***
Он не любил людей, не уважающих традиции. Ведь благодаря вековым традициям, появившихся во время аристократического владения и управления и монархии, маги стали теми, кем сейчас являются: властителями, управляющими, главными. Они на вершине лестницы, выше всяких там крестьян, выше всех и вся. Нам никто не смеет перечить. Их слово — закон. Один их взгляд — и головы полетят. Но однажды ему приснился сон, в котором была она. Он не мог думать ни о чем другом, и тогда позвал предсказательницу, она сказала, мол есть такая, далеко в холодных краях и рассказала о слухах. И он приказал своим людям разыскать её. Магам друг другу можно верить. Да в конце-концов это всё коррелируется. А люди без магии… Действительно, полагаться им не на кого, а на себя уж тем более. У них хрупкое тело, вся красота которого заключается в его абсолютной беспомощности перед лицом врага. Они ужасно сочетают несочетаемое, даже не умеют правильно держать потенциальное оружие и извлекать из него знания. О навыках вплетения нового вообще стоит молчать — хуже некуда. Не умеют набиваться в магическую компанию Такое ощущение, что они вообще не видят необходимости нападать и защищаться. Именно поэтому ему неловко находиться рядом с ними. Именно поэтому они компостируют ему мозги своей идеологией каждый раз, когда они вместе. И именно поэтому он желаю, чтобы эти мучения поскорее закончились. Нет, они выше этого. Выше привычного мировоззрения. Крепче тех, кто привык во всех полагаться на свою магию, так как действуют в многочисленных областях, придумывая новое. Они беззащитные, но при этом могут быть опасными и вредными, если ей что-то не нравится.Пролог
28 марта 2023 г. в 19:20
Агатово-серые глаза, безупречные короткие серовато-металлические пряди, прячущие уши и лоб, худое стройное тело, облачённое в чёрные свободные штаны, белую разлетайку и курточку поверх неё, с галстуком и перчатками, оголяющими кончики пальцев на руках — кажется, будто перед зеркалом в прихожей стоит совершенный парень без изъянов. Но глаза его мертвы, как у дорогой куклы, сафьяновой барышни, что стоит на полке. Но та выглядит, как должны выглядеть особи женского пола, а девушка, стоящая в прихожей, вынуждена изображать парня.
— Посмотри, что я тебе купила в спортивном магазине, — говорит стоящая рядом женщина, демонстрируя мальчишеские кеды на шнурках и удобной подошве. Девушка не хочет слушать мать, но безучастно разглядывает и примеряет обувь.
— Тебе очень идёт, — восторженно констатирует женщина, и девушка вынуждена пройтись, дабы продемонстрировать покупку. Мать семейства аплодирует, просит попрыгать, чтобы лучше разглядеть. В углу сжались ещё две девочки помладше, вымученно улыбаясь и наблюдая за старшей сестрой. Когда-то таких девочек было три. Амали заставляли выглядеть как пацан с детства. Даже звали на мужской манер Тамари. Мальчикам без магии жилось легче. Их могли пустить больше куда. Её мать всегда хотела сына, если говорить о смене внешности. И девочка не могла возразить, потому как у мамы до ужаса взрывной характер, и даже одна из младших сестёр ушла из семьи из-за её скандалов с битьём посуды и последующих слёз к родственникам. Амали жалела об одном: что не забрали её с собой.
Она не хотела оставаться также и с сёстрами. Амали вообще не любила говорить о них. Единоутробные сводные погодки — так называли детей, родившихся подряд друг за другом в разные годы у одних родителей, магия которых была слишком различна друг для друга. Семья одна, направленности обучения разные, но те хоть знали своих отцов — как называли мужчины, с которым предположительно могла иметь связь женщина, если дети рождались с магией, имеющей отличия друг от друга, и не были под пристальным вниманием мамы.
— Тамари, сядь, пожалуйста, — женщина указывает на стул напротив неё, и девушка послушно садится. Да, женщина не брезговала называть дочь на мужской манер, унижая её тем самым ещё больше. Но, всё-таки, она не разучилась слушать маму. Тем более, настало время поговорить об исполнении любого желания девушки, ведь она старалась окончить учебный год на «отлично» и учиться не покладая рук, что было очень трудно.
