Мы — не друзья

В жаркий августовский вечер Лиён сидела в классе рисования и выводила на бумаге карандашом очертания деревьев из школьного сада. Ей не приходило в голову: что можно порисовать, поэтому она решила рисовать деревья. Закончив с наброском, она взяла в руки акварельные краски и палитру и едва успела занести кисточку над рисунком, как в окне показался Хисын. Он оперся локтями о подоконник распахнутого настежь окна и смотрел на Лиён смешливым, несколько лукавым взглядом. Учебный год только начался, Лиён перешла в восьмой класс, а Хисын в десятый. Он несколько минут смотрел на неё, попытался залезть в кабинет, но сил не хватило подтянуться, а у Лиён не было желания ему помогать: из вредности. Она слушала, как он пыхтит от усердия, но даже руку не протянула. И зачем ему было залезать, если можно зайти через дверь? Хисын скрылся за подоконником, Лиён подумала, что он побежал к главному входу, но оказалось он просто сел на траву под окном. — Чего ты хотел? — спросила Лиён, перевалившись через подоконник. Она покрепче взялась за него руками, дабы не свалиться, хотя ей было нечего опасаться: если что, Хисын её поймает, она была в этом уверена. — Погулять хочу, — отвечал Хисын. — Я подожду, пока ты закончишь. — Если хочешь, можешь зайти. Через дверь, — с улыбкой в голосе проговорила Лиён. Хисын покачал головой и махнул рукой перед глазами, отгоняя невидимую мошкару. — Я подожду, — сказал он. И он правда ждал её. Лиён неспешно рисовала, покрывая кроны деревьев желтовато-зеленой краской, а стволы коричневой, небо она раскрасила в розоватые тона, так как на город неспешно опускался вечер. Из окна потянуло свежестью, листочки, лежавшие на подоконнике, захлопали загнутыми краями. Лиён оторвала от бумаги кисточку, положила палитру и краски на столик и подошла к подоконнику. Хисын мирно дремал, склонив голову к груди. Жара его разморила. Лиён умилило его умиротворенное лицо, она даже залюбовалась им, пару минут пребывания в каком-то сладком волнении, потом вернулась в класс, помыла кисти, убрала краски, мольберт с рисунком отодвинула к стене, заперла кабинет и побежала к Хисыну. Заслышав шаги, он медленно открыл глаза и, увидев пред собою Лиён, не мог сдержать мягкой улыбки. Он поднялся, потягивая руки и зевая, и протянул ей ладонь. — Пойдём играть в «классики», — сказал он, совсем не думая о том, что давно вырос из этой детской игры. Лиён посмеялась его предложению, но приняла его, вложив свою ладонь в ладонь друга. Даже такое, казалось бы, незначительное воспоминание она сохранила в своём сердце и вспоминала о нём спустя много-много лет. *** Он выиграл. Ни одной белой шашки не осталось на поле. Несмотря на то, что Лиён проиграла, она чувствовала себя победительницей. Хисын взял в руки шашки, с гремящим стуком высыпал их в коробку и захлопнул её. Лиён сцепляла и расцепляла пальцы, не зная на чем сосредоточиться, дабы не волноваться: её ладони стали липкими от пота, да и в комнате было довольно жарко. Она расстегнула верхние пуговицы на рубашке. Хисын убрал коробку в шкафчик и сел на кровать. — Так… чем теперь займёмся? — спросил он, зачесывая назад отросшие волосы. Лиён глянула в большое напольное зеркало и вспомнила желание Хисына. Хисын смотрел на свое отражение и на отражение Лиён и размышлял о чём-то, покусывая губы. Лиён втянула носом воздух, набралась духу и сказала: — Давай… Хисын остановил её, положив на губы ладонь и устремив на Лиён суровый горящий взгляд. — Лиён, сыграем в ещё одну игру, если выиграешь ты, то я выполню твоё