***
— Смотри, что я тебе принёс! — знакомый голос вновь звучит показательно радостно, хотя кажется даже сам догадывается насколько фальшиво. Он не оборачивается. Знает, что это точно не сможет заинтересовать его. Больше не сможет. — Вот. — Что-то увесистое ложится ему на ноги и стоит лишь порадоваться, что он всё ещё может чувствовать ими что-то. — Я поговорил с несколькими докторами и они сказали, что тебе полезно будет поговорить, но раз ты молчишь, то я решил, что хотя бы тебе писать понравится. Попробуешь? — Реакцией вновь было её полное отсутствие, хотя он готов был поклясться, что он отреагировал, хоть и не хотел показывать этого. — Тебе не обязательно делать это прямо сейчас, Вик. Просто, если ты вдруг поймёшь, что хочешь выговориться, но не захочешь говорить словами, то просто воспользуйся им, хорошо? Вик продолжил смотреть в окно. Тяжело вздохнув, парень замолчал, не зная, что ещё можно сделать. Врачи говорили, что нужно время. Порой очень много времени, но никто не говорил сколько и какие вообще гарантии. По каким-то их неведомым показателям, анализам и прочей ерунде, Вик был здоров настолько, насколько это вообще возможно после аварии, которая забрала жизни троих человек и одного оставила инвалидом. Парень просидел ещё несколько часов, пока время приёма не закончилось и медсестра, с сожалением, попросила его покинуть палату. Он не хотел, чтобы у этой милой девушки были неприятности, поэтому просто кивнул и поднялся со своего стула, который за это время стал ему родным. — Я приду завтра, Вик. А ты пока подумай над моими словами, хорошо? Надеюсь, что ты хотя бы что-то слышал из того, что я говорил, — последние слова затерялись в белых волосах, которые он поднёс к своим губам для поцелуя, благо длина позволяла. Вик, как обычно, остался равнодушным к происходящему. — Эй, пацан, — мужичок, поступивший к ним на днях, недовольно цыкнул в сторону Вика, заставляя того перевести равнодушный взгляд. — Ты бы это, не выпендривался, да поговорил бы со своим парнем. Он из кожи вон лезет, лишь бы тебе угодить, да поговорить с тобой хоть немного, а ты жопу вместо лица надел и строишь из себя непонятно что. Вик оценивающе осмотрел мужичка, чуть поморщился, после чего произнёс: — Тони слишком хорош, чтобы оставаться рядом с инвалидом и тратить на него свою жизнь. Пусть он лучше будет счастлив с кем-то другим, а не будет до конца жизни убирать утку за тем, кто даже жить не хочет. — Вик вновь хотел отвернуться к окну, но вспомнил о тяжести, которую принёс Тони. Это оказался их ноутбук. Старенький, потрёпанный жизнью, но всё ещё рабочий. Они купили его с их первых зарплат, когда ещё были студентами и подрабатывали везде, где только был шанс урвать хоть немного денег. Первым желанием было скинуть его на пол, чтобы посмотреть, как тот разобьётся, но что-то остановило от столь опрометчивого решения. Включить его Вик тоже не решился, поэтому просто положил на тумбочку, удобнее укладываясь на плоской подушке. Мысли то и дело возвращались к словам Тони, который кажется уже терял всякую надежду хотя бы ещё раз услышать любимый голос. Вик не мог его винить за это. Свою надежду он оставил той дождливой ночью, когда всё произошло. Той ночью, как обычно это бывает, ничто не могло предвещать того, что что-то пойдёт не так. Разве что дождь, который лил с неба, словно то прохудилось в самый неподходящий момент и теперь не знало, чем можно заткнуть дыры, поэтому просто ждало, когда всё выльется. Вик наотрез отказался садиться за руль, учитывая погодные условия и вообще предлагал остаться на ночь в отеле, чтобы утром поехать уже по нормальной погоде. Но Том — его партнёр по бальным танцам — наотрез отказался ждать. Дома его ждал муж с ребёнком и ему совершенно не хотелось задерживаться хотя бы ещё на чуть-чуть. Вику следовало тогда настоять на своём, но он не сделал этого — тоже жутко соскучился по Тони, с которым не виделся неделю. Соревнования в другом городе были обычным делом, но скучать меньше от этого никто из них не переставал. Сначала всё было хорошо: тихая музыка и разговоры ни о чём, пустая трасса и лишь редкие машины на встречке. Единственное, что всё портил — дождь, который с каждой минутой становился сильнее, словно это вообще было возможно. Всё произошло настолько внезапно и резко, что Вик до сих пор не понимает, что пошло не так. Из полицейских отчётов и рассказов Тони он знал, что какой-то мудак решил пойти на обгон, не убедившись в безопасности своего манёвра. Внутри их машины был водитель и его беременная девушка, которой оставалось не так много времени до родов — оба погибли на месте. Машина буквально сложилась пополам, настолько сильным был удар. Тому повезло меньше, когда приехала реанимация, он всё ещё был в сознании и переживал лишь за то, что не может привести Вика в чувства, тот был в отключке. Том погиб в машине реанимации, когда они почти подъезжали к станции. Не хватило всего нескольких минут, чтобы он остался жив. Вику же придавило ноги, учитывая, что почти весь перед оказался в салоне. Врачи сделали всё, чтобы сохранить ему ноги и подарить возможность ходить, но сказали, что танцевать он больше не сможет и ему стоит найти себе другое занятие. А как тут найти что-то другое, когда танцы для него и были всей его жизнью? Именно тогда Вик и решил, что из больницы он попадёт либо сразу в морг, либо же чуть позже на стол судмедэкспертов, но оставаться в живых в его планы не входило. Это было эгоистично, но максимально правильно. За всеми своими воспоминаниями, которые ни на мгновение не покидали его голову, Вик задремал, не до конца понимая, всё это ему снится или мозг просто вновь издевается над ним, подкидывая образы. Тони появился, как только начались часы посещений. Вик, не изменяя своим традициям, смотрел в окно, никак не отреагировав на присутствие любимого человека. — Привет, Вик. Я тут твои любимые наггетсы приготовил и немного овощного салата сделал. Поешь потом, ладно? Как ты сегодня, ничего не болит? — Тони не особо рассчитывал получить ответ, но спросить должен был. Это была, как своеобразная игра, правила которой никто не знал, разве только то, что Тони должен был каждый раз задавать одни и те же вопросы, а Вик замалчивать ответ. Подождав некоторое время, Тони кивнул и принялся рассказывать о том, что успело произойти за то время, что они не виделись. — Шлёпа наш, кстати, вчера первый раз мышь поймал, представляешь? Правда выглядел он так, словно сам в обморок упасть готов был, такие глаза большие и испуганные были, — он невесело рассмеялся. — Звонила твоя мама, спрашивала как ты. Они с твоим отцом где-то на границе застряли и никак не могут приехать, просили не беспокоиться и обещали разобраться со всем побыстрее. — И Вик и Тони прекрасно знали, что тот врёт. Родители Вика, даже когда узнали, что тот серьёзно пострадал, не бросили все дела и не рванули к нему через всю страну. Дети детьми, а бизнес сам себя построить не сможет. Вик даже не удивился, когда узнал, что единственное, что сделали — прислали букет цветов и открытку, которую подписал их секретарь. Тони