Омовение

Паук залез на редко покрытый тёмными водорослями камень, отталкиваясь от холодной воды продрогшими конечностями. Он не сразу заметил застывшую в скорбящей позе Нейтири, притихшего Ло’ака и молчания Салли, как не заметил и слёз Кири и Тук. Но когда его зрение прекратило плыть, он смог чётче разобрать картинку перед ним. И осознание накатило незамедлительно. — Где Нетейам? Что с ним? — полу-панически выдохнул Паук, пробираясь ближе к семье по скользкому рифу. Первое, что он увидел — кровь. Много крови. Она была на голой поверхности камня, медленно и без жизни текла из пробоины от оружия, покрывая грудь лежащего на’ви, и даже ноги Паука испачкались в ней. Лежащим телом, без сомнения, был Нетейам — его остекленевшие глаза, взглядом направленные куда-то вверх, слегка закатились. Его губы были бледными (это был самый светлый оттенок голубого, который Паук когда-либо видел в раскраске на’ви, и он сомневался, что это было нормальным) и обескровленными. Самое главное, дыхание — его не было. Грудина была абсолютно неподвижна — и это пугало больше всего. — Что с ним? Что с ним? — не унимался Паук, отказываясь верить в то, что он видит перед глазами. Вдали прискорбно завыли тулкуны. — Нетейам, он… — попытался сказать Ло’ак, но оборвал себя, отвернувшись. — Нет… — Паук не смел опустить глаза, чувствуя влагу на своём лице Море оставалось неспокойным — волны бушевали на поверхности, выплёвывая на берег кровавую пену. Мрачные, траурные облака ползли по небу чёрными змеями. Тишину прерывал лишь шум разгорячённого моря и тихие завывания Нейтири, прижимающую к груди тлеющее тепло тела её сына. Кири всхлипнула, крепче обняв Тук, когда с неба как по наитию заморосил тлетворный дождь. Чёрные капли срывались скорбящей песнею неба, били по голой коже. Джейк двинулся с места и прижал плачущую жену к груди. За ним потянулись и остальные дети, отчаянно укрывая друг друга от дождя. Паук мялся у края камня, пребывая в не менее траурном настроении, но не решаясь сделать шаг навстречу. Тогда Джейк глянул на него и поманил к ним. Паук сделал несколько шагов, прежде чем сесть на колени и втиснуться в объятия, ощущая учащённое сердцебиение каждого на’ви. Слёзы потекли по его лицу, когда он отчаянно цеплялся за свою… за свою семью. Видеть Нетейама таким неподвижным, таким хрустальным, таким мёртвым было столь непривычно, столь неправильно… хотелось выцарапать это чувство у себя из-под кожи — вновь ощутить чужое дрожащее дыхание под рукой. Янтарь глаз треснул, выявляя миру страшную правду — Нетейама больше нет. Если бы он только мог что-то сделать. Если бы он был быстрее, сообразительней, внимательнее он бы смог защитить Нетейама, или хотя бы заметить это раньше. Кровь сочилась из раны — пулевое отверстие на вылет сверкало свежим красным. Было больно. Больно, больно, стыдно. Не хватало чего-то важного — точнее, кого-то. Кто же теперь будет их старшим братом? Кто закатит глаза в особой манере, но всё равно последует за тобой хоть под обстрел? Кто поможет и выслушает в сложной ситуации? Кто? Кто и как заполнит эту пробоину, которая теперь сверкает перед именем Ло’ака? Если бы было какое-нибудь лекарство… Если бы только существовал эликсир жизни, дарующий спасение. У людей же есть эликсир, замедляющий старение! И он даже знает, как его добыть! Почему же тогда… — Тулкуны! — вдруг выкрикнул Паук, вслепую выбираясь из клубка объятий. — Что, «тулкуны»? — с горечью выплюнул Ло’ак, вытирая глаза. От слёз уже болела голова. — У тулкунов есть железы! А там есть… Как их там… как же… Ам- амрита! Они же… их же… — Он тронулся умом. — прошептала Кири, тоже отрываясь от родителей. — Вы не