— Я забрала твои пробные результаты экзаменов. Ты сдала их все на четыре. Но если будешь стараться, я разрешу тебе что угодно, однако несколько лет назад твой одноклассник смог поступить в рабочее заведение, бросив учёбу. Руководство сделало исключение после уговоров и пожертвований. Я сделаю то же самое, поскольку твои посредственные оценки навредят тебе в будущем, если не сдашь экзамен. Мы с твоим отцом завалили вступительные в университеты, но я всё спланировала и выбрала подходящую на мой взгляд профессию, — говорит женщина, выкладывая на стол крупную пачку денег и стопку бумаги с результатами тестов.
«Я училась как зверь все эти годы, но она не ценит моих стараний» — с горечью подумала девушка, сдерживая слёзы. Мать точно не разрешит ей поступить на филологический или педагогический факультет и предпочтёт техническое образование, ведь это поможет ей и дальше видеть в дочери сына.
— И раз я заговорила об идеальном мире, то я всегда хотела мальчика. Тебе так идут короткие волосы, как и всем парням твоего возраста… Ах, если бы ты родилась мальчиком, я тогда бы создала идеал! Но ты?.. Да, планы: после экзаменов ты пойдёшь со мной в тех, и я обо всём договорюсь, — мягко улыбнулась хозяйка и подтолкнула девушку к шкафу, буквально ломившемуся от разнообразной одежды, и извлекла оттуда комбинезон тёмно-синего цвета, похожий на спецовку.
«Это она часто говорит. Неужели я останусь навсегда её собачкой, посаженной на цепь?» — у девушки в горле засел предательский комок, пока женщина приложила наряд к силуэту дочери и подобострастно разглядывала отражение в зеркале.
— Извини, мама, но я не смогу поступить по-твоему. Не в этот раз, — пробормотала неожиданно девушка, и в комнате внезапно воцарилась звенящая тишина. Лицо постепенно темнело и принимало изуверское хищное выражение.
«Ну вот опять. Что сейчас будет…» — успевает подумать Амали, как вдруг её схватили за волосы и со всей злостью швырнули в сторону шкафа. Девушка сильно ударилась головой, но, придя в себя, вновь посмотрела в глаза матери. Женщина, не медля ни секунды, подошла к дочери, схватила её за ухо и до крови расцарапала щёку, защемив освободившейся рукой нос, не позаботившись даже закрыть дверь в комнаты других трёх дочерей, чем привела девушку в бешенство. Вырываясь из жёстких цепких пальцев, Тома укусила за один из них, отчего женщина вскрикнула и ослабила хватку, а затем выпустила её.
— Теперь послушай меня: ты ещё ребёнок и не знаешь, что для тебя лучше. Твой отец исправно оплачивал твоё образование и молча сделает это и впредь. Ступай, у тебя скопилось множество уроков, — ласково говорит успокоившаяся мадам, и девушка бредёт к себе, еле волоча ноги под сочувствующие взгляды сестёр.
Когда-то Амали завидовала двум своим сёстрам, которые каждый год ездили в магическую академию на обучение на семестр длиною в девять месяцев. Год сменялся за годом, сёстры заканчивали семестр за семестром, переходили с одного уровня знаний, навыков и умений на другой. А она так и жила дома с родителями. В их мире так было принято — когда ребёнок становился способным использовать магию, он перебирался жить в другое место, тем самым учась быть самостоятельным, пусть и под надзором родителей или иной родни до совершеннолетия. А те, кто магией не обладал, остаются жить с родственниками. Часто из-за страха родители запирали таких в комнате. В мире, где почти все обладают магией и который строится на ней, не иметь её чревато для самого лишённого её неспособностью даже пользоваться самыми элементарными вещами. Поэтому для поддержки таких людей не выпускали из дома. Тем более к ним относились с недоверием: мало ли что они из зависти или иных мотивов по отношению к большей части общества могут совершить, а отсутствие магии вынуждало быть более изобретательными. К ним присматривались. Если же без магии рождался представитель знатного рода, от него ждали больших пакостей и всегда ожидали большего сквернодействия при наличии больших простых возможностей, которые могли быть у всех и с которыми мог родиться любой. Знатность и богатство не рассматривались как что-то исключительное, в отличие от магии, с которой не мог родиться любой. Надо, чтоб тобой были довольны — это даст рекомендации.
