Искра в глубине

      Вот правду говорят: перестань чего-то искать и ждать, и оно найдёт тебя само, причём именно тогда, когда меньше всего ждёшь и надеешься. Когда, казалось, ты уже смирился и начал жить дальше, строить свою жизнь с прицелом на одиночество до конца своих дней. Одиночество — это ведь не так уж и плохо.       Да и никогда Максим не был одинок. Даже когда от них ушла мать, даже когда погиб отец, у них с Игорем всегда были они сами, как самые близкие люди, и дядя Федя и тётей Леной, которые взяли их к себе и вырастили как родных. У Макса бы язык не повернулся сказать, что он одинок, имея такую семью, друзей, в конце концов, с которыми он работал плечом к плечу. Опасность сближает, и их команда во главе с Соколовым давно уже стала второй маленькой семьёй.       Разве можно быть одиноким, имея две семьи?       И всё равно Шустов чувствовал себя каким-то не таким с самого детства. Причина тому стала ясна гораздо позже, лет в четырнадцать, когда Максим понял, что совсем не хочет так, как брат, общаться с девчонками и гулять с ними под ручку. Он бы предпочёл гулять под ручку с Ромкой из восьмого “Б”.       Такой пугающий о себе факт Максим не смог обсудить даже с Игорем, хотя они были близки всегда, и всегда рассказывали друг другу все тайны. Игорёк первым делом бежал к брату, влюбившись или в очередной раз покоцав дядь Федин мотоцикл, а уже потом, собравшись втроём — Игорь, Макс и Игнат, — они устраивали мозговой штурм и решали проблемы. Максим тоже так делал, разве что вопрос дел любовных всегда оставался запретной темой. Игорь не терял попыток прорваться сквозь эту броню и узнать хоть что-то, но Макс всегда пресекал эти попытки — шутками и отмазками, что, мол, не нашёл ещё “ту самую”, а когда найдёт, то оповестит об этом Игоря первым же делом.       На деле же Максим просто закрылся спустя пару-тройку попыток построить отношения. Ему, впрочем, отчаянно не везло: то женатые мужчины попадались, то парни-ровесники, которым только бы поэкспериментировать и слинять без всякого задела на что-то серьёзное.       А Макс, смирившись с самим фактом своей ориентации, отчаянно хотел серьёзных, настоящих и долговременных отношений. Пусть даже не на всю жизнь, как в сказках, но один раз и надолго, не распыляясь на случайные одноразовые связи, но найти кого-то, у кого были бы такие же желания и взгляды на жизнь, ему так и не удалось.       Потом была армия, куда они с Игорем отправились вместе, и там пришлось закрыться ещё сильнее, по понятным причинам. Максим, впрочем, никогда не строил из себя кого-то другого: он всегда был веселый и жизнерадостный, всегда был активистом — что в школе, что в армии играл на гитаре и пел, — всегда заполнял свою жизнь чем-то ещё, кроме отношений и любви, и не особенно по этому поводу страдал — большую часть времени. Бывали времена, когда всё накатывало разом, и хорошо, если в этот момент Игорь был рядом, и можно было выговориться ему, не говоря о главном, выпить или просто посидеть за чашкой чая, пообниматься, в конце концов — и неважно, что Игорёк делал вид, что ему это не нравится и ворчал, Максим прекрасно знал, как он любит обниматься на самом деле…       Тучи всегда рассеивались, а следом выходило солнце. Максим привык жить так, считая, что у природы не бывает плохой погоды, и его это более чем устраивало.       До этого момента.       Отпуск летом для пожарных в Авиалесоохране был редкостью, но не чем-то нереальным. И, как обычно, когда удавалось заполучить заслуженный отдых в тёплое время года, Максим сперва гостил у Прокопенко, а затем уезжал на дачу. За столько лет работы пожарным-десантником Шустов очень уж привык к природе, и в городе ему становилось тоскливо, душно и скучно. Игорь часто шутил, что такими темпами он лет через десять-пятнадцать совсем одичает и уйдёт в егеря, а Макс отвечал, что в целом не против, но обязательно заберёт с собой Игорька, чтобы скучно не было. Будут, мол, гнать самогонку из мухоморов и пугать ежей голыми жопами. Чтобы, значит, им тоже не было скучно.       И Макс представить себе не мог, что именно этот отпуск обернётся чем-то подобным. Чтобы его — и поцеловали так запросто, да ещё и такой симпатичный пацанёнок! А ведь у Максима и не было-то никаких корыстных целей, ему просто понравился Андрей, который внёс в размеренную и ленивую дачную жизнь каплю хаоса, драйва и отрицания дверей как явления. Шустов вовсе не строил каких-то планов, позволяя себе только мечтать! Тем более, что Андрюша на корню обрубил все возможности, когда ещё в первый день рассказал, что оказался на участке Макса потому, что решил подкатить не к той девчонке. Сразу стало ясно — без шансов, и Максим готов был довольствоваться дружбой. Дружить у них получалось очень даже хорошо, весело, так, словно они были знакомы уже миллион лет — и ещё пару дней.       