Запах серени, как тем майским вечером.

От лица Хенджина: Лениво открыв глаза, я тихо и недовольно прошипел, почувствовав, как вновь заныла рука, а голова с ней за компанию. Но винить мне в этом себя - за свою привычку переусердствовать, или ту самую вечернюю порцию кофе, которая явно была лишней по всем правилам и здравым смыслам - я не знал. Время пять часов утра - будильник режет по ушам. Все хорошо. Для страховки — сразу 3, с промежутком в пять минут, дабы точно не оставить себе шанса уснуть повторно. Мышцы в руке все так же зудя, болели: особенно усугубила ситуацию вчерашняя тренировка перед грядущим концертом в унике. Кажется, будучи изнеможённым в край, я так и уснул того не заметив. Все, о чем могу сейчас думать — это о мерзкой боли в предплечье, и традиционно — дозе кофеина. Уже и не помню, с какого момента я привязался к кофе. Так забавно наблюдать, когда Джисон просит попробовать в вот уже который раз это варево, считая, что сможет пересилить горечь — но все так же кривил гримасу и поспешно возвращал обратно, передергиваясь всем телом от «ударившей в голову бодрости». В мертвой тишине, с трудом поднимаясь с помятой постели, пытаюсь потянуться, о чем тут же жалею и снова хватаюсь куда-то у плеча. — Тц, потянул? Утро так себе, если честно — но все хорошее еще впереди: мысли более оптимистично. За окном — тьма тьмой, даже без синих оттенков на небе. Ночь, видно, еще та вредина, раз не дает утру наконец-то наступить. Будучи живущим в общежитии, комнату обычно приходилось делить на несколько человек, но тут то я точно вышел победителем — ведь мне неимоверно свезло, чудом, наверное: я живу один. Все это помещение в пару десятков кв метров досталось мне одному, и пустующая сверху надо мной кровать, а так же еще одна двухэтажка с левой стороны — тоже остались мне. Так что, я могу не бояться разбудить кого либо и после получить пинка за лишний шум. Не-а, не в этот раз. К слову, это наличие свободного места меня всегда спасало: особенно, когда было лень убираться после очередной бессонной ночи в компании кистей, красок и бумаги, а иногда даже холстов и мольберта, служащего вешалкой в том числе. Да и не только хаос в комнате был творческим, он включал в себя и мешки с пустыми банками из-под газировки или стаканчиков из-под кофе; одежда на стульях, ведь тут нету шкафа — правда? Он просто так стоит в углу, для общего декора. Но мне даже нравилось, ведь я чувствовал себя полноценным и единственным хозяином этой норы. Почти как дома. Однако, личной кухни и душа, как на зло, не было — то были общие места для всех проживающих студентов в здании: на каждом этаже была большая гостиная, относительно большая кухня с плитой и парой микроволновок, пара холодильников, даже кофемашину не поскупились поставить, но за такой роскошью приходилось спускаться на первый этаж — я же жил на втором. Кстати, о душе, в который я собрался догулять и привести свою сонную моську в приличный вид: это место, которое хотелось посещать в последнюю очередь, но посторонних запахов и неряшливо выглядевших "мученников", везде и всегда хватало. Так что, каким бы интровертом я себя не считал — принимать душ приходилось вместе со всеми, выжидая определенный промежуток времени, когда помещение пустует или не держит в себе много народу. Что еще приятно радовало, так это раздельные общежития. Женский коллектив — у себя, мужской — у себя. Так что еды в холодильниках всегда хватало более чем, если понимаете, о чем я, а проблем с поиском своего шампуня или мыла — не было. Ну как, не скажу, что делить одну вещь на три комнаты — очень мудрое решение, но это и правда облегчало жизнь некоторым компаниям друзей. И у меня тоже была