Амали распечатала письмо от сестёр из перевалочного лагеря, где учащиеся проводили время до начала учёбы по желанию родителей. Оно было написано несколькими почерками — каждый из членов семьи пожелал ей чего-то особенного, это было очень приятно. Подарок тоже оказался приятной неожиданностью — невесомый полупрозрачный газовый шарф изумрудно-зелёного цвета, который, по словам сестры, она раздобыла в совершенно секретном месте и таких больше не существует. Если расправить шарф и подбросить в воздух, он на некоторое время превращался в зеленоватый сгусток тумана, который аккуратно ложился на плечи. Это дарило чувство защищённости и пробуждало внутри какое-то давно забытое ощущение, будто бы тебя обнимает кто-то очень родной. Всё звонче, всё радостнее звучат описания сестёр… Описание нарядов, праздников, поклонников сыпется непрерывным лепетом слов… Но чем оживлённее и радостнее строки, тем грустнее, тоскливее делается лицо Амали. Со страдальческим лицом и крепко стиснутыми до боли губами, бледная, бледнее своего снежного платья в шкафу, откинулась девушка на спинку стула. Ей казалось, что что-то изменилось внутри неё, но она не могла понять, что именно.
В комнату вошла служанка и, склонившись, почтительно протянула серебряный лоток, на котором лежало письмо. Приехать по приглашению ректора — не самому — алиби стопроцентное. Академия магии — единственное учреждение, обучающее использованию различных отраслей магии и её применение, с таким названием. В представлениях общества человек без магии в этом учебном заведении — это жизнь обычного школяра-студента, которого гнобят все, кому не лень. Только родители следят за его успехами и переживают. Ещё бы не переживать, ведь их абсолютно заурядный, хилый, слабохарактерный ребёнок умудрился поступить в элитную академию, где все ученики для него обладают сверхсилой. Один может всё заморозить, другой — по щелчку пальцев создаёт нечто, а третий бежит со звуковой скоростью и так далее. Это совсем не соблазняло и не вызывало никаких других чувств, кроме отвращения и гадливости; неприятные эмоции вызывало и описание досуга, проводимого обучающимися, о котором с отвращением упоминал один из старших дальних родственников родителей.
Общественные взгляды на детей, рождённых без магии, глубоко циркулировали в обществе. Исходя из того, что связь самца и самки основана на великом законе природы, имеющем цель размножение и продолжение вида, лилипуты полагают, что мужчины и женщины сходятся, как и остальные животные, руководясь вожделением, и что любовь родителей к детям проистекает из такой же естественной склонности; дети без магии рассматривались как животные, веками существовавшие на планете, вследствие этого они не признают никаких обязательств ребенка ни к отцу за то, что тот произвёл его, ни к матери за то, что та родила его. С такими детьми могли делать что и как хотели, главное не говорить, не распространяться об этом. Принимая во внимание бедствия человека на земле, жизнь сама по себе не большое благо, большинство из которых такие дети не могли себе позволить, да к тому же родители при создании ребенка вовсе не руководствуются намерением дать ему жизнь, и мысли их направлены в другую сторону. Воспитание детей менее всего может быть доверено только их родителям. За ним осуществляется более строгий контроль и надзор. В каждом городе существуют воспитательные образовательные учреждения, куда отдают детей и где они взращиваются и воспитываются с того времени, когда у ребёнка проявляются первые зачатки понятливости. Воспитание и образование ведутся опытными педагогами, которые готовят детей к роду жизни, соответствующей их собственным наклонностям и способностям. Обучение для детей без магии начинается позднее, так как их мозг развивается, растёт и воспринимает всё медленнее
