Я скоро вернусь

Новосибирск, 2021

— Здравствуйте. Надежда? — пробасил голос в телефонной трубке. — Здравствуйте, да. Кто это? — Надя поставила на стол кружку с кофе. — Это Михаил. Вы заказывали оградку? — Да, да. Неделю назад Надя действительно заказала благоустройство на кладбище. — Кем вам приходится Митрофан Шубенков? — Эм… Мужем прабабушки, — неуверенно сказала она. — Прабабушка похоронена в другом месте? — уточнил собеседник. — Да. В Новосибирске только бабушка, дед и Митрофан. — Смотрите, девушка, такой моментик. Захоронение Митрофана старое и расположено не совсем близко к другим могилам. Поэтому, чтобы обнести участок оградкой, мне нужно увидеть документы, подтверждающие родство. — Свидетельство о браке? — Хотя бы. — Хорошо, вышлю вам. — Буду ждать. Не затягивайте только. На конец октября заморозки обещают, работать будет сложнее. «Этого еще не хватало», — подумала Надя, закончив разговор. Она не знала, где искать документы и существуют ли они. Нега субботнего утра была разрушена. В последнее время все в жизни шло не по плану. Даже такая мелочь как установка оградки не стала исключением. Еще три месяца назад обстоятельства складывались иначе. Надя предвкушала, как отметит свой 35-й день рождения. Сначала дата пугала. Но потом она убедила себя, что вступает в период расцвета — в зенит жизни, и решила встречать его соответствующе. Тем более что намечались важные события. Именно о них Надя хотела объявить на торжестве в кругу близких. Ее жених Виктор недавно получил приглашение на работу от крупной IT-компании в Сингапуре и намеревался ответить на него согласием. Для Нади это означало скорую свадьбу и переезд. Она мысленно прощалась со своими коллегами по отделу кадров в строительной конторе, где провела десять лет. С одной стороны, ее наполняла радость от того, что она покинет опостылевшую должность, с другой — терзали сомнения. Надя со студенческих лет обеспечивала себя сама, а увольнение и переезд предполагали, что некоторое время придется зависеть от Виктора. Она поделилась опасениями со школьной подругой Верой, и та вынесла безапелляционный вердикт: — Отказываться от такого шанса — это как не забрать выигрыш в лотерею. Так вот, Виктор и есть твой счастливый лотерейный билет. Вспомни-ка, дорогая, свои страдания до встречи с ним. И иди уже собирать чемоданы. Возразить Наде было нечем. Знакомству с Виктором предшествовала целая серия любовных катастроф. Она уже была готова разочароваться во всех мужчинах, как на ее пути появился почти идеальный герой без вредных привычек, назойливых бывших и с хорошим заработком. Любви с первого взгляда не случилось, зато был взаимный интерес, который перерос в крепкую привязанность. Все изменилось в один воскресный вечер. Виктор уехал на IT-конференцию в загородный отель неподалеку от Горно-Алтайска. Надя, закончив домашние дела, листала новости в соцсетях. Ее внимание привлек профиль во вкладке «Рекомендованные». На фотографиях юная девушка в откровенном купальнике позировала на фоне гор Алтая. Изображение собрало много «лайков», хотя вместо подписи там стояла пара эмодзи. «Откуда у таких пустышек столько поклонников?» — подумала Надя и из любопытства перешла на страницу путешественницы в бикини. Как она и ожидала, творчество lady_in_pink было однообразным — виды экзотических стран чередовались с откровенными селфи. Надя немного позавидовала эффектному тренированному телу дивы. Сама она уделяла много времени поддержанию формы — правильное питание, спортзал, но никак не могла добиться идеального результата и всегда была собой недовольна. Недовольство распространялось не только на фигуру (которая могла быть стройнее), но и на русые кудри, слишком светлые брови и тонкие губы. Пару раз ей даже захотелось прибегнуть к пластической хирургии, чтобы сделать рот более чувственным, но что-то удержало. Возможно, необходимость в последствии оправдываться перед матерью, которая была сторонницей естественной красоты. На одном из недавних снимков в блоге lady_in_pink позади девушки стоял мужчина, лицо которого было обрезано. «Надо же. Футболка-поло как у Вити», — мелькнуло в голове. Она открыла пост. Лаконичный текст: «Кто-то работает, а я отдыхаю», геометка «Дубай», размытый, но такой знакомый мужской силуэт. У Нади задрожали руки. Дата публикации совпадала со временем, когда Виктор был в командировке. В ОАЭ. «Может быть, он останавливался в том же отеле», — мозг лихорадочно придумывал объяснения. Надя нажала на раздел «Истории» со свежими видео и фотографиями. Первое, что она увидела, был кадр, на котором lady_in_pink совсем не по-дружески обнимал худощавый брюнет. Виктор. Здесь не могло быть никаких сомнений. Именно сейчас пара отдыхала где-то на Алтае. Сначала Надя хотела позвонить жениху и устроить скандал, но едва занесла палец над иконкой вызова, как ее охватил страх. Она поняла, что после разговора с разоблачением не останется больше ничего — ни их отношений, ни планов на будущее. Был еще один вариант — промолчать. Всю ночь она не могла заснуть, пытаясь найти правильный выход из ситуации. Утром вернулся Виктор. Увидев Надю на кухне за завтраком, он чмокнул ее в затылок: — Жаль, что не дождалась. Могли бы поесть вместе. — Тороплюсь, — выдавила она. Виктор поставил смартфон на зарядку и заварил себе китайский чай. Целую полку в кухонном шкафу занимали коробочки с травяными смесями и специальная посуда — дань его увлечению Востоком. — Как командировка? — Надя решилась на разговор, но начала издалека. — Нормально: отель, семинар, пара полезных контактов. — Полезных контактов? Lady_in_pink входит в их список? — спросила она. В голосе прозвучали злость и обида. — Ты что, шпионила за мной? — вместо оправданий Виктор перешел в наступление. Неожиданный вопрос застал ее врасплох, и она начала оправдываться: — Я… Я случайно увидела. — Ну, конечно, случайно. Давно следишь за мной? — Витя, я не следила… Я просто, — у Нади перехватило дыхание, — скажи, вы с ней давно? — Знаешь, не хочу отвечать. Мне надо как-то переварить, что живу со шпионом, — Виктор поставил на стол чашку и вышел из кухни. — Что мы будем делать? — прокричала ему вслед Надя. — Делай, что хочешь, — холодно бросил он. Весь следующий день она провела как в тумане. Тело двигалось, говорило, делало покупки, но какая-то часть внутри замерла — нет, не умерла окончательно, но как будто застыла. Исчезли эмоции, желания. Мозг то обвинял ее саму в произошедшем — «не нужно было заводить этот разговор», то цеплялся за прошлое и предлагал фантастические варианты, как сохранить отношения. Виктор избегал ее, и от этого становилось еще мучительнее. Поняв, что невыносимо находится в квартире, где все напоминало о несбывшихся мечтах, Надя собрала вещи и переехала к родителям. Мать попричитала — она ожидала скорую свадьбу и внуков, а после нагрузила дочь домашними делами. Так, по ее мнению, выглядело средство от любовных неурядиц. Бытовые вопросы и правда поначалу отвлекли от переживаний. Вначале ей даже нравилось обустраивать свою Хару (она мысленно называла квартиру родителей как поместье Скарлетт в «Унесенных ветром»), но потом нескончаемые задания стали напрягать. Надя как будто отрабатывала повинность: чем больше делала, тем больше требовали родители. Теперь вот понадобилось заменить оградку на могиле. Впереди еще маячил собственный день рождения — недавно такой долгожданный, а сейчас бередящий душу. «Уеду. Неважно куда. Это будет лучшим подарком», — идея по спасению праздника появилась внезапно. Нужно было только разобраться с благоустройством. Она набрала номер отца, не сильно надеясь, что ответит: родители на выходных закрывали дачный сезон, связь за городом была плохой. — Алё, доченька, что случилось? — отца почти не было слышно. — Пап, где лежит свидетельство о свадьбе прабабушки и Митрофана? — скороговоркой произнесла Надя. — Нет его. Они не были женаты. Приеду, расскажу, — булькнуло в трубке, и разговор прервался. Такого поворота Надя не ожидала.