такая, однако — они жили в другой «квартире», из-за чего нередко набегали ко мне всей толпой 4-ех человек, чаще всего — не спрашивая. Но привыкнуть к подобному, более чем возможно, да и сколько лет я уже знаю этих ребят — самому бы хотелось вспомнить. За три года обучения и «совместной жизни» в универе, мы стали практически одной семьей и делились как гелем для душа и кондиционером для волос, так и личными проблемами и радостями. Иногда, молчаливо слушая собственное дыхание, устало отлеживаясь на нижнем ярусе кровати — я с умным видом пялюсь в деревянные доски наверху, осознавая — что без них, я бы наверняка словил передозировку кофеином. Вот так меня любят, и я не против такой заботы, даже наоборот — пожизненно благодарен и остаюсь должником, хотя и сравниваю с надсмотром в шутку, что ли. Особенно Чан или Бин — эти двое как родители, пекущиеся о своем чаде больше, чем о себе любимых. Мне и позавидовать можно, вообще-то. — Ладно, быстрее выйду — быстрее вернусь. Соскочив с нагретого места прямо в тапки, еще раз потянулся, прошипел — зевая, и в меру своих утренних возможностей — не спеша поплелся в ванную комнату. В коридорах еще было так же безлюдно и тихо, темно, так что пришлось взять телефон и приспособить его как фонарик. Ванная, тремя комнатами дальше, ближе к концу протяжного коридора. Света не было почти нигде, только в паре комнат под дверьми выглядывал, и то — тускло и неуверенно. Спустя пару недолгих минут — удалось дойти без происшествий, открыв недавно сменившуюся дверь. Многие жаловались на скрип — и их услышали. И даже не за нашу стипендию ее сменили — что было крайне снисходительно со стороны администрации уч заведения. Включил долгожданный свет, осматривая уже хорошо знакомую, белую комнату с холодной плиткой на полу и белыми бетонными стенами. Приторно белое. Хочется зажмуриться. Раковины — на удивление, чистые, что приятно. В кой-то веки теплая вода забила струей из крана, создавая посторонний шум. Став ополаскивать заспанное лицо, в надеждах хоть как-то освежиться — периодически заглядываю в зеркало, уже благополучно забрызганное внизу водой. —снова отекло все. Мне так часто подмечают, что я красивый. «С лицом повезло.» «В модели стоит наняться.» «Ангелами деланный». И прочие нежности, в наглую или втихаря пялящих на меня. Друзья же охотно соглашаются, при удобном случае — обязательно кидая несколько новых комплиментов в мой адрес, на что мне остается лишь отмахиваться очередным «спасибо», или смущенно посмеиваться. Но отеки меня часто встречают по утрам, чему я не очень то и был рад. Но кажется, будто вижу их только я. Умылся, даже ополоснулся в душе, о чем тоже пожалел, ведь вода не успела нагреться, и пришлось мерзнуть, намывая отросшие волосы с дрожью в руках. Выскочил я оттуда быстрее, чем выскакивают из автобуса на остановке. Но и в теплую комнату я вернулся быстрее, сложив средства гигиены на небольшой комод. Чуть более плотно оделся — накинув на тонкую футболку черную худи, а шорты сменив заношенными спортивками. Влажным полотенцем потирая мокрую голову, так и спустился вниз, наконец-то добравшись до заветной машинки. Кружка у каждого своя — у меня их было, кажется, больше всех, но и ладно. Пара щелчков и телодвижений, залил воды, нажал на нужные кнопки — и воал’я, заветный кофе уже наполняет мою чашу! Наконец-то, самая приятная часть утра. Плюхнувшись в ожидании на стул у стола, больше похожего на барную стойку, я залип в телефон, листая новые уведомления и новости в соц-сетях. - ай, так и не прочел письмо от куратора. Было хотевши наконец-то прочесть, что за важности мне отстрочил классный руководитель, задуманное прервал внезапный шорох и какие-то робкие шаги по