тогда страшно ругался с ними по телефону, о чём Вик не знал, но ни к какому итогу это не привело, разве только к тому, что номер Тони они добавили в чёрный список. Вик может и хотел бы спросить для какой цели Тони врёт, но тогда бы ему пришлось говорить, поэтому он просто еле заметно вздыхает, что не укрывается от цепкого взгляда. Тони бы и рад тому, что Вик его слушает, но ему тошно от того, что приходится врать, учитывая, что ложь даже не во благо. — Соседка наша, Наталья которая, тебе пирожков с малинкой передала. Очень волновалась, что не выписывают тебя долго и просила зайти к ней, как только дома окажешься. Ей дочка какой-то редкий чай привезла, сказала, что очень вкусный, но хочет его с нами выпить. Вот пирожки. — Тони полез в свой рюкзак, доставая оттуда небольшой пакетик, в котором было штук двадцать пирожков, если не больше. Усмехнувшись, он почесал кончик носа, явно смущаясь. — Она конечно прекрасная женщина, но вот понятие нормы ей совсем не знакомо. Ты же не против, если мы с твоими соседями поделимся? Вдвоём столько мы точно не осилим, а если оставлять их, то сам знаешь, какие они не такие становятся. Надежда была крохотной, но Вик так ничего и не ответил. Вздохнув, Тони встал, оставляя рюкзак на стуле, и подошёл к каждому пациенту, что был в палате, угощая домашней выпечкой. Мужички, смущаясь, брали себе по пирожку и сердечно благодарили, словно им только что не пирожок, а стопку предложили. Убедившись, что каждому досталось по лакомству, Тони вернулся на свой стул, скидывая рюкзак на пол и обращая внимание на ноутбук, что теперь лежал на тумбочке. — Ещё не пробовал ничего писать? — Тони помолчал немного, мысленно отвечая вместо Вика. — Что ж, так я и предполагал, но ничего. Возможно чуть позже тебе будет о чём рассказать и ты обязательно напишешь об этом. Может тебе вообще книгу стоит написать, как думаешь? Сделаешь себя каким-нибудь вампиром или драконом, что любит юных принцесс на завтрак. Как тебе идея? Не нравится? Я так и знал, что ты не любишь меня за мои примитивные мысли, — Тони грустно усмехнулся. — Впрочем я уверен, что у тебя будут намного интереснее идеи и ты сможешь даже издаваться. Будешь по разным мероприятиям ездить и автографы раздавать… — Заткнись! Тони замер с раскрытым ртом, во все глаза смотря на яркое голубое пламя, что горело в глазах Вика. Это были его первые слова спустя долгое время, но звучали они так холодно, что сам Вик уже жалел, что вообще открыл рот. Руки у него невольно сжались в кулаки, вцепившись в одеяло и комкая его. — Что ты вообще можешь знать о том, что такое ездить по другим городам и раздавать автографы? Ты просто целыми днями сидишь в офисе со своими бумажками и дальше своего компьютера ничего не видишь! — с каждой фразой Вик распалялся всё сильнее, прекрасно зная, какую боль он доставляет сейчас Тони своими словами, ведь он сейчас испытывал то же самое. — Убирайся! Видеть тебя не хочу! Вик выглядел ещё более болезненным, чем в тот момент, когда поступил в больницу и почти умолял врачей не спасать его, если он не сможет ходить. Сейчас же, Вик специально бил по больному, не обращая внимание на то, что они не одни в палате и к другим пациентам пришли посетители. Ему было плевать совершенно на всё, хотелось лишь только задеть Тони побольнее, чтобы он ушёл и оставил его. Так будет лучше для всех. Тони прикрыл рот и сглотнул, чувствуя, как глаза начинает предательски щипать. Он сам был виноват, что затронул эту тему, но Вик не имел никакого права срываться на нём, особенно после того, как Тони буквально ночевал у его кровати, платя врачам и медсёстрам, лишь бы они не выгоняли его от любимого. Деньги они же любую проблему в мгновение ока решить могут, лишь бы были, да побольше. — Прости. Думаю, мне действительно пора. Я завтра зайду… — Тони опустил голову, чтобы каштановые кудряшки скрыли слёзы, что вот-вот были готовы сорваться вниз с ресниц. Вик ничего не сказал, лишь дышал тяжело, да сильнее кулаки сжимал, буквально слыша, как простынь начинает умолять не делать так, ибо точно не выдержит. Вик ещё несколько минут сверлил взглядом стул, на котором не так давно сидел Тони и всячески пытался отвлечь его и разговорить. Что ж, это у него получилось, но явно не так, как он мог рассчитывать. — Зря ты так на него, он же не со зла. — Мужичок вновь не смог сдержать язык за зубами. — Эй, помолчи! Что ты лезешь не в своё дело? Молодые ещё, кровь кипит, сейчас поругаются, а завтра помирятся, будто ты нас в молодости не помнишь? — Женщина, что сидела на таком же стульчике возле мужичка, недовольно шикнула на него, не желая привлекать к ним лишнего внимания. Вик перевёл на них пустой взгляд, но ничего не сказал. Да и что тут можно сказать, если это был первый раз за всё время, когда он не просто повысил голос на Тони, а накричал на него, чего раньше никогда не случалось. Вик опустил взгляд на свои руки, что безвольно лежали на кровати, словно не принадлежали ему. Сейчас всё казалось каким-то нереальным, как чья-то затянувшаяся не смешная шутка. На следующий день Вик даже не надеялся, что Тони придёт, учитывая то, что он устроил вчера. Но Тони пришёл. Неловко мялся возле двери, словно не зная, можно ли ему пройти или же его вновь выгонят. Бровки домиком, вот только на маленького гномика он не был похож совершенно. Вик почувствовал, как атмосфера в палате изменилась, и перевёл взгляд на дверь, уже зная, кого увидит. Тони нервно облизал губы, словно хотел сказать что-то, но в последний момент передумал. Почти безжизненный взгляд медленно скользил по такому знакомому и родному телу, что почти физически становилось больно. Вик лишь на мгновение прикрыл глаза и чуть заметно кивнул, видно сам не до конца доверяя своему голосу. Тони чуть криво улыбнулся и прошёл внутрь, садясь на привычное место, но не спеша говорить или спрашивать что-то. Молчание затягивалось, но первым никто не решался прервать его. Голубые глаза внимательно изучали зелёные, словно надеясь найти что-то в них, но в итоге Вик просто прикрыл их и протяжно выдохнул. Тони в непонимании смотрел на него, не зная, что вообще можно сказать в их ситуации, чтобы всё не ухудшилось. — Мне жаль, что я вчера так резко сорвался на тебя, но я не стану забирать свои слова обратно. Это как минимум глупо и точно никак не поможет и вообще… — Вик замолчал, готовясь сказать то, что он много десятков раз проговаривал в своей голове и сейчас оставалось только озвучить. В палату вошла невысокая женщина, ослепляя своей улыбкой каждого и больше раздражая. Поприветствовав остальных пациентов, она подошла к кровати Вика и полистала его карту, словно пытаясь вспомнить, что с ним было. Тони мгновенно напрягся, не зная чего ждать от этой женщины, ибо именно она до последнего сомневалась в том, что Вик сможет выбраться, а после так же радостно заявляла, что вообще-то они смогли его вытащить с того света, но вряд ли он даже ходить сможет. Тони тогда хотелось ударить её за такие слова и примерно то же самое он испытывал сейчас, когда она внимательно посмотрела на них с Виком. — О, Антон, рада, что Вы тоже