***
— Мы действительно это сделаем? — Конечно, сделаем. — А вы что думаете, господин Сяо? — Ничего. Если таково Его желание…***
Моракс давно не был в ритуальном бюро — на Бисерном пароме нашлось много занимательных собеседников, так что он даже не заметил, как задержался там почти на месяц. Хотя вроде бы уже успел почувствовать, что когда живёшь жизнью обычного смертного, время бежит неумолимо быстро… Что ж, теперь ему вновь предстоит просить милую служительницу бюро внести непредвиденные расходы в финансовый отчёт. Это немного прискорбно. «Нужно заглянуть в торговую гильдию и узнать, удалось ли выкупить тот рудник…» Задумавшись, Моракс почти проходит мимо палатки с фонарями, когда путь ему неожиданно преграждают трое знакомых. Неожиданно это ещё и потому, что ранее он их вместе не видел и даже предположить не мог, что когда-нибудь увидит: Гань Юй всегда очень занята, помогая Цисин… и если неугомонная управляющая «Ваншэн» ещё могла придумать предлог, чтобы встретиться с ней, то что в этой компании забыл Сяо, предпочитающий держаться подальше от людей? — Господин Чжун Ли! — выпрыгивает вперёд Ху Тао, одаривая Моракса озорной улыбкой. С этим ребёнком очень трудно справляться, но Моракс рад видеть её в добром здравии. Он слышал, что Ху Тао опять отправилась в каменный лес Хуагуан и пропала — такое случается, когда обычно позитивное настроение девушки сменяется на глубокую меланхолию… хорошо, что она благополучно вернулась. — …позвольте пригласить вас в чайный дом «Хэюй»! Простому консультанту не подобает отказываться от приглашения своего начальника, и всё же Моракс вежливо уточняет: — Директор Ху, вы снова собираетесь продвигать свои услуги? — Хе-хе, возможно! — подмигивает Ху Тао. — Но если честно, я узнала, что Юнь Цзинь изобрела новый рецепт чая, требующий приготовления в течение не менее сорока восьми часов! И подумала, что вам обязательно захочется его попробовать! — И вы совершенно правы, — улыбается Моракс, переводя взгляд на смущённо мнущуюся на месте Гань Юй и юного адепта из долины Гуйли. — Вы составите нам компанию? — Если только вы не против, Влас- …господин Чжун Ли, — поспешно исправляет оплошность Гань Юй. Из-за своих рожек и особенностей характера полукровке цилинь до сих пор сложно влиться в человеческое общество, а ведь прошло уже больше тысячи лет, как она взяла на себя обязанности секретаря Цисин… Хотя, возможно, причина в вечной занятости — говорят, Гань Юй одна выполняет больше работы, чем десять других секретарей, взятых вместе. Похвальная исполнительность. Однако иногда стоит и отдыхать. Моракс одобрительно кивает. Что же до Сяо… у него тоже имеются свои особенности и причины. Главное, что кто-то всё же сумел вытащить его из постоялого двора и не ради очередной охоты на демонов, затянувшейся на две тысячи лет. Только почему юный адепт отводит взгляд так же неловко, как и Гань Юй? «Интересно». Позволив проводить себя до чайного дома, Моракс не перестаёт внимательно посматривать на усевшуюся за круглый стол троицу: Ху Тао оплатила отдельную комнату, и здесь, вдали от посторонних глаз, молодёжь вполне может позволить себе свободно поболтать в ожидании заказа — однако в воздухе почему-то витают неловкость и напряжение, развеять которые не удаётся даже болтушке Ху Тао. — …а правда, что посетители Бисерного парома пропадают без следа? Господин Чжун Ли, вы же провели там целый месяц! Расскажите! Может, даже фамилии назовёте, чтобы я первой смогла связаться с их родственниками? — Ха-ха… Директор Ху, как всегда, не забывает о работе даже во время отдыха. Или это её способ разрядить обстановку? Моракс соглашается внести свою лепту, поведав о проведённом на пароме времени: о знатоке истории Ли Юэ, уверенном, что первая монета моры до сих пор передаётся как реликвия в Цисин, об археологе-мистике, уверенном, что у этой монеты есть чудесное свойство по улучшению оружия… и о других интересных личностях с не менее интересными гипотезами о далёком прошлом. Некоторые детали вызывают на обычно невозмутимом, а сегодня очень сосредоточенном лице Сяо намёк на улыбку. Гань Юй тоже немного расслабляется — её глаза блестят любопытством, ведь в те времена она была ещё слишком мала, чтобы интересоваться подобными вещами и запоминать их. И лишь Ху Тао, кажется, не столько слушает рассказ, сколько витает в своих мыслях, загадочно улыбаясь — она даже не притрагивается к принесённому чаю. Впрочем, как и остальные. Неловко. А ведь вкус действительно достойный… Юнь Цзинь явно постаралась, используя много редких трав. Но этот чай ведь не может стоить так дорого, что дети не решаются его даже попробовать, оставляя всё приглашённому гостю? — …господин Чжун