На столе ювелира

Их много. Разных. Неповторимых. Прозрачные и мутные, яркие и блеклые, твердые и бархатистые, всех цветов… На столе лежит застывшая радуга. Кричаще-яркий комочек бирюзы, спокойный в своем изяществе лазурит, задумчивый серафинит как припорошенная пеплом хвоя, прозрачный теплый осколок янтаря – словно кусочек солнца. Их много. Разных. Сверкающий жемчуг: белый, сизый, черный, розовый… Непревзойденная в своем многообразии яшма… Уверенный нефрит и лукавый сердолик, загадочный лунный камень и бескомпромиссный пирит… Случайный луч зажег радугу: хризолит, изумруд, аметист и рубин, глубочайшее небо сапфиров и осенняя их же хмарь. Солнце играет в глубинах топазов: желтых и нежно-голубых. Они все прекрасны… и податливый авантюрин, в глубинах которого прячутся миллионы золотистых звездочек, и понятный агат. И руки ребенка тянутся к уродливому булыжнику, лежащему на шелковом платке… − Нравится, бельчонок? − Папа!− и влететь в распахнутые руки,− нравится! Только этот… некрасивый. − Разве? Он самый прекрасный. Смотри,− легкий поворот в лучах света. И камень загорелся, заиграл внутри,− видишь? − Да!− и, смеясь, ребенок выбежал из комнаты. А мужчина стоял, любуясь играющим под мутной корочкой неограненным алмазом. «Люди – что камни, не сразу разглядишь радугу в их глубине».