здесь. — Она подарила ему дежурную улыбку, почти сразу же переводя внимание на Вика. — Виктор, рада сообщить Вам, что все ваши показатели и анализы в пределах нормы и завтра мы уже можем выписать Вас домой. Я настоятельно рекомендую теперь больше заботиться о себе и Вас ждёт долгий период реабилитации. В нашей больнице есть отделение, где занимаются подобными случаями, и поверьте, после этого кабинета многие уверенно могут ходить на своих двоих. — Врач всё распалялась, нахваливая их кабинет реабилитации, совершенно не замечая того, как с каждым словом Вик становится всё мрачнее. Тони хотел было взять его за руку, чтобы поддержать, но после вчерашнего не решался, не зная, как Вик может отреагировать на подобное. Закончив свою пламенную речь, врач ещё раз ослепительно улыбнулась им и, виляя бёдрами, вышла из палаты, оставляя наедине с новой информацией. — Что ты хотел сказать? — лишь спустя несколько минут, Тони обрёл дар речи, вот только громкость прибавить не смог, поэтому вопрос прошептал. Вик в растерянности смотрел на свои руки, что лежали на одеяле, и никак не мог понять, за что ему всё это достаётся, в какой момент он так сильно провинился, что теперь так дорого приходится расплачиваться? — Ничего такого, о чём бы стоило волноваться. Поможешь собрать вещи? Не хочу оставаться тут больше. Даже если Тони и хотел спросить его о чём-то, то не стал, разумно посчитав, что это сделать можно и дома, учитывая, что Вик именно там сейчас и хотел оказаться. В небольшую сумку, что до этого лежала под кроватью, Тони быстро сложил немногочисленные вещи, с особой осторожностью пряча ноутбук в свой рюкзак. Вся еда была любезно предложена оставшимся пациентам, чтобы не тащить её с собой. — Ты это, внимание особо не обращай, что он говорит у тебя, но присматривай за ним. Он ранимый сейчас очень, учитывая какая травма. Уж я-то знаю. Я когда пальцев на руке лишился, думал, что жизнь закончится, я ж художник, а как без пальцев рисовать? Но ничего, кое-как приноровился и вновь, как раньше, начал писать, а многие говорят, что даже лучше выходить начало. — Мужичок тепло улыбнулся Тони, принимая коробку нераскрытого сока. В ответ Тони лишь улыбнулся, не желая говорить о том, что жизнь для Вика была в танцах, а потом всю жизнь отобрали, оставив у дороги, наблюдать за тем, как живут другие, и понимать, что всё это больше не для него. Если кого-то из медперсонала и удивила такая резвость, то никто не выразил возражений. Разве что лечащий врач покачала головой, но дала написать отказ, чтобы у неё не возникло никаких проблем. Дом за это время никак не изменился: вся та же ухоженная лужайка с аккуратными кустами роз у самого дома. Соседи с любопытством поглядывали из своих окон, но выходить не спешили, давая время. Вик сидел в инвалидной коляске и совершенно не понимал, как ей управлять. Нет, в теории понимал конечно, но на этом его знания заканчивались. Тони осторожно взялся за ручки сзади и покатил его в сторону дома. Теперь им придётся жить в новых реалиях и привыкать к новой жизни.***
Неделя тянулась отвратительно медленно, особенно для того, кому больше некуда спешить. Разве что на тот свет, из которого врачи его вытащили, совершив самую огромную свою ошибку. Вик сутками сидел в небольшом зале, в котором раньше занимался. Он ничего не делал здесь, не крушил, даже кричать уже не пытался. Просто сидел и смотрел в бездушные зеркала, которые совсем не спешили менять своей картинки и показывали ему некогда счастливого человека, что теперь навечно привязан к инвалидной коляске. Блондинистые волосы, которыми гордился в прошлой жизни, порядком отросли и теперь свисали грязными паклями, доходя почти до пояса. Тони пытался сделать все, что было в его силах: беседовал с врачами-хирургами и физиотерапевтами, несколько раз пытался заставить Вика сходить к психотерапевту, за что был отправлен восвояси. Тони уже настолько отчаялся, что был готов даже к гадалке или какой-нибудь бабке-повитухе сходить, лишь бы Вик вновь начал подавать хоть какие-то признаки жизни, но все было бесполезно. — Я тебе тут на ноутбук немного музыки скачал, чтобы тебе хотя бы не так грустно сидеть тут было. — Тони поставил ноутбук на небольшой столик и заклацал по клавиатуре, включая незатейливую мелодию. Тони вообще был прекрасным партнёром по мнению Вика. Никогда не требовал слишком многого, отдавал всё своё внимание их отношениям, любил баловать вкусняшками, которые готовил сам, да и просто был. Вик явно не достоин такого светлого и доброго человека. Если раньше он упорно игнорировал этот факт, то теперь ясно понимал, что Тони достоин намного лучшего, чем инвалида, который даже сам не способен привести себя в чувства. — Я буду на кухне. Если захочешь поговорить или тебе что-то понадобится, то скажи обязательно, хорошо? — Тони подождал ещё немного, но так и не услышав ответа, лишь еле слышно выдохнул и тихо закрыл за собой дверь, когда уходил. — Лучше бы я погиб тогда вместо Тома… — шёпот так и не дошёл ни до чьего слуха, утонув в мелодии, что доносилась с ноутбука. — Может тебе стоит начать преподавать вообще? Не, а что? Ты был прекрасным танцором, значит и преподом можешь отличным стать. — Камилла — подруга их семьи — сидела на кухне, внимательно изучая мрачное лицо Вика, не замечая, с каким ужасом на неё смотрел Тони. Камилла всегда говорила лишь то, что действительно думала, за что расплачивалась отсутствием друзей и парня. Впрочем, она была совершенно счастлива в своей свободе, где не было никаких запретов и постоянных упрёков в чём-либо. — Ками… — Тони слышал, как дрогнул его голос, но сделать с этим ничего не мог. Единственное, что было под запретом — обсуждать возвращение Вика в танцы, о чем бы любой человек догадался, кроме Камиллы. — Что Ками? Я говорю лишь то, что считаю хорошей идеей наконец прийти Вику в себя и продолжить заниматься тем, что он действительно любит, а не прохлаждаться в своей коляске, скорбя о том, что произошло. — Хватит! — резкий удар кулаком об стол заставил присутствующих подскочить на месте и уставиться на Вика, который был взбешен. — Хватит говорить так, словно меня здесь нет, и решать то, чем мне стоит заниматься оставшуюся жизнь. Да, я теперь навечно прикован к этому блядскому креслу, но это не значит, что мои чувства так же исчезли в той аварии! Ты никогда не думала, что я элементарно не смогу преподавать, потому что буду завидовать тем, кто может это делать?! Да я их уже ненавижу за это, а ты хочешь, чтобы я ещё и учил их! Надоели… — последние слова Вик произнёс шёпотом, после чего выехал из кухни, оставляя за собой тишину. — Давно он такой? — Камилла с грустью посмотрела на Тони, который сидел, опустив голову, и явно пытался сдержать прорывающиеся наружу эмоции. — С того самого момента, как ему сказали, что Том погиб, а сам он не сможет не то, что танцевать, но и шанс вновь начать ходить не такой уж и большой. Камилла перевела взгляд на свою кружку, в которой все ещё оставалось немного чая, и тяжело выдохнула. — Тогда нужно придумать ему новый смысл в жизни. Вик вновь приехал в студию, где