Ли, а что же насчёт пропавших? — напоминает Ху Тао. — Только не говорите, что ни разу не слышали жуткие слухи о Бисерном пароме? — О пропавших? Моракс и не заметил, что совсем забыл про первоначальный вопрос. Такое случается всё чаще — память подводит. Только до сих пор забвению подвергались в основном воспоминания о далёком прошлом… но, похоже, скоро он не будет помнить и вчерашний день. Или… дело не в этом? Горячий чай, уютная атмосфера… в какой именно момент мысли в голове начал заволакивать туман? Медленно, плавно, окружая исподволь… однако, будучи обнаруженным, туман этот резко обретает силу — и Моракса будто накрывают мутным, полупрозрачным мешком. «…что происходит?» «…где я?» «…чайный… дом… Точно, я в чайном доме с Ху Тао, Гань Юй и Сяо». Ему удаётся сосредоточиться, но туман в голове до конца не рассеивается, заставляя прикладывать усилия, чтобы не позволить разуму вновь потерять связь с реальностью. — …господин Чжун Ли? — голос Ху Тао доносится издалека. — Господин консультант? С вами всё в порядке? Кажется, перед лицом машут рукой. Моракс кивает, хотя даже не чувствует стол, на который облокотился. Точнее, чувствует, только вот ощущения сильно притуплены, и простая попытка встать заканчивается позорным падением прямо на ковёр. — Это так и должно быть? — в мгновение ока материализовавшись рядом, Сяо придерживает его голову, но обращается к Ху Тао, продолжающей сидеть на стуле и странно испытывающе смотреть на них сверху. Контроль ещё не потерян. При желании Моракс даже в таком состоянии способен разнести и эту комнату, и всё здание. Однако… что происходит? Что задумали эти дети? Трудно поверить, что они способны замыслить недоброе — Ху Тао с самого детства во многом подражает ему, начиная от причёски и красной подводки у глаз, заканчивая выбором оружия… девушка даже как-то призналась, что из всех людей больше всего доверяет именно Мораксу. И Сяо не сильно от неё отличается, хотя старше на пару тысяч лет: юный адепт не раз доказывал свою преданность не только Властелину Камня, но и Ли Юэ в целом. А Гань Юй… всегда наблюдала за ним издалека, не решаясь приближаться по собственному желанию — и всё же по сей день неизменно радуется случайным встречам, словно с собственным отцом. Она и сейчас крайне нерешительно поднимается из-за стола, испуганно прижав кулачки к обтянутой тонкой тканью груди. — Я… я не знаю… это действительно… — Действительно, — эхом повторяет Ху Тао, не оборачиваясь к цилинь. — Получилось… На лице управляющей ритуального бюро больше не видно улыбки, наоборот, оно лишилось намёка на малейшие эмоции, будто девушка впала в транс. Моракс несколько раз видел её в похожем состоянии — обычно оно вызывается крайней задумчивостью или искренним шоком, настолько неизгладимым, что жизнерадостный ребёнок надолго превращается в блеклую тень самой себя. — Что вы… — ему наконец удаётся разлепить онемевшие губы. — Что вы задумали… — Выразить вам свою любовь, — неожиданно быстро отвечает Ху Тао, и в её глаза возвращается задорный блеск. Но не улыбка. Переведя взгляд на Сяо, она просит: — Заприте дверь, господин адепт. Вы же не хотите, чтобы нашего господина случайно увидели в таком виде? Моракс чувствует, как вздрагивает придерживающая его голову рука. Сяо не отвечает какое-то время, но затем вдруг командует Гань Юй: — Подушку. А когда цилинь поспешно приносит ему тонкую подушечку с одного из стульев, Сяо подкладывает её Мораксу под голову и только после этого отправляется запереть дверь. Моракс же предпринимает попытку сесть. Только вот опёршаяся на ковёр рука, странно слабая, съезжает по мягкому ворсу. — Расслабьтесь, господин Чжун Ли, — наконец вновь улыбается Ху Тао и подозрительно грациозно для такой энергичной девчушки поднимается со стула. — Поверьте, мы меньше всего хотим навредить вам… даже наоборот. Мягкая улыбка ожесточается, уже ничем не напоминая детскую. Скорее это плотоядный оскал знающей, чего хочет, хищницы. Взгляд алых глаз прожигает насквозь. Будучи архонтом, нелегко поспевать за ритмом жизни смертных: иногда и оглянуться не успеваешь, а вчерашний ребёнок уже клонится к земле, покрывшись сединой. Но Моракс уверен, что Ху Тао не так давно вступила в должность управляющей ритуального бюро, да и выглядит она ещё совсем как подросток. «Неужели дети теперь взрослеют так рано?» — Простите, — всё ещё не решаясь подойти и даже прямо посмотреть на него, пропискивает Гань Юй. — Не нужно извиняться, — косится на цилинь Ху Тао. — Ведь мы знаем, что господин сам этого хочет… не так ли? Алые глаза проходятся по Гань Юй, вцепившейся в спинку стула, потом по вернувшемуся от двери Сяо и, наконец, опускаются обратно к Мораксу, которому