Воспитательные заведения находятся под руководством солидных и образованных педагогов и их многочисленных помощников. Одежда и пища детей отличаются скромностью и простотой. Они всегда за делом, кроме времени, потребного на еду и сон, очень непродолжительного, и двух рекреационных часов. До четырёх с половиной лет детей одевает и раздевает прислуга, но начиная с этого возраста, то и другое они делают сами. Служанки, которых берут не моложе пятидесяти лет, исполняют только самые низкие работы. Детям никогда не позволяют разговаривать между собой, как и прислуге с ними, и во время отдыха они играют группами, всегда в присутствии воспитателя или его помощника. Родителям разрешают свидания со своими детьми только раз в учебный семестр, каждое свидание продолжается не более часа. Им позволяется целовать ребёнка только при встрече; но воспитатель, неотлучно присутствующий в таких случаях, не позволяет им шептать на ухо, говорить ласковые слова и приносить в подарок игрушки, лакомства и тому подобное. Вместо слуг девочек одевают и раздевают благонравные няни, но всегда в присутствии воспитательницы или её помощницы; по достижении установленного возраста девочки делают это сами. Прислуга не должна рассказывать детям какую-нибудь страшную или нелепую сказку или забавлять их, сотворить какую-либо выходку. Физические упражнения для детей без магии более лёгкие, да курс наук для них менее обширен. Их держат на уровне начинающих обучение — только простые приёмы, дыхательные упражнения и базовый курс из некоторых наук. А обучение начинается для всех довольно рано, но в разный возраст в силу развития, обусловленного наличием либо отсутствием магии. Семьи вносят плату, крайне незначительную — небольшую часть своего заработка или дохода; на эти взносы оплачивается дополнительное образование в тех же учреждениях. Вместе с семестром оно образует учебный год. Расходы на содержание детей без магии ограничены законом, ибо крайне несправедливо позволить в угождение своим инстинктам производить на свет детей и потом возложить на общество бремя их содержания, ибо они многое делать не могут. Больные и старики содержатся в богадельнях, ибо прошение милостыни — занятие неизвестное.
Кто есть немаг в социальном плане? Маги — это большинство индивидов, по природе своей обладающий рядом уникальных характеристик, отсутствующих у меньшинства населения — которое ещё вырезали периодически чтобы навсегда прекратить их появление, во-вторых, ценный специалист, в-третьих - носитель тайного знания, составляющего тайну, так как многие сведения скрывались от немагов, в-четвертых - это сила, сконцентрированная в руках одного лица. То есть, маг: сверхценен, архиопасен, обладает достаточным количеством серого вещества, чтобы прочитать магическую книгу и понять её содержание. А вот немаг тупой, чтобы использовать написанное в книге или освоить науки, но он опасен в другом направлении во всех остальных, в прочих отраслях, а значит — трудноуправляем. Магические учебные заведения являлись закрытой шарашкой, покинуть которое без шума, треска, и большого скандала было крайне затруднительно. Когда подвыпившие недомаги то ктулху призовут оттентаклить, али испытание ядерного оружия проведут. При этом преподы абсолютно любым способом могли воздействовать на раздолбаев, кроме пустых увещеваний и намёков да отчислений, а ректор смотрит на это безобразие и, усмехаясь в губы, ностальгирует по своим похождениям в молодости. А теперь, внимание, вопрос — что же из себя будут представлять выпускники такого бедлама? Хорошо, если их на практику отправят на границу с опасным народом родине послужить, годика этак на четыре — либо топоры окончательно мозги вправят, либо, на худой конец, ампутируют вместе с головой. А вот еще один риторический вопрос — на кой государству плодить неуправляемых немагов? И сколько бы не драли за обучение в учебных заведениях, деньги здесь совсем не важны и не нужны. Ибо такое образовательное учреждение подобно торговле на рынке готовым ядерным оружием — ибо наворовав, немаг мог что угодно сотворить, следуя инструкции, которую регулярно подсматривал