уже столько лет ничего не менялось. Только здесь он мог почувствовать себя по настоящему свободным и счастливым, вспоминая сколько часов он провел здесь за тренировками, буквально валясь с ног, но продолжая тренироваться, потому что на носу были очередные соревнования. В большинстве своём этот дом они купили именно из-за этой большой комнаты, которую Вик сразу же окрестил студией, и даже не дал Тони ни малейшего шанса для выбора и просмотра других домов. Тони тогда так звонко смеялся, называя Вика помешанным, и не прекращал целовать, пока они подписывали договор. В одном Тони был точно прав — Вик помешанный и вряд ли ему что-то поможет. Сейчас он жалел лишь о том, что не успел сказать Тони, что хочет расстаться с ним, лишь бы не портить ему жизнь, но эгоистичные нотки и страх остаться одному не дали этого сделать. Жить по прежнему не хотелось, но и причинить себе вред Вик не мог, наслаждаясь своей болью как внешней, так и внутренней от потери своего, не только партнёра по танцам, но ещё и прекрасного друга, с которым он был знаком едва ли не с юношества. Взгляд бессмысленно бродил по комнате, принося с собой воспоминания, которые если раньше приносили счастье и вдохновение, то теперь лишь отравляли болью и пониманием, что ничего больше не будет. — Ками ушла. Я не буду мешать, но если вдруг захочешь поговорить, то я буду в гостиной, — Тони не осмелился заходить, поэтому сказал это, просунув лишь одну голову. Вик перевёл на него взгляд и кивнул, смотря как закрывается дверь, вновь оставляя его одного. Невольно он взглянул на ноутбук, что так же стоял на столике, совершенно забытый. Вспомнилось, как Тони предложил начать писать, если Вик не хотел разговаривать словами. Тогда это даже звучало странно и глупо, но сейчас просто хотелось выговориться тому, кто точно не сможет ничего рассказать другим и не будет испытывать жалости по отношению к нему. Поколебавшись несколько минут, Вик все же подъехал к ноутбуку и открыл крышку, замирая. Создав новый файл, он уставился в белоснежный лист, не зная, что с чего можно начать. Но лишь пальцы коснулись клавиатуры, как тут же застучали, едва ли поспевая за мыслями, что огромным потоком лились в его голове. Пришёл в себя Вик, лишь когда на улице окончательно стемнело и раздался негромкий стук в дверь, привлекая его внимание. Выдохнув, Вик закрыл крышку ноутбука, не заботясь о том, что может что-то не сохраниться. Это и не должно сохраняться, просто остаться буквами на виртуальном листе, в которых было слишком много личного. — Прости, что беспокою… Я там ужин приготовил, не хочешь присоединиться ко мне? Если не хочешь, то я не настаиваю. — Тони нервно закусывал губы, словно вновь боялся нарваться на грубость, как это было многие разы, но на его удивление Вик лишь кивнул, подкатывая свою коляску к двери. — Если ты не против, то я хотел бы присоединиться к тебе, — Вик смущённо улыбнулся и в этот момент Тони готов был разрыдаться — это была первая улыбка с той ночи. Пусть она была больше нервной и даже вымученной, но Вик хотя бы старался. Именно в этот момент Тони почувствовал, что они всё смогут преодолеть, чего бы им не подсунула жизнь. Ужин проходил в приятной тишине. Небольшая колонка, что стояла на кухонной тумбочке, пела что-то из репертуара Alice in Chains, но слов почти не было слышно. Вик был на удивление расслаблен, словно смог сбросить хотя бы небольшой груз, что долгое время лежал у него на плечах. Внутри он чувствовал примерно то же самое. Так странно на самом деле, вроде, он ничего такого не сделал, лишь выплеснул все свои мысли на клавиатуру, превращая их в более реальные слова, а на душе стало чуть легче. Тони то и дело посматривал в сторону Вика, но не стремился заговорить с ним, да и особо не знал о чём. — Прости за тот случай в больнице. Я не должен был так вести себя. — Вик отложил вилку в сторону и внимательно посмотрел на Тони, который в ответ сейчас мог разве что удивлённо хлопать ресницами, будто забыл уже обо всём. Последовав примеру Вика, Тони так же отложил вилку и протёр уголки губ салфеткой, давая себе немного времени, чтобы подумать, что тут вообще можно сказать. — Если честно, то я не знаю, что тут можно ответить. Там не было твоей вины и это я… — Нет, — Вик перебил его, не давая взять всю ответственность на себя. — Ты ни в чём не виноват, только я и мои сдавшие нервы были всему виной. Я правда постараюсь прийти в себя и попробовать начать хоть как-то жить… Но дай мне время. Я не знаю сколько пройдёт дней, недель или даже лет, прежде чем я смогу хотя бы немного отойти от того, чтобы не чувствовать такой ужасной вины за случившееся. — Вик… — Тони подсел ближе и обнял его, пряча в своих объятиях и чувствуя, как ткань футболки становится мокрой от слёз, которые так долго старались сдержать. — Я хочу съездить на могилу к Тому… — голос был приглушен, но Тони всё равно смог разобрать слова. — Как только ты будешь готов. Мелкий противный дождик барабанил по зонтику, пытаясь достать до лица, чтобы высказать свое неодобрение. Несмотря на этот звук стояла тишина. Но не приятная, а та самая, от которой мурашки бегут по спине и оказываются где-то в районе трусов, желая вообще оказаться ближе к пяткам. Несколько деревьев выглядели совсем одиноко и печально на фоне крестов и могил, что сплошь были рассыпаны по земле, как звезды на небе. Тони с ужасом смотрел на небольшую кучку земли, где пока что был один крест и какая-то потрепанная от дождя фотография. Том на ней улыбался самой радостной улыбкой, даже не представляя того, насколько коротка окажется его жизнь. Вик сидел не шелохнувшись, погруженный в свои мысли и боясь даже дышать в этом месте. Словно если он сделает вдох чуть больше, то Смерть непременно вспомнит о его существовании и утащит с собой. Это только в мыслях раньше он не боялся смерти, но когда встретился с ней лицом к лицу, понял, как сильно он ошибался. Сейчас он понял, что умирать может и не так страшно, страшно лишь то, что после останется лишь небольшой крест да горка земли и жалкие крупицы воспоминаний о некогда прекрасном человеке. — Ты дрожишь весь. — Тони положил руку Вику на плечо, чувствуя как того начинает потряхивать. — Только сейчас смог понять, что его действительно нет. Больше некому будет танцевать, целовать мужа и их дочь. Он больше никогда не прочитает ей сказку и не пожелает спокойной ночи. Не увидит, как она пойдёт в школу с огромными бантами, и не будет плакать о том, что она слишком быстро стала взрослой… — Вик чувствовал, как начинает жечь глаза от подступающих слез, но не спешил ничего делать с этим. Сейчас он хотел полностью прочувствовать ту боль, что кажется была в нем всегда, но хорошо пряталась, а теперь смогла выйти наружу и показать себя во всей красе. — Вик, ты не виноват… — Тони попытался привлечь его внимание, но Вик лишь покачал головой. — Я знаю. Но тут, — указательный палец дотронулся до виска, — это вряд ли возможно будет когда-то принять. Тони поджал губы, не зная, что можно сказать на это. Он не психолог, чтобы вовремя подбирать правильные и нужные слова, даря тем самым