О вреде излишних выебонов

Достоевский каждый божий день строил из себя хуй пойми что, а его пизданутый сосед по парте валился со стула от смеха. —У меня сейчас бошка лопнет! — взрывался Коля, валяясь на полу, —Больше не кочеврежь такую загадочную хлеборезку, я тя умоляю, — белобрысое нечто с трудом поднялось на ноги и обтряхнуло нефорские полосатые штаны, которые, по собственным байкам, спиздил на базаре —Завались ты, — откликнулся дединсайдик, поправив свои модные шторы с нежным ароматом шампуня «чистая линия» Пару лет назад у Достика была модная челочка, с которой Гоголя в прямом смысле выносило вперёд ногами как минимум раз 10. —Завалится? За что ты так со мной, няшка-милашка?! Ну зачем?! — Гоголь прилип к Фёдору, начав раскачиваться на стуле вместе с ним, —Не будь так жесток, пупсик, ну пожалуйста, — взмолился Николай, опускаясь к худющей ляжке, а затем резко подлезая под коленку, начав щекотать. Всего таинственного образа как не бывало. Фёдор закрыл лицо руками, но смех скрыть все-таки не смог. Вторая гадская ручонка потянулась к открытому животу, начав щекотать и там. Достоевский свалился на парту, чуть ли не задыхаясь от нападок. —Хватит, — взмолился он, тресясь всем телом, —Ну пожалуйста, Коль, — измученно простонал Фёдор Достоевский непривычно покраснел от наплыва тактильности. —А ну завалите ебальники, — пизданутый препод хуйнул кулаком по доске, и она трагично полетела прямо на него Гоголёнок, явно приложил руку к этому деянию, но сейчас он даже не отвлекся на поржать, продолжая терроризировать несчастную тушку Достоевского, корчущуюся в муках. Фёдор с трудом поднял голову и глянул на глупую рожу. В ответ он получил удивительно серьёзный взгляд, а в следующую секунду оказался плотно прижат к чужой груди. Бонусом ко всему этому шёл поцелуй в макушку, такой нежный и невесомый, что можно было усомниться в его реальности. —Тихо-тихо, — Гоголь успокаивающе гладит спину Достоевского, постепенно усмиряя тряску, —То ты как девственница после первой брачной ночи, — не удержался и вставил Коля, тут же получив заслуженный удар в живот, —Абьюз! Абьюз! Ты арбузер, Дост-кун! — воскликнул Коля, треся головой, как мокрая собака Фёдор довольно усмехнулся, приобретая загадочнопизданутый вид. —Ха, ботиха слита! Тык в бок снова сбивает его с правильного настроя. —Да прекрати ты, дурень! —Ну прости, сладкий, я же знаю, что тебе нравится) —Нравится, да, — отзывается Фёдор, чмокая любимого гада в румяную щеку, получая а ответ волну горячих поцелуев —Я ему слово, а он мне два. —Не выебывайся)