***
Нецаху никогда не нравился Центральный отдел. То ли всë дело в освещении, то ли в том, что там на стенах золотом намазано чуть ли не везде, но это место вызывало у него лишь дискомфорт. Появление главы отдела Безопасности было замечено сразу же и в следующую секунду маленький кулачок с неимоверной силой врезался в живот Нецаха. Пока тот медленно оседал на пол, Тиферет А начала истошно визжать на весь этаж: — Какого лешего ты делаешь в моëм отделе?! Тебе заняться нечем, кроме как шататься день и ночь по комплексу?! Чëртов наркоман! На этот неиссякаемый поток брани зеленоволосый сефира лишь беспомощно приподнял уголки губ и тяжело, с отдышкой сказал: — Сила у тебя — дурная. И рука — тяжëлая, — глава отдела Безопасности давно понял, что подобные "побои" для Тиферет А всего лишь способ справиться с тревогой за близнеца. Нецах к этому привык. Кстати, что-то Тиферет Б не видно. Неужели у него снова произошëл сбой? — Чего тебе?! — маленькая сефира вновь ударила своего коллегу. — Какие документы я тебе задолжал? — Все данные о развитии твоих подчинëнных! Ты должен был предоставить весь перечень ещë два месяца назад! — каждое слово, произнесëнное ею, сопровождалось ударом по плечам сефиры: — И почему Анжела не разберëт тебя на части? Почему он страдает, а ты нет? Нецах осторожно отполз подальше от бушующей девушки и невольно подумал: «Да, я и сам не против узнать…» Под громкие крики Тиферет он, немного пошатываясь от боли, направился к лестнице.***
Йесод уже полчаса стоял под дверью у кабинета Нецаха, а тот всë никак не возвращался. Часы на правой руке сефиры монотонно тикали, разбавляя тишину. В комплексе всегда тихо. Даже когда кто-то из сотрудников или клерков кричит, молит о помощи, всë равно тихо. И эта тишина, казалось, поглощала не только здание, его стены, пол, потолок, но и самого Йесода. Предвестником этой тишины стал оглушительный звук выстрела из пистолета и оборванная жизнь человека.«Интересно», — порой думал он, словно находясь во сне: — «Сколько энергии Анжела собрала в тот момент? Сколько стоила его жизнь? Окупила ли эта смерть задержки в еë планах? » Но эти нехорошие мысли были прерваны размеренными шагами, приближающегося владельца кабинета. — Йесод? — слегка удивившись, спросил Нецах. Его тонкие губы чуть-чуть изогнулись в фальшивой улыбке, а в глазах нарастал страх. Как бы то ни было удивительно, но глава отдела Безопасности и вправду не много опасался Йесода, пусть и не знал почему. — Где тебя черти носят? Ты принëс мне документы ещë два часа назад! Я трижды успел прийти сюда, но ни разу не обнаружил тебя на рабочем месте! — сефира ещë долго мог бы упрекать коллегу, но его нагло перебили: — Что случилось Йесод? — Ах да… У тебя в отчëте ошибка. Ты наверно отвлëкся на что-то… Скажи, сколько раз за эту неделю у вас сбегала «Птица правосудия»? — Два раза. — Хорошо, дальше. Ты, наверно, ошибся. Скольких она убила? — Ни одного. Нет никакой ошибки. — после этих слов Нецах зашëл в кабинет, закрыв дверь перед носом Йесода. Сефира с фиолетовыми волосами сглотнул и посмотрел на другой отчёт коллеги. Отчëт о неисправностях техники в отделе. Сам документ составлен неплохо, даже отлично, если учитывать, кто его автор. Но есть одно но: на бумаге не было ни слова о технике в кабинете главы отдела Безопасности. Йесод тяжко вздохнул и вновь глянул на документ. А почерк у его коллеги красивый, витиеватый, с завитушками, только, зараза, непонятный!***
Нецах привычно лëг на пол. Кафельная плитка была холодной, но он этого не заметил. Ему, как и прежде, хотелось достать из нижнего ящика хлипкого старого стола шприц с энкефалином. Но он не стал этого делать. Бесполезно. Энкефалин не подействует на него ближайшие два дня. Алкоголь тоже. Он проверял. Раньше, когда в его голове роились бесконечные мысли о самоубийстве, он вкалывал себе дозу в надежде, что после станет легче. Затем были несколько часов блаженства и отходняк. Так было где-то три года назад. Сейчас же время наслаждения уменьшилось до получаса, а отходняки длятся порой и по пять часов. А дозы становятся всë больше и больше, мысли всë тяжелее и тяжелее. Да, энкефалин помогает ему справиться с некоторыми образами, возникающими в сознании, но после пораждает ещë и ещë новые и более болезненные, нежели предыдущие. И он снова колет вену. Замкнутый круг, из которого нет выхода. Бесконечный, как и его мучения. Но всë же Нецах поднялся с грязного пола и стал рыться в горах бумаги, сваленной на столе и полу. Раз уж он не мог отвлечь себя энкефалином, то тогда надо отвлечься нелюбимой работой. Лишь бы не думать о прошлом.