Оставшись один на один с этим внезапным поцелуем, Максим всё равно запретил себе надеяться хоть на что-то, но понимал, что забыть это и жить дальше уже не выйдет.       Андрея нужно будет обязательно найти и поговорить с ним, объяснить, быть может, что это всё нормально; сказать, что экспериментировать в его возрасте тоже совсем нестрашно; поддержать, в конце концов. Может, даже позволить этой влюблённости раскрыться, пусть даже на одно-единственное лето. Андрею будет полезно, а Макс… Ну, Макс как-нибудь да переживёт. Душить в себе чувства он с четырнадцати лет научился, и хотя понимал, что это совершенно нездоровая штука, что это ему ещё аукнется — по-другому просто не мог. Да и сколько лет прошло, а всё пока было в порядке.       Совершенно погрузившись в свои мысли и пытаясь унять взволнованно бьющееся сердце, Шустов очнулся только тогда, когда в его ладонь ткнулся мокрый холодный нос Мухтара. Он, как полагается взрослому и разумному псу, наблюдал за строительством будки издалека, разлёгшись в теньке на крыльце, и только сейчас подошёл к Максиму, видимо, поняв, что надо своего второго полноправного хозяина приводить в чувство. — Дела-а, — вздохнул Макс и погладил Муху между ушей, отчего тот довольно закрыл глаза и вывалил язык на бок, часто дыша. — Жарко тебе, да? Вот и мне что-то жарковато. Работу принимай, и пойдём в дом, надо тебя покормить.       Конечно, внутрь ещё следовало постелить каких-нибудь тряпок, поставить сюда большую миску, чтобы у Мухтара всегда был доступ к воде — лето ведь, в конце концов, — но это всё… это всё потом. Сейчас Максим сам хотел просто выпить чего-нибудь, совсем необязательно с градусом, и поразмыслить обо всём произошедшем, пытаясь понять — неужели он каким-то словом, делом или взглядом выдал себя Андрею? Хотя, будь это так, он бы не сбежал, вмиг испугавшись.       Чайник, стоящий на плите, уже начал свистеть, когда раздался дверной звонок от ворот. Мухтар тут же начал хрустеть кормом намного быстрее — спешил, видимо, встать на страже. Андрюшу сожрать не удалось, так может… Хотя, может, это он же и есть? Проветрил свою молодую дурную голову, решил вернуться и поговорить, как взрослые люди.       Быстро сняв чайник с огня, Максим поспешил во двор, но, открыв дверь у ворот, застыл с улыбкой, которая из радостной и ободряющей сразу превратилась в немного растерянную. — Игорь? — Ну. Игорь. Я Игорь столько же, сколько ты Максим. Чего застыл, будто привидение увидел? — фыркнул Гром и ткнул брата пальцем в живот, отодвигая с пути. — Дай пройти, я только с автобуса, а до этого с электрички. Ты прикинь, ни в одном из вагонов не работал кондей, я думал там же помру… Короче, я в душ, а ты накидай пожрать чего, ладно?       Максим совершенно не понимал, откуда тут взялся Игорь, ещё и со спортивной сумкой, в которой явно были вещи. Чтобы он — и добровольно взял отпуск хотя бы на неделю? Да скорее в лесу что-нибудь сдохнет, и снег в июне пойдёт, чем майор Гром возьмёт отпуск!       И хотя Игорь выглядел вполне себе здоровым, разве что замученным и заебавшимся с дороги, Макс прекрасно знал, что что-то точно случилось. Так бы просто Игорёк не приехал, и наверняка бы сперва предупредил, скинув смску или позвонив, но ведь в эфире была тишина — Максим таскал телефон с собой всегда, сунув в карман шорт или спортивок. Мало ли, что? Вдруг ЧП на базе, и начали бы вызванивать всех, кто сейчас в отпуск?       Но ЧП было не на базе, ЧП было в лице Игоря Грома, который заявился на дачу, хотя его обычно сюда так просто не затащишь. — Погоди, Игорь, зачем в душ? В смысле, можешь, вон, в бочку занырнуть, чтобы охладиться, а так я могу баньку затопить. Попаримся, холодненькой выпьем, — быстро предложил Максим, хотя можно было не спешить: Игоря затормозил обрадовавшийся Мухтар, который теперь вилял хвостом и с восторгом облизывал заросшие щетиной щёки Игоря, присевшего перед ним на корточки. — Банька? Банька — дело хорошее, — согласился Гром и с кряхтением поднялся на ноги, цепляя Муху за ошейник. — Давай баньку, братиш. А бочки, говоришь, где?