наконец-то удаётся принять сидящее положение. Но голова кружится так, что вставать пока явно рано. «О чём она? Чего я… хочу?» Мысли, проносящиеся в тумане, сталкиваются, разбиваются… и забываются, едва успев родиться. Кажется, произошло какое-то недоразумение. Кто-то обманул этих детей или осознанно использует… Как выбраться из этой ситуации и не причинить им вреда? — Вы же позволите нам выразить нашу любовь? Присев перед ним, Ху Тао заглядывает Мораксу в глаза, словно пытаясь донести какую-то мысль. Убедить. И почему-то ему действительно начинает казаться, что всё нормально, что детишки просто задумали очередную шалость, и долг взрослого — потерпеть, пока они наиграются. Но он не решается кивнуть. Потому что интуитивно чувствует неправильность происходящего. Однако в чём она? Догадки путаются, ускользают… А к шее уже прижимаются прохладные губы. Ху Тао легко целует его, постепенно спускаясь ниже по мере того, как её тонкие пальчики расстегивают камзол и рубашку… И тут обнаруживается ещё одна странность: тело Моракса удивительно неискушённо реагирует на эти простые прикосновения, которые даже предварительной лаской не назовёшь. Однако туман в голове словно бы раскаляется и стремительно распространяется по венам, усиливая слабость и превращая в истому. Моракс никогда не был тем, кто легко возбуждается. Его разум всегда преобладал над телом, не говоря уж о том, что адепты в принципе избавляют себя от низменных желаний ради совершенствования духа. А Моракс — Верховный Адепт. Так откуда же это томление? Эта нарастающая жажда? «Чай… тот чай… его правда приготовила Юнь Цзинь?» — Не поможете? — разгибается Ху Тао, закончив с застёжками. — Кажется, наш господин сейчас опять упадёт. Она права — Моракса покачивает, хоть он и опёрся на обе руки, пытаясь ухватиться за короткий ворс. Но упасть ему не дают — спину подпирают, приобнимая. Это Сяо сел позади. Моракс косится через плечо и замечает, как внимательно юный адепт смотрит на его обнажившуюся грудь и на оставленные губами Ху Тао влажные следы. Кажется, Ху Тао тоже замечает взгляд яксы, потому что протягивает руку, берёт его за запястье и заставляет опустить ладонь вниз, на грудь Моракса. Один из сосков попадает в плен двух сжавшихся шершавых пальцев — и это прикосновение неожиданно остро отзывается внизу живота, будто сосок и основание члена соединили фитилём, который мгновенно подожгло. Моракс хватает Сяо за локоть — но сил оторвать от себя его руку не хватает. — Нежнее, — укоряет Ху Тао адепта. — Прислушивайтесь к дыханию нашего господина, постарайтесь прочувствовать его… Дыхание Моракса и правда становится всё тяжелее. Попытка же перестать дышать вызывает у Ху Тао усмешку. Подмигнув, она подаётся навстречу — и второй сосок оказывается в плену влажных губ, а острый кончик языка девушки принимается его теребить. Становится окончательно очевидно: в чае были не только травы, способные даже архонта лишить способности здраво мыслить и управлять своим телом, но и мощный афродизиак. Иначе как объяснить этот нелепо жалобный стон, сорвавшийся с губ? Или, может, дело в узкой ладони, опустившейся на пах Моракса и придавившей налитый кровью член? — Вы специально носите такие тесные брюки, господин? — отпрянув, Ху Тао облизывает губы, на ощупь находя ширинку и расстёгивая её. При этом девушка косится на Гань Юй. — Так и будете там стоять, мисс секретарь? — Н-но… ч-то я… Гань Юй испугана. Однако её взгляд больше не блуждает по комнате, избегая Моракса — наоборот, сейчас пурпурные глаза устремлены прямо на него, а на лице цилинь застыло то же завороженное выражение, что и у Сяо. «Эти дети и правда…» В голове не укладывается. Даже если допустить, что человеческая половина Гань Юй испытывает что-то к своему покровителю, то как насчёт Сяо? Он тоже до этого дня скрывал свои желания? «Я был слеп, если ничего не замечал?» «Когда их детская привязанность успела перерасти в нечто большее?» — Х-ха… Снова из его груди вырывается непристойный стон. А всё потому, что член накрыл горячий маленький рот Ху Тао. Такой тесный. Заправив длинную прядь за ухо, она старательно оттягивает крайнюю плоть, то поднимаясь, чтобы облизать и пососать слишком крупную для её губок головку, то опускаясь, чтобы напрасно попытаться вместить член в рот до конца, но не вмещая и наполовину. — Не- …не надо, — находит Моракс силы попытаться остановить девушку. Он даже почти умудряется ухватить её за волосы, однако промахивается и вместо этого сбивает с головы берет. А вторую попытку пресекает Сяо, поймав его руку и одновременно снова сильно сжав один из сосков. И оттянув, будто пытаясь оторвать. Резкий, болезненный прострел заставляет Моракса