понимаете! — воскликнул Паук. — Амрита, она выделяется в железах во рту тулкунов! Оно замедляет старение людей! — Нам… нам не рассказывали ни о какой амрите. — неуверенно произнёс Джейк. — Это потому что никто не убивал их, чтобы обнаружить её! А люди это обнаружили! И если оно замедляет старение… — То на на’ви может подействовать совсем по-другому. — закончил его мысль Салли. — И ты подозреваешь, что это может вернуть на’ви к жизни? — недоверчиво переспросил он. — Да! — Но с чего такие выводы? — более резко переспросила Нейтири, обнажив клыки. — Я не знаю, но нам нужно просто попробовать! Но… как же… где мы достанем… — Тулкуна? — с незаметной усмешкой спросил Ло’ак. В его глазах резко зажглась надежда — обрамлённые зрачки возбуждённо сузились. Юный на’ви встал, подошёл к краю их островка и что есть мочи крикнул: — Пайакан! Пайа-акан! Воздух разверзнул рёв. Вода всколыхнулась, брызнула, и из-под неё мягко выплыло огромное китоподобное существо, головой, украшенной двумя эхолокаторами, опускаясь на каменистый выступ. Его грустные глаза изучали неоправданно взволнованного Ло’ака, который помахал ему рукой. «Можешь ли ты нам помочь?» — жестами показал Ло’ак. «Конечно» — провыл его духовный брат*. — Паук, говори, что надо делать. — ровным тоном приказал ему Джейк, по-отечески погладив того по плечу. — Э, на самом деле, нужно причинить тулкуну боль… и прорезать ему нёбо… — Что?! — У тулкунов хорошая регенерация к обычным ранам. Они у них заживают достаточно быстро — и недели не пройдёт, прежде чем эта рана затянется. — пресекла вопросы Кири. — Откуда ты это знаешь? — своевременно откликнулась Тук. — Цирея мне рассказывала. Ло’ак неуверенно перевёл взгляд на Пайкана. Он очень не хотел причинять боль своему другу, но мысль о том, что он может спасти своего брата не давала спокойно думать. Это было так странно — сначала полностью попрощаться с ним, а потом обнаружить надежду на его возвращение обратно. — Дружище, ты не против? Тулкун возмущённо заревел. «Конечно нет!» — И куда мы соберём амриту? — спросил Джейк. На это Кири кивнула сама себе и под чужие крики кинулась в воду. Все молча уставились на водную гладь, поражённые. Через пару минут тишины, на’ви вынырнула из воды, глубоко дыша. В руке у неё была большая полая ракушка. Кири выпрыгнула на камень и отдала её лично в руки Ло’аку. — Проблема решена. Паук откашлялся. — Тогда нужно проникнуть внутрь рта. — сказал он, пытаясь вспомнить, как именно учёный добыл амриту, когда парень ещё был заточён на корабле. — Без вопросов. Дружище, подсоби-ка. — попросил он тулкуна. Пайкан широко разинул пасть, пропуская своего друга внутрь. На’ви, не теряя ни минуты, прошёл вперёд. Нейтири в оборонительной позе выступила вперёд, но сдержалась, вовремя осознав, что её сыну ничего не грозит. Кири выдохнула, поражённо уставившись на гиганта, поглощающего темнотой пасти её брата. В полости рта существа всё ещё было темно, но слабый свет пробивался туда, как если бы солнечный луч пробивался сквозь камни в пещере. И когда успело стать светлее? — И что делать дальше? — крикнул Ло’ак, ожидая ответа. — Нужно добраться до жилы на нёбе. Когда я был на корабле, это делали буром. — раздался приглушённый крик Паука. Но у них не было бура и даже малейшего представления, как делать это правильно. У них были только руки Ло’ака и подсказки Паука. — Хорошо. Начнём. Ло’ак выдохнул, достал кинжал с пояса набедренной повязки, потянулся к нёбу Пайакана, который стал меньше раскрывать рот, чтобы было удобнее дотянутся. Он виновато потупил взгляд. — Прости, дружище. Его руки начали медленно ковырять рану в толстом покрытии полости рта — кинжал