желание, — сказал Хисын, потянув уголок губ в улыбке. — А если я — увидишь, что будет. Они играли в «камень, ножницы, бумага». Хисын снова выиграл, а это значило, что Лиён придётся оставить при себе свое желание. Хисын глядел на нее радостным лучистым взглядом, встал с кровати, чтобы снять со стенки гитару. Он не так часто на ней играл: на музыкальных конкурсах в школе и университете, а еще, когда Лиён приходила к нему в гости. Она знала, что играет он очень хорошо; она довольно часто упрашивала его играть ей и иногда петь. Пел Хисын замечательно, его мягкий голос проникал в самое сердце. Лиён хлопнула в ладоши и отодвинулась на кровати, давая Хисыну больше места. Он обхватил руками гитару, провел пальцами по струнам, настраиваясь на игру, и из-под его пальцев полилась неторопливая звенящая мелодия. Лиён закачала головой, подстраиваясь под неспешный ритм, а когда услышала первые слова песни, замерла, устремив на Хисына внимательный взгляд, в котором плясали яркие блики. А Хисын пел, прикрыв глаза: Мне стучит любовь. Отныне в сердце ты живёшь. Повстречались как с тобой, Почувствовал я в тот миг, что влюблён. Мне стучит любовь. И снова в мыслях образ твой. Не отвлечь меня, думаю я об одной, Лишь одну тебя я вижу, вот и всё. Из-за тебя… Да… Если бросишь, треснет душа. Из-за тебя… Да… Раз так, я прошу, будь ты рядом всегда. Буду вечно защищать. Вечно буду я любить тебя… Пропев последнюю строчку, он смущенно проговорил: — Это было моё желание. Спеть для тебя. Лиён не знала, что сказать. В её глазах стояли слёзы счастья. Он пел для неё. Хисын пел для неё. Он. Пел. Для неё! Она готова была выскочить на улицу под проливной дождь и воскликнуть на весь мир, как сильно она его любит. Она верила каждому его слову. Хисын опустил гитару и подался к ней, вытянув руку. Он нежно гладил Лиён по щеке тёплыми, чуть шершавыми пальцами, и ласково глядел на неё. Лиён посматривала уголком глаза в большое зеркало. После того как Хисын сказал ей о своём желании, она не могла выбросить его из головы и, когда приходила к нему домой, вспоминала его слова «я хочу сделать это перед зеркалом» и представляла, как он раздевает её… Лиён убеждала себя, что неправильно так думать. Почему её отношение к Хисыну поменялось? Почему она больше не смотрела на него, как на друга? Что значат её чувства? Она просто хочет удовлетворить потребность в сексе или же она искренне хочет Хисына, потому что любит. И не просто любит, а видит в нем человека, с которым проведёт свою жизнь, который будет всегда рядом с ней. Он защищал её, она тоже сделает все, чтобы Хисын был в безопасности, чтобы он был счастлив с ней. — Хисын, будь рядом. Всегда, — сказала Лиён, беря его руку в свои руки и стискивая её крепко-крепко. — Я тоже… тоже сделаю что-то, чтобы защитить тебя! Я каждый день думаю о том, сколько всего ты сделал для меня… пел песню… целовал… вступал в драки… Хочу стать сильнее и помогать тебе. Хисын растрогался. Маленькая слеза застыла на его ресницах. — Я не сильный. Я многого боюсь. Я многого не понимаю. Боюсь быть с тобой, целовать, даже, когда я пел, не был уверен, что поступаю правильно. Когда подглядывал за тобой в бинокль, когда танцевал с тобой, раздевал тебя… Мне казалось, что этого не должно было быть, но оно происходило, вернее, произошло. Я до сих пор не могу принять мысль, что ты мне не друг. Мы так долго были друзьями, а сейчас, в начале зимы, я увидел в тебе девушку, взрослую и очень красивую. Хотя нет. Я всегда видел в тебе девушку, но именно этой зимой осознал свои чувства. Лиён