надежду. Он просто человек, любимый которого потерял свою веру в будущее. — Пойдём. Дождь усиливается. — Тони взял ручки коляски и неспешно покатил её по разбитой дороге. Зонтик он передал Вику, но тот просто сложил его у себя на коленях, чувствуя как дождь наконец добрался до его лица и явно был рад этому, потому что бил со всей силы. — Если хочешь, то мы можем заехать к Жану и Софии, чтобы… — Нет. Не думаю, что они будут так уж и рады видеть меня. Когда-нибудь позже. — Знакомые имена слишком больно ударили по открытой ране, что на мгновение Вик даже забыл как дышать, прикрыв глаза и попытавшись вновь взять себя в руки. Тони не стал ни о чём спрашивать. Сам понял, что сморозил глупость. В своё оправдание мог сказать лишь то, что действительно хотел сделать как лучше, правда не подумал о том, что Вику может от этого наоборот стать хуже. Незайтеливая музыка в машине служила приятным фоном для мыслей. Тони вёл максимально осторожно, будто боясь, что Вика может стриггерить из-за воспоминаний, но тот просто уставился в окно, подперев подбородок рукой, и явно ни о чём не думал — слишком стеклянный взгляд у него был. Тони судорожно пытался придумать, о чём можно поговорить, ведь раньше с этим проблем никогда не возникало, но сейчас… Кажется, даже тишина была давящей, либо же так казалось лишь Тони. Дома Тони помог Вику пересесть в коляску, жалея о том, что он так и не смог придумать, о чём поговорить. Вернее то, о чём он хотел сказать? Попросить? Не важно. Это было слишком, чтобы об этом можно было говорить так просто. Ещё в клинике Тони дали контакты хорошего психотерапевта, который специализировался именно на таких случаях, как у Вика. Доверить незнакомому человеку Тони не мог, поэтому почти сразу же попросил о личной встрече, чтобы понять можно ли этому доктору доверить своего любимого. Встретил его тогда солидный мужчина в возрасте, судя по совершенно белым волосам, что обрамляли его лицо. Едва он услышал суть проблемы, как почти сразу же уверил, что случай, к сожалению, на его практике далеко не первый и если пациент будет согласен, то он готов работать с ним. От цены у Тони волосы на голове зашевелились, но он был готов пойти на такие жертвы, если Вику это поможет. Оставалось сказать об этом самому Вику, который уже успел усесться поудобнее в своей коляске и направился в своё обычное место, где явно планировал провести остаток своих дней. — Вик… — Тони неуверенно позвал его, уже заранее жалея о том, что приходится говорить об этом. Вик затормозил и спустя мгновение развернул коляску, смотря на Тони, который нервно облизывал губы и заламывал пальцы, боясь собственных слов. По-птичьи склонив голову, Вик продолжал молчать, ожидая пока Тони соберётся с мыслями и, наконец, скажет то, что хотел. — Уже прошло… Вернее ещё не прошло так много времени… А ещё в больнице… — Тони судорожно выдохнул, прикрывая глаза и собирая мысли в кучу. — В общем, в больнице мне почти в самый первый день дали номер хорошего психотерапевта, который работает с такими случаями, как у тебя, — видя, что Вик начинает закипать, Тони начал говорить быстрее, чтобы успеть. — Я не стал бы предлагать тебе, если бы не был уверен в том, что он действительно хорош в своём деле. Я не предлагаю тебе ходить к нему на постоянку, но может ты хотя бы разок попробуешь. Вдруг тебе хотя бы немного станет легче? — Я не псих. И никакой психиатр или кто он там мне не нужен. У меня всё нормально, — Вик чеканил каждое слово, едва ли сдерживаясь, чтобы не начать кричать. Тони виновато прикрыл глаза и опустил голову, принимая поражение. Осмотрев Тони с головы до ног, Вик развернулся и, зло крутя колёса, поехал в своё место, которое по прежнему приносило боль, но так же дарило немного счастья. Вик был ровно посреди зала, смотря на своё отражение и не понимая почему именно он? Почему не кто-то другой, не знакомый ему? А лучше вообще никто. Краем глаза, он заметил слабо мигающий огонёк ноутбука. Не теряя времени Вик подъехал к столику, открывая крышку и чувствуя, что если срочно не напишет хотя бы нескольких слов, то взорвётся. Программа на удивление сохранила всё то, что он печатал в прошлый раз, но Вик не стал заострять на этом внимание, просто открывая новый документ и выплёскивая всё, что накопилось у него внутри. Тони в это время в одиночестве сидел на кухне, смотря в одно невидящим взглядом. Кружка с чаем медленно остывала, так и не дождавшись, чтобы к нему хотя бы притронулись. Сейчас Тони винил себя за то, что вообще решился на подобный разговор. Может у Вика действительно всё хорошо, а Тони просто начитался разных статей и накрутил себя по этому поводу? Истина явно была где-то рядом, но вот найти её не представлялось никакой возможности. Время медленно текло своим чередом. Часы складывались в дни, а те в свою очередь в недели, что медленно проползали между ними, вот только не дарили ничего. Вик продолжал запираться в студии, постоянно печатая свои мысли — это помогало ему успокоиться и прийти в себя. Главное правило у этого всего было только одно — не перечитывать написанное, иначе так не долго было сойти с ума с того ужаса, что царил у него внутри. Тони же начал брать дополнительные смены на работе, лишь бы меньше находиться в том месте, которое он называл раньше домом. Его больше не было. Он погиб так же, как в ту ночь погибла их прошлая счастливая жизнь. Тони понимал, что нужно время и много времени, чтобы Вик немного смог прийти в себя и хотя бы перестал отталкивать его. Вот только силы Тони тоже были не настолько безграничны, как он привык всегда думать. Они медленно, но верно подходили к своему завершению и он точно не мог сказать, что будет, когда они иссякнут. Тони сидел в кресле, уместившись в него с ногами и водил взглядом по строчкам книги, которую пытался прочитать уже больше часа. Глаза вроде и видели буквы, некоторые из них даже складывались в слова, но вот смысл никак не желал достигать его сознания. Вик был немного в стороне, наблюдая, как его некогда нежно-любимый человек сейчас чувствует себя явно не на своём месте, и Вик не мог винить его за это. Он сам добился этого, вот только кроме страданий для себя и него ничего больше не вышло. Противный комок в горле никак не желал проглатываться и Вик так же тихонько уехал обратно в студию, не зная того, что в этот момент Тони смотрит на него совершенно затравленным взглядом и совершенно не верит в то, что они смогут справиться со всем. Щёлкнув выключателем, Вик оказался в том месте, которое по сути ему было совершенно не нужным. Но он словно наркоман каждую свободную минуту проводил здесь, чтобы получить свою порцию боли. В этот раз он не стал делать привычный ритуал, чтобы постоять в центре, подумав о том, как много всего лишился. Он сразу подъехал к ноутбуку, открывая его. Писать не хотелось, да и мыслей не было, поэтому он просто бездумно начал пролистывать все заметки, что успел написать за это время. Вот самая первая, когда он только решился сделать это, но в ней кроме мыслей о смерти ничего не было. Следующей оказалась воспоминанием о кладбище, когда он