Новосибирск, 1949 год

Митрофан ополоснул турку с остатками кофе и вернул ее в шкаф к другой кухонной утвари. Настенные часы показывали почти шесть утра. У него еще есть десять минут, а после надо спешить на поезд в Алма-Ату. Очередная командировка, каких у него было сотни. Вся жизнь Митрофана состояла из переездов: Чернигов — Смоленск — Горький — Чита. И вот теперь Новосибирск. Этот город притянул надолго — почти на пятнадцать лет. «Останусь здесь, как выйду на пенсию», — подумал он и тут же возразил сам себе: «Тоня будет против. Не нравится ей здешний климат. Мечтает на Волгу вернуться». Митрофан свернул самокрутку на немецкой трофейной машинке, подаренной сослуживцами. Знакомый врач сказал, что если он уж не может завязать с курением, то самокрутки лучше, чем готовые папиросы: их нужно готовить, а для этого требуется время. Это, по мнению доктора, уменьшало ежедневную дозу никотина. Митрофан с наслаждением сделал несколько затяжек, выпуская дым в открытую форточку. На улице было промозгло — обычный сибирский март, который больше напоминает зиму, чем весну. Стараясь не шуметь, он перешел в спальню. Сняв со спинки стула свой китель, Митрофан перебросил его через локоть и направился к выходу. У кровати он остановился. Тоня безмятежно спала. Черные локоны рассыпались по подушке. Она совсем не изменилась с первого дня их знакомства — такая же юная, а ведь прошло семнадцать лет. Митрофан в подробностях помнил эту встречу. Дело было в августе на ипподроме в Горьком. Он еще со своей батрацкой юности любил коней и не упускал возможности отточить свое мастерство наездника. Тут подвернулся прекрасный случай — на конюшню как раз привезли породистого новичка. Митрофан упросил знакомого дать ему испытать рысака. Вороной был горяч и норовист, но и всадник знал свое дело. Чуть поодаль, на манеже, гарцевала девушка на белой лошади. Наличие потенциальной зрительницы бодрило Митрофана, и он подгонял коня. Вдруг животное, испугавшись, встало на дыбы и, прежде чем Митрофан успел опомниться, резко рвануло в сторону. Он оказался на песке. Боль пронзила правый бок. «Только бы не перелом», — мелькнуло в голове. — Встать можешь? — раздался звонкий голос сверху. Над ним стояла наездница, перед которой он красовался. — Жить буду, — пошутил Митрофан и попытался быстро подняться. Справа кольнуло. — Ай! — вырвалось у него. Девушка ловко спешилась и подала руку. Не без колебаний он принял помощь: меньше всего хотелось выглядеть в глазах женщины слабым. Встав, он смущенно поправил гимнастерку и отряхнулся. — Ты как? — спросила девушка. — Ничего серьезного, — отрапортовал Митрофан. — Вот только в грязи извалялся. — Повернись-ка, — скомандовала она. Он подчинился. Девушка несколько раз с силой хлопнула его по плечам и спине, смахивая остатки песка: — Так-то лучше. Меня Антонина зовут, можно Тоня. — Я Митрофан. — Дима, значит. — Или Митя. Кому как нравится. Их разговор прервал встревоженный товарищ Митрофана. Тот самый, который дал ему коня. Раньше они вместе служили в одном полку. Сейчас Алексей, комиссованный по ранению, обучал наездников на ипподроме. — Что тут случилось? Смотрю, конь несется, а тебя нет. — Бывает и на старуху проруха, — Митрофан посмотрел на Алексея испепеляющим взглядом. В нем читалось: «Не ставь меня в неловкое положение». Товарищ понял намек и поспешил сменить тему: -Ты уже познакомился с Антониной? — Ага. — Тогда мой совет: не обижай ее. Во-первых, она — наш человек. А во-вторых, это просто опасно: Тоня не только чемпион по джигитовке, но еще и отличный стрелок. Пока Алексей говорил, Митрофан украдкой рассматривал девушку. Невысокий рост, ладная фигура, слегка растрепавшиеся темные кудри и серые насмешливые глаза. — Когда я кого-то обижал? — возмутился Митрофан. — Но все равно спасибо за предупреждение. — Лёш, а мне что нужно знать о твоем приятеле? — поинтересовалась Антонина. — С ним можно в разведку. Вытащит из-под вражеских пуль. Ну и «Интернационал» споет. Все верно говорю, Мить? — Про песню брехня. — Не верь, Тоня, — Алексей усмехнулся и посмотрел на часы. — Заговорился я с вами, чуть собрание не пропустил. Бывай, Мить. Ты, Тонь, коня в денник заведи. — Хорошо, — Антонина потрепала морду лошади. Алексей быстро зашагал к выходу. Воцарилось неловкое молчание. Митрофан хотел бы продолжить общение и пригласить куда-то девушку, но как назло в голову не приходило ни одной идеи. В городе он знал только казармы и ипподром. — Можешь проводить меня до дома, — прервала она затянувшуюся паузу, — я здесь недалеко живу, у тетки. Только надо будет подождать минут десять. Митрофан с радостью согласился. Ждать, правда, пришлось дольше. Но его терпение было вознаграждено. Тоня сменила форму на легкое белое платье в крупный красный цветок. Волосы были аккуратно собраны в модную прическу, а губы подчеркнуты яркой помадой. «Наверняка дочка какой-нибудь шишки», — предположил он, но ошибся. Судьба Антонины чем-то походила на его. Она была девятым ребенком в семье портного в поволжском городке Лысково. Несмотря на то, что отец работал не покладая рук, денег не хватало. Антонина, смеясь рассказала Митрофану, что впервые попробовала колбасу, когда в революцию толпа начала громить купеческие лавки. Время было смутное, голодное, но оно же давало шанс на новую жизнь. И этим шансом Антонина воспользовалась. Она выучилась, поступила секретарем в артель, а оттуда по разнарядке ее отправили на спортивные соревнования. Девушка сразу поняла, что на манеже и в тире все зависит от нее. Упорные занятия привели к первым победам. Стадионы аплодировали, когда она, стоя на коне, выписывала шашкой вензель в воздухе. В артели ее освободили от лишней работы: гораздо важнее были успехи в спорте. Девочка из бедной семьи, как и Митрофан, взяла максимум от эпохи перемен. Не будь революции, он бы так и батрачил на зажиточного немца. Идея большевиков о всеобщем равенстве оказалась ему близка. С детства Митрофан видел несправедливость. Бедность и тяжелая работа свели в могилу родителей. Потому с началом гражданской войны он без колебаний вступил в красный партизанский отряд. После победы Митрофан остался в армии. Извилистый служебный путь привел его в войска ОГПУ по охране железных дорог. Ответственный, смекалистый и решительный, он был на хорошем счету у начальства и уверенно шагал по карьерной лестнице. Митрофан не знал, как долго длилась их с Тоней прогулка. Минуты текли то быстро, то вдруг останавливались, когда они погружались в истории друг друга. — Мы на месте, — сказала она, указывая на двухэтажный деревянный дом. В небольшом палисаднике играла девочка лет пяти. Увидев Антонину, она подбежала к ней и обняла: — Мама, мама, а мы с тётей сегодня видели котят! — Ух ты, Гета, обязательно мне покажешь. — Они здесь, под крыльцом. — Давай сначала проводим дядю Диму, а потом займемся котятами. Какое вежливое слово надо сказать дяде? — Здравствуйте, — нехотя произнесла девочка и скрылась за спиной мамы. — Привет, — улыбнулся Митрофан. Антонина внимательно посмотрела на собеседника, оценивая его реакцию. Он был спокоен. — Ну вот, Дима, ты и познакомился с моей семьей, — сказала она. — Не люблю ничего скрывать. Дальше выбирай сам, захочешь ли ты меня увидеть снова. — За той занавеской случайно не скрывается ревнивый муж? — он указал на окно. — Мужа нет, — Антонина рассмеялась. — В таком случае, когда ты свободна? — Например, в ближайшую субботу. — Как на счет того, чтобы пойти всем вместе в парк. Здесь же есть парки? Я пока не очень хорошо изучил город. — Конечно, есть. Вот хоть Александровский сад. — В субботу в час дня? — уточнил он. — Подходит. Прощаясь, он продержал ее ладонь в своей чуть дольше положенного. Ему совершенно не хотелось уходить, но поводов, чтобы остаться, не было. «Выбирай сам, захочешь ли ты меня увидеть снова», — произнесла Антонина, предполагая, что его отпугнет ребенок. Митрофан понял все еще на ипподроме: она должна принадлежать ему. Впоследствии он никогда не жалел о своем порыве. Антонина стала его женщиной, помощницей, путеводной звездой. Ей восхищались начальство и сослуживцы. Это, конечно, льстило, но было неглавным. Гораздо важнее было знание, что в любой ситуации она найдет нужные слова поддержки. И не только слова. Однажды Антонина в буквальном смысле спасла его, хотя сама рисковала. Хорошо, что все неурядицы остались в прошлом. Вот и война закончилась. Можно начинать жить. Митрофан поправил Антонине одеяло. Сейчас бы поцеловать ее, лечь рядом, а не ехать в Казахстан. Но служба не давала поблажек даже командиру полка. Из-за бешеного рабочего ритма и скитаний по городам они так и не обзавелись детьми, и это единственное печалило его. «Ну мы еще не старые, чем черт не шутит — вдруг. Хотя скорее Гетка внуками наградит. Она девица на выданье», — подумал он. За окном зашуршал гравий — подъехала машина, нужно было торопиться. Митрофан еще раз посмотрел на Антонину и шагнул в сторону прихожей. Половица под ним громко скрипнула. Он обернулся, чтобы проверить, не разбудил ли ее. На мгновение показалось, что она открыла глаза, но нет, Антонина по-прежнему спокойно спала. «Я скоро вернусь», — тихо сказал он, закрывая за собой дверь.