в книжке. Принимая на работу магов, избегали некоторых вещей: передача тайных знаний налево, практика, передача и распространение запретных искусств; которые становились ещё опаснее в руках творческих креативных немагов, но не более того. Не подпускали их особенно к работе с учениками, помимо основных работ. И здесь не только наставник не научит мага владеть ею. Тем более, что их разум в результате будет сильно искажен, что сильно снизит их полезность и эффективность. Еще можно применить изменение сознания. Вот только много вы про зомбированных магов читали? Всякие «ошейники» будут провоцировать бунты и борьбу за свою свободу. Органы типа инквизиции — это тоже слабо действующий метод, направленный на борьбу с симптомами, а не самой болезнью. Это всё уже было пройдено. Если и учили немаги магов — то лишь самым азам, общим положениям, которые не требовали выражения. А на основных работах использовали связку «учитель-ученик», ограниченную гильдией и цеховыми интересами. На такое мировоззрение и обучение же магов посредственно оказали влияние ограничения через религию, а заведения, преподающие именно магию, напоминали вариант монастыря — где учителями выступали маги-монахи и маги-сектанты. Вариант «цеховых мастерских» нечто вроде гильдий — контроль посредством круговой поруки и тесного коллектива. В запасе были ещё методы, используемые в школах древних боевых искусств и единоборств исчезнувших держав и государств. Контроль учеников посредством психотехник и авторитета наставника. Возможны гибриды перечисленных выше способов. В целом, школы-монастыри профилированы под сохранение и накопление тайного знания, цеховые образования — на оказании услуг населению, а магические «додзе» — на подготовку боевиков. Контроль посредством религиозных догм сдерживал знания в каменных стенах монастырей, что позволяло не смущать простое необразованное немагическое население сомнительными идеями, сами же монахи обладали «иммунитетом» за счёт веры. Цеха позволяли осуществлять «контроль качества», выступали в роли профсоюзов, гарантировали оплату со стороны заказчика, пресекали вредные начинания своих членов. Боевые школы с самого начала форматировали мозги под почтение наставнику и магии, принадлежность к самой великой школе. В результате подобной обработки в течении продолжительного периода времени, ученик не терял способность к адекватному мышлению во всём, что не касалось интересов школы и наставников. Таким образом, и боевой маг на поле боя будет боевым магом, а не запрограммированным зомби. Проблема же немагов была в том, что они забивали память тоннами эзотерики, которой для них становилась магия и которую они не могли применять как надо, и использовали её в другом поле, да и времени для «мягкой» усваимости у них не было — они жили меньше магов. Магия позволяла контролировать всё, а те, кто мог использовать её неправильно, никогда не стояли на вершине. Часто по достижению совершеннолетия немаги подписывали бумагу, по которой они не имеют претензий, и добровольно отправлялись, куда подальше. Дочерей же могли отправлять в покои некоторых, чтобы потом, когда о них забудет, выдать их замуж за нужных людей.
Если их и брали частно на работу в дом, то заставляли выполнять самую грязную и унизительную работу. Обычно в домашние учителя попадали девушки из хороших семей. У них было образование, манеры, но не было денег, чтобы вести независимую жизнь. Девушка должна была не забывать, что она в доме на птичьих правах, и в то же время внушить уважение своим воспитанникам. Но какие шансы завоевать уважение воспитанников и привить им каплю хороших манер? Родители редко вмешивались в процесс воспитания, желая видеть конечный результат. Это осложняло положение, ведь от такой учительницы требовалось прежде всего научить детей прилично вести себя в обществе, да и отношение к ним было иным — нередко изводили несчастных девушек, которым некуда больше было податься, несмотря на образование.
