Встреча

Никита рванулся в сторону. Штерн ухмыльнулся, наблюдая за этой бесплодной попыткой. Руки профессора практически до треска костей сжимали запястья парня. Легостаев с ненавистью уставился в чёрные зрачки умертвия. Сзади ледяной каменный пол. Впереди чёртов, непонятно как воскресший монстр. Черноруков вновь забрал способности наследника и не откликался на мысленный зов Никиты. Парень в ловушке. Выхода нет. — Ну и почему же ты не оборачиваешься? — ехидно поинтересовался Штерн. Легостаев ничего не ответил, шипя сквозь зубы проклятия в сторону одного чрезмерно живучего ублюдка. Ухмылка Владимира переросла в оскал. Битвы с последующим убийством врага, которой он грезил всё время своей «реабилитации», не вышло. Парень лишился сил. Похоже тот призрачный колдун решил таким способом отомстить непокорному наследнику. Ну что ж... возможно, оно и к лучшему. Всё-таки Штерн хотел не столько убить альфу сколько отомстить... и только что у профессора родилась отличная, на взгляд безумного, полумёртвого мозга, идея. Владимир отпустил левую руку Никиты и рванул ткань его футболки. Легостаев тут же попытался ударить тварь освободившейся конечностью, но всё было безрезультатно. Парень не знал, что сделал с профессором Чёрный Ковен, если это вообще Сэнтери, а не кто-то ещё... Оборотень знал одно — то кем теперь является Штерн, может называться как угодно, но только не человек. У людей такой силы не бывает... Владимир раскрыл клыки. Острые, почти что звериные. Никита застыл на месте, испуганно уставившись на него. Да что за тварью профессор стал?! Штерн, наклонившись ближе, впился в оголённое плечо Легостаева. Оборотень, не сдержавшись, заорал, но тут же замолчал, до скрежета сжимая зубы. Вурдалак с наслаждением поглощал горячую кровь мальчишки. Штерну даже не хотелось останавливаться. Он хотел выпить альфу до дна. А может и не просто выпить... Мужчина сжал клыки сильней, откусывая кусочек плоти. Отстранившись, под аккомпанемент криков Легостаева, профессор с наслаждением его прожевал. Превосходно... Теперь Штерн начинает понимать дочь. Оборотни на вкус и правда лучше людей с метаморфами... — Чёртов каннибал... — прошипел, немного отошедший от резкой вспышки боли, Никита. — И не только. Владимир почти что нежно провёл рукой по волосам парня. Острые чёрные когти прошлись прямо по коже головы оставляя за собой лёгкие царапины. Штерн опять раскрыл клыки, в этот раз наклоняясь к шее. «Глотку перегрызёт!» понял Никита, отчаянно вцепившись в вурдалака свободной рукой, пытаясь хоть как-то его оттолкнуть. «Илларион! Помоги мне, тварь! Твою возможность воскреснуть сейчас сожрут!», не откликается... Молчит как будто его тут нет... Штерн смеётся. Владимира забавляют слабые попытки жертвы оттолкнуть учёного. Какой же Легостаев ничтожный... При желании профессор с лёгкостью переломит чужую шею... Но он не будет так делать. Штерн успеет убить оборотня когда пожелает. Смерть слишком легко... Слишком безболезненно... Слишком милосердно... Клыки смыкаются на нежной коже шеи. Никита отвернулся зажмурившись. Оборотень не боялся смерти, когда уворачивался от пуль. Оборотень не боялся смерти, когда сражался с врагами. Оборотень боялся смерти, лёжа в лаборатории и смотря на безумных учёных. Оборотень боялся смерти, будучи распятым на полу какого-то подвала злейшим врагом. Время будто замедлилось. Клыки медленно проникли в плоть. Струйка крови скатилась по шее на пол. Никита против воли всхлипнул. Он так и умрёт... Штерн просто сейчас сожрёт парня заживо, а друзья и другие члены Авангарда найдут лишь груду обглоданных костей. Владимир вдруг разжал клыки. Язык твари прошёлся по ранкам, слизывая капли крови. Учёный продвигался выше. В какой-то момент Легостаев почувствовал горячий язык на мочке ухо. Короткая боль. «Он отгрыз мочку...», как-то отстранённо подумал Никита. По сравнению с вырыванием целого куска плоти с плеча, потеря части уха воспринималась гораздо легче. Тварь вдруг отодвинулась от шеи и приблизилась к лицу оборотня. — Что тебе надо ублюдок?! — не выдержал Легостаев. — Сожрать меня решил?! Ну так жри! Какого хрена ты медл... Договорить парень не успел. Штерн впился в губы Никиты... Поцелуем? Не-ет... Нет!  