откинуться назад, сцепив зубы, чтобы заглушить очередной хриплый стон. Однако его член, кажется, только сильнее разбухает, перестав помещаться у Ху Тао во рту — и всё же девушка продолжает старательно надрачивать ствол руками, теперь лаская и посасывая только головку. Её острый язычок постепенно сосредотачивается на узкой уретре, зачем-то пытаясь забраться внутрь — и Моракс всё обильнее покрывается липким потом. Сквозь шум в ушах он даже не слышит шагов Гань Юй по мягкому ковру и почти не чувствует лёгкое, несмелое прикосновение ещё одних губ ко второму соску. Ему очень хочется толкнуться в маленький рот. Заполнить его целиком. Ощутить тесноту узкого горла… Но Моракс сдерживает себя, а помогает ему в этом слабость, проникающая всё глубже в суставы и мышцы. Если ещё недавно он чувствовал, что, приложив определённые усилия, сможет вырваться и прекратить всё это… то сейчас его разум уже совершенно не контролирует тело, грозя в любой момент соскользнуть в распахнувшуюся пропасть. — Господин… Что-то прижимается к шее. Губы Сяо? Неловко, но страстно, якса скорее кусает, чем целует. И Мораксу мерещится приглушённый рык, доносящийся из его груди. Каким-то образом этот звук входит в резонанс с причмокиваниями Ху Тао и оказывается последней каплей — девушка даже отстраниться не успевает, как сперма выстреливает ей в лицо, заливая от подбородка до подола. И всё же сквозь муть в глазах Моракс видит, как она с довольным видом облизывает пальцы и губы. — Господин… — вновь раздаётся сипло-клокочущее у самого уха. Опора за спиной пропадает. Моракс пытается удержаться, но плечи сильно сжимают, заставляя лечь. Сначала затылок упирается в жёсткое колено, потом Сяо чуть отодвигается, придерживая его голову рукой, а затем вдруг привстаёт и прижимается к щеке Моракса животом. Через плотную ткань шаровар можно почувствовать твёрдость члена адепта. «Так я был прав? Ты…» Моракс больше не уверен, что понимает хоть что-то. Лишь чувствует, как Гань Юй, осмелев, всё усерднее целует, теребит, покусывает и посасывает его правой сосок, а потом дотягивается рукой и до левого. Она так старается, будто пытается добыть молоко… Моракс бы рассмеялся, но возбуждение накатывает новой волной. Ху Тао же тем временем уже пытается стащить с него брюки. А Сяо прижимается всё сильнее, потираясь членом о скулу, о висок… Пальцы адепта зарылись в волосы, не столько поддерживая голову Моракса навесу, сколько мешая отстраниться. — Пожалуйста, — хриплый голос яксы едва слышен, но, кажется, полон желания. — Могу я… можно мне… Плотная шершавая ткань постепенно увлажняется. И всё же Сяо продолжает только просить, не пытаясь помочь себе. Зато ему помогает Ху Тао: наконец стащив и отбросив брюки Моракса, она приближается к адепту, как кошка переступая по ковру руками, и недолго возится с его поясом. После чего к лицу Моракса прижимается истекающий предсеменем горячий член, больше не отделённый шершавой тканью шаровар. Это не то чтобы совсем неприятно. И всё же очень и очень неправильно. — Прошу… — ещё сильнее охрипнув, Сяо уже сам одной рукой направляет свой член, надавливая небольшой скрытой под крайней плотью головкой на угол губ. «Он девственник?» Откуда-то взявшийся острый приступ вины пронзает сердце. Но даже если якса за всю свою жизнь ни разу не испытал радость от соития с кем-то, это не значит, что- Моракс пропускает момент, когда Ху Тао, насмешливо наблюдающая за Сяо, вдруг протягивает руку, и тонкие пальцы, ещё покрытые спермой, проскальзывают Мораксу в рот. Их можно откусить. Можно просто сильно сжать зубами. Но Моракс не решается причинить девушке вред: завладела её разумом какая-то иная сущность или она полностью отдаёт отчёт своим действиям — не так уж и важно, ведь человеческое тело «Чжун Ли» больше не способно оказывать хоть какое-то сопротивление, а если он прибегнет к силам архонта… в таком состоянии… просто разрушит всё и убьёт невинных. Так ли велико преступление этой троицы, чтобы лишать их жизни? Моракс не знает. Его разум расщепляется, всё больше теряя связь с реальностью. — …господин Чжун Ли, вы совсем не хотите нам помогать? — насмешливый голос немного проясняет сознание, и Моракс обнаруживает, что пальцы во рту уже сменил член. «Я? …помогать?» Такого рода мысли и действия… ему в новинку. Конечно, некоторый опыт у Моракса был — ещё до становления на путь адепта, только вот с тех прошло слишком много времени… и даже тогда он с мужчинами постель не делил. «Что именно я должен делать? …и должен ли?» Член Сяо не такой уж большой, округлая головка постоянно толкается в язык, словно пытаясь пробиться поглубже, однако адепт осторожничает, видимо, опасаясь задеть ею зубы. Мораксу