***

      В итоге баню затопили уже к вечеру, решив переждать дневной зной. Игорь, пару раз нырнув в бочку по пояс и найдя это занятие весьма бодрящим и охлаждающим, всё равно после перекуса завалился спать на втором этаже вместе с Мухой, который отказался от него отходить, оставив Макса в одиночестве и с кучей вопросов без единого ответа.       Приезд брата отвлёк от мыслей об Андрее, но не до конца, и теперь Максим крутил в голове всё разом вплоть до того момента, пока не проснулся Игорь — ещё более помятый и недовольный, но Макс всё равно был чертовски рад его приезду. И именно тогда, когда это было так нужно!       Попарились в бане хорошо, общим счётом в минус два веника. Это было обычным делом, потому веников, как расходного материала, вязалось много, причём Максим обычно занимался этим сам. Игорёк давно стал главным по шашлыкам, а Макс — по бане, и в вотчины друг друга они не лезли.       Пока парились, Макс с вопросами к брату не лез, зная, что тот всё равно не расскажет ничего, а веником потом из чистой мстительности отходит так, что испанская инквизиция может нервно покурить в сторонке. Тут нужно было действовать куда нежнее, осторожнее, деликатнее…       Одним словом, нужно было просто дождаться, пока, усевшись в предбаннике, Игорь с видом старшего — условно старшего, конечно, по офицерскому званию и пятнадцатиминутной разнице — откроет бутылку водки.       Похорошело им очень скоро, спустя час бутылка уже подошла к концу, но обсуждались вещи, в общем-то, совершенно ненужные и неважные. Байки с работы, обсуждение предстоящего юбилея дядь Феди, возможное скорое повышение Игоря… Всё это было явно не тем, за чем Игорь мог бы сорваться в деревню посреди рабочей недели. — Давай ещё по одной, и я огурчики нам обновлю, — сказал Макс, разливая остатки водки по рюмкам.       Игорь с какой-то особой тяжестью вздохнул, взял свою рюмку и чокнулся ею, но, поднеся ко рту, замешкался, не став пить сразу. — Максюш, вот скажи, ты ведь гей, да?       Было опрометчиво задавать этот вопрос в лоб и прямо сейчас, потому что Грому пришлось перегибаться через стол, чтобы от души похлопать подавившегося водкой Макса по спине. — Ты с чего взял это? — прохрипел, наконец, Шустов, вытирая выступившие слёзы. — Ну ты меня совсем за идиота-то не держи, — проворчал Игорь. — Я лет с двадцати всё жду и жду, когда ты мне сам скажешь, а ты, блин, ну натурально партизан! Откуда столько недоверия? Я тебе что, чужой, что ли? Чего ты боялся, Макс?       Быть пристыженным собственным братом было донельзя неприятно, но Максим понимал, что отчитывают его сейчас за дело. За трусость и то самое недоверие, и что отпираться абсолютно бессмысленно. Это бы выставил себя только большим дураком, если бы начал отрицать очевидное и отнекиваться, доказывая, что вовсе это и не так. — Так заметно, да? — тихо спросил Шустов, растирая горящие от стыда щёки. — Да нет, не то чтобы, — пожал плечами Игорь, который заметно расслабился, словно с его плеч свалился давным-давно засевший там тяжелый камень. — Но для того, кто тебя знает, как облупленного — да, заметно. Макс, ну у тебя же даже для прикрытия никогда девушки не было! Неужто прям вот вообще?.. — Прям вот вообще, — уверенно ответил Макс, нахмурившись. — Никак. Абсолютно. Я это давно уже понял, а если ты будешь… — Ой, да сдался ты мне, чего я буду? — отмахнулся Игорь и хрустнул последним солёным огурцом, закусив наконец выпитую рюмку. — Чё мне с тобой делать? Взрослый мужик уже. Просто я думал, может, есть у тебя на самом деле кто, а знакомить не хочешь… — Нет у меня никого, — вздохнул Максим. — Толком никогда и не было. Так, всегда несерьёзное что-то, а я такое, ну, не люблю. — А кого ты тогда с такой радостной улыбкой нёсся встречать? Я ведь не предупредил, что приеду, — усмехнулся Гром и хитро прищурился. — И дверного глазка на воротах нет. — Фу, мусарня прикопалась, — надувшись, проворчал Максим и смущённо почесал затылок. — Ну есть тут один…       Не один Макс знал, как разговорить брата, и Игорь в этот раз пошёл в наступление первым.       