Легостаев со всей сила прокусил чужой, лезущий куда не надо язык. «С хера такой твёрдый?!», мысленно возмутился парень, понимая, что не только не откусил, но даже не сильно ранил. Лучше бы вообще не пытался... Из пары ранок, всё-таки проделанных зубами Никиты, в рот хлынули капли противной, как будто давно протухшей крови. Штерн засмеялся прямо в поцелуй. Хотя как засмеялся... зарокотал. Гортанно... рычаще... жутко... Легостаев вдруг почувствовал что ему что-то проталкивают рот. Маленький кусочек... Это что его мочка?! Никита попытался отплёвываться, но возможности не было. Вурдалак вцепился крепко, буквально лежа на Легостаеве и прекращать это извращение явно не планировал. «Чёрт с ним! Всё равно подохну...». Никита проглотил кусок плоти. Штерн наконец отодвинулся, довольно хмыкнув. Чужие острые когти перестали раздирать кожу второй руки. Как только Владимир её освободил, Никита снова, в этот раз двумя, попытался оттолкнуть каннибала. Не вышло. Руки бессильно упёрлись в чужую грудь. «Черноруков! Илларион! Хватит молчать!». Штерн провёл когтями по телу, срывая остатки одежды. Теперь парень тут лежит в одних лишь штанах. Ещё никогда Никита не чувствовал себя таким уязвимым. Надкушенное плечо продолжало кровоточить. Кажется скоро Легостаев окочурится от обычной потери крови... Пожалуй не самый плохой вариант. Штерн опустился к плечу. «Оттуда жрать решил...», подумал Никита. Владимир прошёлся языком по месту укуса. «Удивительно», мысленно хмыкнул Штерн. Будучи живым он даже не подозревал, что слюна мертвеца может помогать в регенерации. Видимо для того чтобы жертва прожила дольше. Рана уже не кровоточит. Штерн, даже не напрягаясь, слышит как быстро стучит сердце юноши. Он боится. Понимает, что так просто Владимир от него не отстанет. Этот страх восхитителен! Чувство власти над чужой жизнью, которое ощущает учёный, бесподобно! Штерн знает как добавить к этой и без того великолепной палитре чувств ещё одно. Самое сладкое и прекрасное. Ненависть. Но не к профессору. Ему её и так хватает. К себе. Штерн заставит мальчишку чувствовать отвращение к собственному телу, собственным инстинктам, собственной сути... Когтистые руки опускаются ниже. Ткань джинс рвётся. Глаза Легостаева удивлённо распахиваются. Штерн кусками одежды брезгует и предпочитает сжирать жертв, сначала их раздев? Вполне возможно... Лежать абсолютно голым ещё страшней. Легостаеву казалось, что одежда была хоть какой-то защитой от вурдалака. Руки монстра опустились к бёдрам. Во взгляде безумных чёрных глаз что-то поменялось... Нет... Штерн, плотно прижав парня к полу, начал снимать свою одежду, оголяя подтянутом, в иной обстановке даже красивое тело. Нет... Профессор наклоняется слишком близко. Если раньше парень воспринимал это как намерение сожрать, то... — Нет! — Никита с новой силой начал дёргаться в чужой хватке. Чёртов! Старый! Мёртвый! Содомит! «Илларион!», буквально орёт в мыслях Легостаев. «Как тебе, скотина, происходящее?! А как тебе идея ходить в изнасилованном теле?! Помоги мне!». Эта призрачная мразь опять молчит. Вырваться невозможно. Хватка стальная. Единственное, что остаётся Никите — смотреть. Не на то что мёртвый ублюдок с ним уже начал делать. Легостаев с бурлящей яростью и ненавистью смотрит в чужие глаза. Штерн входит без подготовки. Профессор желает причинить одной из главных причин собственной смерти как можно больше боли. С каждым толчком внутренности парня буквально разрывает. Никита орёт, рычит, скулит, наконец сорвав голос. Он ненавидит этот подвал, мучительно медленно идущее время, боль, чувство беспомощности и проклятого, ухмыляющегомя мертвяка, что не сводит чёрных глаз со своей жертвы. Никита вдруг с ужасом осознал — у него эрекция. Измученному организму оборотня нравится происходящее. Холодный пол под спиной покрыт мелкими стекляшками. Похоже кто-то разбил бутылку... Раньше это чувствовалось не так сильно, но сейчас, когда с каждом толчком Штерн буквально вдавливает парня в каменную поверхность, эти куски впиваются в спину, увеличивая и так не малую физическую боль. — Я смотрю, тебе уже не привыкать, — оскалившись заметил Штерн. Никита молча сверлит тварь злым взглядом. Легостаеву действительно не привыкать. В его жизни... другие опыты со своим полом уже имелись. Но главное их отличие в том... что они, собака, были добровольны! Только из-за этих прошлых экспериментов, Штерн со своим отнюдь не маленьким размером его и не порвал. Вурдалак, прищурившись, наблюдал за Легостаевым. Прошлая фраза явно не прошла бесследно. В сочетание с ненавистью и отвращением начало проявляется смущение. А если оборотень сам получит удовольствие от процесса... Что произойдёт в таком случае? Штерн замедлился... и понял что ему уже плевать, вновь ускорившись. Пусть думает и делает, и чувствует, что хочет. Владимир устал себя сдерживать. Вурдалак вновь впился в чужие губы поцелуем, раздирая их до крови и с наслаждением поглощая алую жидкость. Юноша уже не пытался укусить или сбежать. Похоже парень наконец смирился с судьбой. Сердцебиение оборотня усилились. В этот раз уже не от страха... Вурдалак ускорился. Секунда и монстр наконец закончил, парень вслед за ним. А ведь Штерн его даже не касался... — Да ты мазохист, — довольно прошептал на ухо мальчишки умертвий.  Легостаев дёрнулся, недовольно сморщившись и наконец отведя взгляд. Штерн схватил оборотня за волосы, поворачивая обратно к себе. Жёлто-зелёные глаза полыхали злобой. К этой ситуации. К Владимиру. К самому себе. А ещё на самом дне было нечто иное... едва заметное... Штерн раскатисто засмеялся. Похоже месть не совсем удалась... Может, оно и к лучшему?