бы тоже не хотелось, чтобы юноша пострадал, так что он пытается повернуться и убрать язык в сторону — эти действия почему-то заставляют Сяо остановиться и ещё сильнее вцепиться в его затылок. Затуманенные жёлтые глаза болезненно щурятся, будто якса не наслаждается, а мучает себя. Однако, даже найдя силы остановиться, он выдерживает лишь несколько секунд — а потом толкается снова. Головка проскальзывает по зубам и упирается в щёку. Но Сяо это не останавливает. Наоборот. Юноша начинает двигаться ещё отчаяннее, всё грубее трахая Моракса в рот, снова попадая то по зубам, то по щеке, то проскальзывая по языку к горлу… «Глупый! Что же ты… зачем так?» Шея затекает. И всё же Моракс умудряется изогнуться — и член Сяо начинает всё чаще проскальзывать по языку. Его отчаянье передаётся с каждым толчком. Моракс даже забывает про ещё двоих участников происходящего. …как оказывается, зря, ибо, пока Гань Юй продолжает ласкать его становящиеся всё более чувствительными соски, Ху Тао уже давно вернулась к нижней половине тела и без особого труда развернула боком, так что ягодицы Моракса теперь обращены в сторону двери, а член почти лёг на колени сидящей рядом цилинь. В таком положении его плечи и голова так же немного поменяли положение, и Сяо стало ещё проще — теперь его член постоянно достаёт до самого горла, перекрывая дыхание, хотя Мораксу и до этого не особо удавалось дышать. Гадко. Грязно. Острые коготки расползаются по телу, цепляя и дёргая каждую клетку. Толчки заставляют плечо тереться о ковёр — и это трение кажется раздражающе нестерпимым. Ласки Гань Юй тоже ощущаются всё острее — от них по нервам разбегаются молнии, неся с собой покалывающую боль и тянущее удовольствие, будто два потока: обжигающе ледяной и обжигающее горячий — переплетаются, но не смешиваются. Когда же Гань Юй осмеливается опустить руку и обхватить его член, Моракс едва не срывает ногти, пытаясь вцепиться в ковёр. Рвущее горло мычание заглушается, заталкиваемое обратно членом Сяо. — Вам ведь хорошо, господин Чжун Ли? — посмеивается Ху Тао. Её голос приближается, словно девушка куда-то отходила, но Моракс видит перед собой лишь клочок тёмных волос на паху яксы. Вдруг что-то проскальзывает между ягодиц — и анус рефлекторно сжимается, противясь вторжению. — Разве я не просила вас расслабиться? — рассержено повышает голос Ху Тао. Резкий шлепок по ягодице заставляет Моракса вздрогнуть. И плотнее обхватить член Сяо губами. Даже невольно втянуть его глубже. — АХ! — хрипло вскрикивает адепт. Пока его сперма заливает горло, юноша прижимается так, что волосы на лобке забиваются Мораксу в нос, вызывая совершенно неуместное желание чихнуть и закашляться одновременно. Ху Тао же выбирает именно этот момент, чтобы протолкнуть гладкий, похожий на восковой, стержень. «…свеча?» Да ещё и смазанная чем-то, ибо судорожно сжавшиеся стенки совершенно не мешают ей проскользнуть глубже, вызывая раздражающую дрожь. Никогда до этого мига Моракс не чувствовал себя настолько беспомощным. «Зачем… зачем так…» Чем сильнее сжимается анус и чем плотнее стенки кишечника обхватывают свечу, тем глубже и дальше расходится противная дрожь — прямо навстречу пронзающим тело горячим разрядам из-за становящейся всё более невыносимой игры маленького юркого язычка Гань Юй. На грудь капает что-то горячее… похожее на слёзы. И всё же цилинь продолжает лизать, сосать и покусывать его распухшие соски, будто кто-то доверил ей это — и девушка с обычной ответственностью исполняет порученное. Но она не забывает и про член Моракса: поначалу неумелые, робкие движения становятся всё смелее, ладонь скользит вверх-вниз по всей длине, словно намыливая — только вот без воды и мыла эти движения возбуждают всё сильнее и пока что служат самым сильным источником наслаждения. …пока что. Но постепенно толчки свечи тоже начинают вызывать странные ощущения, пусть и с совершенного другим «вкусом». Удивительно: боль ощущается одинаково, меняется лишь её интенсивность, а вот остальные чувства, оказывается, имеют настолько богатую палитру, что Моракс тонет в них, всё больше теряя себя. Он даже пропускает момент, когда Сяо вновь принимается двигаться. Лишь когда пальцы яксы прижимаются к его подбородку, явно пытаясь прочувствовать движения члена во рту, Моракс обнаруживает, что дрожит уже не только внутри, но и снаружи. Рука Гань Юй без устали движется в одном ритме, постепенно ускоряясь. Ху Тао же проталкивает в него свечу, постоянно меняя темп: то с оттяжкой, делая длинные паузы… то вдалбливая резко и безжалостно… то позволяя гладкому твёрдому краю стержня медленно и с нажимом проходиться по стенкам — в такие моменты Моракс отчётливо чувствует, где