Максим, под действием водки и невообразимого чувства облегчения, выложил всё как на духу: про Андрея, про его чудесное спасение, про то, какой он забавный, милый и смешной, и про сегодняшний поцелуй, случившийся незадолго до того, как Игорь пришёл.       В кои-то веки хотелось, наконец, получить хоть какой-то совет от самого близкого человека, и Шустов выжидающе посмотрел на Игоря, который закуривал сигарету с самым невозмутимым видом. — Игнат бы поинтересовался, стукнуло ли твоей лолитке восемнадцать или нет, — усмехнулся Гром и тут же рассмеялся, уворачиваясь от подзатыльника брата. — Ну что? Нормальный вопрос! Сам же говоришь — пацан совсем! — Нормально всё, пацану двадцать скоро исполнится, — фыркнул Максим. — Чё вот мне с ним делать? — Поговорить, — пожал плечами Игорь и стряхнул пепел с сигареты в блюдце. — А что ещё? Необязательно же, что всё так пессимистично, как ты надумал. Сейчас молодёжь разная попадается, знаешь.       Одна часть Макса очень хотела брату поверить, другая боялась допускать такую надежду. У Андрея же ветер в голове гуляет, детство в жопе играет… Хотя, сам Макс лучше разве? Они были вполне себе на одной волне в эти дни. С другой стороны, стоит ли делать выводы так рано? Но что нужно поговорить — это верно. Без разговора дальше никуда. — А с тобой-то что? Что за внезапный приезд посреди недели? Чего случилось? — вспомнив, наконец, об обстоятельствах появления здесь брата, спросил Шустов. — С чего ты взял, что должно что-то случиться, чтобы я приехал? — с видом святой невинности спросил Игорёк, но, поймав взгляд Макса, вздохнул. — Да я со своим… чудищем своим поссорился. — У тебя новая девушка появилась? — удивлённо спросил Максим. — А чего не говорил? Ты же с Юлей расстался уже год как… — Не думал, что там будет что-то серьёзное, вот и не говорил — смысл? — усмехнулся с какой-то иронией Гром, крутя в руках пустую рюмку. — А оно так закрутилось, завертелось, знаешь, сам не заметил, как. Думали съезжаться, тогда бы и познакомил. — Из-за чего поссорились? Серьёзное что-то? Игорь, снова посуровев, с хрустом отвернул крышку на новой бутылке водки. — Наркотики. — Она принимает наркотики?! — Нет, — поморщился Игорь. — Точнее, да, но давно уже в завязке. Посещает встречи анонимных наркоманов до сих пор… В общем, мне показалось, что я нашёл наркоту, а всё совсем не так было. Это я уже сейчас понимаю, что вспылил, мы там наговорили друг другу. Ну, я и уехал вообще из города, написал только дядь Феде, чтобы задним числом мне отпуск на недельку подписал. — Ей можно верить? — осторожно поинтересовался Максим. — Что ты точно понял всё не так, а не реально нашёл что-то? — Можно! — уверенно ответил Игорь. — Я знаю. Но в тот момент, сам знаешь, как бывает. Психанул, а у этого чудища характер тоже не сахар. Остынет, небось, за недельку. И я тоже. — Дела-а, — вздохнул Максим, не зная, что тут и сказать. — Думаешь, в этот раз тебя прям… серьёзно зацепило? — Угу. А тебя? — Пока не знаю, — смущённо ответил Макс и придвинул к Игорю рюмку. — Давай-ка ещё посидим, и пойду прояснять этот вопрос.