Новосибирск, 2021 год

За ужином Надя завела разговор о прабабушке. — Пап, как так получилось, что Митрофан и Антонина не были женаты? — спросила она. — Оба не придавали этому значения. Бабушка не хотела связывать себя новыми узами. У нее за плечами был развод с дедом Александром. У нас в архиве ни одной их совместной фотографии не сохранилось: она со всех снимков вырезала его лицо, — отец в задумчивости поковырялся вилкой в остатках пирога на тарелке. — Мы с ней никогда не говорили на эту тему. Кстати, она все-таки вышла замуж. Через много лет после смерти Митрофана. — Настоящий сериал, — удивилась Надя. Она никогда раньше не интересовалась семейной историей. В юности папины рассказы навевали скуку. — История бабушки Тони покруче фильма будет. Она была ух! Ее даже значком «Ворошиловский стрелок» за меткость в стрельбе наградили. Лежит в жестяной банке из-под ленинградских конфет, — отец махнул рукой в сторону шкафа. — Почему им с прадедом-то не пожилось? — Однажды я спросил его об этом. «Молодые были, горячие», — такой был ответ. Они же очень разные были. Дед из богатой семьи, образованный, начитанный, пять языков знал, картины писал, а бабушка была уличным сорванцом, только начальную школу-то и закончила. Ссорились часто. Однажды в запале он сказал что-то вроде: «Ну и куда ты от меня пойдешь с ребенком?» Бабушку слова задели. Она бросила: «Вот это мы и проверим». Собрала чемоданы, взяла дочь и уехала в Горький к тётке. Там они с Митрофаном и познакомились. — И совсем никаких документов, совместных фото не сохранилось? Нам товарищ оградку не хочет ставить, пока мы родство не докажем. — Что-то, возможно, есть. Достану тебе коробку с архивом, посмотришь. Но лучше, конечно, спросить у моей троюродной сестры Риммы из Лысково. Она, кстати, недавно писала мне в Одноклассниках. Последние годы бабушка жила с мужем неподалеку от нее — в Арзамасе. Они общались, так что часть бумаг перекочевала к Римме. — Так уж сами бумаги перекочевали, — ехидно заметила молчавшая до этого мать. — Риммка все забрала. Там были не только документы, но и серьги, кольца, подвеска австрийская. Удивительно, как еще награды у нас остались. — У нее какое-никакое право на наследство было: она ухаживала за бабушкой перед смертью, — вступился отец. — Троюродная сестра — это значит… — Надя вклинилась в начинающийся спор. — Ее дед был братом Антонины, — подсказал отец. — Как с ней связаться? Через Одноклассники? — Не только. Она свободно пользуется мессенджерами, хотя и старше меня. Но учти, она сразу начнет звать в гости. — Не советуешь? — Наоборот. Лысково — красивый городок. Старинные дома, Волга рядом. Рыба вкусная, пиво, а сейчас осенью яблоки еще. Поедешь — привези. Здесь, в Сибири, таких душистых нет. — Ну… я еще не решила, — протянула Надя, хотя в ней все сильнее разгоралось любопытство. — Но телефон Риммы запишу. И, пожалуйста, достань мне коробки с документами. — Сейчас все сделаем, — голос отца звучал бодро. Он был рад, что дочь наконец-то увлеклась семейной историей, и потому без промедления направился к антресолям. — Мыть посуду, как обычно, мне, — посетовала мать. — Я помогу, мам, — Надя начала собирать тарелки со стола. Закончив с посудой, она присоединилась к отцу, разбиравшему содержимое коробок. — Посмотри, возможно, что-то найдешь внутри, — он указал на упаковку от вина с надписью «На память про Крым-1950». Сверху лежали несколько снимков с молодыми родителями. На отце был костюм с иголочки, на матери — платье с юбкой-клёш. Они выглядели счастливыми и беззаботными. Такими Надя их никогда не знала. Ее детство и юность пришлись на 90-е, когда отец, лишившись работы в НИИ, был грузчиком в продуктовом магазине, а мать-библиотекарь торговала китайским ширпотребом. Они как-то разом постарели. Обычные разговоры в семье сводились к темам еды и денег. Наде очень хотелось стать самостоятельной, чтобы помочь родителям. Потому она выбирала институт и профессию не по зову сердца, а из прагматических убеждений. Следуя популярному мнению, что специальность «юрист» не оставит без куска хлеба, она поступила на факультет «Юриспруденции» в пединститут. Направление было новым для ВУЗа, но ее привлекло наличие на отделении бюджетных мест. На третьем курсе Надя уже работала в юридическом отделе рекламного агентства. Потому после получения диплома она как специалист с опытом с легкостью нашла место в строительной фирме. За годы менялся состав руководства, ее перевели из юридического в кадровый отдел, несколько раз она хотела уволиться, но страшилась безденежья. — Кажется, нашел, — отец прервал ее размышления. В его руках было несколько карточек. На одной из них молодой офицер позировал на фоне живописного мыса. Надпись на снимке гласила «Крым, 1931». — Это Митрофан? — Надя попыталась разглядеть лицо мужчины, но изображение было размытым. — Да, — отец вытащил другую фотографию. — Вот здесь лучше. Темноволосый молодой человек на портрете мечтательно глядел вдаль. На вид ему было не больше 30 лет. Если бы не воротничок формы, он был бы похож на поэта эпохи романтизма. Тыльная сторона карточки была испещрена надписями, очевидно сделанными разными руками и в разное время. «6 февраля 1930 года. Милый Дима. Ты знаешь, все-таки прелестно вышло, мне особенно нравится твоя поза. Ты сидишь и грустишь все о прошлом, о прошлом далеком», — было выведено красным карандашом. В конце стояло аккуратное сердечко. В углу неуверенным детским почерком было добавлено «Гетин папа». — Твоя прабабушка писала, — сказал отец, увидев Надино любопытство. — Про милого Диму? — Да, у них только-только роман начинался, — он перетасовал снимки, как колоду карт, и вытащил одну, — вот и она — твоя прабабушка. На черно-белом фото в танцевальном па замерла женщина. На ней был роскошный венок, украшенная вышивкой рубаха, юбка и сапожки. — Выглядит как актриса. Что это за наряд? Похоже на какой-то национальный костюм? — Да, украинский. В воинской части, где она заведовала самодеятельностью, был конкурс. Что-то вроде «Песни и пляски народов СССР». Потому она и выбрала себе такой образ — хотела угодить Диме. Он же из-под Чернигова был. — Понятно. — Оставить тебе коробки? — уточнил отец. — Да, хочу покопаться. — Хорошо. А я пойду, по телевизору «Шоу талантов» начинается. Надя еще долго всматривалась в лица на снимках. Отец всегда говорил ей о сходстве с прабабушкой, но она никогда не замечала его. Черно-белые фотографии не передавали цвет глаз и оттенок кожи, а вглядываться в детали было лень. Сейчас же она вдруг сама обнаружила общие черты: овал лица, подбородок с небольшой ямочкой, аккуратный нос. Это открытие подарило приятное чувство удовлетворения своей внешностью, ведь предшественница была признанной красавицей. Только одной фотографии не нашлось в архиве: той, где Митрофан и Антонина были вместе. Почти ночью, отложив в сторону коробки, Надя написала своей троюродной тете Римме. Ответ последовал незамедлительно. Римма сразу вывалила на нее с десяток фотографий и, как предупреждал отец, начала настойчиво звать в гости. «У нас так красиво стало в городе. Покажу тебе. В музей сходим. Там книга есть, в ней наши предки упомянуты. Семья портного Войнова — отца твоей прабабушки. Недавно вот была на могиле прадеда, ее мужа, он как герой войны похоронен, на ветеранском кладбище…», — информация лилась библейским потоком. «Я бы еще на могилу прабабушки Антонины хотела сходить», — только успела вставить Надя. «Это тебе надо ехать в Арзамас. Она там со своим последним мужем похоронена. Моя дочь тебя свозит», — Римма уже строила планы на приезд племянницы. «Если соберусь, обязательно напишу вам», — уклончиво ответила Надя на тетины предложения, хотя в душе уже паковала чемодан. «Там же и отпраздную день рождения», — подумала она засыпая.

Новосибирск, 1949 год

Антонина проснулась от звука хлопнувшей входной двери. «Какая же я засоня. Могла бы проводить», — упрекнула она себя. В комнате было полутемно. Утро еще не вступило в свои права. Она потянулась и перевернулась на другой бок. Сегодня можно никуда не спешить: выходной, Дима в командировке, а дочь у подруги. Совсем взрослая Гета стала, женихов не сосчитать. От одного настойчивого абхазца даже пришлось отбивать. Приезжал, караулил во дворе, не давал прохода. Антонина сурово поговорила с ним. Парень исчез, зато на каждый праздник им присылали корзину фруктов из Гагры. Да, она умела быть убедительной. Как-то в первый послевоенный год в темном переулке ее попытались ограбить. Преступников было двое. «Дамочка, доставай все, что в сумке», — пробасил один, уверенный в легкой добыче. Как будто бы выполняя его приказ, она открыла свой бархатный ридикюль, но вытащила оттуда не деньги, а Димин подарок — трофейный браунинг. Увидев пистолет, грабители ретировались и тем самым спаслись. Она бы безо всякого сомнения выстрелила по живой мишени, как стреляла по картонке в тире. Не в ее правилах было отдавать то, что она заработала с таким трудом. Со стороны ее жизнь могла бы показаться легкой. Дом — полная чаша, любимый мужчина, дочь-умница. Она ни в чем себе не отказывала: в гардеробе были модные платья, меха, украшения. Помог ли ей счастливый случай? Или упорство и расчет сделали свое дело? В юности расчет обернулся для нее большим разочарованием. Она не устояла перед красивыми ухаживаниями председателя райпотребсоюза. Александр был состоятелен и умен. Лучшей партии для бесприданницы было не найти. И хотя ей нравился симпатичный цирюльник, а внутри все протестовало против брака, уговоры матери и настойчивость Александра подействовали, и они расписались. Поначалу все складывалось хорошо. Александр был нежен, внимателен, одаривал подарками. Не нравилось ему только то, что даже после замужества Антонина не оставила свои юношеские увлечения: по-прежнему ходила в дом культуры на танцы и иногда пела в хоре. Не стала она домашней женой и с рождением дочери. Александр все чаще стал делать ей замечания: то посуда не вымыта, то в доме беспорядок, то у подруги в гостях слишком засиделась. Каждый раз его слова приводили к бурной ссоре: Антонина отстаивала права на свой образ жизни. Конфликты повторялись раз за разом, и однажды она собрала вещи и уехала с дочерью к родне. Было тяжело, но от своего решения она не отступила. А потом встретила Диму. Они сразу начали жить вместе, он принял ее дочь и предложил оформить отношения. Сначала дело уперлось в документы: формально Антонина еще не была разведена. Потом были переезды, суета — вопрос с браком постоянно откладывался. И она в глубине души радовалась этому: вдруг Дима бы изменился, получи он над ней всю власть? По той же причине Антонина каждый раз находила отговорку на вопросы о совместном ребенке. Очередная беседа на эту тему случилась совсем недавно. — Я представил, что рассказываю нашей дочери о том, как мы познакомились, — начал Дима, когда они вместе нарезали салат к ужину. — Гете? — уточнила она. — Нет, будущей дочери. Я уже и имя придумал. — Какое? — Нина. — Красивое. — Так чего же мы ждем? — он притянул ее к себе. — Жизнь такая короткая, хочу успеть ребенка понянчить. — Не рано ли ты на погост засобирался? — отшутилась Антонина, хотя от последней фразы отчего-то кольнуло в сердце. Вместо ответа Митрофан поцеловал ее. Мысли об этом разговоре заставили ее окончательно проснуться. Она выскользнула из-под одеяла, накинула шелковый пеньюар и направилась в душ. Закончив с утренними приготовлениями, Антонина заварила себе крепкий чай и достала из хлебницы остатки вчерашней шаньги. Она никогда не тратила время на готовку, когда оставалась одна. Митрофан же готовить любил. Антонина улыбнулась, вспомнив как он, стоя у плиты, напевал: Вставай, проклятьем заклейменный, Весь мир голодных и рабов… Годы, проведенные вместе, оставили в памяти много теплых моментов, к которым хотелось возвращаться снова и снова. Но было и то, что лучше бы никогда не случалось. Антонина подумала про бесконечную холодную читинскую ночь, когда она писала Сталину. На полу лежал с десяток смятых листов. Правильные слова не находились. Лишь под утро письмо было готово. Отнеся его на почту, Антонина вернулась домой и несколько раз истово прочитала псалом, которому научила ее мать: «Живущий под кровом Всевышнего, под сенью Всемогущего покоится». Молитва успокоила ее. Она сделала все, чтобы помочь Митрофану, теперь оставалось только ждать. Неприятности начались с самого их приезда в Читу. В гарнизоне у Митрофана сразу нашлись недоброжелатели. Местное начальство видело в молодом майоре конкурента и стремилось его устранить. Способ и исполнитель нашлись быстро. Пространный рапорт о многочисленных нарушениях майора Шубенкова М.М. подготовил заместитель Алексей Родин, полагая, что это ускорит его собственное продвижение по служебной лестнице. В документе Алексей обвинил Митрофана во всех смертных грехах: он-де отдавал неправомерные приказы и использовал полковой мотоцикл в личных целях. Примеров в тексте почти не было, но и этого оказалось достаточно, чтобы начать проверку, а затем разжаловать в лейтенанты. Кто знает, как закончилась бы эта история, если бы не идея Антонины. Она предложила написать обращение к Сталину с просьбой разобраться. Понимая, что послание Митрофана будет потеряно и не дойдет до адресата, Антонина оформила письмо от своего имени. Она была готова к тому, что этот поступок может иметь последствия и не обязательно положительные. Однако другого способа защитить дорогого человека не существовало. К большому удивлению, никаких катастрофических событий не случилось. Жизнь шла своим чередом. Через полтора месяца после отправки письма Митрофана вызвали к начальству, где сообщили, что провели тщательное расследование и убедились в его невиновности. Он был восстановлен в должности и переведен в Новосибирск. После той ситуации между Антониной и Митрофаном не было секретов. Лишь одну тайну она хранила от него. Они только начинали жить вместе, когда она поняла, что беременна. Тогда это означало одно — участие в конных соревнованиях и переезд придется отложить. Антонина решила иначе: она ничего не сказала Митрофану и продолжила тренировки. На состязаниях она получила высшую награду, но из-за напряжения потеряла ребенка. Если бы Антонину поставили перед выбором сейчас, она распорядилась бы иначе. Однако прошлого было не вернуть. Зная, как Митрофан хочет ребенка, она каждую ночь просила у Бога даровать ей еще один шанс. Недавно ее молитвы как будто были услышаны. Изменения в теле говорили сами за себя, но было еще слишком рано, чтобы судить наверняка. «Вот вернется Митрофан из командировки, схожу к врачу», — думала она, смахивая со стола крошки от шаньги. Ее размышления прервал звонок в дверь. «Кого это принесло в такую рань?» — удивилась Антонина. Гостей она не ждала.

