Глупость

      — Этот мужчина — ходячее препятствие! — в который раз возмущалась Ясмин, нервно сжимая кулаки и мечась туда-сюда по гостиной.       Быть может, в прошлой жизни она сильно согрешила? Или была проклята богами, раз уж в наказание за столь ужасный проступок на её голову послали Зейна. Ясмин была уверена — нет таких тяжких преступлений, за которые грозит подобная участь; проклята богами — определённо. Иных объяснений девушка не находила.       Если бы в данный момент рядом была Зулейка, она бы нахмурилась и устало сказала: «да не мельтеши ты, неугомонная, сядь». А потом заварила бы чай, ласково обняла и пообещала, что всё будет хорошо. Но нельзя, нельзя было впутывать в это ещё и Зулейку!       По правде говоря, впутывать в свои приключения не хотелось вообще никого. Да она и без самого Зейна смогла бы прекрасно обойтись, но у судьбы на этот счёт было своё мнение.       Ясмин глубоко вздохнула. Взрослая девочка, справится сама. Что она, не сталкивалась с Зейном раньше, что ли?       План был предельно прост: отвлечь мужчину, пока Синди пробирается в кабинет отца и ищет в потайной комнате ту самую шкатулку. В прошлый раз Ясмин едва попала туда, как Кадир вернулся домой. Ей ещё повезло, что она услышала шум и хлопок двери, иначе... а что иначе — представить было страшно. Не убьёт же её родной отец?       В последнее время она не знала ответа на этот вопрос, как и на многие другие. В детстве она верила в сказку о заботливом папе и красавице-фее маме, которые, подобно добрым ангелам, всегда были за её спиной и желали лучшего. Однако с возрастом иллюзия рассыпалась, а последние дни кардинально изменили её представление об окружающем мире, его опасностях и непредсказуемости.       — Да брось, — Синди махнула рукой и улыбнулась, — это не займет много времени. Тем более кто ещё сможет отвлечь твоего господина Зейна, кроме тебя.       — К счастью, он не мой... господин, — последнее слово она произнесла едва слышно, ведь не сомневалась, что Зейн спит и видит, как она обращается к нему исключительно в такой манере. — И спасибо, что ты согласилась помочь. Мне неловко просить об этом.       — Да ты что! Залезть в кабинет местного политика, найти загадочную шкатулку и раскрыть тайный заговор — классное приключение.       — Какой заговор? — удивилась Ясмин. Говорить Синди о своих подозрениях она не стала, да и сама могла только гадать, что те строчки означали. И всё же шкатулку нужно было открыть и выяснить наверняка.       — Ну, у людей у власти всегда есть свои мрачные тайны, скелеты в шкафах...       — Скорее в потайных комнатах, — хихикнула Ясмин.       Времени до приезда отца оставалось всё меньше, нужно было действовать как можно быстрее. Девушка вручила подруге ключ от кабинета, который стащила утром из замочной скважины приоткрытой двери — знала, что у отца есть запасной на всякий случай, а этот всегда на месте, когда Кадир работает у себя, — с последними событиями она стала ещё и воровкой, подумать только!       Ясмин задумчиво брела по коридору, перебирая в голове фразы, с которых начать диалог, но, едва завернула за угол, влетела в чьи-то объятия. В нос сразу же ударил терпкий аромат мужского одеколона.       «Сетовал на других за взбалмошность, сравнивал с навязчивыми парфюмом, а сам!»       Глаза цвета карамели смотрели с недоумением всего секунду, после мужчина опустил руки и сделал шаг назад, окидывая девушку оценивающим взглядом с головы до ног.       — Помимо всего прочего, Ясмин, вы ещё и по сторонам смотреть не умеете, — холодно произнес Зейн, касаясь наручных часов кончиками пальцев. — То опаздываете перед гостями, то несетесь, сбивая всё на своем пути.       Нестерпимо хотелось наступить ему на ногу и прервать этот поток замечаний, но это был отличный шанс! В другом конце коридора мелькнула Синди, приближаясь к нужной двери и кидая взгляд в спину Зейна.       «Она же должна была подойти чуть позже».       Ясмин мельком глянула на девушку и, чтобы не выдавать ни себя, ни её, обратила свой взор с нескрываемой дерзостью на мужчину.       — Прошу прощения, но я не слежу за каждым вашим шагом, а вы не настолько важная личность, чтобы бежать — или не бежать — встречать вас в числе первых каждый раз.       — Вы всё такая же наглая...       Ясмин с трудом поборола желание закатить глаза, а вот Зейна подобные муки выбора не тяготили ни капли — он закатил глаза, тяжело вздохнул и прикоснулся пальцами к переносице, словно от головной боли.       — Не стоит тратить силы на констатацию очевидного, — обезоруживающе улыбнулась девушка, — тем более в вашем-то возрасте.       —...а чувство юмора по-прежнему остроумное, — спокойно добавил Зейн, явно намереваясь прекратить бессмысленный разговор. И Ясмин отпустила бы его с миром, если бы не ситуация, в которой они все оказались: выпускать Зейна из виду было нельзя, привлекать внимание к кабинету за его спиной — тоже. Увяжись она за ним, это показалось бы странным.       