попросил отвезти его на могилу Тома. Дальше несколько заметок с ссорами с Тони. Это сейчас Вик видел, что Тони просто пытался помочь, но делал это неумело, чем лишь больше распалял его. Было стыдно и совестно за это. Вот в этой Тони предложил ещё раз сходить к психотерапевту, за что был грубо послан. Вик испытал отвращение к самому себе за подобное. Раньше он никогда бы не сделал подобного, но сейчас… Сейчас в нём видно что-то сломалось и он мог сделать то, о чём бы раньше никогда бы не подумал даже. Сглотнув комок в горле, Вик прикрыл руками лицо, сдерживая всхлипы и крики, что так и рвались из него, словно демоны почуяв святую воду. Даже если бы Вик кричал здесь, то Тони бы вряд ли услышал это — звукоизоляцией занимался Вик лично. Тони оторвался от книги, когда услышал едва заметное шуршание колёс о пол. Лицо Вика было уродливо: красный опухший нос и глаза, искусанные губы и гнездо на голове. — Вик… — Книжка с глухим стуком падает на пол, но Тони даже не слышит этого. Подскочив с кресла, он падает на колени перед Виком, осматривая его лицо и пытаясь понять что произошло. Последний раз он Вика видел плачущим ещё в юношестве, когда его избили за какую-то ерунду, но даже тогда это были несколько скупых слезинок, но ничего больше. Сейчас же Тони был в полной растерянности, не зная, что вообще нужно делать в таких ситуациях. — Можешь записать меня к психотерапевту? — голос был хриплый и едва различимый, но Тони смог разобрать. Мягко улыбнувшись, он лишь кивнул, понимая, что явно погорячился насчёт того, будто их отношения обречены. Кабинет был в спокойных серых оттенках, кое-где стояли зелёные растения и сразу не было понятно, живые они или же нет. Вик нервно осматривал пространство, только сейчас понимая, что зря он согласился на всё это. Мог ведь и сам со всем справиться, но нет же, напросился для какой-то цели для неизвестно чего. Мужчина смотрел на него спокойно, не изучая, как какую-то подопытную мышь, но с неким интересом в самом дне. Вик нервно заёрзал в своём кресле. Пересаживаться на кушетку он напрочь отказался и не потому что для этого ему бы понадобилась помощь, а потому что она не внушала ему доверия, да и неизвестно кто на ней сидел до него. Брюзгой Вик никогда не был, но сейчас хотелось хотя бы в этом повредничать. — О чём Вы сейчас думаете? — глубокий голос, словно обволакивал, подчиняя своей воли и вводя в транс. Вик нервно выдохнул. — То, что мне не стоило выживать. Лучше бы я тогда погиб вместо Тома и все бы были счастливы. Сессия продлилась ровно час, как и было положено. Тони всё это время сидел возле дверей, каждый раз уговаривая себя оставаться на месте, ибо Вику никто не угрожал и он пошёл на это добровольно. По логике всё это звучало хорошо, но только взволнованному сердцу этого было не объяснить. Дверь медленно открылась и в ней показался Вик. Выглядел он неважно, но Тони явно чувствовал, как в том что-то переменилось. Пусть пока что это не было так заметно, но это уже был прогресс. — Там док хочет поговорить с тобой. Я пока что к машине покачусь. В ответ Тони лишь кивнул, пропуская Вика и заходя в открытую дверь. Док обнаружился у окна, сцепив руки за спиной, он смотрел на улицу. Тони не знал как себя вести, поэтому подошёл к столу и принялся ждать, пока на него обратят внимание. — Знаете, когда я только взглянул на него, то подумал, что это будет достаточно сложный случай, но во время разговора Виктор искренне хотел, чтобы ему помогли. Да, у него сейчас непростое время, но если он продолжит в том же духе, то у него очень неплохие прогнозы. — Доктор повернулся и ободряюще улыбнулся. — Спасибо Вам большое… — Пока что не стоит. Самое сложное ещё ждёт впереди. Вик терпеливо сидел в машине, ожидая прихода Тони. Тони появился спустя несколько долгих минут, судорожно растирая лицо руками, стараясь скрыть мокрые глаза. Вик с беспокойством посмотрел на него, но не решился ничего спрашивать. После сессии в голове царила приятная пустота, которой уже не было так давно. Тони чуть криво улыбнулся, заводя машину. В этот раз дорога домой в тишине показалась намного приятнее.***
Вик отдалялся. Тони чувствовал это, но сделать ничего не мог. Либо же это было лишь его необъяснимое чувство, которое он никак не мог подкрепить доказательствами. Ведь если посмотреть на их отношения со стороны, то всё выглядело с точностью до наоборот. После каждой сессии они заезжали в кафешку, чтобы выпить немного кофе и помолчать. Небольшая традиция, которая появилась спустя месяц бесконечных поездок из одного конца города в другой. Вик терпеливо ездил на все сессии, искренне стараясь, вот только результатов это пока что никаких не давало. Док на это лишь разводил руками и говорил о том, что это Вик не разрешает сам себе помочь, хоть и делает вид, что старается. У Тони опускались руки. Вик стал улыбаться, даже времени стал больше проводить с ним, в сравнении с тем, сколько его было в самом начале. Вот только это было совсем не равно тому времени, когда не произошла авария. Несмотря на то, что Вик действительно старался проводить с Тони больше времени, он стал больше не спать по ночам, запираясь в студии и что-то усиленно печатая на ноуте, словно только тогда он мог почувствовать себя более живым и счастливым. Тони как-то застал его за этим занятием, но Вик лишь закрыл крышку ноутбука и злобно посмотрел на него, всем своим видом говоря, что к нему не стоит сейчас подходить и разговаривать. Тони тогда сказал что-то про травяной чай, который он заварил, но быстро ушёл, поняв, что Вик не нуждался в этом. — Доктор, у меня опускаются руки и я понятия не имею, что с этим делать. — Тони сидел в кресле у психотерапевта, чувствуя себя разбито. Вик должен был уже ждать его в машине после очередной сессии, чтобы поехать в их кафешку. Вот только Тони не был готов сейчас к этому. Усталость медленными каплями собиралась в нём, пока не образовалось огромное море, которое если срочно не вылить куда-то, то оно выплеснется через края и затопит всё вокруг, не разбирая на важное и не очень. Доктор внимательно посмотрел на своего «непациента» и тяжело вздохнул, понимая, как тяжело тому приходится. — Антон, я понимаю, что Вам сейчас приходится очень нелегко проходить этот путь в одиночку. Я мог бы сейчас сказать о том, что Вы сильный молодой человек, на долю которого выпала тяжёлая участь, но он точно сможет всё преодолеть, но я не стану этого делать. То, что произошло с Вашим партнёром поистине ужасно и если Вы не справляетесь, то в этом нет ничего критичного. Вы не железный и несгибаемый, Вы простой человек, который сделал много для того, чтобы всё наладить, но порой этого бывает недостаточно и в этом нет Вашей вины. Если хотите, то мои двери и запись всегда открыты для Вас, но в начале я бы настоятельно рекомендовал Вам поговорить с Виктором, чтобы он тоже узнал о Ваших чувствах, ведь он сейчас думает о том, что у Вас с ним всё хорошо. Садился Тони в машину в смешанных чувствах, до конца не понимая, что решил по этому поводу. Вик внимательно посмотрел на него, но так и не решился ничего спросить, просто не