Новосибирск, 2021 год

Сборы в поездку прошли легко. Дорога до Лыскова оказалась хоть и длинной, но тоже несложной. Самолётом Надя добралась до Москвы, потом села на поезд до Арзамаса и уже оттуда заказала машину до тётиного дома. Римма жила в обычной панельной многоэтажке. Небольшая квартира была обставлена со вкусом. На стенах висели пейзажи волжских просторов: родственница до выхода на пенсию была учителем рисования. Римма встретила ее на пороге. К Надиному приезду она нарядилась в блузку с рюшами и испекла яблочный пирог. Для своих лет тетя выглядела подтянутой и бодрой. Надя не преминула сделать ей комплимент: — Вы выглядите даже лучше, чем на фото в Одноклассниках. — Ой, спасибо. Стараюсь. Каждое лето езжу на велосипеде, зимой гуляю. Вообще, у нас в роду у всех такое — долго сохраняемся. Вот прабабушка твоя после пятидесяти замуж вышла. Я тоже, представляешь, встречаюсь с одним, — Римма хихикнула как девочка. — Давай располагайся. Чай попьем, а после я тебе фотографии покажу. За обедом тётя задала Наде миллион вопросов о родителях и о ней самой. Полюбопытствовала она и о личном: — Ты не замужем? — Нет, — коротко ответила Надя. — Невелика потеря. Моя дочка тоже развелась и снова замуж не собирается. Надя обрадовалась, что Римма не стала вызнавать детали ее отношений. Воспоминания о расставании с Виктором были еще слишком свежими. Закончив с чаепитием, они перебрались на диван в гостиную, где уже лежало несколько альбомов с фотографиями и кожаная папка с надписью «Лапшин В.В.». Римма взяла обтянутый бардовым бархатом талмуд, чтобы достать оттуда две карточки и несколько полуистлевших листов. — Прадед твой, — она показала на фотографию щегольски одетого молодого мужчины. — Завтра сходим в музей, там его картины висят. Хороший художник был, хоть и самоучка. Талант в тюрьме открылся. — Не знала про тюрьму. За что его? — Александр ровнёхонько после развода с твоей прабабушкой попал в переплет. Детали не знаю: какие-то цифры в финансовой ведомости не сошлись, вот и загремел в колонию на семь лет. Тогда сильно не разбирались. Повезло, что начальником у них был Матвей Погребинский. Он с Горьким дружил, ну и стремился для заключенных сносные условия создать. Читали они там, стенгазету делали. Прадед твой как грамотный за газету отвечал. Тут и проявились его художественные способности. Нет худа без добра. — Как же он на войне оказался, если в тюрьме сидел? — Надя пыталась восстановить семейную хронологию. — Как-как: начал войну в штрафбате, а закончил гвардии красноармейцем. Дошел до Австрии. Да, непростая судьба: развод, тюрьма, война… Но он не сломался, начал все заново, — Римма замолчала, задумавшись. — Да… Годы пролетели как единый миг. Помню, расспрашивала его о прошлом. Он был немногословен, но каждый раз в своих рассказах поминал недобрым словом чекистов и товарища Сталина. Хотя, подозреваю, что не обошлось здесь без личной обиды. Он до конца жизни ревновал Антонину к ее офицерам. Кстати, вот и его соперник рядом с твоей прабабушкой. Римма протянула Наде черно-белую фотографию. На ней чернобровая красавица, похожая сразу на всех звезд немого кино, положила голову на плечо офицеру в фуражке со звездой. — Это Митрофан? — уточнила Надя. — Да-да, он. Их первый снимок. Начало 30-х. — Здорово, что нашлись совместные фото. А то без подтверждения родства оградку на кладбище не ставят. — У меня еще кое-что есть для тебя, — Римма разложила на диване газетную вырезку и документ, озаглавленный «Акт». Надя пробежала глазами статью. Это был некролог. Начинался он так: «Личный состав подразделения старшего лейтенанта Смарыгина с глубоким прискорбием воспринял весть о безвременной смерти командира нашей части подполковника Митрофана Михайловича Шубенкова». Завершали текст слова соболезнования семье, обведенные в траурную рамку. Состав семьи в газете указан не был. Зато в акте от 19 марта 1949 года говорилось, что комиссия произвела передачу правительственных наград умершего командира его вдове Антонине Войновой. — Так все-таки они были женаты или нет? — спросила Надя. — Нет, но его сослуживцы из уважения признали ее право на наследование. Женой не была, а вдовой стала. — Теперь понятно. Что там за история с поздним замужеством? Римма сделала загадочное лицо и указала на папку с инициалами: — Все подробности здесь. Но это после, а сегодня надо отдохнуть с дороги. Завтра у нас насыщенный день. Предложение тёти пришлось кстати. Из-за разницы во времени — в Сибири была уже ночь — Надя боролась с дремотой. Она заснула, едва голова коснулась подушки. На утро после завтрака они отправились изучать город. Первой остановкой стал музей. Его смотрительница была хорошей подругой Риммы. Наде казалось, что все Лысково состоит из приятелей тёти. К ним то и дело подходили и здоровались. В музее они задержались в зале с картинами лысковских мастеров. — Эту картину подарил нам твой прадед Александр, — сказала смотрительница музея, указывая на полотно. На нем на фоне цветущих деревьев стояла девочка в ярком сарафане. В руках она держала пушистого кота. — Знаешь, кто эта девочка? — спросила Римма. Надя отрицательно покачала головой. — Его дочка Гета, твоя бабушка, — пояснила тётя. — Скучал он без нее и часто рисовал. Поблагодарив смотрительницу за тёплый прием, они отправились дальше. В планах было заехать к родне Риммы, а после — на могилу прадеда. Во время визитов к родственникам Надя чувствовала себя Шуриком из «Кавказской пленницы», отправившемся в экспедицию за тостами и легендами. Ее потчевали лучшими блюдами, показывали семейные фотографии и доставали из закромов памяти полузабытые истории. На кладбище они оказались уже вечером. Положив специально взятые из дома конфеты рядом со скромным памятником, Надя уточнила: — Когда мы сможем попасть на могилу прабабушки? — Завтра приедет Маша, дочка моя, и отвезет тебя в Арзамас, где Антонина лежит со своим полковником, — ответила Римма. — Полковник — это тот самый последний муж? — Да, Владимир Лапшин, чекист. Я слышала, что он был в личной охране Сталина в Тегеране. Личность интересная, непростая. Да и отношения у них с Антониной были непростые. — Как это? — Ну, во-первых, к моменту их встречи у него уже была семья. Потому молва навесила на нее ярлык разлучницы. А по мне, нельзя осуждать. Говорят же, некоторые события предопределены. Встретились люди, полюбили друг друга — значит, судьба их была такая. Ох, что-то я расфилософствовалась на кладбище на ночь глядя, — прервала свой монолог тетя. — Пойдем-ка уже домой. На обратном пути Надя размышляла о событиях дня и о прошлом семьи. История ее прабабушки Антонины, полная крутых поворотов, вселяла уверенность в том, что любые сложности преодолимы, а конец отношений — это вовсе не конец жизни. В Лысково она поймала себя на том, что ни разу не вспомнила Виктора. Ее голова была занята новыми людьми и впечатлениями. На следующий день, как и обещала Римма, приехала ее дочь. Маша выглядела гораздо моложе своих пятидесяти лет. Угловатая, с мальчишеской стрижкой, в черной куртке и тяжелых ботинках, она словно сошла со старого постера какой-нибудь рок-группы. — Здорово, сеструха, — поприветствовала она Надю. — Готова? — Да. — Тогда погнали. Маша выжимала из своего старенького «Пежо» сто километров по трассе и параллельно эмоционально рассказывала про свой развод: — … После этого я не верю в брак. Вот уж действительно хорошее дело таким словом не назовут, — завершила она историю о несходстве характеров и одной измене. — Какие у тебя планы помимо кладбища? — Особо никаких. — Тогда зайдем в бар, подруга моя его недавно открыла. Эх, жаль, что я за рулём сегодня, — вздохнула Маша. Они уже почти подъехали к городу, как на мобильный Маше позвонили. По разговору Надя поняла, что это была та самая подруга — владелица бара и она настойчиво звала к себе. — Ой, Тань, я же не одна. У меня сестра приехала из Новосибирска, ее еще надо на кладбище свозить, потом в центр, в парк Гайдара — в общем, по туристическим местам, — Маша, по всей видимости, отказывалась от предложения, хотя в голосе чувствовалось сомнение. — Маш, если хочешь, езжай в бар, а я к вам сама доберусь чуть позже, — вклинилась Надя. — Только объясни, как захоронение найти. — Тань, подожди-ка, я тебе перезвоню, — Маша отложила смартфон в сторону. — В принципе, там действительно все просто. Доходишь до церкви, потом налево в первый проход. Ты на месте. — Справлюсь. — Если что, звони. После приезжай к нам. — Конечно. Маша высадила Надю у кладбищенских ворот. Церковь, о которой они говорили, была видна издали. На главной дороге было пустынно. Только один посетитель медленно шёл вдоль оград, рассматривая каждый памятник. Поравнявшись с ним, Надя бросила быстрый взгляд на мужчину. Молодой, с модной стрижкой, в тёмно-синей куртке, он походил на столичного гостя. «Симпатичный», — подумала Надя, обгоняя его. Могилу она нашла с легкостью. На плите из мраморной крошки было два портрета. Прабабушка, закутанная в мехах, как будто бы улыбалась со снимка, ее муж в мундире был строг и печален. Надя протерла фотографии, положила заготовленные конфеты и собралась уходить, как у калитки столкнулась с парнем, которого заметила на дороге. Она вопросительно посмотрела на него. Незнакомец был удивлен не меньше. То ли пряча смущение, то ли пытаясь найти объяснение их встрече, он уткнулся в смартфон. Молчание нарушила Надя. — Кто вы и что вы здесь делаете? — спросила она. — У меня к вам абсолютно те же вопросы, — сказал он. — Это могила моей прабабушки и ее мужа. — И моего деда. Такое вот совпадение, — его голос смягчился. — Кстати, здравствуйте. Я Николай. — Надя. Николай вытащил из кармана куртки миниатюрную модель самолёта и поставил рядом с памятником. Надя отметила про себя, что мужчина чем-то похож на полковника с фотографии. У обоих были тонкие черты лица и аккуратно очерченный рот. «Возможно, они и правда родня», — решила она. — Никогда не знакомился на кладбище, — признался Николай, оторвавшись от рассматривания портретов. — У меня тоже не было такого опыта, — улыбнулась Надя. — Почему-то мне кажется, что нам есть что друг другу рассказать. Только я бы продолжил общение в другом месте, например, в кафе. Вы знаете здесь хорошие места? Я только сегодня приехал, кроме гостиницы ничего не видел. — Как и я. Гощу у родни в Лысково. — Тогда будем полагаться на Яндекс.Карты. Вы не против? Наде нравилась идея, но она не знала, как поступить с Машей, ждавшей ее в баре. Представлять ей Николая казалось преждевременным, а исчезать без объяснений было невежливо. Она поделилась своими сомнениями. — Делайте как удобно вам, — сказал Николай. — Я могу подождать. Они вместе доехали на такси до бара в центре города. По дороге Надя придумала пару аргументов, почему она хочет исследовать Арзамас в одиночестве. Они были не убедительными, но в итоге не пригодились. Маша была увлечена общением с подругой и обрадовалась возможности остаться и не садиться больше за руль. — Если вдруг что, сразу набирай, я на связи, — напутствовала ее сестра, отпивая вино. — Конечно-конечно, — кивнула Надя и поспешила к Николаю.

