Обмани меня

      Дверь за собой Галф закрывает максимально тихо и молча следует за парнем как нашкодивший щенок. Будь у него сейчас уши и хвост, он бы их сейчас поджал, демонстрируя чувство вины, но все, что ему остается — это просяще пытаться заглянуть в любимые глаза, желая увидеть в них хоть каплю тепла.              Мью все так же отводит взгляд и не идет на контакт. Парень даже не подхватывает на руки Чоппера, как делает это обычно — только треплет того по голове, а потом уже идет в свою комнату, не оглядываясь.              В их комнату.       Потому что его не пускали спать на диван с того самого утра, когда они проснулись вместе.              А теперь?       Что теперь?              Галф максимально бесшумно проскальзывает следом, чтобы замереть от боли в груди: Мью сидит на краю постели, весь сжавшийся, словно ему холодно, и обхвативший себя руками. Он осторожно устраивается рядом и прижимается, чтобы хотя бы так согреть:              — Я все испортил, да?              Его любимый человек вздрагивает и все-таки поднимает на него взгляд:              — Я не знаю.              Такая откровенность очень сильно ранит. Галф морщится, но знает: заслужил. Потому что кое-кому в этой комнате сейчас тоже очень больно. Поэтому он снова делает попытку обнять напряженное тело, утыкаясь лбом в твердокаменное плечо:              — Я не знаю, что мне сделать, чтобы ты меня простил.              Он почти чувствует, как парень горько улыбается:              — Я тоже не знаю. Понимаешь, это даже не обида, а какое-то разочарование. Что я так мало для тебя значу, в то время как я не могу думать о ком-то кроме тебя.              Галф задыхается от паники, резко поднимая голову и отчаянно ловя чужой взгляд:              — Нет! Это не так!              Вот теперь он видит эту печальную усмешку:              — А мне кажется — наоборот.              Руки тянутся к этим напряженным плечам, чтобы лечь на них, убеждая:              — Я сделал это только для того, чтобы у нас с тобой был шанс на спокойную счастливую жизнь! Ведь я не мог дать тебе никаких гарантий, что в один миг наша идиллия не закончится, когда придут за мной или, что еще хуже, за тобой.              Мью неотрывно смотрит в глаза:              — Я просил только одного: тебя. Больше мне не нужно никаких обещаний и гарантий.              Говорить становится сложно из-за комка в горле:              — Да, я знаю. Прости…              — Что, если бы ты узнал, что мне грозит опасность, а я тебе об этом бы не сказал? Что бы ты почувствовал?              Он и сейчас это ощущает: жуткую ледяную боль глубоко внутри, которая вымораживает в нем радость и саму жизнь. Поэтому Галф отчаянно трясет головой, отрицая даже такую возможность:              — Нет, нет, нет! Ни за что! Я не допущу, чтобы с тобой что-то случилось!              Рука ложится на его лицо, вытирая слезу, которая все-таки просочилась наружу, как бы он ее ни сдерживал:              — Теперь ты понимаешь, через что я прошел, когда совершенно случайно узнал о вашей авантюре от Тула?              Он хватается за эту руку как за свой спасательный круг, целуя ее:              — Прости! Я правда думал, что лучше тебя не волновать, а потом уже обрадовать, если все завершится успешно. Я больше не буду тебе врать — обещаю! Ни о чем!              Кажется, ему верят, потому что поцелуй касается его прикрытых глаз, осушая влагу:              — Обещаешь?              — Конечно, — Галфа трясет от напряжения.              — Тогда ответь мне на вопрос.              — Какой? — он и правда готов вывернуть душу наизнанку сейчас.              — Кто съел последнее мороженое вчера?              Он задыхается от неожиданности, потому что ожидал чего угодно, но не этого, а потом и вовсе хихикает, когда видит эту теплую улыбку прощения:              — Это ты виноват! Покупаешь мое любимое с соленой карамелью и свою порцию не съедаешь, а она лежит и меня искушает!              