ему приятнее всего. …и что этого недостаточно. Однако Ху Тао, кажется, внимательно следит за его реакцией, потому что постепенно толчки становятся всё более точными и направленными. Пока Моракс не изливается снова. Уже не так обильно, но прямо Гань Юй на подол. Грязно… недостойно… «Почему я позволяю им играться с собой? Почему терплю?» Ему даже не дают передышку: едва спазм отпускает, как Ху Тао принимается орудовать свечой вновь — хотя теперь ощущения намного слабее. И оттого унизительнее. Но зато Сяо наконец вытаскивает член из его рта. — Что? — хмыкает тут же Ху Тао. — Хочешь поменяться? — Всё так неправильно… — хрипло процеживает Сяо сквозь зубы. — А член у тебя колом стоит тогда почему? — Господин не мог пожелать такого! — Но вы-то желаете, не так ли, уважаемый адепт? — вновь переходит на вежливый тон Ху Тао. — Отступать поздно, мы уже запачкали его. Моракс с трудом улавливает смысл разговора, но Ху Тао хотя бы перестала двигать свечой — уже хорошо. Хотя затухающие волны дрожи всё ещё расходятся по внутренностям, а собственный член… …почему-то снова болезненно прижимается к животу. Каждая секунда покоя позволяет Мораксу острее прочувствовать своё состояние: кажется, его тело желает большего… будто всё произошедшее послужило лишь аперитивом, раздразнившим аппетит. Отвратительно. Но… почему? Почему это так отвратительно? Разум отказывается давать ответ на этот вопрос. Похоже, Сяо тоже сейчас столкнулся с похожей проблемой — его болезненно слезящийся взгляд возвращается к Мораксу, и Моракс поднимает руку, пытаясь дотянуться до лица яксы. Вздрогнув, юноша перехватывает его руку, переплетая пальцы со своими, пока жёлтые глаза с вертикальными зрачками удивлённо расширяются. — Вам… правда нравится? — Это… не то, что я… Язык еле ворочается. К тому же Моракс вдруг понимает, что не знает, как ответить. И как воспримут ответ эти дети. — Кажется, у нашего господина нет возражений, а, значит, нам ничто не мешает продолжить, — склоняет голову к плечу Ху Тао и вдруг вспоминает про цилинь: — Вы ведь тоже ещё не удовлетворены, мисс секретарь? — Мн-н? — поднимает Гань Юй взгляд со своей испачканной спермой ладони. И переводит на Моракса. В пурпурных глазах проступает робкая надежда. — Вы правда не против, господин Моракс? Она даже не замечает, как обратилась к нему. Зато поспешно вытирает ладонь о подол и тянется к его лицу, нежно убирая прилившие к щеке волосы и стирая с подбородка остатки спермы яксы. — Я не… Сил на полный ответ не хватает. Моракс устало закрывает глаза, пытаясь успокоить нарастающее нетерпение. Что подумают о нём эти дети, если узнают, как яростно ему сейчас хочется вставить член хоть в кого-нибудь? — Вот и отлично, — довольно хмыкает Ху Тао. И резко выдёргивает свечу. Неконтролируемый спазм заставляет тело содрогнуться, но внезапное чувство пустоты вызывает не облегчение, а разочарование. «Это вообще моё тело? Мои желания?» —…а? Что? Растерянный писк Гань Юй побуждает Моракса снова открыть глаза: цилинь недоверчиво смотрит на вставшую над ней Ху Тао. — Хочешь быть первой? — серьёзно спрашивает та, подперев бока руками. — Я? …ах, но- — Хватит блеять. Тон Ху Тао становится всё грубее. Резко наклонившись к Гань Юй, она поджимает губы и, пристально глядя в ей глаза, уже намного медленнее преодолевает оставшееся между ними расстояние, словно даря цилинь возможность увернуться, но та остаётся неподвижна и позволяет себя поцеловать. Это зрелище притягивает взгляд. Моракс чувствует, как Сяо ревниво сжимает его руку в своей. А Ху Тао, продолжая целовать Гань Юй, уже настойчиво помогает ей развернуться, задирает её юбку и спускает трусы. — М-мн-н… Гань Юй дрожит. А Моракс морщится — обхватившая его член рука действует не слишком-то деликатно, направляя в горячее и узкое лоно. — …вот так, мисс секретарь, — шепчет Ха Тао в губы Гань Юй. — Ты же знаешь, что нужно делать? Поколебавшись, цилинь кивает и, обернувшись, встречается с Мораксом взглядом. После чего надавливает бёдрами — хоть и туго, но член входит в неё, не уйдя в сторону лишь благодаря Ху Тао, продолжающей направлять их обоих. — Не спеши. Дыши ровно. Раз-два-три… ты скоро привыкнешь. Внутри Гань Юй просто обжигающе горячо. А ещё так тесно… кажется, член просто не войдёт глубже. Однако она, собравшись с духом, надавливает снова и, вскрикнув, насаживается почти до конца. — Умничка, — хмыкает Ху Тао. — Ещё чуть-чуть… А ты, мистер адепт? Хочешь, чтобы мисс секретарь одна доставляла удовольствие нашему господину? — Что ты имеешь в виду? — хрипло отзывается Сяо. — К тому, что эта штука, кажется, недостаточно хороша. Свои слова Ху Тао сопровождает демонстрацией тонкой свечи — не толще двух её