Новосибирск, 1949 год

Нежданным гостем оказалась дочь Гета. — Почему так рано от Люси вернулась? — полюбопытствовала Антонина, пока Гета снимала пальто в прихожей. — Ее родня из деревни приехала. Шум, гам, суета. Продолжим завтра, — скороговоркой ответила дочь, поправляя косу. Антонина невольно залюбовалась ей. Юная, зеленоглазая, с соболиными бровями и румянцем на щеках, она напомнила ей себя в молодости. — Завтракать будешь? — Не хочу, мам. Чаю только попью. Можно пластинку поставить? — Ставь, ставь, только не на всю громкость. А я вскипячу чай, — Антонина отправилась на кухню. Из комнаты заиграла мелодия «Рио-Риты». Вскоре на кухню пританцовывая вошла Гета. — Кто же он? — спросила Антонина. — Кто он? — Причина твоего хорошего настроения. — Ну, мам, — покраснела дочь. — Я вовсе не влюблена. А вот Люська — да. Нравится ей один солдатик. Представляешь, он служит у папы Димы. Гета с детства называла Митрофана «папой Димой», чем обижала родного отца Александра. — Как зовут того солдата? — Костя, смуглый такой, глазастый. — Не припоминаю, — Антонина нахмурилась. — Приедет Дима, разузнаю, кто такой этот Костя. — Папа надолго уехал? — Нет, обещал скоро вернуться. — М-м-м, понятно, — Гета отхлебнула чай. Мечтательный вид дочери не давал Антонине покоя. — Мне кажется, что ты мне что-то не договариваешь, — с наигранной обидой произнесла она. — Какие могут быть тайны от матери? — Ничего я не скрываю. Ну, может, нравится мне Адька Белоконь, но только чуть-чуть. Зато я ему точно нравлюсь. — Как ты это поняла? — Он написал мне стихи в альбом: Что можно желать человеку, Которого любишь почти? Чтоб жил он не меньше века, Смог счастье и славу найти. Пусть он никогда не поплачет, Увидит Коммуну скорей… Желаю труда и удачи Я милой Гетульке моей! Гета процитировала текст по памяти. — Поэзия — это, конечно, хорошо. Но на будущее смотри не на красивые слова, а на дела мужчины. Как он относится к твоим просьбам? Дарит ли подарки? И вообще, я бы на твоем месте получила диплом, стала бы уважаемым педагогом, а потом уже о браке думала, — строго подытожила Антонина. — Сама-то замуж выскочила едва 18 лет исполнилось, — парировала дочь. — Ты не сравнивай. Была бы у меня тогда возможность учиться, училась бы. Поверь моему опыту. Я плохого советовать не буду, — последнюю фразу Антонина произнесла ласково. Она подошла к дочери и обняла ее за плечи: — Давай сегодня к портнихе сходим. Слышала, что ей привезли новые ткани. Выберем что-нибудь. — Хорошо, мамулечка. Только мне надо сегодня доклад по Рабле закончить. — Ты у меня умница, — Антонина поцеловала Гету в макушку. — Работай, а к портнихе можно и завтра зайти. Кстати, дай мне книгу какую-нибудь почитать. Что сейчас модно? — Не знаю, — протянула Гета. — Хотя подожди. Она ушла в комнату и вернулась со сборником рассказов О. Генри: — Вот. Думаю, тебе понравится. У автора хороший слог, а главное — все истории короткие. — То, что надо. Антонина взяла книгу и устроилась на диване, но дальше первых строк в рассказе «Дары волхвов» не продвинулась. «… Жизнь состоит из слез, вздохов и улыбок, причем вздохи преобладают», — глаза скользили по одной фразе, но мысли были далеко. В воображении она уже представила, как сообщает новость о ребенке Митрофану и как он радуется. Внезапно ей показалось, что кто-то стучит в дверь. Звук был тихим, поэтому Антонина предположила, что он идет от соседей. Удары усилились. — Мам, по-моему, кто-то ломится в дверь, — донеслось из комнаты. — Я открою, — крикнула Антонина. «Кто это не умеет звонком пользоваться?» — недовольно подумала она. Приоткрыв дверь на цепочке, Антонина с удивлением увидела коллегу Митрофана Владимира Лапшина. Она хорошо знала его по совместным празднованиям в Доме офицеров. Пару раз полковник вместе с женой был у них в гостях. Несмотря на высокий пост — Владимир возглавлял Управление охраны Министерства госбезопасности на Томской железной дороге — он был легким в общении, а еще прекрасно танцевал. Сейчас обычно уверенный в себе мужчина переминался на пороге. — Тоня, здравствуй. Я могу войти? — спросил он. — Конечно, конечно, — Антонина убрала цепочку, гадая, что могло принести к ней такую важную птицу. — Митрофана нет дома. — Знаю, — Владимир откашлялся. — Я как раз по поводу него. Антонина почувствовала неладное. В висках застучало. Она с испугом посмотрела в светло-голубые глаза полковника, но тот отвел взгляд. — Я приехал сразу, как стало известно. Решил сообщить лично, мы же не чужие. Нам позвонили со станции, — Владимир цедил слова. –Митрофан умер в поезде. Сердце. Не спасли. У Антонины подкосились ноги. Владимир подхватил ее, усадил на диван и принес воды. — Похоронами займется ведомство. Мы поможем… Я помогу. Любые проблемы, любые вопросы… Владимир продолжал говорить, но смысл его слов терялся. В голове было пусто, а потом вдруг стал навязчиво крутиться куплет из песни: Вот кто-то с горочки спустился, Наверно, милый мой идёт. На нем защитна гимнастерка, Она с ума меня сведет. Из оцепенения ее вывела острая боль внизу живота. Она выбежала в ванную. На подоле халата было два кровавых пятна.