неаккуратной резьбой пробивал рану. Пайакан жалобно проревел и дёрнулся, из-за чего на’ви внутри чуть не выронил кинжал. Но сразу после неожиданной тряски он остановился, всё ещё тихо скуля. На каждый болезненный вздох тулкуна Ло’ак тихо извинялся, продолжая бередить рану. Наконец, из кровоточины закапала ярко-жёлтая жидкость. Она светилась в темноте, освещая руки на’ви. Ло’ак незамедлительно подставил под капли ракушку, наблюдая, как флуоресцирующая жидкость сочится вниз. Спустя пару минут труд наконец дал свои плоды. Ло’ак, аккуратно, стараясь ничего не пролить, понёс ракушку, выходя навстречу семье. Он осторожно передал временный сосуд подбежавшей матери, чтобы она отнесла его к лежащему на’ви. Все перед ней расступились, когда она с решимостью пантеры и яростью мамы-медведицы подошла к своему распростёртому сыну в луже собственной крови. Она уже готова была пролить живительный капли на смертельную рану, но тут осеклась. — Ему нужно это выпить или вылить на рану? — спросила она, ожидающе уставившись на Паука. — Я… я не знаю. Нейтири поджала губы, грозно насупившись. — Заставь его выпить это, мам. — несмотря на то, что формально Нетейам не мог пить, потому что был мёртв, Кири говорила о нём уже как о живом — надежда на лучшее бушевала в ней пламенем. — Если для людей оно приносит молодость, то они, вероятно, пьют его, вместо того, чтобы лить на морщины. Самка на’ви кивнула. Она аккуратно приподняла голову своего сына, вглядываясь в закрытые ею недавно глаза. По её щеке скатилась слеза. Нейтири подняла ракушку к губам Нетейама. Светящаяся жидкость потекла по его губам и подбородку, отчего Нейтири пришлось слегка приоткрыть ему рот, чтобы амрит попал к нему в горло. Когда последняя капля была высушена, Нейтири отложила ракушку и уложила голову сына обратно, не видя ничего от ослепляющей надежды. Звуки вокруг прекратились. … Рана, уродливая и неправильная на синей коже, засветилась ярко-жёлтым, постепенно затягиваясь и своими лучами ослепляя остальных на’ви. Глаза Нейтири широко распахнулись. Она тут же прижалась к Джейку, который оказался тут как тут. Тук кинулась к ноге Кири, которая тут же присела на её уровень и притянула к себе. Ло’ак застыл рядом с Пауком, и только его руки дрожали. Пайакан всеми четырьмя глазами уставился на сцену перед ним. Сам Паук поражённо разглядывал лежащего на’ви. Наконец, свечение прекратилось. Рана полностью затянулась, оставив после себя только небольшую белую полосу. Все замолчали. Ничего не двигалось. Даже грудь не вздымалась от дыхания. Нетейам неподвижно лежал, его лицо было обманчиво расслабленным. Мир замер на мгновение. И в тишине… Веки Нетейама затрепетали. Несмотря на то, что его лицо всё ещё было бледным, на нём появились признаки жизни. Венка на шее вновь забилась. — Мам? Пап? Что происходит? — слабым голосом пробубнил на’ви. И этого хватило. Кири на пару с Ло’аком поражённо завизжали, улыбаясь друг другу. Паук наконец выдохнул, ярко улыбнувшись и воскликнув «вот так!». Тук весело засмеялась, подбегая к старшему брату. Джейк крепко выругался и вытер снова мокрые глаза, а Нейтири широко улыбнулась и притянула к себе своего сына, крепко обнимая, облегчённо плача. — М-мам, ты чего? — ещё не до конца осознавал Нетейам, удивлённо уставившись на братьев и сестёр. Все члены семьи подключились к объятиям, ни на секунду не отпуская Нетейма, стремясь убедиться в тепле его тела и почувствовать ровное дыхание. После столь недолгого, но такого растительного расставания не хотелось отодвигаться ни на фунт друг от друга. — Сынок, — наконец проговорил Джейк. — как же я рад, что ты жив. Они есть друг у друга. И это — главное.