коридору, отвлекая меня от телефона. В такую-то рань? Либо это уборщица решила начать раньше и закончить в том числе, либо из проживающих кто. Это было вполне неожиданно, ведь я уже привык — что в одиночестве провожу самые ранние утренние часы, и только через час-два начинают стекаться остальные. Отложив мобильник, с неподдельным любопытством я встал и решил проверить, кто бы это мог быть. — эй? Стоило мне издать звук — послышался схожий по смыслу ответ: чуть более настороженный возглас. Однако, голос — которым был издан звук, заставил меня удивленно заморгать. Такого низкого, до дрожи глубокого и приятного одновременно, голоса — я не слышал почти ни разу. Тк начать разговор все же не удалось, я было хотел открыть рот, но звук окончания работы кофеаппарата прервал неудачную попытку. — Здравствуйте? По коже ударила мелкая дрожь, похожая на озноб, когда в тишине снова разнесся одиноким эхом бархатный голос незнакомца. Вау. - Привет, — ответил незамысловато я, как-то отчужденно воспринимая происходящее. Интуитивно всматриваясь в темноту, хотелось разглядеть загадочного гостя с охренительным, но четно. На этом снова началась молчаливая пауза. Как-то неловко. Однако не успел я отпить еще немного, как мрак сменился блеклым светом фонарика, которым в меня посвятили. — Бляя, вырубай Конечно, зажмурившись и отвернувшись, я снова ворчливо зашипел, на что получил мгновенные множественные извинения. Но свет не погас, а продолжил витать по помещению, что-то выискивая. И то был выключатель. Послышался отчетливый «щелк», и комната залилась бледным светом одной из ламп где-то ближе к окну на кухне. Я продолжал прятать глаза от навязчивого света, но когда открыл — то так и замер. Язык провалился куда-то внутрь, не давая возможности проронить и слова. И этот вот мальчик, с чемоданом в руке и рюкзаком за спиной, решил внезапно нарисоваться посреди мирно протекающего утра . "Хотя, а он ничего такой." Брюнет, прическа которого вроде как звалась маллет, невысокий, с симпатичной, милой мордашкой и крупными бусинами — глазами. Кажется, у него еще что-то на лице. "Не могу разглядеть." Но, черт побери — это же полное противоречие логичным вещам! Смешивая синий с красным — оранжевый не получится. Но почему-то, сейчас этот персонаж показался мне крайне любопытным и нереальным, от чего костлявые пальцы только сильнее вцепились в кружку. — ты кто? По обмену что ли? Задавая столь глупые, но вполне обычные вопросы, я встал, не спеша приблизившись к парню. Тот рефлективно повернул на меня голову, изумленно уставившись, отшатываясь назад. Кажется, он хотел что-то сказать, но в итоге так и остался с приоткрытым ртом, не издав ни звука. Неужели я и правда отпугиваю своей "мало-приветливой" физиономией? Хан мне как-то приметил, что порой я выгляжу ни от мира сего. Только друзья и знают каков я на самом деле, вспоминая все забавные и неловкие моменты моего переменчивого поведения и привычек. Например, среди парней - "рассмешить меня проще всех, да и шутку я оценю во весь голос", как утверждают мне все четверо. Пускай это и смущает, но я рад, что могу расслабиться и до боли в челюстях улыбаться, находясь среди друзей. Возвращаясь к происходящему, я самому себе дивился, продолжая внаглую рассматривать его лицо. Мысленно успев упрекнуть себя в подобной небрежности по отношению к незнакомцу, все же совесть взяла вверх и я сделал шаг назад, метнув взгляд в сторону. Меня определённо завлекли его крохотные пятнышки на щеках и носу. Вот оно что — веснушки. И ведь кажется, что я впервые вижу корейца с такой изюминкой внешнего вида. — Поцелованный солнцем мальчик, — негромко, совершенно хаотично и будто не в тему, вспомнил вслух я