Арзамас, 2021 год

Надя и Николай зашли в первое попавшееся по дороге кафе. Большинство столиков были свободны. Они заказали кофе и заняли место рядом с окном, из которого можно было наблюдать неспешную жизнь центра небольшого города. Надя впервые с момента знакомства ощутила неловкость. Она не знала, с чего начать разговор, хотя вопросов было много. Молчание нарушил Николай: — Смотрю на вас и не чувствую неприязни. Вы даже симпатичная. — Почему вы должны были испытывать неприязнь? — Надя чуть не подавилась напитком. — Из-за вашей прабабушки-разлучницы. — Все-таки нельзя обвинять в сложившейся ситуации кого-то одного. Ваш дед тоже увлекся. Ему же не приворотное зелье подмешали, — она попыталась отстоять честь прабабушки, но вспомнила роль смазливой гуру в расставании с Виктором и осеклась. Как будто прочитав ее мысли, Николай сказал: — В любовных треугольниках у каждого своя правда. — Расскажите свою версию, — попросила Надя. — Дед мой Владимир Лапшин служил в НКВД. В 40-е годы его направили в Томск, где он возглавил отдел по охране железных дорог. Семью — моего отца и бабушку — он перевез с собой с Урала. По рабочей необходимости он часто бывал в Новосибирске. Там, наверное, и познакомился с вашей прабабушкой, стал жить на две семьи — одна в Томске, другая — в Новосибирске. «Добрые люди» не преминули сообщить о любовнице его жене Елене. Новость подкосила и без того слабое ее здоровье. Он же, вместо того чтобы посвящать больше времени больной женщине, окончательно переехал в Новосибирск, а после смерти Елены женился на той, что была соперницей. Мой отец, в ту пору подросток, разорвал с ним все связи. Потому о деде я узнал поздно. Но эта семейная тайна мне многое объяснила. Например, почему отец не любил людей в погонах и так и не принял мой выбор. В общем, я решил найти могилу. И вот я здесь. Надя, не перебивая, выслушала историю Николая, а когда он закончил, задала вопрос, который с самого начала вертелся на языке: — Сколько вам лет? — Тридцать три. Возраст Христа, как говорят. Почему вы спросили? — в светло-голубых глазах Николая мелькнуло удивление. — Пытаюсь подсчитать, сколько вашему отцу лет. Он больше в деды вам годится. — Ах, это! Я действительно поздний ребенок. Мой отец родился в 1936 году. Всю свою жизнь он искал идеальную женщину. В пятьдесят лет встретил мою мать. Классический роман профессора лингвистики и молодой студентки, результатом которого стал я. Надо сказать, брак долго не продержался. Как ни пытался отец избежать развода, ему это не удалось. Теперь доверяете моему рассказу? — он улыбнулся. — Я и не сомневалась в его правдивости. Просто… — Просто мы друг друга совсем не знаем, — Николай продолжил ее незаконченную фразу. — Вот, например, из какого вы города? Вопрос про возраст я пропущу. — Из Новосибирска. Мне тридцать четыре, — Надя не видела смысла скрывать свой возраст. — Получается, мы земляки-сибиряки. Я из Томска, а в Новосибирске учился. Хотя нечто подобное можно было предположить, исходя из прошлого наших предков. Кстати, мне бы хотелось услышать вашу семейную историю. — Если честно, я знаю немного. Только недавно занялась этой темой, — начала Надя. Она вкратце пересказала Николаю то, что ей стало известно от отца и тёти. — Сохранились ли у вас фотографии и документы Лапшина? — уточнил он, выслушав ее. — У тётки в Лысково есть архивная папка с его инициалами, но я еще за нее не бралась. — Будет навязчиво, если я напрошусь посмотреть бумаги? Надя задумалась. С одной стороны, она ничего не имела против того, чтобы показать архив новому знакомому, тем более, он был ей приятен, с другой — не хотелось отвечать на вопросы тёти. Видя ее колебания, Николай предложил: — Вы можете просто сфотографировать бумаги и выслать. В ответ Надя честно поделилась своими сомнениями. — Хм, так вот в чем дело, — Николай открыл на смартфоне приложение с картами и начал рассуждать вслух. — Расстояние от Арзамаса до Лыскова чуть больше 100 километров. Если мы поедем туда в ближайшее время, то дорога займет где-то два часа. Мы будем в городе не так уж поздно. Что если вам захочется откопировать содержимое папки в каком-нибудь салоне? Надя поняла, куда он ведет. Копировальный центр мог бы стать идеальным алиби для тёти, но оставалось несколько вопросов: — Идея мне нравится. Только, если я правильно помню, вы же остановились в Арзамасе? Николай кивнул. — Тогда вам придётся возвращаться из Лысково вечером. — Или ночевать там. Наверняка в городе есть гостиницы, — Николая не смущали обстоятельства. — Ну так как? Едем? — Да. Через несколько минут они уже мчались на такси в Лысково. Водитель, седовласый грузный мужчина, поинтересовался: — Вам радио не помешает? Получив разрешение, он прибавил звук плеера. Из него надрывался Боярский: Уеду срочно я из этих мест, Где от черемухи весь белый лес, Где гроздья пенные и соловьи, И откровенные глаза твои. Песня напомнила Наде о детстве. Тогда она не понимала половины слов, а сейчас история парня, влюбившегося в невесту друга, показалась ей жизненной и печальной. — Всё, отель забронирован, — облегченно сказал Николай и отложил телефон в сторону. — Отлично. Осталось добыть документы, — Надя немного переживала из-за того, что придётся врать тёте. — Уверен, у вас получится. Кстати, может, перейдем на «ты»? — Давай. Я с этим «вы» чувствую себя учительницей, — согласилась Надя. По радио заиграла бодрая мелодия: На недельку, до второго Я уеду в Комарово Поглядеть отвыкшим глазом На балтийскую волну. — Блин, я как будто еду на машине времени. И вот сейчас мы под эту песню врываемся в мое детство, — признался Николай. — И в моё, — улыбнулась Надя. Ей было приятно находить что-то общее с новым знакомым. — Знаешь, где находится Комарово? — Нет. — Недалеко от Петербурга, на берегу Финского залива. Был там как-то. — Работал водолазом? — Надя процитировала песню. — Нет, не моя стихия. Меня всегда больше небо привлекало, чем море. — Так вот почему ты привез деду самолёт, — она вспомнила сцену на кладбище. — Ты внимательная, — оценил Николай. — Хорошо натренировалась за десять лет работы в отделе кадров. — Еще и опасная. Что можешь про меня рассказать? — Хм, — Надя задумалась, перебирая в голове все, что она успела узнать о новом знакомом. — Склоняюсь к очевидному: ты связан с авиацией. Пилот? — Не совсем, но очень близко. Я лётчик. — В чем разница? — Надя с недоумением посмотрела на него. — Все просто: пилоты — гражданские авиаторы, а лётчики — военные. — Как ты выбрал профессию? — Будет неправдой сказать, что стремился с детства. Я мечтал о форме, но о другой — хотел стать милиционером. Узнав об этом, отец сделал все, чтобы от моих фантазий не осталось и следа. Говорил, что в органах могут работать только люди нечестные и жестокие. В общем, с мечтой было почти покончено, но вмешался случай. Подростком я связался с дворовыми хулиганами. Мать вовремя это заметила и, чтобы занять свободное время, определила меня в кружок юных авиаторов рядом с домом. Я сначала сопротивлялся, а потом втянулся. Ну а дальше училище и служба. Честно признаться, никогда не сожалел о своем выборе. Хотя был ли выбор? Возможно, это было на роду написано. Поддержал семейную династию в лице деда. — Только он не летчик был, — возразила Надя. — Согласен. Но он был ближе к военному делу, чем мой отец-пушкинист. — Мы уже подъезжаем, — их разговор прервал молчавший всю дорогу таксист. За беседой время в пути пролетело незаметно. Сначала они сделали остановку у дома тёти. К радости Нади, объяснения не заняли много времени. Римма сказала, что сама давно хотела сделать копии документов. — Миссия выполнена, — сообщила Надя, демонстрируя папку дожидавшемуся ее в такси Николаю. — Будем надеяться, что в местной гостинице есть копировальная техника. Не без труда старенький ксерокс был найден в кабинете администратора отеля. — Давай сначала выберем важные документы, — предложил Николай, пока они стояли у гостиничной стойки. Надя согласилась. — Вы же не закроетесь через пару часов? — уточнил он у сотрудницы отеля. — Мы работаем круглосуточно, — ответила она, добавив: — Только если сильно поздно придёте, постучите в дверь подсобки. — Спасибо. Они расположились в лобби-баре. Роскошный интерьер, в котором преобладало золото и бархат, напоминал о 90-х. — Может, вина? — предложил Николай. Надя не отказалась. Через несколько минут он вернулся с двумя бокалами. — Иначе бы мы ждали официанта до завтра. Отпразднуем наше странное знакомство? — сказал он, протягивая ей золотистый напиток. Надя поддержала тост и, слегка пригубив теплое вино, заметила: — Чувствую себя как на свидании. — Это хорошо или плохо? — в глазах Николая мелькнуло лукавство. — Не знаю, давно не практиковала, — призналась она, убрав за ухо прядь волос. — Ты замужем? — Нет. Вот теперь точно похоже на свидание, — Наде был приятен его интерес. — А ты женат? — Нет, но был. Оказалось, что брак не моё. — Почему? Первым делом самолёты? — И это тоже. Кто меня выдержит с постоянными командировками? Но разошлись мы по другой причине — перестали совпадать планы на будущее. Таня хотела спокойного быта, совместных поездок за границу, чего я ей не мог дать. Тогда мне пришлось бы оставить работу и пойти на гражданку, но такого пути я для себя не видел и не вижу, — сказал он спокойно и уверенно. — Что для тебя самое важное в работе? — Красивые виды рассветного неба, — рассмеялся он. — На самом деле, романтика в боевой авиации — самое последнее, за чем стоит туда идти. Как и за деньгами. Работа тяжелая, и за нее порой никто не скажет спасибо, но когда выполняешь задачу хорошо, то засыпаешь с чувством удовлетворения. За эту работу тебе нигде и никогда не будет стыдно. Еще коллектив хороший. Такого коллектива, как в боевой строевой армейке, нет нигде. Надя отнеслась к его словам с уважением, ее всегда привлекали люди, нашедшие свое призвание. Николай допил вино: — Закажем еще по одной? — Да, но только нам еще документы надо разобрать, — предупредила Надя. Из-за усталости и смены часовых поясов она уже захмелела. — Тогда не будем терять время, но вино нам я все-таки закажу. Николай сделал несколько жестов официанту, но не получив реакции, снова сам отправился к бару. Надя проводила его глазами. Подтянутый, статный, он наверняка пользовался успехом у женщин. Когда два полных бокала стояли на столе, Надя открыла папку. Внутри в аккуратном бумажном конверте лежала пачка фотографий, а также документы и удостоверения, расфасованные по пакетам. Николай вытащил из конверта несколько карточек. На одной был портрет деда в форме полковника НКВД, такой же, как и на памятнике, на другой — группа мужчин в форме на фоне плаката «ГПУ нужен революции и ГПУ будет жить у нас на страх врагам пролетариата. И. Сталин». — Деда легко узнать, хоть он и моложе здесь, — сказал Николай, рассматривая снимок. Надя скользнула взглядом по изображению: — Где он? — Вот, третий