пальцев. Довольно унизительное умозаключение, однако Моракс невольно соглашается с ним. — Ты хочешь, чтобы я- Сяо прикусывает губу. Резко выдыхает. И, расплетя пальцы, аккуратно укладывает голову Моракса на ранее приготовленную подушку, после чего обходит его и опускается на колени уже рядом с Ху Тао. — Помочь? — кокетливо интересуется та. — Я сам, — глухо отказывается якса. — Лучше ляг, — всё равно даёт девушка совет, в свою очередь поднимаясь на ноги и уступая Сяо больше места. Моракс слышит их голоса то затухающими, то становящимися громче, в такт движениям Гань Юй — она насаживается на него осторожно, будто прислушиваясь к своим ощущениям. Возможно, ей даже больно… — Простите меня, — сквозь зубы выдавливает Сяо. И Моракс чувствует, как в него проникают с другой стороны. Юный адепт не последовал совету Ху Тао, поэтому угол входа и глубина не доставляют особого удовольствия, однако, наверное, не стоит ждать от неопытного яксы мгновенных успехов? «Проклятье, и о чём я только думаю?» — Простите, — словно заведённый повторяет Сяо. — Всё… хорошо… — выдыхает Моракс. Когда толкаются с двух сторон, это ощущается очень странно. Но пусть дети пока не могут синхронизироваться, Моракса заполняет нарастающее удовлетворение, будто терзающий всё тело зуд наконец-то начинает стихать, и вместо него по мышцам и органам расползается долгожданное наслаждение. С этим остаётся только смириться. — Упрямство у адептов в крови? — тем временем фыркает Ху Тао, наблюдающая сверху. Она вновь стоит, деловито подперев бока и с не самым довольным видом. Однако, заметив на себе взгляд Моракса, вдруг ласково улыбается: — У вас ведь есть кое-что и для меня, правда, господин? Смысл вопроса ускользает. И Ху Тао уточняет, видимо, догадавшись, что Мораксу в данный момент сложно вести витиеватые разговоры: — Разве у рептилий нет запасного члена? «Рептилий… я — рептилия? …я не… странно, разве она знает, что я не человек?» — …или же вы можете удовлетворить меня своим языком, господин Чжун Ли. Хотя, наверное, лучше звать вас «господин Моракс»? У драконов ведь очень длинный язык? Да, Ху Тао всегда была умным ребёнком, к тому же обожающим сюрпризы и умеющим удивлять. Только вот сегодняшняя её задумка явно превосходит все предшествующие. Должен ли он отругать и наказать негодницу? Или похвалить и наградить? Понемногу в голове проясняется. Но Моракс не подаёт вида и лишь щурится, наслаждаясь стараниями двух детей. Они были с ним так долго — и так же долго скрывали свои желания… из-за этого их внезапная решимость сегодня воспринимается ещё драгоценней. Что же до Ху Тао — возможно, если совсем немного использовать силу архонта, то у него получится изменить облик так, как угодно этой неугомонной девчонке, и немного её поощрить… однако для собственного удовлетворения потребуется нечто иное. Контроль над телом скоро вернётся. Точнее, он уже возвращается… вместе с разгорающимся аппетитом. Чем быстрее бежит кровь по драконьим венам — тем быстрее очищается от отравы. Но пока что у Моракса нет причин особенно шевелиться — разве что начать двигаться совсем немного, подправляя траектории детей, да воспользоваться силой контракта с Сяо, чтобы внушить яксе всё-таки лечь и изменить угол входа. …ну может, ещё приобнять Гань Юй, дотянуться до её сосков через вырезы рукавов и вдохнуть цветочный аромат голубых волос. — Хо-у-у… — протягивает Ху Тао, медленно расстёгивая пуговки на своём пиджаке, так похожем на камзол Моракса. «Твоя игра зашла далеко, директор Ху… не боишься, что я захочу сыграть в неё, поменяв роли?» . . . Хлюп-хлюп. — Ха-ха… — Хва- …господин- …если положить яксу на цилинь, можно одновременно входить в каждого из них. Хриплые, осипшие голоса ласкают слух, а если вдруг начинают ослабевать — Моракс обвивает детей длинным хвостом, переворачивая, находя ещё сохранившие чувствительность точки и продолжая вдалбливаться в слипшиеся, влажные, покрытые алыми пятнами тела, подрагивающие при каждом толчке. Из троицы заговорщиков лишь одной удалось ускользнуть: Ху Тао тяжело дышит, забившись в угол комнаты, с подтёками спермы по всему телу, едва прикрытому растрёпанными волосами. Без одежды она выглядит ещё более хрупкой… поэтому Моракс и позволил девушке отдохнуть. В конце концов, человек не может соревноваться в выносливости с яксой или с полукровкой цилинь. В комнату стучат. Ху Тао щурится, косясь на настенные часы, но не отзывается — и стучавший, помедлив, уходит. — Надо было… выбрать другое место, — не прекращая двигаться, укоряет её Моракс. — Чайный дом работает… только до девяти… Прошло уже около шести часов, однако разбуженный троицей голод и не думает угасать. — Кто ж знал… что тебя так