Поцелуй касается его чуть надутых губ:              — Я рад быть причиной твоей маленькой слабости.              Но Галфу мало этой секунды, поэтому он снова цепляется за широкие плечи, теперь уже с другой целью:              — Ты меня прощаешь?              Мью глубоко вздыхает и смотрит прямо в глаза:              — Я хочу тебе верить, мой маленький лис. Поэтому не делай больше мне так больно — я этого просто не переживу.              Его губы растягиваются в самую широкую счастливую улыбку, когда он тянется, чтобы закрепить свое обещание самым сладким способом. И стонет от удовольствия, когда знакомые ладони ложатся на его ягодицы и сжимают их, притягивая ближе к горячему телу. Как Галф оказался на коленях у Мью — никто не знает.              А потом уже черед его парня стонать, когда руки нащупывают предмет его маленького фетиша:              — О, он снова появился!              Галф довольно мурлычет в поцелуй:              — Потому что мне очень хорошо с тобой.              Но продолжить им не дают, потому что Чоппер, офигевший от игнора с их стороны, запрыгивает на постель и начинает лаять так громко, что у них не остается выбора, кроме как с недовольным звуком разлепиться и уделить немного внимания этому требовательному пушистому комочку.              Нагладившись, Галф со вздохом встает с кровати:              — Ты его выгуляй, а пока ужин приготовлю, раз нас уже прервали.              Он игнорирует эту довольную улыбку, потому что иначе они никогда не остановятся, и идет на кухню, чтобы начать заглаживать свою вину максимально вкусным ужином. Галф был даже готов рискнуть и приготовить что-то вроде пасты болоньезе, но в холодильнике продуктов оказалось не особо много, потому что после произошедшего ни он, ни Мью не подумали о том, что надо бы зайти в магазин. Поэтому их шикарная трапеза — это уже привычный рис с овощами и курицей, но вернувшийся с прогулки парень не жалуется, а довольно набивает рот:              — Фкушно!              И только ради этого милого зрелища хомячьих набитых щек он готов каждый день готовить, хотя раньше особо не подходил к плите — только бы Мью так ему улыбался и радовался его стряпне как дегустационному сету из ресторана со звездами Мишлен.              Но второй этап извинений потребует от него немного больших умений, поэтому Галф, краснея щеками и ушами, проскальзывает в ванную после парня и закрывается там, чтобы, смущаясь просто неистово, воплотить в жизнь все то, что вычитал в этих ваших интернетах о подготовке. Растягивать себя при помощи массажного масла жутко неудобно, но он очень надеется, что Мью оценит его старания.              Ну или, по крайней мере, намерения.              Поэтому когда он выходит из ванной полностью обнаженный и с уже распушившимся хвостом, его самолюбию приятно льстит отвисшая челюсть и распахнутые в восторге глаза:              — Галф!              Трудно быть роковым соблазнителем, когда так отчаянно стесняешься, но он все-таки делает несколько решительных шагов к постели, чтобы тут же замереть от восторга, подхваченный мощными, но такими нежными руками:              — Это что ты задумал, лисенок?              Галф утыкается в шею носом, втягивает любимый запах:              — Я хочу загладить вину перед тобой.              Но тело, такое горячее и желанное, почему-то каменеет:              — Нет.              Сердце больно колет, когда он поднимает голову и смотрит в почему-то грустные глаза:              — Но почему?!              Мью словно чувствует его сомнения в собственной привлекательности, потому что легко целует в кончик носа:              — Потому что все, что происходит между нами, должно быть из желания, а не из-за чувства вины. Мне нужно, чтобы ты на самом деле этого хотел, мой пушистый маленький лис.              Внутри становится тепло-тепло, потому что ему дают понять: его чувства принимают, просто их нужно подать в другой обертке. Без горечи сожалений и стремления выслужиться, а только с нежностью и страстью.              