стиснула его ладонь. — А я увидела в тебе парня, который мне сразу же очень понравился. Я влюбилась в тебя снова… — Снова? — переспросил Хисын в некотором замешательстве. — Ты уже любила меня когда-то? — Ну… Когда ты подглядывал за мной в бинокль, я заметила тебя в окне и закрыла шторы, а потом осела на пол и задумалась: почему так грохочет сердце. Придя на следующий день в школу, я не могла спокойно смотреть на тебя, потому что, как только устремляла взгляд, хотелось смотреть дольше, не отрываться, разглядывать как ты подрос, изменился, стал крепче, сильнее, красивее. Ты очень изменился, Хисын. И правда стал безумно красивым, что мне порою бывает неловко стоять рядом с тобой, потому что я чувствую себя несуразной, маленькой, незрелой девушкой. — Помнишь, что я сказал тебе недавно? Когда мы танцевали у тебя дома, — проговорил Хисын, подсаживаясь к ней. Руку свою он оставил в её руках. Он склонился к её уху и прошептал: — Когда ты рядом, в моём сердце расцветает счастье. Как же приятно было слышать его слова. Они согревали сердце, в груди становилось тепло, а кругом будто вспыхивали яркие огоньки, которые освещали их улыбчивые лица. — У меня было желание полежать с тобой, — сказала Лиён, окидывая комнату Хисына любопытным взором, будто она была здесь впервые. На стенке, над изголовьем кровати, была повешена гирлянда с маленькими лампочками, которые весело перемигивались между собой. Лиён улеглась на подушку, пахнущую Хисыном, и на мгновение прикрыла глаза. Хисын опустился рядом с нею. Она все ещё не отпускала его руки. Лиён слабо вдохнула, губы её мелко задрожали, а на глаза набежали слезы. Когда она стала такой сентиментальной? Почему от моментов, когда Хисын был рядом с ней, и они просто молчали, наслаждаясь тишиной, прислушиваясь к собственным телам и чувствам в груди, она не могла удержаться, чтобы не проронить слезу. Она не хотела плакать, выходило само собой, как будто так нужно, и этого уже не исправить. Лиён раскрыла глаза, разомкнула руки, выпуская его ладонь, и провела пальцами по его желтоватой от синяка скуле. Хисын слабо поморщился, стоило ей надавить на кожу пальцами. Лиён увидела рубцы, затянутые розоватой кожей, на его шее и груди. Она погладила Хисына по спине, приподнимая футболку, дотронулась концами пальцев до поясницы, нащупав ребристую царапину. — Хисын, отныне будь осторожен. Не действуй опрометчиво, — тихим неторопливым голосом сказала Лиён и призналась в конце: — Я не хочу тебя потерять. «У меня есть любимый человек. Раньше мы были друзьями, а может быть мы не были ими никогда. Я не могу точно сказать, полюбила ли я его сразу, как увидела или это чувство пришло чуть позже, но сейчас я хочу беречь мою любовь к Хисыну. Мне кажется, наша любовь — это маленький оранжевый огонек, который теплится в моей и в его груди. Я не хочу думать, что когда-нибудь он может угаснуть; я буду поддерживать это пламя, чтобы оно стало крепче и никакой ветер не затушил его», — так решила Лиён, беря Хисына за руку и ведя его к зеркалу, стоявшему напротив его кровати. Она глядела на свои ноги в капроновых колготках, подгибала в нерешительности пальцы, захватывая ими мягкий ковровый ворс. Хисын говорил, что ему все понравится: и пятнышки, и родинки, и даже волоски на её теле… И ей захотелось его тепла. Лиён подняла на него взгляд, полный решительности, и сказала: — Хисын, будь только моим. Произнеся это, она вновь потупила взгляд. Слово «только» было лишним, но делить Хисына с кем-то было противным её сознанию. — Извини. Я знаю, что