***

      Максима спасло только то, что Андрей в привычной своей манере болтать без умолку успел рассказать, где они с друзьями живут. Неизвестно, рассказывал ли он это с тайной надеждой, что однажды Макс придёт к ним в гости, но теперь Шустов знал, что нужно искать дом на другой стороне Бушуевки, со стороны реки, у которого весь забор исписан Андрюшиными рисунками. Такой дом вряд ли получится пропустить даже в том состоянии, в котором Макс пребывал после баньки и возлияний с братом.       На улице уже стемнело и посвежело, стрекотали кузнечики и низко летающие запоздавшие ласточки и стрижи. Дышалось легко и хорошо, куда лучше, чем в дневной зной, даже несмотря на тучами летающих комаров.       Разговор с Игорем, которого так боялся Максим, прошёл настолько легко и будто бы незаметно, что он теперь сам удивлялся: чего боялся? Зачем молчал столько лет? Ну, действительно, неужели бы Игорь от него из-за этого отвернулся? Он казался, конечно, тем ещё мужиковатым бревном большую часть времени, но он его семья. Другой нет, не будет и Макс сам другую не хотел никогда.       Как ни странно, Шустову даже не пришлось вламываться в гости к тому самому загадочному Тряпичному союзу, о котором столько рассказывал Андрей.       Потому что Андрея Максим встретил у ворот их тряпсоюзной обители — и правда, весь забор был в рисунках, которые можно было при желании даже собрать в какую-то историю, только Макс пока не понимал, какую.       Костецкий выглядел удивлённым и смущённым, и Шустов поспешил взять его за руку, чтобы точно не дал дёру. — Андрюша, нам надо поговорить, — уверенно, но спокойно сказал Максим. — Ты пьяный что ли? — вскинул бровь Андрей, но руку убирать не стал. — Я очень пьяный, Андрюш, извини, — покаянно согласился Шустов. — Ко мне брат приехал просто, я вас познакомлю потом… — Воссоединение семьи произошло, понятно, — усмехнулся Костецкий и потянул Максима за собой. — Пойдём, пока нас не увидели.       Крепко сжав ладонь Макса, Андрей повёл его за собой — вдоль заборов и проселочной дороги, дальше, за участки и вниз по пологому склону к самой реке, черневшей в сумерках. Вода, должно быть, после целого жаркого тёплая… Но они шли не купаться, а серьёзно разговаривать.       Шли в молчании, и если Максим улыбался, как совершеннейше пьяный дурак, то даже затылок Андрея выглядел напряжённым. В нём явно происходила какая-то мыслительная деятельность, а Максу хотелось его просто обнять крепко-крепко, прижать к себе и гладить по этой бедовой головушке, чтобы она там себя не накручивала за зря, потому что незачем себя накручивать.       Такие, по крайней мере, были мысли в голове самого Макса.       Наконец, их парочка добралась до берега, и Андрей первым уселся на поросшую травой землю под ивой, устроившись сбоку от пляжа. Шустов сел рядом, ближе, чем следовало бы, но ему очень уж хотелось сесть именно так. — Прости, что поцеловал, — первым прервал молчание Андрей. — За что ты извиняешься? — удивился Максим и перевёл взгляд на Костецкого. — Мне вообще-то понравилось. Жаль, только, что ты так быстро убежал. — То есть, ты не злишься на меня? — подозрительно спросил Андрюша. — И тебе… хотелось бы продолжения, что ли? — Ну да. Ты мне вообще-то очень даже симпатичен, Андрюш. Да, в том самом смысле, — сказал Макс и, не удержавшись, с облегчением рассмеялся. — Боже, у меня сегодня просто какой-то день признаний, ты не поверишь, я признался Игорю, что я всю жизнь был только по мужикам, точнее, он сам меня на этот разговор вывел, а потом я рассказал про тебя, и он меня почти пинками выгнал за ворота, чтобы я шёл тебя искать, хотя я, Андрюш, и так хотел, просто думал утром пойти, но это потому что я боялся и не хотел верить, что так взаимно на свете вообще бывает в моём-то положении…       Словесный поток, который Максим уже совершенно перестал контролировать, решил прервать Андрей, который услышал всё, что нужно.       