До самого неба

Парень вдруг резко поднял девушку и впился своими губами снова властно в её положив одну руку ей на ягодицы. Ярослав хотел вернуть её в жизнь, к себе, встряхнуть и показать, что мир все же несмотря ни на что, может быть прекрасен, он рядом, он всегда был с ней рядом… а она дурочка, глупышка просто ошиблась и была слепа и чуть не совершила самую огромную и непоправимую ошибку в своей жизни, чуть не оборвав свою жизнь, но она резко оторвавшись от губ блондина влепила ему пощёчину и начала вырываться. Это произошло не потому, что ей был неприятен поцелуй и его такие желанные прикосновения… слишком приятен… Ей не давала теперь покоя мысль, что она не имеет право на счастье, стоять сейчас здесь целоваться с ним, ведь не сумела уберечь мать. Она не имеет право получать удовольствие и радоваться жизни, когда единственного близкого и родного человека, которого она любила сейчас лежит и не дышит. Лежит не чувствуя больше тепла и холода. А она чувствует в это время эти мужские губы, сильные руки, его запах. Это нечестно и неправильно. Мама… Мамочка… Прости меня мама… Яр… я люблю тебя тоже… — Отпусти меня! Отпусти…п-пожалуйста! — закричала я, когда Дронов схватил меня за запястье — я хочу побыть одна! Оставь меня прошу! — Я никуда тебя не пущу больше — спокойно, но непоколебимо ответил он — теперь ты и на шаг от меня не отойдёшь! Поняла! Тшшш… все тихо-тихо, успокойся, не плач! Я ведь рядом… — он стал ласково успокаивающее целовать меня в глаза, пытаясь ещё крепче прижимать к себе, дыша горячо на меня своим воздухом из лёгких. — Я… я… Не твоя в-вещь! А свести счёты с жизнью Дронов могу и в… в ванной! — продолжала сопротивляться я рыдая. — Значит я буду мыть тебя сам лично Пуговица! — сверлил он меня своим прищуренным взглядом. — Ну тогда я могу на кухне перерезать себе вены ножом, когда буду что-то готовить! — заикалась я на каждом слове. — Значит готовить буду только я Марта! — Яр прижал мою голову к груди, зарылся своим лицом в мои волосы и зажмурился. Я чувствовала его сильную хватку на запястье, теле и свои нескончаемые слёзы на щеках. Почему судьба лишает меня возможности хотя бы умереть достойно и не мучиться больше. — Я могу убить себя Яр в комнате, пока ты спишь в гостиной! Или выпрыгнуть из окна днем пока тебя нет! — Я буду спать с тобой и сидеть днями-ночами дома с тобой неотходя не на шаг — он упёрто нахмурившись хрипло говоря и шепча оповергал все мои идеи о смерти до сих пор уткнутым лицом в мои волосы, гладил меня по головеи спине, целуя нежную макушку. — Могу отравиться газом, напиться таблеток, ударить себя чем-то тяжёлым… В душе я уже давно мертва, только тело ещё живое, я ходячий труп. — прошипела и попыталась его оттолкнуть. — Я сведу на нет, все твои попытки покончить с собой Марта, ты до сих пор не ничего не поняла, все до единой и научу жить заново, обещаю ты будешь счастлива! — он резко обхватил своими ладонями лицо и заглянул мне в глаза, улыбаясь, его глаза были покрасневшими и так блестели серым серебром на радужках и зрачках. — Мне это не надо больше, ясно? Я теперь не хочу! Не надо! Я не хочу жить! — кричала я истерически, снова возобновив попытки убежать от него. Дронов схватил меня неожиданно на руки и понёс к машине. Все мои брыкания и удары были жалки и беспомощны. Тогда я впервые поняла, что моя жизнь принадлежит этому музыканту. Он может растопить её, как грязь, сломать, а может и вправду заставить снова почувствовать вкус настоящего счастья, радости, даже если я и не знаю какое оно точно на вкус. Сероглазый запихнул меня в машину и заблокировал двери. Я кричала, плакала, колотила ладонями окна, смутно осознавая, что со мной что-то совершенно не то, происходит, кажется я сошла с ума или это сильный срыв. — Пусти, пусти меня Дронов! Я не хочу здесь быть! Здесь мало кислорода и душно, тесно! Мне нечем дышать! — вдруг он схватил моё запястье и зажал его в своей руке наклонившись с водительского места ко мне. Я увидела в его руках шприц с какой-то жидкостью, продолжая кричать и пытаться вырваться. Ярослав ловко ввёл с каменным выражением лица иглу мне в вену и выпустил в мою кровь светлую жидкость, выбросил уже спустя через пары минут использованный шприц через окошко. — Сейчас тебе станет легче! — Мне не станет легче из-за какой-то дряни, которую ты придурок насильно ввёл мне в кровь! — рыдая горько ответила я, задыхаясь и смотря на него сквозь пелену влаги на глазах. — Станет, Марта обязательно станет! Верь мне родная… — Яр бегая по мне тяжело и пристально глазами, играя жевалками на скулах, отвернулся и завёл