Преданность

Доппио смотрит на Дьяволо так, будто он — весь его мир. Будто он — самое яркое из всех существующих солнц, беспощадно горячее, но позволяющее кому-то настолько слабому прятаться в своей тени. Будто он — божество, сияющее в лучах собственной ярости и славы, непобедимое, неуязвимое, вечное. Испепеляющее своим сиянием. Сверкающее остролучевым великолепием. Пронзающее насквозь души всех тех, кто усомнится в его величии. Но Доппио — тень. Доппио смотрит Дьяволо в спину. У Доппио внутри никакого сияния, только спутанный клубок страхов, беспорядочных мыслей и неразобранных чувств. У Доппио внутри никакого величия, только зашитые неаккуратными грубыми стежками в самую подкорку сознания воспоминания, разъедающие заплатки изнутри раз за разом. У Доппио внутри только неуверенность, только чешущиеся мысли, только злость, злость, злость и желание разорвать что-нибудь — самого себя — голыми руками на мелкие неаккуратные кровавые ошметки. Но Доппио — тень. И он знает, что у Дьяволо внутри — то же. — Ну-ка, Доппио! — кричит чей-то нетрезвый голос. Они сидят все за отдельным столом, уставленном пустыми и не очень бутылками с различным алкоголем, неаккуратно растасканными тарелками с едой и оружием — за компанию. — Твоя очередь играть! Выбери самого привлекательного на твой взгляд человека и поцелуй его в двух местах, параллельно рассказывая о том, каким способом совершил бы на него покушение! Все смеются. Доппио нерешительно ловит чужой взгляд. Для него, конечно, других нет, но если Дьяволо не позволит, он послушается и станет целовать кого угодно другого. Но в чужих глазах откликается яркий огонек. И Доппио поднимается с места. — Самый привлекательный человек это, конечно, босс… — начинает он неуверенно и, глядя в чужие глаза, подходит ближе. — Совершать покушение на босса непростительно, но… Но… Все вокруг вдруг замолкают. — Если бы я захотел убить босса, — Доппио поднимает руку и кладет ее на чужую грудь. — Это нужно было бы сделать прямо в сердце. Доппио смотрит на собственную ладонь, будто не понимая до конца, чего именно она касается. Он чувствует под кончиками пальцев размеренное биение сердца и ощущает, как сгущается затянувшаяся тишина. Доппио — тень, прячущаяся за спиной, — в самом уязвимом месте. Протяни руку — вот так, как сейчас — и даже такому нелепому существу достанет сил ударить и предать. Но в глазах Доппио — искренность. Потому что внутри у Доппио, кроме грязных искореженных ошметков самого себя — преданность. И сердце Дьяволо ни на такт не сбивается с ритма. — А поцелуи? — спрашивает он. Доппио вздрагивает. Доппио поднимает голову и ловит чужой взгляд, а затем кивает чуть заторможенно. Дьяволо сидит в своем кресле, будто на троне. Все такой же величественный и неприступный, и перед таким величием хочется преклонятся искренне и со всей любовью. — Можно вашу руку? — просит Доппио. Дьяволо протягивает руку так, будто это подарок или величайшее одолжение. Это рука человека, лишавшего жизни людей, рука тяжелая и грубая, унизанная блестящими кольцами. Но Доппио касается так трепетно и осторожно, будто и правда великой ценности. Аккуратно берет обеими своими и наклоняется, прижимаясь сухими губами на пару долгих секунд. Не так долго, чтобы это стало непозволительно, но выражая свою привязанность. Сердце Доппио стучит быстрее, в контроле эмоций он совсем не так хорош, и снова в глаза смотреть отчего-то немного неловко. — Нужен еще второй… — тихо произносит и все же заглядывает в глаза. — Куда вы позволите? Дьяволо медленно поворачивает кисть, касаясь кончиками пальцев щеки Доппио, и не податься навстречу этому прикосновению невозможно. — В лоб. — говорит он, и Доппио кажется, что в чужих глазах мелькает что-то. Теплые пальцы косо оглаживают щеку, Доппио облизывает губы. Отчего-то нервно, может быть от пристального взгляда или от проснувшихся где-то внутри неописуемых и несчитываемых желаний, но Доппио вздыхает тихо и наклоняется ближе, снова целуя, на этот раз доверительно и почти нежно. — Только я никогда не буду на вас покушаться. — говорит он, отстранившись. — Обещаю. И пусть глупо и по-детски, и совсем без доказательств, но он вкладывает в эти слова всю свою искренность и смотрит так, будто этим взглядом готов на части разорваться и от любой опасности Дьяволо закрыть, если будет нужно. И Дьяволо отвечает: — Я ни на секунду в тебе не сомневался. Потому что у Дьяволо внутри — то же. И преданность в том числе.