Мне жаль

             — Мне жаль…       Он не хотел этого.       — Прости…       Сбился со счёта, сколько раз он повторял эту стыдливую фразу.       — Это моя вина… Прошу, остановитесь!..       Голоса в его голове роем встревоженных пчёл гудели в полной мгле.       — Мне жаль.       И лишь ветер в успокаивающем жесте трепал его тёмные волосы.       Жаль. Но это не изменит прошлого. Как бы он ни сожалел, как бы ни извинялся, как бы сильно он этого не хотел — он не может обернуть время вспять.       Если бы он только мог вернуться в тот страшный день…       — Джи Хун, — голос маленького друга преследовал его в самых ужасающих кошмарах. Он привык к ним со временем, однако с уходом этого человека смириться не смог. — Не вини себя, ладно? — печальная улыбка и столь спокойные глаза пухляша Пак Хён Сока Ли запомнил отчётливо… Слишком отчётливо.       В тот миг реакция Джи Хуна оказалась до жути медленной.       Ублюдки, которым нужно было зрелище, скинули тело одноклассника с крыши. Он пытался схватить опущенные руки, но кончики пальцев коснулись лишь пустоты. Хён Сок падал мучительно медленно…       Собственное отражение боли мелькнуло во взгляде напротив. Хён Сок не хотел умирать — просто желал исчезнуть из этого мира.       И Ли Джи Хун, под стать избитой собаке, беспомощно скулил возле мёртвого друга.       Из того дня Джи Хун мало что мог отчётливо вспомнить. Он не помнил, как избил тех ублюдков на крыше; он не мог вспомнить лиц медицинских работников, что суетились вокруг Хён Сока; не помнил, что отвечал полиции; он не запомнил собственное отражение в зеркале, когда находился в больнице. Всё, что он смог четко осознать в тот момент – мучительная ярость и отвратительная беспомощность.       Он был раненым зверем, слишком уязвимым и вымотанным. Он плакал долго, и так же долго стоял на коленях перед матерью своего друга.       Хотя именно в тот день он усомнился, что может считаться другом Пак Хён Сока.       В ту тяжёлую ночь Хён Сок уснул навечно, а Ли Джи Хун исчез из этого мира.

***

В старшей школе Хён Сок улыбался ярко.       Небольшая пометка в черном дневнике — он привык вести записи на белых листах. Словно это поможет сохранить хрупкий баланс его внутреннего мира. Сегодня он будет улыбаться чаще, я больше не позволю его обидеть…       Рука непроизвольно дёрнулась, перечёркивая конец предложения. Он не мог позволить себе даже мысль о том, что его присутствие есть в жизни Хён Сока.       Пак Хён Сок из старшей школы Джей никогда не был знаком с… Ублюдком из средней школы. Этого ублюдка больше нет. Хён Сок может вздохнуть спокойно. Он не посмеет его побеспокоить. Сегодня чудесный день.

Я же могу побыть тобой?

***

      Очередная драка. Пак Хён Сок, как всегда, был на вершине. Он сильный, поэтому многие с лицемерными ухмылками вызывали его на бой.       В старшей школе он был «некоронованным королём». Лидером, которого приняли в молчаливом согласии.       В старшей школе у Хён Сока появилось много друзей, которые сражались с ним в большинстве его драк. Самая значительная среди них была против четырех банд.       И в какие-то моменты Хён Сок забывался: в пылу битвы внутренний зверь прорывался наружу, он скалил зубы, отвергая доброту настоящего Пак Хён Сока. Именно на поле боя зверь облачался в истинную натуру жестокого ублюдка — даже самые тяжёлые цепи и крепкие замки не могли удержать его.       В те моменты это был не Пак Хён Сок.       — Мне так жаль…       Лишь эти слова усмиряли дикого зверя. Они были самым тяжёлым грузом, грехом и крестом ублюдка внутри. Поэтому Хён Сок повторял их каждый день, словно мантру.       В этот раз слова повторял не он, а жалкие насекомые под ногами. Таких бессильных Хён Сок давил как жуков. Не задумываясь ступал по их головам. И когда приходил в себя, Хён Сок с жалостью и пустотой смотрел на них.       В такие моменты он с натянутой улыбкой поднимал голову, боясь смотреть в глаза друзьям. Потому что там не было настоящего Хён Сока. Друзья из старшей школы Джей никогда не говорили с этим чёртовым монстром.