машину и я посмотрела в окно. Вдруг ужасно захотелось спать, всё вокруг стало нечётким. Я с паникой посмотрела вновь на Ярика. — Яр?.. Что ты мне уколол? Почему меня клонит в сон? — Тихо, тихо… — он снова повернувшись ко мне погладил меня погладил меня по волосам и щеке пальцами одной руки, говоря шёпотом — спи, вот так… закрой глазки — словно в гипнозе я закрыла послушавшись его тяжёлые веки — умница. Я открыла глаза, вдруг почувствовав себя бордой и выспавшийся, но тут память вернула меня на пару часов назад и вдруг захотелось закричать. Была уже глубокая ночь. Я лежала на знакомой кровати, в чужой знакомой комнате одноклассника и смотрела сейчас в потолок. Вся бодрость куда-то исчезла. Стало холодно и одиноко. Я свернулась калачиком, поджав под себя ноги и заплакала. Как же ужасно терять тех, ради кого ты жил и к чему-то стремится. Почему мама ушла так рано? Почему болела? Я не готова остаться одна. Слёзы залили лицо и плачь превратился в рыдания, я зажала быстро рот рукой, чтобы не разбудить Яра, который наверное спал через стенку если конечно опять не свалил куда-нибудь по своим вечным делам. Вдруг тёплая ладонь лягла мне на запястье и убрала руку со рта. Я не заметила и не услышала когда он вошёл. Вздрогнув испугавшись от прикосновения я посмотрела в серые глаза. — Хочешь Дронов снова мне что-то вколоть? Коли! Коли! Мне пофиг! Коли чем хочешь, снова издеваясь хоть опыты ставь! — дрожащим от слёз срывающим голосом говорила я разглядывая в темноте и свете луны, что бил через окно высокий и красивый силуэт парня. Яр молча отбросил одеяло и лёг рядышком, отобрав у меня мокрую подушку и притянув к себе, целуя в лоб, прижимая к своей груди, пытаясь успокоить, оперся своим подбородком об мою голову. Пытался согреть своим теплом тела и души. — Марта… Я понимаю как тебе сейчас больно и тяжело и, поверь, мне не доставляет это удовольствие, я не хочу больше твоей ненависти и прости меня за все, что было между нами! — прохрипел этот баритон от которого я схожу с ума. — Доставляет и хочешь, иначе ты дао бы мне умереть и избавиться от этих адских мук. — проговорила я ему в грудь, а блондин втянул резко в себя воздух и притянул меня ещё ближе хотя куда ещё ближе-то. — Я хочу, чтобы ты узнала что такое жизнь, что есть на свете не только боль, унижение, насилие и побои… — он осторожно взял меня за голову приподнял от груди заставляя смотреть прямо и близко в его глаза. Мы лежали друг напротив друга вплотную, очень близко находились и чувствовали дыхание друг друга. — Ах, другая жизнь? Тогда почему ты применяешь силу Яр? Купил меня, как проститутку на одну ночь, заставляешь слушаться и жить по твоим правилам, колишь какую-то хрена в вену! Это ли не насилие! — Да, я насильно заставлю тебя жить! Пуговица! И буду это делать до тех пор, пока в твоей маленькой красивой идиотской головушке не созреет мысль, что жизнь стоит того, чтобы за нее бороться! — его губы тронула острая улыбка и он поцеловал меня в нос. — Ты кретин, упёртый! Я не поменяю своего мнения! — Кто здесь и упёртый всегда так это ты! Моя маленькая любимая глупая девчонка! — заявил блондин и подмигнул. Я была уже взбешена и зла, нахмурилась. Да что он себе позволяет? — Я ненавижу тебя, Дронов! — Ага! Мне всё равно — вдруг холодно сменив тон в голове ответил он и отвернулся на бок, поворачиваясь ко мне спиной, готовясь спать, поправил подушку под головой, глубоко вздыхая. Я сверлила его крепкую мужскую спину натянутой белой майкой. — И ты Дронов спокойно так уснёшь? — мои нервы были на пределе от его спокойствия. — Да, а что? Как бы начало третьего! Хочешь поцелуй на ночь или сказку рассказать? — с нотками смеха ответил юноша. — Не боишься, что я убью тебя ночью? — съязвила я в ответ. — Нет, ты трусиха — он вдруг повернулся и слишком быстро меня притянул к себе и мягко поцеловал в губы, смахнув при этом остатки слёз тыльной стороной руки, он также оторвавшись от губ целовал мою шею. Поднял на меня глаза и улыбнулся он, — Спи, ты слишком Марта устала. Мне не хотелось спать, хотелось мучать себя мыслями, грызть о том, что в смерти мамы виновата я, хотелось плакать, страдать, но его тёплые крепкие объятия заставили доверчиво закрыть глаза и погрузиться в сон. Я обняла Яра и уткнулась в его часто вздымающую грудь. Я и вправду устала. Лёжа сейчас с ним, в его руках которыми он обнял меня в ответ и зарылся носом в мои волосы, тоже засыпая. Я вдруг захотелось чтобы он снова меня поцеловал, или оторваться и впиться в его губы самой и стащить с него эту майку которая так сексуально и соблазнительно на нем смотрелась…