Девушка лихорадочно думала, что бы такого предложить и как сгладить самый недружелюбный разговор в мире, как вдруг из кабинета Кадира послышался звон.       Сердце провалилось, когда мужчина напротив обернулся. Нужно было срочно что-то сделать, остановить его, не дать догадаться, спасти Синди.       Ясмин схватила Зейна за плечи и, мысленно попрощавшись с жизнью и всеми, кем дорожила, впилась в губы мужчины поцелуем. Привстала на носочки из-за разницы в росте, обняла за шею.       Зейн никак не реагировал, с каждой секундой поступок казался всё более глупым, а отстраниться первой и посмотреть в эти глаза цвета карамели — чёрт бы их побрал — не хватало смелости.       Девушка почувствовала руки на своей талии и, наконец, смогла выдохнуть, когда мужчина ответил на её поцелуй. От неожиданности Ясмин распахнула глаза, чтобы убедиться в правдивости происходящего. Моргнула пару раз, но поцелуй с Зейном оказался вполне реальным.       Она несмело прижалась ближе, позволяя чужим губам целовать её, и прикрыла глаза, цепляясь за мужские плечи, чтобы не упасть. Щеки пылали то ли от стыда, то ли от страха, и всё же самозабвенные движения рук, сплетение языков и смешавшиеся дыхания не давали отстраниться.       Отец её, вероятно, убьёт, если узнает. А он узнает — и про вылазку в кабинет, и про Синди, и про поцелуй с Зейном. Сам Зейн её не пожалеет точно, в этом сомнений не было.       Не хотелось признаваться самой себе, но этот мужчина хорошо целовался. Не то чтобы ей было с кем сравнивать, это был первый поцелуй в её жизни, но она словно забыла на миг, в чьих объятиях находится. Забыла — и тут же вспомнила, но это не вызвало ожидаемое отвращение. Ей было приятно, неожиданно свободно, хорошо.       Вопреки властному характеру Зейн не был груб, не пытался пересечь черту, поддавался так, словно давно уверился, что вызывает в этой непокорной девушке лишь неприязнь, не больше.       Он видел её ещё совсем юной, по-детски наивной и настолько же по-детски догадливой. Он видел её взросление, только недавно удивляясь, насколько прекрасной Ясмин стала и насколько упрямым стал её характер. Это вызывало одновременно восхищение и раздражение.       Эту девушку хотелось перевоспитать, объяснить, что такая смелость сулит лишь беды, но не обладать — пасть. Она раздражала своеволием лишь потому, что до боли напоминала кого-то, отзывалась в сердце, пробуждала что-то глубинное, далекое...       Из кабинета Кадира высунулась голова Синди, видимо, чтобы проверить успехи своей напарницы. Девушка удивленно хлопнула ресницами и, повинуясь взмаху руки Ясмин, аккуратно прикрыла дверь, избежав скрипа. Тихо выдохнула, прижимая заветную шкатулку к груди, и медленно направилась прочь с хитрой усмешкой.       Ясмин понимала, подколов ей не избежать, оставалось надеяться на благоразумие подруги и молиться, что остальные друзья не узнают.       С чувством выполненного долга она отстранилась первой, смахивая со лба надоедливую прядь волос и находя в себе силы посмотреть на Зейна. Не встречаясь с его взглядом, с интересом рассматривала морщинки в уголках глаз и серебряные нити седины в волосах, которые будто бы указывали на груз прожитых лет; подмечала некую гордость в чертах, строгость — в глазах. Ведь не собиралась в них смотреть!       «Красивый, грациозный», — подумала Ясмин, припоминая значение его имени, с которым она, пожалуй, была согласна, но произнести что-либо вслух не решилась.       Зейн смотрел на неё невозмутимо, словно читал какой-то важный документ и хотел понять, что кроется за мелким шрифтом последней строки. Девушка отчаянно пыталась разгадать, о чем он думает, почему молчит, не уходит?       Его глаза всегда казались ей злыми, а взгляд — высокомерным, снисходительным. Она не ожидала увидеть смятение и... что-то новое?       Ясмин, растеряв весь свой пыл и понимая, что молчание затянулось, собралась было уходить — резко, не прощаясь, — но Зейн преградил путь. Девушка неловко опустила взгляд, но он настойчиво коснулся её подбородка, вынуждая посмотреть на него снова.       — Ясмин...       Нежность, с которой прозвучало её имя, заставила вздрогнуть. Вот теперь стало по-настоящему страшно.       «И помыслить не могла, что он способен на подобное».       Шум голосов, оповещающий о прибытии Кадира, прервал Зейна на полуслове. Ясмин отпрянула как от огня. Нужно было попросить его ничего не говорить отцу, извиниться, но мужчина её опередил:       — Поговорим позже, Ясмин, — в голос вернулась прежняя уверенность. — Я был бы весьма признателен, если бы вы впредь смотрели по сторонам.       «Про поцелуй — ни слова. И... всё?»       Столь резкий контраст в поведении Зейна выбил из колеи, накинул ещё сотню вопросов к уже имеющимся. Странная лёгкость в груди смешивалась с неизвестностью, не давая сделать вдох. Хотелось потребовать объяснений или спрятаться, хотелось сильно пожалеть о содеянном.       Она совершила глупость. Глупость, которая отпечаталась на её губах привкусом кофе; которая даже в страшных снах не снилась. И впервые Ясмин не жалела.