зная как лучше всего это сделать. Дома Вик почти сразу же направился в студию, не дав Тони ни малейшего шанса для того, чтобы хотя бы начать разговор. Тони лишь клацнул зубами, да прикрыл глаза, чтобы унять внутреннюю боль, которая мгновенно прошибла его насквозь. Он взрослый и сильный мужчина, которого не сломить так просто и который сможет справиться со всем самостоятельно. Помогало это так себе, но хотя бы позволило сделать небольшой вдох и продолжить двигаться. Мысль о том, что им необходимо поговорить, крепко засела у него в голове. В последнее время Тони почти никогда не накрывал на стол. К чему было делать всё это, если они с Виком перестали есть вместе? Сегодня Тони решил возобновить хотя бы эту традицию. Вкусный ужин и бокал красного сухого точно смогут подготовить его к непростому разговору, который им в любом случае предстоит проговорить. — Тони? — Вик въехал в столовую в тот самый момент, когда Тони расставлял бокалы, заставляя того в последний момент поймать их и спасти от знакомства с полом. Тони ошарашенно обернулся на вход, смотря на Вика испуганным взглядом. — Ты меня сейчас чертовски напугал… — У нас сегодня какой-то праздник, о котором я забыл? — Вик медленно крутя колёса, подъехал к столу, высматривая что вкусного сегодня на ужин. — Нет. Просто мы давно не ели вместе и я решил, что это нужно исправить. Правда это должен был быть небольшой сюрприз, но раз уж ты здесь, то прошу к столу. — Тони мягко улыбнулся, отворачиваясь к тумбочке, чтобы снять с себя фартук и повесить его на законное место. — М-м, знаешь, я совсем не голоден, лучше… — Ты. Сейчас. Сядешь. За. Этот. Ебучий. Стол. И. Уделишь. Мне. Время, — чеканя каждое слово, Тони повернулся к Вику, смотря на него убийственным взглядом. На долю секунды Вик растерялся, никак не ожидая подобного, но почти сразу же разозлился в ответ. — Я же сказал, что не голоден! Чуть позже разогрею себе и поем! — Прекрасно! Вот и вали тогда в свою студию! Раз тебе эта комната дороже отношений со мной! — Тони подошёл ближе к столу и смахнул все тарелки с едой и бокалы на пол, не обращая внимания на то, как те разбиваются и еда приходит в негодность. — Чудесно! Оставайся тогда здесь, а меня всё это заебало! — Развернувшись на пятках, Тони вышел с кухни, не слушая того, что пытался сказать ему Вик. Вик продолжал сидеть возле стола, смотря на гору стекла и не понимая, чем вызвал такую реакцию. Док говорил ему, что он сам невольно рушит их отношения и порой стоит подумать, прежде чем дать ответ. Как выяснилось, именно об этом док и пытался сказать. Тишина в доме давила на уши, но Вик знал, что Тони всё ещё дома — он слышал, как хлопнула дверь их спальни, укрывая Тони от проблем, которые окружали его. Вик протяжно выдохнул, понимая, что он чертовски сильно облажался и вся вина исключительно на нём. Подъехав поближе к разбитой посуде, он наклонился, чтобы поднять её, но не рассчитал собственные силы и с грохотом упал на осколки, мгновенно окрашивая всё в алый цвет. — Блять… Вик постарался встать, но лишь сильнее порезал руку, заставляя кровь бежать быстрее. Возможности подняться не было никакой и он перекатился на спину, чувствуя как мелкие осколки впиваются в спину, принося нестерпимую боль, но он так и не проронил ни слова, лишь судорожно выдохнул, принимая это как наказание за всё содеянное. Тони спустился на кухню лишь утром. Зевая и потирая глаза, он резко замер, когда увидел Вика лежащего рядом с коляской и на первый взгляд не подающий признаков жизни. — Вик… — Сон сняло как по мановению волшебной палочки. Тони, с широко распахнутыми от ужаса глазами подбежал к Вику, падая рядом с ним на колени и не чувствую боли от впившихся в колени осколков. «Пожалуйста, не умирай. Живи, пожалуйста», — мысли бегали по кругу, словно водили хоровод вокруг спятившего от горя сознания. Вик приоткрыл глаза и посмотрел на Тони, что был лишь в шаге от истерики. — Прости меня, я такой дурак, — говорить Вик мог лишь шёпотом. — Молчи! Надо скорую вызвать. Хотя они будут слишком долго ехать, лучше я тебя сам в больницу отвезу. — Глаза у Тони лихорадочно шарили по телу, выискивая ранения. Вик поднял руку и положил её на щёку Тони. Рана от движения открылась и алая кровь устремилась наружу, пачкая щёку и смешиваясь со слезами, после чего сбегая по руке вниз. — Тони, я в порядке, со мной всё нормально. Не переживай так пожалуйста. — Вик… — Помоги мне, пожалуйста, встать и принять ванную. Я весь пропах нашим несостоявшимся ужином. Тони прикрыл глаза, стараясь унять взвинченные нервы и бешеное сердцебиение. Бережно подняв Вика на руки, он словно фарфоровую куклу, понёс его в ванную, внутри коря себя за свою вспыльчивость. Как он мог допустить такое вообще?! Чёртов ужин явно не стоил того, чтобы Вик всю ночь провёл на полу на осколках, не в силах себе ничем помочь. — Ты ни в чём не виноват. Я просто хотел убрать всё, но не смог удержаться в кресле и упал, — Вик крепко, насколько позволяли порезанные руки, держался за шею Тони, прижимаясь к нему всем телом и тихо шепча. — Я не должен был так себя вести и тем более оставлять тебя одного. — Тони, это я сволочь. Я даже не смог сделать приятное дорогому человеку, чтобы поужинать с ним. — Вик… Тони усадил Вика на туалет, пока сам настраивал воду в ванной. Тони тихо сидел на своём месте, смотря в пол и лишь изредка кидая взгляды на Вика, которых тот не видел, но чувствовал. — Можешь снять футболку? Я посмотрю насколько всё серьёзно со спиной. И руки нужно обработать. — Тони полез в аптечку, доставая ватные диски и перекись. На всякий случай он взял ещё ватные палочки, для маленьких ранок. Пинцет нашёлся на соседней полке. Вик к тому моменту с трудом смог отодрать от себя футболку — в некоторых местах осколки всё же умудрились поранить тело и кровь застыла, намертво приклеивая к себе ткань. Откинув испорченную вещь в сторону, Вик в ожидании посмотрел на Тони, что сейчас с болью смотрел в ответ, не прекращая чувствовать своей вины в произошедшем. Тёплая вода бередила раны, заставляя Вика шипеть от боли, но терпеть — это лишь малая часть того, что он заслужил. — Сильно больно? — Тони обеспокоенно засуетился, не зная чем можно помочь. — Всё нормально. Бывало и хуже, — Вик вымученно улыбнулся и постарался отвлечься на что-то более приятное, пока Тони тщательно осматривал порезы на выявление в них стекла. — Всё же нам стоит съездить в больницу, чтобы они осмотрели всё сами. Это не игрушка и… — Я начал писать. Тони замер на полуслове, пытаясь понять что только что услышал. — Что ты имеешь ввиду? — отойдя от ступора, Тони всё же решился спросить. Он и до этого видел, как Вик вечно что-то печатает, запираясь в студии, но никогда не смотрел что именно. Несмотря на их долгие отношения, у каждого была своя личная жизнь, которая была неприкосновенной. У Тони это были книги и готовка, а у Вика танцы и сейчас вот «писательство». Вик поколебался некоторое время, думая как лучше всё рассказать, но не найдя подходящих слов просто начал говорить, надеясь, что Тони сможет понять. — Помнишь, как ты мне в больницу ноутбук принёс