ты вправе решать, с кем ты хочешь быть, возможно, в будущем наши чувства будут не такими яркими, как сейчас, а тихими и безмятежными, ты захочешь вновь ощутить страсть… и найдёшь другую девушку, которая даст тебе это чувство… я совсем не знаю, что нас ждёт в будущем, на другой стороне моста, но давай сегодня будем только вдвоём. Хисын все это время молчал, слушал её. Он думал, что Лиён права почти во всём. — Лиён, некоторые люди не придают большого значения сексу. Для них это просто удовлетворение потребности, выброс в кровь гормонов радости, они отчасти правы, потому что я тоже так думал, и для меня совсем ничего не значило потерять девственность. Я бы сказал, что эта мысль была сродни мысли пойти поесть… хм, не совсем удачное сравнение. В общем, что-то обыденное, но чем больше я общался с тобой, тем понятнее мне становилось, почему среди нас, людей, есть те, кто дорожат своей невинностью. Они ждут того, кто им действительно понравится, кто даст им чувство безопасности; они прислушиваются к себе и к другим, пытаясь разузнать, проникнуться в тайну другого и понять — тот ли это человек. Лиён, ты мой человек. И если именно сегодня, именно сейчас ты хочешь быть со мной, я скажу, что я тоже этого хочу. Всем сердцем. А вот сейчас я думаю, что никогда бы не решился сказать эти слова тебе… Лиён, рядом с тобой я становлюсь таким сентиментальным. Хисын улыбнулся, кладя ладони на её щеки. — Я немножко боюсь, — призналась Лиён, поглядывая на себя в зеркало. На ней была чёрная кожая юбка, в которую она заправила клетчатую блузку с кармашком на груди. — А ты пробовала мастурбировать? — спросил Хисын. Лиён едва заметно кивнула. Хисын почувствовал, как его ладони нагрелись от её щек. — После того раза у меня дома, — сказала Лиён, остановилась, думая стоит ли продолжать, и решилась досказать свою мысль: — Я не могла уснуть, думала о тебе и как-то само вышло, я трогала себя там. А ты? Пробовал делать это сам с собой? — Один раз. Но мне не понравилось, и я решил подождать момента, когда смогу признаться, что очень сильно хочу тебя. Лиён, мне тоже страшно… не только потому, что я в этом деле ничего не смыслю, но и потому, что… — он склонился к её уху и прошептал: — Я стащил у папы упаковку презервативов. Как думаешь, он заметит пропажу? Ну, если я возьму один и верну все на место, он, возможно, ничего не заметит… Я думал перед твоим приходом, что, возможно, ты захочешь, а в себе и не сомневался, потому что хочу тебя почти всегда, когда ты рядом. Так вот, я думал, думал, а время шло, в магазин уже идти не было времени, а я видел, как папа спрятал в шкафчик в своём кабинете упаковку, вот и решил украсть… Кхм. Да, я ещё такой ребёнок. В следующий раз я обязательно куплю презервативы, чтобы нам было спокойнее. Лиён заулыбалась от его слов. Его забота тронула её до глубины души. Она могла просто слушать его голос и радоваться тому, что он рядом. — И если не хочешь перед зеркалом, можно сделать это по-другому. Как ты хочешь? Можно на кровати, на диване, на полу… ковёр чистый. Боже мой! Что я говорю такое! Хисын смутился, прикрыв лицо ладонью. — Лиён, скажи что-нибудь. — Раздень меня, — сказала она, отнимая ладонь от его лица. — И целуй долго-долго. Целуй, где хочешь. Приласкай меня. Хисын, ты слышишь? — Да… я понял. Он взял её за плечи и развернул спиной к себе, а лицом к зеркалу. Лиён затаила дыхание, почувствовав на груди его пальцы. Он медленно расстегивал пуговицы сверху вниз. Его тёплое дыхание обдувало её шею и голые плечи, когда он спускал с её рук блузку. Он