Именно поэтому Галф обвивает эту красивую мощную шею руками, чтобы срывающимся голосом шептать сокровенное:              — Я боюсь что-то сделать не так. Ты мне поможешь?              Они в своих чувствах еще не заходили дальше достаточно интимных ласк и сладких долгих поцелуев, поэтому сердце грохочет в ответ на этот горящий взгляд и жадный поцелуй:              — Ну конечно, мой хороший. Но только если ты этого хочешь.              Ресницы опускаются на горящие щеки:              — Хочу.              Возможно, его тело еще не готово полностью, но вот то, что внутри, буквально орет о том, как ему нужен Мью, как он жаждет этого человека. Наверное, поэтому Галф не пугается, когда его одним движением опрокидывают на кровать, а только радостно улыбается, ощущая сверху приятную тяжесть тела.              В этот раз ему до хныканья мало поцелуев, но губы все равно горят, когда Мью от них отрывается, чтобы исследовать его тело дальше. Но это не мешает ему зарываться пальцами в темные волосы и скулить о том, как ему хорошо и нестерпимо одновременно, на что Галф получает только довольную улыбку и вызывающее “терпи!”.              А как прикажете терпеть, когда эти мягкие губы уже касаются его живота и вот-вот опустятся ниже?              Галф, конечно, мылся очень тщательно, но все равно это очень смущающе, когда Мью лижет на пробу кончик его стоящего члена, чтобы узнать вкус его естественной смазки:              — Не надо! — он взвизгивает и дергается.              Парень как-то очень довольно ухмыляется:              — О, поверь мне: очень надо!              И потом ладони ложатся на его бедра, чтобы удерживать их на месте, пока рот терзает его ноющую набухшую плоть, то дразня легкими прикосновениями, то обволакивая плотным кольцом губ так, что он задыхается от наслаждения.              Мью, видимо, убедившись, что его домашний лис больше не вырывается, одной рукой раздвигает его бедра, чтобы скользнуть между ними и протиснуться к тому самому отверстию, которое тут же начинает сокращаться от легчайшего касания. Галф снова краснеет, но признается:              — Я пробовал себя готовить… Ну, в ванной.              Кажется, Мью готов сожрать его — таким голодом горят его глаза:              — Правда? А покажешь?              — Ч-что? — к такому Галф не был готов.              — Перевернешься для меня на живот?              — Ох!              Это тоже смущает очень сильно, но почему-то ему хочется попробовать, поэтому Галф делает то, о чем его попросили, и зарывается от стеснения лицом в одну подушку, когда понимает, что вторую Мью подложил под его бедра, чтобы те были приподняты.              Эти тонкие изящные пальцы скользят по его ягодицам, а потом неспешно касаются щели, чуть приоткрытой из-за откровенной позы:              — Ты бы сейчас себя видел… Такой невинный и соблазнительный одновременно… И твой хвост…              Галф стонет от откровенных слов, а упомянутая часть тела дергается и тут же получает заслуженное внимание от нежной руки, но вторая продолжает поглаживать его анус, пока даже не проникая внутрь:              — Ты такой красивый. Везде красивый.              Ему хочется удавиться, просто вжаться лицом в подушку и задохнуться. И только одно его сейчас останавливает: желание познать новую грань близости с любимым человеком. Поэтому он шепчет:              — Смазка в тумбочке с моей стороны.              Сначала он слышит довольный вздох, а потом уже какое-то странное волнение в голосе:              — Откуда она у тебя? Мы вроде не покупали ее в последний раз в магазине.              Хорошо, что его лицо сейчас вжато в постель, поэтому Мью не видит его отчаянный румянец:              — Мне Макс подогнал, потому что я пока не работаю и у меня нет своих денег, чтобы что-то покупать.              Недовольное бурчание заставляет его улыбнуться:              — В следующий раз просто скажи, что тебе нужны деньги на карманные расходы. Не хватало еще, чтобы какой-то левый лис был в курсе нашей интимной жизни!              