и сказал, что если я с тобой разговаривать не хочу, то должен хотя бы попробовать писать, чтобы выговориться. Я тогда его хотел на пол скинуть, чтобы разбить к чертям и показать, что мне это не нужно, но к счастью не сделал этого. Потом ты мне его в студию принёс, чтоб я музыку слушал, а я вместо этого вспомнил о том, что ты говорил в больнице. Именно тогда и случился первый всплеск слов, которые всё это время я не мог сказать, но вот зато написать получилось. После этого я стал писать всё, что мне взбредало в голову, чтобы хоть как-то отвлечься от того… — Вик сглотнул, готовясь признать то, что знал ещё до этого, но не мог принять. — От того, что я больше никогда не смогу танцевать. Злился, писал грубо, делал всё, чтобы только сделать себе немного легче. Док сказал ещё, что если мне это помогает, то стоит продолжать, ибо есть такая терапия или что-то такое. Я писал, вот только со временем это перестало помогать и я начал злиться ещё и из-за этого. Пробовал поговорить с доком, но он говорил либо общими фразами или непонятным языком, вечно настаивал, чтобы я с тобой о чём-то поговорил, а я не слушал, ведь был уверен, что у нас всё хорошо, но даже тут проебался. Потом начал вспоминать о Томе и его дочке, ведь она маленькая совсем ещё и не понимает ничего, да и детская память очень краткосрочная. Мне стало страшно, что она может забыть папу из-за меня и тогда бы я точно не смог простить себе этого. — Вик перевёл дыхание, готовясь сказать самое главное, — и тогда мне в голову пришла идея написать для неё небольшую книжку про Тома, чтобы она всегда могла прочитать о том, какой замечательный папа у неё был. Вик замолчал, готовясь услышать вердикт о том, что он полностью слетел с катушек и по нему теперь психушка плачет, но вместо этого услышал за спиной тихие всхлипы. Обернувшись он застал Тони, по щекам которого скатывались крупные слёзы и он даже не пытался скрыть их. Всё это время, пока Вик говорил, он пытался сдерживаться, но в итоге эмоции взяли верх и теперь Вик мог лицезреть своего парня, лицо которого залито слезами. — Я не знал… Если бы я только догадывался… — Тони чуть заикался и не мог подобрать слов. — Эй, ты и не обязан был делать это. Мне следовало рассказать тебе, но я боялся, что ты не поймёшь меня. Тони осторожно обнял Вика со спины, зарываясь лицом в его волосы и продолжая плакать. Вик положил свои руки на руки Тони, давая выплеснуть накопившиеся эмоции. Сам он даже не обратил внимание, как слёзы медленно образуют дорожки у него на щеках и, скатываясь, падают в уже остывшую воду, делая её солёной.***
— Ты уверен, что готов? Если ты сомневаешься, то мы всё ещё сможем развернуться и поехать домой, а вернёмся, когда… — Всё нормально. Они и так слишком долго ждали извинений. Они сидели в машине, около дома Жана и Софии. Именно в эту ночь год назад они лишились дорогого им человека. Вик пропустил похороны, потому что лежал в больнице в это время, а после так и не смог заставить себя приехать, чтобы выразить свои соболезнования. Но сейчас уже некуда было откладывать. Прошло и так много времени и если отложить всё ещё на неопределённый срок, то нужное время может так никогда и не наступить. Тони помог Вику пересесть в кресло и не спеша покатил его по дорожке прямиком к дому. Даже с улицы чувствовалась тяжёлая и мрачная атмосфера, которая царила в доме. Нажав на кнопку звонка, Тони отошёл в сторону, вставая рядом с Виком и кладя руку тому на плечо, выражая таким жестом поддержку. Дверь открылась спустя некоторое время, являя им Жана, вид которого кричал о том, что тот не справляется: тёмные круги под глазами, красные глаза и чуть припухший нос — не добавляли ему свежести. — Здравствуй, Жан, — Вик поздоровался первым, заставляя себя удержать зрительный контакт, лишь сжимая чуть сильнее книжку, которую держал в руках. — Вик, Тони… — Жан явно не ожидал их увидеть в этот день, поэтому на его лице читалось искреннее удивление, которое почти сразу же исчезло. — Добрый день. Сказал бы я, что рад вас видеть, но радость в этот день точно не смогу испытать. — Мы всё понимаем и приехали выразить соболезнования, ведь сделать это как положено так и не смогли. — Тони нервно сглотнул и опустил глаза на Вика, что неотрывно смотрел на Жана болезненным взглядом. Жан в ответ лишь еле заметно кивнул и приоткрыл дверь шире, отходя в сторону. — Проходите, пожалуйста. Мы не ждали сегодня никого, но думаю, что София будет вам рада. Тони кивнул и они вместе с Жаном затащили коляску внутрь. Вик осматривал всё, словно был здесь впервые. Буквально каждый сантиметр этого дома кричал о большой утрате. София обнаружилась в зале, сидя на диване в чёрном платьице и неровными косичками. Она что-то рассказывала своей кукле, которую держала в руках, но почти сразу отвлеклась от неё, стоило только заслышать звук колёс о паркет. Повернув голову, она во все глаза уставилась на Вика, что застыл в самом проходе и не знал, как себя вести. — Дядя Вик! — София откинула куклу в сторону и со всех ног понеслась в объятия Вика, что предусмотрительно открыл для неё руки. — Здравствуй, крольчонок. Ты так выросла за это время! — Вик с трудом удерживал слёзы, что так и норовили покатиться у него из глаз. — Почему ты к нам так долго не заходил? Я скучала между прочим! Ой, а что это у тебя? — вопросы у неё сыпались не переставая, как из рога изобилия. Вик на это лишь улыбнулся и указал рукой на диван, предлагая сесть там. В ответ София кивнула и послушно села в самый уголок, чтобы Вику не пришлось пересаживаться. — Ты знаешь, что твой папа очень любил танцевать и мы с ним всегда танцевали вместе. — София послушно кивнула головой, ещё не понимая, к чему Вик клонит. — Я решил сделать для тебя небольшой подарок и написал книжку про твоего папу, чтобы ты никогда не забывала о нём. — Я никогда не забуду о папе! — София надула щёчки и сложила руки на груди, выражая своё негодование. Но почти сразу же передумала, стоило только Вику открыть первую страничку, где был изображён Том в своём лучшем костюме, сделанном из белой ткани и украшенной камнями. Со стороны он был похож на ангела, что решил скрасить эту грешную Землю своим присутствием. Жан ошарашенно уставился на Тони, что мягко улыбался, видя как сильно Вик волнуется, демонстрируя своё творение. — Он что сделал? — от шока Жан прошептал это, не доверяя собственному голосу. — Вик очень сильно переживал, что София может забыть Тома и поэтому решил таким образом увековечить его, чтобы она всегда могла взять книгу в руки и вспомнить о том, какой замечательный был у неё папа. Жан нервно выдохнул, стараясь сдержать слёзы, что невольно подступили к глазам, готовые водопадом обрушиться вниз. — Спасибо… — тихий шёпот лишь слегка достиг ушей Тони, на что тот прикрыл глаза, понимая как тяжело далось это Жану. Вик старательно читал Софии о том, как её папа побеждал на всех соревнованиях и каким замечательным человеком был в обычной жизни. София внимательно слушала и улыбалась. Она и подумать не могла, что её папа был замечательным не только для неё и второго папы, но и для всех вокруг.