бросил её на стул, опустил ладони на плечи, наклонил голову к её уху и шепнул: — Смотри. Лиён устремила взгляд в отражение. Сердце её стукнуло и вдруг неистово забилось в груди, в глазах помутнело от мягких движений Хисына, вызывающих дрожь по всему телу. Он спустил бретельки простого белого лифчика, коснулся губами круглого плеча, лизнул кожу языком, чувствуя на кончике горьковатый вкус её кожи. Хисын попробовал расстегнуть лифчик, но у него ничего не получалось, он сжимал лямку, оттягивал её, не соображая, как разъединить крючки. Настрой, с которым он начал ласкать Лиён, улетучивался из-за досадной мелочи. Хисын уже думал, почему в книгах пишут «ловко расстегнул», если на деле какая-то абракатабра. Он сдался и попросил Лиён о помощи. Она разделась за секунду, обнажив маленькую грудь, которую Хисын уже успел полюбить. Он заботливо погладил смуглые груди, сжал их в ладонях, потянул за красные соски, и стал мягко стискивать грудь Лиён, посматривая на её лицо сверху, а иногда и в зеркало. Ему крышу сносило от того, как тесно она прижималась к нему и тихо стонала, потираясь о его пах бедрами. Лиён глянула в зеркало и ещё сильнее намокла, она сжимала ноги, и уже чувствовала, что на грани. Хисын приник губами к её плечу, Лиён шумно, с тихим свистом дышала, следя за его ладонями, скользящими по её животу к колготкам и юбке. Хисын расстегнул юбку, она упала на пол, Лиён отодвинула её ногой, а Хисын уже загибал пояс колготок, тянул их вниз по ее ногам. Лиён осталась в одних трусиках. Хисын гладил её тело, целовал в плечи и в шею, запускал руку в трусики, поглаживая лобок горячими пальцами. Лиён вскинула руки и крепко обвила его шею, когда он коснулся пальцем влажного клитора. Лиён сильнее прижалась к Хисыну, застонав от жаркой щекотки между ног. Трусики затерялись в юбке и колготках. — Вот так хорошо? — спросил Хисын, потирая клитор пальцами и чувствуя, как он разбухает от его ласки. Хисын посмотрел на Лиён, она закрыла глаза и раскрыла припухшие от покусываний губы, она дышала размеренно, но тяжело и шумно. Хисын свободной рукой похлопал её по щекам, негромко зовя по имени. — Лиён! Лиён! — Хисын, тебе нужно сделать это… войти в меня. — Ааа, подожди немного, — проговорил Хисын, соображая, куда дел презерватив. Лиён зажала его ладонь и стала тереться об неё клитором. Хисын осторожно вынул мокрую от смазки руку и взял Лиён на руки. Она открыла глаза, посмотрела на него туманным взглядом и слабо улыбнулась. Хисын снял футболку и штаны, а вот боксёры не спешил снимать. На ткани виднелось мокрое пятно, член сильно затвердел — Хисыну очень хотелось оказаться в Лиён. Но даже их разговор перед сексом не помог ему хотя бы чуть-чуть снять напряжение, он все ещё думал, что нельзя вот так взять и лишить Лиён невинности. Она хотела его, ждала, когда он повернётся к ней и наконец сделает её своей, а Хисын сидел, охваченный каким-то наваждением. Он взлохматил мокрые от пота волосы, поднялся, снял боксёры и надел презерватив, надеясь, что все сделал правильно (для него все было впервые). Хисын читал статьи о сексе, где было написано, что лучше, если в первый раз девушка будет сверху, так она будет увереннее в себе. Возможно, та статья была чушью, но он поднял Лиён и посадил на свои ноги. Лиён покачнулась на его ногах, они были скользкими. Лиён не знала, как приноровиться и погрузить член в себя. Она придвинулась, в нерешительности взяла член в руки. — Хисын, я не знаю, как это делать… Я очень волнуюсь. — Приподнимись немного, — сказал он, взяв ее за