Чувство вины

       —  А... Санни... Это всего лишь ты... — прошептал Бэзил, обернувшись к гостю. Лучший друг наконец-то пришел, чтобы спасти его от этой тьмы, которая мучает их обоих последние четыре года. — Я рад, что ты пришел. Так... Так обнадеживающе.        В комнате было темно. Полная луна в окне была единственным источником света, обращая комнату в ночную, тёмную атмосферу. Всё находилось в мёртвом спокойствии, кроме выделяющегося силуэта у окна. Бэзил был сильно напряжен, всё тело то и дело знобило, заставляя уголки губ содрогаться. Он измотан, однако упорно не обращал на это внимание.        — Оно появилось в тот день... Когда умерла Мари. Когда Мари... когда Мари упала, — блондин нервничал, его голос дрожал. Речь сбивчивая и с паузами, слова тяжело давались подростку. — Все эти четыре года я был уверен, что это было что-то за твоей спиной, Санни. Ты ведь хороший человек! Я просто не мог обвинять тебя в чем-то настолько отвратительном, как убийство.        Бэзил сильно жестикулировал, размахивая руками. Сверкающие голубые глаза смотрели куда угодно, но только не на брюнета. На лице выступил холодный пот, румяные щёки и нос контрастировали с общей бледностью лица. Он вот-вот был готов залиться слезами.        — Хороший ч-человек этого бы ни за что не сделал, верно? Убийство своей с-сестры — слишком плохо, ужасно для правды, да? П-прошу, скажи это, Санни! — заикаясь, блондин перешел на крик, пытаясь достучаться до друга. Но Санни все также неподвижно стоял в дверном проеме, совсем не реагируя на подростка. Полное безразличие в ответ. Это выводило Бэзила из себя, заставляло сходить с ума. Он совсем не понимал подобное поведение друга. Тот, на кого он так сильно надеялся, сейчас полностью игнорирует его, словно бесчувственная кукла. Блондин схватился за голову, пытаясь хоть как-то успокоиться, но всё напрасно. Не желая смотреть на мальчика, тот вовсе встал к нему спиной.        — Через столько лет... ты наконец-то вернулся ко мне. Ты хоть представляешь, как всем нам было тяжело? К-Как мне было тяжело одному хранить правду? Это жестоко, Санни. Очень жестоко! — всхлипывая, пробормотал Бэзил. Из его глаз текли слезы, сдерживать их было уже невозможно. — Почему ты вновь покидаешь меня? Ответь мне!        Подросток резко повернулся, с тщетной надеждой посмотрев на лучшего друга. Их взгляды встретились, из-за чего блондин опешил. Глаза Санни выглядели измученными и уставшими. В них нельзя было заметить бликов или хоть какое-то отражение эмоций, даже света. Лишь беспросветная тьма, что поглощала всё живое. И эта тьма смотрела прямо в душу Бэзила.        — А-ах... Санни... — испуганно промямлил блондин, пошатываясь. — Что-то окружает нас. Что-то внутри нас, внутри тебя. Ты чувствуешь это? Все последние дни ты вел себя странно с нами из-за этой тьмы внутри? Когда ты пытался поранить друзей ножом в церкви. Когда ты выкинул мой фотоальбом в мусорку. Когда ты с-столкнул меня в озеро. Санни ни за что не сделал бы это.        Сокрытый тенью собеседник продолжал игнорировать произнесенные слова. Бэзил попытался улыбнуться ему, что оказалось совсем неуместным и напрасным. Темные отростки вылазили из самых дальних углов комнаты, постепенно окутывая блондина. Совсем не обращая на это внимания, подросток посмотрел на садовые ножницы, лежащие на тумбочке. Неужели это и вправду единственный выход? Может ли это оказаться слишком жестоким по отношению к другу? Нет, Санни поймет его, примет его помощь. Это ради его спасения. С этой мыслю он схватил садовые ножницы, направив их на друга.        — Убирайся! Я смогу спасти тебя от нечта раз и навсегда. — яростно воскликнул Бэзил, кидаясь на беззащитного врага. В один миг в руках противника оказался нож, которым тот умело наносит удар по лицу. Не ожидая такой подставы, блондин с громким вскриком упал на пол, закрывая рукой рану. Боль молниеносно прошлась по всему телу, с каждой секундой только усиливаясь в голове. В пальцах чувствовался собственный глаз, точнее то, что от него оставалось. Горячие струйки крови пробивались через них, пачкая одежду алым цветом. Пнув упавший на пол секатор, Санни подошел к своему лучшему другу, надвисая. Его лицо оставалось неизменным.        — Что с тобой произошло? Правда, Санни. Что произошло за эти четыре года? Ведь это не ты, — всхлипами хныкал Бэзил, сглатывая противный металлический привкус и слюни. Вся его одежда была мокрой от слез и крови, противно прилипая к телу, в горле ком. Блондин жалобно смотрел вверх своим единственным уцелевшим оком на друга, будучи в полной беспомощности. Надежда на спасение всё ещё не исчезала. Но спаситель в лице Санни быстро сменился на губителя.        — Что ты вообще знаешь обо мне, Бэзил? Как именно ты себе меня представлял? — прохрипел мальчик, с любопытством разглядывая быстро меняющиеся лицо друга. На нем отображалось неповторимое удивление и животный страх. Все это отчаяние и страдание передавал одинокий голубой глаз, готовый вот-вот закрыться от ноющей боли. — Своим лучшим другом, прекрасным слушателем и, даже, идеальным любовником? Какой идеальный образ ты еще мог мне придумать? Какими восхитительными навыками наградить?        Брюнет подошел к Бэзилу и сел около него. Блондин закрыл глаза, не желая видеть его, не желая продолжать общение с ним. Это был незнакомец, с которым он встречается впервые.        — Ты был прав, я не Санни. Санни исчез в день смерти Мари. В день, когда ты очернил её труп, подвесив на детской скакалке. Неужели ты и вправду верил, что это улучшит ситуацию? Верил, что это спасет нас? Что все станет хорошо? — мальчик схватил друга за волосы, притянув к себе. Бэзил точно выглядел жалко, но это абсолютно ничего не вызывало в душе друга. От неожиданности собеседнику вновь пришлось открыть глаза, видя его лицо. Лицо без какой-либо жалости, сожаления. Лишь отчуждённость и отчаяние, смешанные в один ком боли. В их общих ком. — Посмотри на то, кем мы оба стали, Бэзил. Жалкими преступниками, так и не получивших наказания. Наказания, которого мы с тобой заслуживаем.        — П-прошу, Санни... Прекрати все это. Мне искренне ж-жаль, — умолял блондин, до самого конца надеясь достучаться до него. Надеясь, что душа лучшего друга, хотя бы частичка, ещё осталась в этом сосуде. Но с каждой секундой эта вера увядала, не оставляя за собой возможности спастись. — Каждый день я м-мучался от воспоминаний, от событий того дня. Все д-друзья покинули меня, я остался совсем один! Е-единственная причина, почему я все ещё остаюсь в живых — это ты. Я любил тебя Санни, правда любил. Любил так, как никогда в своей жизни больше не буду любить. Но даже тот ужасный поступок я сделал без злых умыслов, только ради защиты. Прошу, не покидай меня, Санни! Даже несмотря на то, что ты изменился, мы в-все еще можем быть вместе. Не оставляй меня одного снова, не обесценивай все эти четыре года.        — Твоего бывшего друга здесь больше нет. Санни сдался несколько лет назад, — мальчик оттолкнул собеседника, тот с грохотом упал на поверхность, вновь впадая в истерику. Брюнет сжал нож в своих руках, лезвие было направленно в грудную клетку Бэзила. — Я Омори. Я воплощение чувства вины, вины за тот день. Настало время нам её искупить, разве не так?