справа, — показал Николай. — Точно. Надино внимание привлекла другая фотография в руках Николая. На фрагменте, который она смогла увидеть, была ее бабушка Гета, только совсем юная. — Покажи-ка этот снимок, — попросила она. На черно-белом кадре фотограф запечатлел семейный ужин. За накрытым столом сидели трое: рядом с юной бабушкой была ее мать Антонина и мужчина в расстегнутом кителе, в котором легко узнавался Владимир Лапшин. Похоже, компания отмечала какой-то праздник. Собравшиеся были расслаблены и веселы. Антонина обменивалась задорными взглядами с Владимиром, Гета тянулась к пирожку. — Забавное фото, — сказала Надя. — Жизненное, — добавил Николай. Он отложил карточку в сторону и как будто нечаянно коснулся Надиных пальцев. Она не убрала руку. — Посмотрим, что тут еще есть, — с этими словами Николай достал красные корочки с надписью «Грамота заслуженного работника НКВД». Внутри документ был подписан Лаврентием Берией. — Ого, как все серьезно, — изумилась Надя. — Согласен. Вот это не менее интересно, — он осторожно протянул ей полуистлевший лист командировочного удостоверения. Согласно документу Владимир Лапшин должен был отправиться в 1944 году из Тегерана через Баку в Москву. — Тётя что-то говорила про Тегеран. Твой дед вроде бы служил в охране Сталина на конференции. — Тогда это и есть подтверждение. Конференция союзников была в конце 1943 года. Так что период совпадает. Изучив командировочное, Николай перешел к следующему документу. Сложенный вчетверо тетрадный лист сохранился лучше других бумаг. Написанный аккуратным почерком текст был озаглавлен «Моя автобиография», в углу стояла дата «10 августа 1961 года» и подпись Владимира Лапшина. — Я прочитаю вслух, если ты не против, — предложил Николай. — Конечно, иначе я буду заглядывать тебе через плечо. Он развернул лист и начал чтение: «Родился я в 1902 году в Юрюзани Челябинской области. В 1917 году в период февральской революции окончил Нерчинское высшее начальное училище, а позже был партизаном на Дальнем Востоке. Тогда же вступил в РКП (б) и состоял бы в партии и по сей день, если бы в 1955 году не был исключен оттуда, но не партией, а Хрущевым и его приспешниками. У меня не было другой жизни как в транспортных органах. Я не знал другого пути как путь с партией и в ней пробыл тридцать пять лет. А он, подлец, изуродовал мою жизнь, как и другие десятки тысяч жизней чекистов. Чего только не набрали против нас, в чем только не обвинили. Мы уходим. Нас никто не защитил, не смог этого сделать — пока». По мере того, как Николай читал текст, лицо его становилось грустным. Надю не покидало ощущение, что перед ней сидит человек со старого черно-белого фото. Возможно, дело было в освещении, которое усиливало сходство внука и деда. Закончив, он отпил вина и после недолгого молчания сказал: — Что ж… Я знал эту историю в ином изложении. Отец говорил, что после выхода деда на пенсию его выгнали из партии. В этом он видел некое возмездие за мать. И, конечно, считал, что Сталин и чекисты — зло. — А что думаешь ты? — поинтересовалась она. — По правде сказать, чем больше узнаю про послужной список деда, тем больше убеждаюсь в том, что он был крутой мужик. Неидеальный, конечно, как и все мы, но другого деда у меня быть не может, как и другого отца. Оба в чем-то заблуждались, в чем-то были правы. Я не могу исправить ни того, ни другого, ни обстоятельства, в которых им довелось жить. Остается только принять это и то, что они оба — во мне. Он прервал свою речь, посмотрел на нее, а после продолжил: — История зависит от точки зрения человека, который ее рассказывает. Чаще всего в ней нет стопроцентных злодеев. Даже ситуация, из-за которой мы встретились — роман наших предков — очень неоднозначна. Мой отец называл твою прабабушку не иначе как «эта» и видел в ней коварную разлучницу. Ты наверняка представляешь себе все иначе. Так ведь? Надя не сразу подобрала слова, сказывались усталость и вино: — Ну… Твой дед мог влюбиться. Иногда такое случается. — Очень женский ответ. Хотя гляжу на тебя и понимаю, что влюбиться очень легко, — он слегка смутился, сказав комплимент. — Я также вижу, что ты устала и нам пора завершать. — Хорошо, — ответила Надя, хотя расставаться с Николаем ей не хотелось. Рядом с ним она чувствовала себя уютно, как будто они были знакомы много лет. Закончив с документами, они вызвали такси. Николай проводил Надю до самого подъезда. — Спасибо тебе за информацию о деде и прекрасный день, — его слова прозвучали искренне. — Тебе спасибо. Мне тоже понравилось, — она посмотрела на экран смартфона и добавила. — Через пару часов у меня день рождения. — Могла бы и предупредить. — Предупреждаю. Не такое уж это и событие, — Надя махнула рукой. Еще два месяца назад она даже и представить не могла, что так скажет о юбилее. — Ладно. Что-нибудь придумаю, — Николай подмигнул. — Теперь иди. Тебя наверняка уже заждались. Они обнялись на прощание. Надя ничего не рассказала тёте о новом знакомом. Сославшись на усталость, она поспешила уединиться в своей комнате, но заснуть ей удалось не сразу. Какое-то время она еще ворочалась в постели, вспоминая летчика. Утром Надя поняла, что фраза Николая «я что-нибудь придумаю» подразумевала конкретные действия. На телефоне высветилось несколько неотвеченных вызовов и сообщение: «Выгляни во двор». Она посмотрела в окно. Николай стоял у подъезда с букетом. Теперь от тёти ничего не скрыть. Наскоро собравшись, она оценила себя в зеркало. Волосы лежали непослушной волной, кожа безо всякой косметики выглядела свежей, глаза как будто стали ярче. Наде понравилось свое отражение. Довольная собой, она выбежала во двор. — Так неожиданно. И приятно, — Надя прижала к себе букет из белых роз. — Я же обещал. С днем рождения, именинница, — Николай слега обнял ее за плечи. — Теперь надо будет придумать, что сказать тёте. Как будто в подтверждение Надиных слов с балкона высунулась Римма и прокричала: — Надь, зови уже кавалера на чай. — Что я и говорила, — вздохнула Надя. — Мне кажется, надо рассказать правду. Пойдем, а то не только тётка сделает выводы, но и все соседи. Надя удивилась, с какой скоростью Римма успела собрать праздничный завтрак. На столе были пирожки и медовый торт. — Это Николай, внук Владимира, — коротко представила Надя гостя. — Не знала, что у Владимира были дети, — Римма с сомнением посмотрела на молодого мужчину. — Был сын, — Николай достал телефон и показал несколько семейных фотографий. — Надо же, — всплеснула руками Римма. — Как вы с Надей познакомились? — А… ну, мы, — неуверенно начала Надя. — Давай я, — перебил ее Николай. — Все-таки это я вышел на тебя в соцсетях. Надя подняла брови от удивления. Дальнейший рассказ еще больше изумил ее. По версии Николая, он обнаружил ее профиль со старинными фотографиями и после попросил о встрече. — Надя, что ж ты мне раньше-то не сказала! — посетовала тётя. — Мы никак не могли договориться о времени и месте. Сами не знали до последнего. У меня на работе все непросто с отпуском, — у Николая были заготовлены ответы на все каверзные вопросы. — Понятно, понятно, — Римма покивала головой. — Кем вы работаете? — Я лётчик. Последний факт окончательно растопил сердце тёти. Она с еще большим энтузиазмом начала предлагать Николаю попробовать разнообразие выпечки. Надя молча ела пирожок, восхищаясь находчивости знакомого. — Спасибо за угощение, — поблагодарил Николай. — Вы совсем ничего не ели. — Вот и не правда. Еще немного и я не помещусь в кабину, — пошутил он. — Пора мне и честь знать. Я сегодня уезжаю, так что пойду паковать вещи. — Какая жалость, что вы не останетесь. — Может быть, в следующий раз у нас будет больше времени, — Николай встал из-за стола и как бы вскользь добавил. — Надь, не проводишь меня? — Да-да, конечно. В душе она ликовала от его предложения. — Не волнуйтесь, верну именинницу в целости и сохранности, — сказал Николай тёте на прощание. — Такому мужчине сложно не доверять, — Римма кокетливо поправила причёску. — Приятно было познакомиться. — И мне. Через несколько минут Николай и Надя уже шагали по направлению к гостинице. — Ты всю ночь готовил историю для тёти? — спросила она. — Нет, это была импровизация. — Получилось мастерски. Спасибо тебе. — Рад, что понравилось, — Николай улыбнулся. — Какие планы на день? — Проводить тебя. — Я уезжаю только вечером. Так что времени вагон. Надя задумалась. Видя ее замешательство, Николай предложил: — Есть одна идея. Рядом с моей гостиницей есть причал. Оттуда паромы ходят на Макарьев. Это, оказывается, интересное место. Там монастырь и виды красивые. Если поторопимся, можем еще успеть на переправу к 12.00. — Тогда ускоримся, — Надя поддержала его. Провести свой день рождения в путешествии рядом с мужчиной, который был ей симпатичен — об этом она не могла даже мечтать. Через несколько минут они уже стояли на палубе отчаливающего парома. Людей было немного, а туристов и вовсе никого. Потому, когда Надя начала фотографировать живописные волжские виды, то сразу привлекла внимание пассажиров. — Давайте я вас с мужем сфотографирую, — предложила полноватая девушка в облегающем джинсовом костюме. — А он не…- начала Надя. — Давайте-давайте, — перебил ее Николай и протянул девушке свой телефон. Когда небольшая фотосессия была закончена, он тихо сказал на ухо: — Было приятно побыть твоим мужем. Она залилась румянцем и поспешила сменить тему: — Чем займешься после отпуска? — Буду работать, — Николай пожал плечами. — А потом? Какие у тебя планы на жизнь? — Наде было любопытно услышать его соображения о личном. — Пойду на пенсию, буду писать мемуары и играть на гитаре. — Ты играешь на гитаре? — Это вторая моя страсть после самолётов. — Было бы здорово услышать, — искренне сказала она. — Еще услышишь. Мы же теперь почти семья, — его слова прозвучали уверенно. Ответ обрадовал Надю, зародив в ней мысли о возможности нового свидания. На горизонте появились белые стены монастыря. Величественное сооружение как будто вырастало из воды. На берегу их встретило несколько привольно пасущихся у обители коров и коз. На асфальтовом променаде стояли торговцы с нехитрым товаром: рыбой и магнитиками. — Очень рыбы захотелось, — поделилась Надя. — Что нас останавливает? Давай устроим пикник. Я как раз заметил столик и лавочку. — Только, наверное, после посещения монастыря. — Конечно, мы же культурные люди. Побродив где-то час по тихим тропинкам между церквями, они вернулись к лавкам местного рынка. Их улов составили две копченые рыбины, одна из которых была тут же съедена. — Какая она вкусная! — воскликнула Надя, заканчивая последний кусок. — Прекрасный праздничный обед получился, — резюмировал Николай. — Да, такого дня рождения у меня еще не было. Спасибо тебе. — Обращайтесь. Кстати, а как обычно проходят твои дни рождения? После некоторых колебаний Надя ответила: — У меня есть график. Я точно знаю, что за чем идет. — Ага, значит, вот откуда