Колыбельная

      Она никогда не звонила своему отцу, не писала ему писем или что-то такое, но не обрывала связи, если ему это нужно было он всегда мог ей написать или позвонить.       Но не делал этого, все-таки они все заняты.       Хотя иногда, когда Гин-чан гулял по ночному Эдо, оставляя дом на неё она немножко задыхалась. Именно в такие ночи, ей стоило вместо сладких снов видеть ее прошлые дни. Не самые радужные и не совсем уж грустные. Это не была смерть мами или уход Камуи, это был обычный день, когда все были живы и здоровы, когда они были вместе. Только такие сны могли заставить пролить ее слёзы и заставить проснуться в холодном поту. От чувства потери сжималось сердце.       Лучше бы она увидела кошмар, чем это.       Руки потянулись к устройству, что отдал ей отец, она вздохнула, ощущая ком в горле.       — Что-то случилось? — голос на той стороне не принадлежал лысому. Зубы больно ударились друг о друга. Как звонок мог придти к нему?!       — Сестрица, чего молчишь в трубку? — Обманчиво спокойный голос, поднимал уровень гнева и негодования внутри.       — Как я помню, сейчас на земле глубокая ночь. — Кагура стиснула зубы сильнее, он слишком быстро все понимает.       — Неужто не можешь заснуть? — она точно слышала как в конце его голос дрогнул в разочарование, она захотела закрыть уши и выкинуть это устройство подальше и Кагура это сделала, прекрасно зная, что он скажет дальше.       — Ты все ещё осталось такой… — последние слова, она уже не слышала, выкинув устройство за переделы шкафа в котором она находилась.       Первоначально она хотела оскорбить подобие отца, что у неё был, хотелось поругать и обвинить в собственных снах.       Импульсивно и глупо.       Но трубку взял ее братец, который по ее мнению наверняка заслуживал столько же. Но все же через минуты пять, как приспособление было выкинуто, она решила положить его в шкаф, рядом с подушкой, где он и лежал. Не хотелось, чтобы по утру Гин-чан наступил или как-то сломал его.       Но как только, это устройство было в ее руке, она услышал звуки и поднесла его к уху.       — Долго ты сестрица.       Словно ошпаренная, она снова кинула приспособление подальше. Камуи все ещё был на связи. И через несколько минут снова подняла трубку, осторожно, будто бы это бомба замедленного действия.       — Хватит кидаться — с оттенком раздражение пробормотал парень. Девушка все ещё не отвечала.       — Так и будешь молчать? — Кагура снова промолчала, давая этим очень громкий ответ.        — Даже не скажешь для чего звонила? — Только звуки дыхание на другой стороне, заставляя Камуи что-то говорить.       — Ты правда все ещё не можешь заснуть…— Задумчиво тянет он.       — Ляжь, Бака-аники споёт тебе колыбельную. — Слишком энергично и возбуждённо тянет он. Кагура вспыхнула краской, нет он правда считал ее настолько…она гневно выдохнула в трубку, вызвав усмешку на лице собеседника. И он начал, удивительно. Камуи не шутил, на самом деле он почти никогда не шутил. Она облегчено вздохнула, под знакомую мелодию. Для Кагуры чувство ностальгии смешалось с чувством боли, но в этот раз оно отдавало спокойствием. На заре под кустом 
Зайка спал сладким сном Голос матери, словно играл вместе с немного более низковатый и мальчишеским голосом брата. Зайка — шутник, озорник.       Ее шкаф превратился в ее старую и скрипящую кровать. Эх, как спится сладко 
С кочерыжкой в лапке 
Хвастунишке-шалуну.       Девушка не поняла, когда ее дыхание пришло в норму. Но удивительно как это могло успокоить ее. Зайка Гришутка, 
Серая шубка, Кагура перевернулась на бок. Где ты был — побывал,
 Где озоровал?       Она протяжности вздохнула, перед глазами собрались пелена. Зайку ждет мама 
На лесной поляне: Веки были слишком тяжелыми, чтобы она могла их поднять. Где же мой мальчик,
 Непоседа — зайчик? Она усмехнулась во сне. И правда где же он. Камуи на той стороне улыбался, по странному, по своему, удивительно по доброму. Волка я напугал,
 Он в канаву упал! 
Эх я храбрец — молодец! Именно в этих строках мелодичность прекратилась и парень словно хвастаясь своими заслугами, просто проговорил это. По размеренному дыханию на той стороне, Камуи быстро догадался, что Кагура уже спит. Он пробормотал что-то на подобие прощание и отключил. Убить Бака-аники в себе, больше не хочется, но все же это было так же странно-неприятно. Одним словом: Слишком.