Галф уже готов засмеяться в ответ на такую явную ревность, когда его отвлекает поцелуй в ягодицу и щелчок открываемого тюбика:              — Скажи, если будет больно — я остановлюсь.              Но он настолько влюблен и окрылен своими эмоциями, что чувство неприятного растяжения остается для него почти незаметным, ведь Мью настолько аккуратен с ним, но продолжает дразнить. И только когда Галф уже извивается на трех пальцах, потираясь возбужденным членом о подушку и насаживаясь еще сильнее, над ним сжаливаются и достают презерватив, тоже так удачно оказавшийся в заветной тумбочке.              Мью помогает ему чуть приподняться перед тем, как прижаться к его отверстию горячей плотью, затянутой в латекс:              — Готов?              — Да.              И все равно слезы катятся из глаз, потому что несмотря на осторожность и нежность его партнера ощущения болезненные. Но еще он плачет и от счастья, что наконец-то принадлежит полностью тому, кому уже давно отдано его сердце. Именно поэтому, когда тело привыкает к вторжению, Галф стонет:              — Мью!..              Тот понимает все без дальнейших слов и начинает осторожно двигаться в его теле, и его стоны наполняются восторгом, когда в процессе начинает участвовать и его простата, по которой регулярно проходятся членом. Но срывают ему резьбу слова и руки, которые раздвигают ягодицы перед каждым толчком:              — Боже, ты меня сводишь с ума… Видеть, как твое тело принимает меня…              Галфу стыдно даже представить, что сейчас видит парень, но тот продолжает восхищаться:              — И твой хвост… Он дергается каждый раз, когда я вхожу в тебя.              Теперь он уверен, что покраснел всем телом, поэтому ему уже терять нечего:              — Это потому что мне очень хорошо.              Мью замирает, а потом скользит рукой по его животу, чтобы помочь ему еще немного приподняться и затем уже нащупать истекающий влагой и ноющий от постоянного трения член. И после этого фрикции становятся воистину невыносимыми, потому что от каждого движения Галф скулит и подмахивает бедрами, чтобы поскорее перешагнуть за грань, одновременно не желая этого, чтобы продлить наслаждение. Но возлюбленный решает все за него, когда несколькими рваными движениями доводит его до белых вспышек перед глазами, заставляя упасть снова на измусоленную подушку, а потом через несколько секунд валится сверху сам, то ли целуя, то ли кусая нежную кожу плеча.              На несколько минут они замирают, пытаясь отдышаться, а потом Мью все-таки отстраняется, чтобы с тихим шипением выйти из его тела и выбросить куда-то в сторону использованный презерватив. Парень встает с кровати и делает несколько шагов в сторону, но Галф тут же тянет к нему руку, без сил развалившись на влажной постели:              — Пожалуйста, не уходи!              Мью выглядит растерянным:              — Я только хотел сходить за салфетками… — но потом замолкает, словно прочитав что-то во взгляде, и тут же ложится рядом, притягивая его, потного и уставшего в комфортные объятия.              Именно сейчас эмоции внутри ощущаются так остро, что слезы вновь катятся по щекам.              — Что такое, мой хороший? — парень испуганно напрягается, запуская руку в снежно-белые спутанные волосы. — Я сделал тебе больно?              Галф улыбается сквозь слезы и отрицательно качает головой, чтобы потом отчаянно признаться, глядя в любимые темные глаза:              — Я так люблю тебя. Так сильно тебя люблю…              Во взгляде напротив столько любви и нежности, что слова уже не нужны, но все равно он рад слышать сквозь звуки поцелуев:              — Не больше, чем я тебя, мой маленький белый лисенок, который однажды пришел ко мне на порог и похитил мое сердце. Только сбереги его! Оно целиком в твоих милых лапках.              И так сладко шептать в ответ:              — Обещаю.