твой интерес к планам на жизнь. Признавайся, у тебя наверняка есть график на ближайшее десятилетие, — Николай испытующе посмотрел на нее. — Ну, допустим, не на десятилетие. — Окей, что там в твоем графике на пару лет? — Если честно, я бы хотела включить в расписание нашу с тобой встречу, — выпалила она, опешив от собственной находчивости. — Приятно это слышать, — он сделал паузу. — Но я буду с тобой честен. Я взял за правило ничего не планировать — такая работа. У нас же как: перед вылетом оставляешь ключи от авто в столе. Если случится что — машина не будет стоять брошенной. В общем, я не хочу никому давать беспочвенных обещаний. Хотя мне хорошо с тобой. И ты мне очень нравишься. От его слов у Нади перехватило дыхание. Не такого ответа она ожидала. Лучший день рождения за одно мгновение стал худшим. Повисло молчание. — Мы не пропустим паром? — выдавила она, стараясь выглядеть безразлично. — У нас еще есть 10 минут, как раз чтобы убрать здесь, — Николай махнул рукой в сторону остатков трапезы. — А, хорошо. За весь обратный путь они обменялись едва ли парой фраз. Надя изо всех сил сдерживала себя: ей очень хотелось заплакать то ли от обиды, то ли от жалости к себе. — Пора прощаться, — сказал Николай, когда они сошли на берег. — Угу, — только и смогла произнести Надя. Ей не удалось сдержать слёзы. — Что ты, не плачь, ничего же не случилось, — Николай достал из кармана бумажный платок. — Вот держи. — Мы больше никогда не увидимся, — она зарыдала еще сильнее. Не найдя слов для утешения, он притянул ее к себе. Наде стало тепло и спокойно. «Не отпускай меня, не отпускай», — повторяла она про себя, но он ослабил объятья. — Спасибо тебе за день, но мне правда пора, — сказал он извиняющимся тоном. — Да-да, — ее глаза смотрели куда-то в сторону. Когда звук его удаляющихся шагов стал тише, Надя наконец подняла голову и увидела, как силуэт скрылся за поворотом. Она медленно зашагала в сторону дома, думая о том, что на день получила пробник счастливой личной жизни, но его время истекло, и нужно было возвращаться в свою реальность. Последний день перед отъездом прошел в хлопотах. Утром Надя обошла все местные магазины в поисках сувениров. Найти в Лысково магниты и другие туристические безделушки было невыполнимой задачей, потому вместо них в качестве гостинцев с Волги она купила пива и вяленой рыбы. Оставалось упаковать габаритный и ароматный груз в багаж. Наконец, вещи были утрамбованы, прощальные слова сказаны, и Надя осталась наедине со своими мыслями. Мысли эти были о Николае. Она хотела написать ему или позвонить, спросить, как дела, но ей мешала гордость. Ведь он ясно дал понять, что не хочет отношений. Сидя в аэропорту, Надя несколько раз начинала писать сообщение, но стирала его. Было страшно получить в ответ молчание. После долгих мучений она набрала подруге Вере: хотелось излить душу и получить совет. На том конце ответил заспанный голос: — Что-то случилось? — Ой, прости, забыла про разницу во времени, — Надя действительно совсем не подумала о часовых поясах. В Новосибирске перевалило за полночь. — Ничего страшного, вся во внимании. Ты выкладывала так мало фотографий в соцсети, что я начала волноваться, — Вера заговорила бодрее. Любопытство всегда было ее движущей силой. Надя рассказала подруге о Николае и всех событиях, произошедших в поездке. — …И сейчас я абсолютно не знаю, как поступить: затаиться или как-то проявить себя? — завершила Надя свою историю. Вера вздохнула: — Я-то думала, что Виктор одумался, а тут, ничего себе, новый роман. Знаешь, что это мне напомнило? — Нет. — Развод Марины с мужем. — Марина? — переспросила Надя. У нее не было близких подруг с таким именем. — Училась с нами на параллели в школе. Светленькая такая, — уточнила Вера. — А, поняла, — Надя сделала вид, что вспомнила, хотя не догадывалась, о ком идет речь. — Так вот, Маринка очень тяжело разводилась. Имущественные споры, скандалы. Бывший даже бандитов нанимал. Короче, после всего этого она была как выжатый лимон. И тут подкатил к ней в фитнес-клубе парень молодой, лет десять у них разницы было: он только-только из института выпустился. Маринка воспряла духом, приоделась. Закончилось все не очень: парень попросту исчез. Она погоревала неделю, а потом познакомилась с банкиром, за которого в итоге вышла замуж, — на этом моменте Вера прервалась. Судя по шелесту, она ела шоколад. — Ваши ситуации — Маринкина с бодибилдером и твоя с лётчиком — очень даже похожи. Не все отношения созданы для чего-то серьезного. Некоторые нужны, чтобы переключиться. Ты же в отпуске не думала про Виктора? — Нет. — Вот и я об этом. Лётчик тебе нужен был для перезагрузки, как и Марине бодибилдер. Ни о каком развитии тут даже думать не надо. Встряхнулась и пошла дальше навстречу своему новому счастью. — Угу, — невесело согласилась Надя. — Тут посадку на рейс объявили. Спасибо, что выслушала. Прилечу, сходим выпить кофе. Вовсе не такого совета искала Надя. Однако в словах Веры было и рациональное зерно. Жить без ожиданий было легче, а для этого Николай должен был остаться в прошлом. Надя вздохнула, понимая, что забыть его будет непросто. Она вернулась в Новосибирск ранним утром. Город встретил заморозками. Надя ехала на такси по обычному маршруту, смотрела в окно на пейзаж, нисколько не изменившийся за неделю, и ей казалось, что она не была здесь как минимум год. Из-за пробок поездка длилась почти час. Под конец Надю одолела дремота. Проснулась она от телефонного звонка: родители уже потеряли ее. — Скоро буду. Пробки, — объяснила она встревоженной матери. Дома ее ждал праздничный торт и расспросы о родственниках. Надя в подробностях рассказала о путешествии и вновь обретенной тётке, упустив историю знакомства с Николаем. — Ты выглядишь отдохнувшей. Земля предков явно пошла тебе на пользу, — сказала мать, когда она закончила повествование. Надя удивилась ее словам. Она ощущала себя весьма помятой. После чаепития настало время для подарков. Раскладывая гостинцы на столе, Надя заметила в одном из пакетов тонкую металлическую цепочку. Почему-то раньше этот предмет не попадался ей на глаза. Потемневшая от времени цепочка оказалась браслетом от женских часов. Скорее всего, Римма незаметно положила их среди других вещей. — Это часы твоей прабабушки. Она любила их, носила до самой смерти, — объяснил отец, увидев находку. — Жаль, что они не работают, — посетовала Надя. — Может быть, часовщик починит, — предположил отец. Она покрутила в руках браслет, подумав, что неплохо было бы отремонтировать семейную реликвию. Но сначала нужно решить вопрос, ради которого и была затеяна поездка — установить ограду на могиле Митрофана Шубенкова. Надя с трудом нашла в записной книжке номер работника ритуального хозяйства: вместо «Михаил Оградки» он был записан «Михаил Кладбище Документы». Дозвонившись, она сразу перешла к делу: — Добрый день, Михаил, это Надежда. Я готова скинуть вам документы для установки оградки. — Да-да, припоминаю. Отправляйте в мессенджер. Не прерывая разговор, Надя направила собеседнику несколько копий. Среди них был некролог на смерть Шубенкова и акт, подтверждающий право прабабушки на наследство. — Вижу, вижу, — задумчиво потянул мужчина. — Только вот свидетельство о браке отсутствует. — Оно и не нужно. Есть акт о праве наследования, — сказала Надя, удивившись своей напористости. На том конце колебались. Надя продолжила борьбу: — Могу вам еще фотографии и наградные листы из семейного архива выслать. Надо? — Нет, нет, пожалуй, того, что вы уже предоставили, достаточно. Можете вносить предоплату. Будет готово через две недели. Надя положила трубку и перевела дух. Ее наполняла радость от того, что удалось разобраться с застарелой проблемой, а еще ей нравилась собственная уверенность — качество, которого раньше она в себе не замечала. Воскресный день перевалил за половину. Несмотря на дорожную усталость, отдохнуть у Нади не получилось, настроиться на рабочий лад тоже не вышло: сообщения в корпоративных чатах вгоняли в тоску. Суета трудовых будней была прекрасным способом отвлечься, но погружаться в нее в свой последний выходной не хотелось. Она слонялась от кухни до комнаты, периодически подливая в чашку кипяток, как вдруг ее взгляд остановился на часах прабабушки. «Я же хотела отнести их в мастерскую», — вспомнила она. Поискав в интернете адреса ближайших салонов, Надя обнаружила один в соседнем доме. До закрытия оставалось сорок минут. Вскоре она уже была в подвальной коморке. Часовщик, внушительного роста мужчина с увеличительным стеклом на одном глазу, был неприветлив. — Что у вас? — с порога спросил он. — Вот, семейная реликвия, — Надя протянула ему часы. Мужчина внимательно изучил вещь и вынес вердикт: — Помочь я, конечно, могу. Только вот надо ли? Эти часы свое отработали. Пусть останутся как сувенир. Лучше оставить прошлое в прошлом. Надю изумил такой ответ. Привычнее было бы, если бы мастер заломил цену. Несколько секунд она размышляла, а потом сказала: — Да, действительно, вы правы. Пора оставить прошлое в прошлом. Она забрала часы и, положив их в карман пальто, вышла из душного подвала на улицу. «Прошлое в прошлом. Прошлое в прошлом», — крутилось у нее в голове. Должна ли она оставить в прошлом истории из жизни прабабушки, которые узнала, или эта фраза касалась и ее самой: отношений и людей, которые окружали? Надя поняла, что с легкостью оставит в прошлом Виктора и свою неуверенность. Недавняя поездка в Лысково тоже стала историей. Когда-нибудь она вспомнит о знакомстве с Николаем как о приятном приключении. Сейчас же мысли о нем были слишком тревожащими, а образ слишком живым. Даже в воображении Наде не хватало сил попрощаться с ним окончательно. В раздумьях она почти дошла до подъезда своего дома, как вдруг зазвонил телефон. Надя не ждала звонка и уже предвкушала, что придётся отбиваться от назойливых продавцов, но на экране высветилось имя «Николай». Замешкавшись на секунду, она нажала кнопку «Ответить». — Привет, Надя. — Привет, — от неожиданности у нее из памяти пропали все слова, приготовленные для этого случая. — У вас действительно красивый железнодорожный вокзал. Ты была права. — Ты в Новосибирске? — она старалась говорить спокойно, хотя сердце выпрыгивало из груди. — Да. У меня была приготовлена целая история про срочную командировку, но на самом деле я просто хотел тебя увидеть. Встретимся? — Да, — выдохнула Настя. — Вот и отлично. У тебя есть предпочтения по месту? Или продолжим изучать лобби-бары гостиниц? — В отеле «Маринс», напротив вокзала, есть неплохое кафе, — предложила Надя. — Считай, что я уже там. — Скажи…- в голове у Нади крутился странный вопрос, который она никак не могла до конца сформулировать. — Да? — А что если бы… Не знаю… Меня в городе не оказалось… Или я не взяла бы трубку? — предположила она. — Ты же в городе и взяла трубку. Значит, судьба, — ответил он. 21 апреля 2022 — 11 декабря 2022