проберёт? — дрожащие губы Ху Тао с трудом раздвигаются в подобии насмешливой улыбки. Сил у неё совсем не осталось. — Как будто… это моя… вина… х-ха…а-ах… Моракс кончает в очередной раз: слипшиеся тела детей выгибаются, вмещая в себя его сперму, внутренняя дрожь усиливается… в комнате раздаётся громкий всхлип Гань Юй — и Моракс, смилостивившись, подаётся назад. Едва его члены выскальзывают из распухших и растянутых отверстий, как ещё густая сперма толчками выплёскивается наружу, заливая ковёр, уже давно пропитавшийся всевозможными телесными жидкостями. — Когда ты пробудилась? — с трудом отведя взгляд от грязного зрелища, чтобы не возбудиться снова, Моракс косится на Ху Тао. — Недавно, — улыбается та ещё шире. — Ты всё-таки узнал меня? — Я знаю только одного архонта, способного на такое. Возбуждение не проходит. И дело не только в выносливости Моракса… но, немного истощив себя, он наконец-то мыслит более-менее здраво. — Амара. — Я очень скучала… Прислонившись виском к стене, занявшая тело Ху Тао фея продолжает устало, но довольно любоваться им — и этот влюблённый взгляд возвращает Моракса на две тысячи лет назад, во времена ещё до начала Войны Архонтов. — Я не знал, что вы можете возрождаться. Амара из народа древних фей, что помогали людям на заре времён, и одна из немногих, кому повезло избежать проклятья и не превратиться в блуждающий огонёк. Однако ту войну она не пережила — ну или Моракс так полагал. — Я тоже не знала, — хмыкает Амара и опускает взгляд на свою плоскую грудь с ещё не до конца засохшими подтёками спермы. — Всё благодаря этому дитя… Ху Тао слишком уж загорелась идеей провести погребальный обряд для демонов, узнав, что они лишь частички неуспокоенных душ архонтов. — Подобный ритуал… невозможен, — сжав зубы, Моракс заставляет свой хвост отпустить потерявших сознание детей, но один взгляд на их алые, натёртые ягодицы и подрагивающие края стягивающихся отверстий вызывают прилив к чреслам новой порции крови и спермы. — Амара… может, хватит? — А я что? А я ничего… — облизывает пересохшие губы фея. — Ты даже не представляешь, как я благодарна этой малышке за предоставленную возможность снова поиграться с тобой, любимый Рекс Ляпис… Знаешь, ведь именно из-за того, что ты слишком долго не возвращался, ей пришлось лично копаться в древних рукописях, а потом проводить найденный обряд… — Она всегда была безрассудной. — И, тем не менее, малышке удалось собрать осколки моей души. — Ты насильно вселилась в неё? — Ну… — Амара отводит взгляд. — Стоит признаться, что я немножечко её обманула? …в любом случае, ты же знаешь, я и раньше не была способна на многое — лишь усиливать чужие желания. И чем сильнее они подавляются — тем больше у меня власти. Верно, Амару называли Феей Страсти и говорили, что она может соблазнить даже Единого, однако это оказалось не так. И в результате, слишком заигравшись с архонтами, она стала их пешкой в начале Войны. Разменной пешкой. — У тебя, должно быть, мало сил. Зачем тратить их на что-то подобное? — хмурится Моракс, заставляя себя встать и начать собирать разбросанную одежду. — Я же сказала: я очень соскучилась. — Ты могла просто прийти ко мне. — Прийти, только чтобы попрощаться? — с тонких губ срывается горький смешок. — Рекс Ляпис, там, в шкафу приготовлена чаша с водой и полотенца. Похоже, ей не понравилось, что Моракс решил одеть детей, не омыв. — Ты тоже всегда была… не самой здравомыслящей. — Но предусмотрительной… м-м-м… Амара снова блаженно щурится, когда Моракс опускается перед ней на пол со смоченным в воде полотенцем и начинает аккуратно обтирать её шею и грудь. — Будь у меня больше времени, я бы нашла побольше тех, кто хочет тебя. — …безрассудная. — Лучше сгореть дотла в яркой вспышке, чем медленно выгорать без смысла и без цели. От тела Ху Тао поднимается розовый дымок. Время Амары и впрямь на исходе. — Не забудь проветрить, прежде чем открыть двери, хорошо? А ковёр… думаю, его лучше сжечь. — Скажи, Амара, ты счастлива? — Ха-а… да. Кажется, да. Закрыв глаза, фея глубоко вздыхает. Моракс продолжает обтирать её. Розовая дымка постепенно становится гуще, а застарелая боль в сердце — сильней. Столько всего осталось в прошлом… он думал, что уже отпустил его вместе с обязанностями архонта… надеясь, что никогда больше не испытает печали от прощания вновь. Как же наивно. В дверь опять стучат. Они ещё не знают, что в комнате только что стало на одного посетителя меньше. «Смогу ли я уйти без сожалений? Или предпочту бессмысленно тлеть?» — вопрос, ответ на который Мораксу ещё предстоит найти. Но пока перед ним стоит задачка посложнее: привести комнату в порядок, омыть детей, одеть… и как-то им всё объяснить.