локти. Лиён подвинулась ещё чуть-чуть. — Я сейчас заплачу, — сказала она, задрожав всем телом. — У тебя ещё не прошло? — Нет, — отвечал Хисын с улыбкой. — Не волнуйся. Хочешь, я попробую? Просто я думал, тебе будет легче, если ты будешь на мне. — Мне кажется, легче не будет никак, — проговорила Лиён, опустив плечи. Она приподняла бедра, провела рукою по промежности, нащупывая вход и смутилась запаха своего тела, но справилась с чувствами и подвела головку ко входу, осторожно погрузила её в себя, Хисын резко вскочил, согнувшись вперёд, и вошёл в неё полностью, Лиён даже не успела ничего сообразить, почувствовав лишь какой-то трепет, пронесшийся от живота до груди. Она стала прыгать на его бёдрах и стонать, испытывая настоящее удовольствие от секса. В первый раз все совсем было не так, теперь же она чувствовала Хисына внутри, сжималась вокруг него и млела от слабого неудобства: мышцы её сжимались при каждом толчке, тело наполнялось истомой от быстрых движений. Хисын льнул губами к её груди, втягивая соски в рот и кусая их. Ему все нравилось. Терпкий запах её пота и смазки, короткие волоски на лобке, который он гладил пальцами. Для него Лиён была самой красивой и сексуальной. В ней было мокро и горячо. Хисын запрокидывал голову, толкаясь ей навстречу, ему было мало, хотелось ещё и ещё делать это. Как только у Лиён затекли ноги, они поменялись местами. Хисын расцеловал губами покрасневший клитор, придерживая Лиён за коленки, которые она силилась сжать, и вошёл в неё. Лиён схватилась за спинку кровати, не удерживая стоны. Хисын склонился к ней и приглушенно стонал. Она скользила по простыням, собирая их в складки, и кусала губы, когда Хисын тёр пальцами клитор. Постепенно движения становились быстрее, а потом замедлились. Хисын кончал. Лиён обвила его шею руками и привлекла его голову на плечо. Она гладила его волосы и целовала за ушком. Хисын отдышался и поднял лицо. Лиён чуть приоткрыла губы и коснулась ими кончика его носа, провела руками по его спине, погладила ягодицы. — Я снова хочу в туалет, — сказал он. — Интересно, так и должно быть? Лиён весело покивала головой. — И я хочу, — созналась она. Хисын уткнулся носом в её шею. — Я люблю твой запах. Тебе понравилось? — Лучше не спрашивай, — сказала Лиён, пряча за чёлкой смешинки в глазах. — А ну-ка говори, понравилось или нет! — громко сказал Хисын, проведя пальцами по бокам её тела, вызывая щекотку. — Лиён, мне важно знать. Что было неприятным, вызвало боль или, напротив, улыбку. М? Выскажи мне все. — Ты хорошенький, — только и сказала Лиён. — Хисын, если хочешь знать, понравилось мне или нет, отнеси меня в ванную, я ходить не могу. Он так и сделал. Он опустил её в ванну, включил душ и помог ей ополоснуться, а после отвел Лиён в комнату. Лиён ждала, пока он помоется. Она голая лежала под одеялом и не могла поверить своему счастью. Она забивалась лицом в подушку и широко улыбалась, чувствуя, как громко бьётся её сердце. Она вдыхала его запах и погружалась в дрему, а потом вдруг вздрагивала и просыпалась, глядя на дверь. Как только Хисын вернулся, Лиён выбралась из-под одеяла, уселась на край кровати и протянула к Хисыну руки. Он не оделся. Лиён оглядывала его голое тело. Она гладила его живот, вызывая у Хисына хриплый смех, легонько целовала губами около пупка и ниже, а потом обнимала за талию, положив голову ему на живот. Хисын гладил её по волосам. На часах было уже два ночи, но они не торопились спать, лежали в кровати, обнимая друг друга. Их любовь была самой настоящей, чистой и искренней.