строчку из поэмы, которую недавно прочитал. Брюнет же конкретно растерялся, изогнув одну бровь, будто не понял, что я сказал. Но тут же изменился в лице, «прозрев»: вдруг заулыбался мне, уставившись карими глазами куда-то вглубь моих, чуть застенчиво, в полу-смешке, произнеся: - Нет, Собственные брови полуволной вздернули вверх. - Я Феликс, Ли Феликс, корейское имя — Енбок. Юноша ожидающе заглядывался на мое, в какой-то степени, удивленное лицо — судя по всему, ожидая ответа. Я же не сразу догадался прореагировать хоть как-то, однако ответил: — Хван Хенджин. Парень понимающе кивнул. - Рад знакомству, Хенджин. Он отвесил легкий поклон, выглядывая из-под упавшей на глаза челки. А когда разогнулся, протянул небольшую, раскрытую ладошку мне. Кажется, я снова немного потерялся в мыслях, забыв ответить. Это утро оказалось не таким обычным. И для меня, и для Енбока, которому посчастливилось обменяться словом не с добряком-Чаном или весельчаком-Ханом, а со мной — чудиком-интровертом, Хенджином. Дальше события ведутся от 3-его лица. Спустя несколько секунд молчания, Хван протянул руку — слабо пожимая ту. Уголки суховатых губ сами по себе нерешительно поползли вверх. — Значит, ты сюда заселяешься? В такую то рань - сочувствую, — с усмешкой переспросил старший, делая глоток кофе. - Да, другого времени, почему-то, мне не предложили. Но я и не против, зато людей почти нет. - Для кого-то ты окажешься сюрпризом, — подметил Хенджин, притихши зевая. Парень метнулся обратно к столу, подбирая телефон в руки. Усаживаясь на тот же стул, он ставит кружку на стол и поднимает глаза на Ли: парень, будто потерянный стоял на том же месте, что-то рассматривая в собственном смартфоне, регулярно посматривая по сторонам и на Хенджина. И он это заметил, тихо хмыкая. — Может, присядешь? А то стоишь посреди коридора, еще и в темноте. Такая непривычная для Хвана гостеприимность была в новинку даже для него самого. И с чего бы? А Енбок и согласился, погасив экран гаджета и шустрым шагом приблизившись к диванчикам, стоявшим неподалеку от стола, где и сидел студент. Он снова благодарственно улыбнулся, взглянув на шатена. «Красивый..» Наверняка, не первая, но моментально всплывшая в голове Ликса, мысль. Впрочем, несмотря на абсолютное отсутствие информации о парне, сфокусировать внимание на ком-то кроме него, было неподдельно тяжело для Феликса. Еще одна, единственная живая душа в комнате, конечно, влекла к себе больше, чем стулья или стены. В это время старший все же добрался до сообщения, которое хотел прочитать ранее. И глаза у него округлились в тот же момент, будто проспал он вовсе не 4 часа, а все 10. Брови всколыхнулись вместе с губами, которые в немом шоке, чуть разомкнулись, придавая лицу еще более изумленное выражение. А в письме то была вполне логичная по сюжету, но абсолютно неожиданная для самого Хвана, информация: к нему то Феликса и заселили. Кажется, он упорно пытался переварить сей факт, жмурясь и дергая бровями, будто не веря в прочитанное. Казалось бы — подумаешь, новый сосед. Однако для привыкшего жить себе в удовольствие, в одиночестве — Джина, эта новость была шокирующей и еще пока не понятно: радостной или нет. Енбок не пропустил мимо глаз такой резкой смены настроения собеседника, так что насторожился и скромно спросил: - Что-то случилось? Тишина. Ответ медленно и с кучей неточностей, через горы вопросов, но формировался в голове кареглазого. Он медленно и крайне озадачено, с толикой осуждения, что ли, повернул голову, заглядывая в лицо брюнету напротив, делая какой-то уж больно уставший вздох, сопровождая тот неестественно добродушной улыбкой, больше похожую на нервный молчаливый смешок: - Ты — случился.