Она была маленькой и слабой, её задирали хулиганы и она постоянно просила помощи у родителей, как у «цементирующих» такой контингент. Родители вытирали её слёзы и, если было нужно, отводил в медпункт. Она смотрела на них с щенячьей благодарностью и преданностью. Мать молча кивал головой, и Амали за всё время ни разу не назвала её по имени — не решалась. Она жила в своей скорлупе и была закрытым от всего мира ботаном. Разница была только в том, что Амали, в силу своего положения в классе, пользовалась определенным авторитетом. Она не высовывала носа из-за книг, но читала, потому что это нужно было маме, которая была тем человеком, что долго терпит, но если выходит из себя — становится неуправляемым. Амали хорошо это знала, поскольку испытала её нервное взрывное поведение на себе. Первого инцидента в сознательном возрасте долго ждать не пришлось. Запомнилось два случая. Как-то на просьбу матери сначала она вежливо ответила «нет», потом повторила свой отказ, но её слова никто не принял во внимание, и женщина сильно толкнула ту, кто решил с ней «поиграть». Амали упала на землю, ударилась и сломала руку.
Но однажды случилось непоправимое — Амали ударила свою обидчицу по лицу. Как рассказывали очевидцы этой грандиозной драки — для Амали она имела довольно неприятные последствия. Та девушка оказалась дочерью владельца крупной компании, и Амали тут же с позором выгнали из учебного заведения. Мало того, ей пришлось долгое время ходить на судебные разбирательства — отец нанял для обиженной ею девушки хорошего адвоката, и уже она была готова мстить до последнего. Родители Амали не поддержали, считая, что она сама виновата в том, что произошло, да и Амали сама должна была взять себе защитника. Но денег на адвоката у неё не было. Жених, уехавшей на тот момент, сестры Амали не мог смотреть на то, как её жизнь рушится, поэтому в первый и последний раз обратился за помощью к её папе, попросив его сделать все возможное, чтобы Амали осталась учиться, ведь этот инцидент уже и так изрядно подпортил её репутацию, да и так она вряд ли смогла бы поступить в престижное учебное заведение. Отец тогда еще позлорадствовал над тем, что какая-то проблемная девчонка заставила его переступить через свою гордость и попросить у него помощи. Ну и пусть, зато парень мог быть уверенным, что Амали не опозорится ещё больше. Мужчина пообещал решить вопрос, и он сдержал слово, использовав свои связи в высшем обществе. Скандал утих, хотя по коридорам ещё долго ходили слухи о девочке, которая в определённый момент показала истинную натуру. Вот только «но»: ученица с подпорченной репутацией не могла оставаться ученицей, поэтому, списав всё на её «неудовлетворительное поведение», Амали быстро и бесшумно перевели домой, куда попадали только самые отбитые двоечники и хулиганы, к которым она отныне принадлежала. Ей никогда не забыть своё раздосадованное лицо, насмешку: «Была ученицей, а теперь учится дома», и то, как она кусала губу, чтобы не заплакать. В тот момент она чувствовала себя беспомощной, что даже начала ненавидеть себя саму, свой статус, положение, имя.
Сама же девушка была отшельником. Учёба её мало интересовала, с одноклассниками близких контактов она не поддерживала. Сидела себе на задней парте и потихоньку рисовала на уроках или залипала в телефоне. Отец подумывал о замене Амали на другую, более очаровательную, подвижную и способную девушку. Одна девочка очень своеобразна, но не похоже, что у них много общего. Амали не верилось в привязанность к ней, и этот дом не принадлежал ей, когда она узнала себя, он сделался чужим. Она всё чаще спрашивала себя: не пора ли ей уйти отсюда. Отец хотел заставить поверить её в то, что ему хотелось, то есть в то, что она особенная. Лучше бы сразу взял ту девочку со скрытыми магическими способностями, она верит в подобные выдумки и глупости о якобы невероятных способностях. Она же, Амали, осталась бы навсегда с матерью и спустя несколько лет стала бы работать вместе с солдатами где-нибудь в запасных войсках. Разумеется, это была бы несколько скучная и неприметная для многих жизнь, но она протекала бы в окружении людей, которые восприняли бы её за ту, кто она и есть, не навязывая нелепой роли и ответственности в устройстве мироздания. За миром следили бы другие люди, вечно спасая его.