Повернув лицо Макса к себе, Андрюша снова его поцеловал, но на этот раз куда увереннее, чем утром, не просто ткнулся своими губами в чужие, но сделал это медленно, пробуя их на вкус и пытаясь понять, действительно ли с Максом целоваться будет приятнее, чем с девчонками, потому что к нему Андрей чувствовал что-то очень сильно напоминающее зарождающуюся влюблённость. — Ты чего так в меня вцепился? — шёпотом спросил Андрей, едва отстранившись.       Только теперь Шустов обратил внимание на то, что и впрямь сжал плечи Костецкого так, что ещё немного — и могут остаться синяки. — Ой, прости, пожалуйста, — смущённо ответил Максим и ослабил хватку, ласково погладив Андрюшу по плечам. — Думал, ты опять от меня сбежишь. А я и так еле сюда дошёл… — Да не сбегу уже, — усмехнулся Андрей и смущённо опустил взгляд. — Странно так с тобой целоваться… — Почему? — тихо спросил Макс, уже перебрав мысленно миллион ответов на этот вопрос, один хуже и больнее другого. — Я раньше только с девчонками целовался, у них усов и бороды нет, — легкомысленно пожал плечами Костецкий.       Какое-то время сидели молча, близко-близко. Шустов уже не цеплялся так за Андрея, поняв, что убегать он и впрямь не будет, но взял его ладони в свои.       И, кажется, Андрюше это очень нравилось. — И как тебе? — наконец, спросил Максим, не в силах больше мучаться этим вопросом. — Целоваться, в смысле. Не с девчонкой. Андрей поднял на Макса хитрый взгляд. — Ещё хочу.       Когда у реки сидеть стало совсем прохладно, и даже объятия не спасали мерзнущего Андрюшу, решено было уходить. Кое-как Макс уговорил его отправиться с ним на знакомство с Игорем, потому что, якобы, одного, даже с хорошими новостями, брат его на порог не пустит — и Максим даже не придумывал это, такое напутствие ему и дали, выгоняя в сумерках выяснять отношения.       Поломавшись немного для вида, Костецкий всё же согласился, надеясь, что пока оба этих брата-акробата в таком подпитии, знакомство пройдёт намного лучше, чем по-трезвому. Менты Андрея обычно не любили, а брату Макса отчего-то очень хотелось понравиться, и неважно даже, что его брат — мент.       Иметь знакомого полицейского тоже может быть полезно, особенно в их положении. Петя может быть не в восторге, Попов тоже, но Андрей их убедит в том, что это к лучшему.       Браться за руки на обратном пути не стали, молча решив, что так даже по тёмной уже деревне лучше не ходить, но Андрей постоянно задевал своим плечом плечо Макса и касался его ладони, хоть и не смотрел на него специально. Макс всё равно видел довольную улыбку на лице Костецкого, и всё равно иногда ловил его пальцы, легко сжимая их.       Уже выйдя на прямую дорогу, что вела к даче Прокопенко, они услышали, как сзади раздался рёв мотоциклетного мотора, и Андрей, явно на рефлексах, рванулся в сторону кустов, потянув за собой тихо выругавшегося Максима. Вспыхнул свет фары, мотоцикл пронёсся мимо. — Андрюш, ну ты чего творишь? — проворчал Шустов, выбираясь из кустов отцветшей уже сирени и вытаскивая за собой этого беспредельщика, до сих пор боявшегося попасться местным, хотя те наверняка уже вообще забыли об этом инциденте. — Жопы наши спасаю, — проворчал Костецкий. — Спасатель тут я, не отбирай у меня хлеб.       Отряхнувшись, Максим бросил взгляд вперёд, туда, куда только что промчался мотоцикл, и удивлённо замер.       Этот самый мотоцикл затормозил у ворот их дома. За рулём железного коня сидел парень, это было ясно даже со спины: высокий, в чёрной кожаной куртке с заклёпками.       Опустив одну ногу, он снял шлем, встряхнув длинными тёмными волосами, и слез с мотоцикла. Теперь стало видно, что вёз он с собой ещё и огромный букет цветов. — Хуя себе виртуоз, — фыркнул Андрей и удивлённо замер, поняв, куда приехал этот пижон, у чьего дома он остановился, и тут же бросил на Шустова ревнивый взгляд. — Погоди, ты этого выпендрёжника знаешь, что ли? — Кажется, знаю, — нахмурившись, ответил Макс. — Только вот он явно приехал не ко мне…