***

      В конечном итоге любой устанет нести камень в гору. И Хён Сок тоже устал. Его самый страшный секрет раскрыли так неожиданно, что он потерял баланс и стал падать в непроглядную яму. Но удивительным было то, что он не испытывал никакого страха. Возможно это была и казнь, и помилование одновременно.        Потому что…

Он так устал…

      — Мне жаль…       Настолько печально он улыбался впервые за четыре года.       — Что ж, пора рассказать вам, кто же я такой на самом деле.       Может быть, это было и к лучшему.       — Я убил самого дорогого мне человека. Бесстыдно жил, притворяясь им. Мне нет прощения, но я его и не просил. Пожалуй, единственное, чего я сейчас действительно хочу — это ещё раз увидеть его улыбку…       Ненастоящий Пак Хён Сок не имел право плакать. Поэтому он мог с треском натянуть улыбающуюся маску на свое пустое лицо. Вот только глаза выдавали всю таившуюся в них правду.       Они молили о спасении мертвеца.       Хён Сок был погребён в цунами сожалений прошлого, не смог преодолеть смерть друга. Он утопил себя сам ещё четыре года назад, там, на крыше заброшенного торгового центра. Там, где их история с настоящим Пак Хён Соком когда-то началась и настолько трагично закончилась.       — В моём мире сказка оборвалась раньше, чем я успел дотянуться до спасительного света. А спасением был Хён Сок — за два с половиной года он стал… Моей Вселенной?       Он так долго боялся признаться в этом самому себе, что стал верить в иллюзию ложного счастья.       — Я скучаю… — ветер унёс тихий шепот в небесный океан. Туда, где Хён Сок сможет услышать.

***

      Обычно в городе шумно, но только в этом районе стоит по-непривычному спокойная тишина. Ли Джи Хун так боялся прийти сюда — настолько страшно ему было признать жестокую правду.       Он медленно поднимался по небольшому холму. Эти забытые и обветшалые хатки парень узнает из тысячи.       В следующей по счёту жил Хён Сок…       Маленький домик. Ожидаемо пуст. Пыль и грязь толстыми слоями покрывали всё вокруг. Сырость, затхлый запах плесени заставил скривиться и закашляться.       От одного только взгляда на этот дом Джи Хуну хотелось разрыдаться, но сил уйти отсюда уже не было — на улице стояла невыносимая жара, а темнота Богом забытой хатки манила своей прохладой. С неуверенностью переступая порог, Джи Хун перебарывал грядущий поток собственных сожалений.       Ему пора перестать цепляться за прошлое.       Убираться в заброшенном доме было тяжело. Каждая частичка в этом месте напоминала Джи Хуну о нём.       Уже давно стоило признать, что он ничтожно слаб.       Генеральная уборка затянулась на пару дней, однако результатом парень был вполне доволен.       В этой оглушительной тишине мыслей он впервые смог вдохнуть полной грудью. Джи Хуну давно следовало отпустить Хён Сока, не цепляться в него столь отчаянно.       И в этой уютной тишине парень провёл месяц. Жаркое лето подошло к концу.       Джи Хун без интереса наблюдал за плавающими в луже листьями, когда осенний дождь набирал силу. Его взгляд лениво скользил по улице через разбитое окно хатки. Его мысли были пусты, но он всё равно заставлял себя размышлять о чём-нибудь. Даже проговаривал вслух слова, первыми пришедшие на ум — дабы прервать царившую тишину. Но тревога не проходила. Не помогали и дешёвые сигареты из ближайшего круглосуточного.       Предчувствие подсказывало, что сегодня что-то обязательно произойдёт — и не обязательно плохое или хорошее.       Ли Джи Хун с сомнением всматривался в одинокие улицы: сердце неприятно тёрлось о рёбра, а комок нервов не позволял нормально вдохнуть. В звенящей тишине дома Джи Хун начал внимательнее погружаться в пустоту снаружи.       В самом начале заброшенного райончика к его дому неспешно приближалась фигура. Тёмный высокий силуэт рос на глазах. А в мёртвом взгляде парня впервые мелькнули искры жизни.       С неверием Ли Джи Хун встал из-за стола и покинул кухню. Он спешил к двери, но, достигнув цели, замер в нерешительности.       Он не верил своим глазам и боялся, что это просто очередная фантазия подсознания. Сжимая ручку двери, Джи Хун молил Бога — в которого не верил — чтобы на сей раз это действительно оказалось правдой.       Волнение заполнило его до краёв. Он всё ещё не решался открыть дверь, когда по ту её сторону уже отчётливо слышались хлюпающие шаги — к его двери приближался Он. Призрак прошлого. Выдумка фантазии, если угодно.       Прошла ещё одна минута — а он как идиот сжимает в побледневшей хватке хлипкую ручку двери. Нервы сдают, когда по ту сторону звуки шагов наконец стихают.       Страх и волнение перемешивались в крови. Ли Джи Хун больше не мог этого вынести.       — Если тебя там не будет, моё сердце этого не выдержит… — отчаянный шёпот на грани слёз прервал глухую тишину.       Дверь со скрипом открылась на встречу бушующему ливню. А в глазах Ли Джи Хуна появилось отражение самой что ни на есть безумной пропасти.       За порогом стоял либо силуэт прошлого, либо иллюзии.