Подарочек

Тело Вадима — потрёпанный, но надёжный инструмент. Походный нож с поцарапанной от многократного использования рукоятью, если можно так выразиться. Просто функция. — Ты в неплохой форме, — иногда мог сказать Алтан, и Вадим знал, что это чистая правда, а не неловкий комплимент. Он достаточно потратил времени и усилий, чтобы его мышцы были такими, какие есть, и никакого стеснения Вадим никогда не испытывал, когда раздевался перед своими любовниками. До сегодняшнего дня. Вадим разглядывал пакет с нижним бельём так, будто он мог его укусить. Проспорил. И кто его только за язык тянул, когда он заявил Алтану, что сделает всё, что тот попросит? И попросил же, гадёныш! Хорошо хоть просто переодеться в купленные им шмотки, а не стриптиз какой-нибудь… Впрочем, как раз стриптиз Вадима не смутил бы ни капли. Первыми из пакета потянулись чулки в небольшую сетку, оканчивающиеся узкой полосой чёрного кружева, которая изящно маскировала силиконовую резинку. Он надевал их так осторожно, будто бы они могли в любой момент порваться, хотя ткань на проверку оказалась довольно прочной и мягко обтянула свежевыбритые ноги, оканчиваясь на середине бедра. Красиво. И глупо до невозможности, если посмотреть со стороны. Бывший наёмник на конце четвёртого десятка стоял посреди ванной комнаты с покалывающими после бритья ногами в сетчатых чулках и трусах с мордой волка в причинном месте и думал о том, что ноги у него очень даже секси. Идиотизм чистой воды. Трусы пришлось снять без особого сожаления, но их замена не порадовала. Морда волка внезапно показалась удивительно родной на контрасте с бежевыми стрингами, которые почему-то смутили куда больше порочных сетчатых чулок. Они были… Нежными, что ли? Без всяких пышных кружев, бантиков и неожиданных вырезов. Они не растянулись, как чулки, и непривычно давили, а любая попытка их поправить заставляла нежную ткань тереться о полувставший член. С двойным неудобством пришлось смириться. Тонкая полоска между ягодиц тут же намокла из-за смазки, и Вадим неловко одёрнул их ещё раз и покрутился перед зеркалом, убеждаясь, что со стороны это не заметно. Настала очередь платья. Оно почему-то откровенно позабавило, вызвав ассоциацию с горничными из каких-то японских мультиков, которые так любил Алтан («аниме», — вспомнил Вадим, рассматривая непонятную недошапку-пирожок, как у буфетчицы из СССР), но отторжения не вызвало. Ворох чёрных складок красиво лёг на бёдрах, скрывая резинку чулок, а на то, чтобы завязать ровный бант потребовалось пара неловко-громких минут с перерывами на ругань. На фартук и «пирожок» нервов уже не хватило, поэтому Вадим решительно потянул за ручку двери, бросив последний взгляд на отражение. Он выглядел красиво. Днём он был его наёмником, не до конца прирученным псом, которого посадили на цепь после жизни с волками, но ночью, нет, ночью он был его малышом, хорошим мальчиком, и за второе он его почти ненавидел. Он не мог отказаться от ночного Алтана, который достал бы звезду с неба и больше за одно только ласковое слово своей шрамированной детки. И быть не ласковым у него не получалось. Если только Алтан не просил сам, конечно. Вадим толкнул дверь ванной так, будто всходил на эшафот. Рассеянный взгляд Алтана оторвался от страниц книги и прикипел к нему. Он чувствовал его кожей и даже передёрнул плечами, пытаясь снять напряжение. — Как тебе? — выдавил Вадим. Его ладони сжались в кулаки — он пытался не думать о том, что платье было слишком коротким и открывало его слишком грузные для такой нежности ноги, слишком мускулистые и совсем не похожие на женские. Слишком… Алтан отложил книгу и усмехнулся. Его глаза были подведены чем-то чёрным и золотым, и Вадиму казалось, что из его рта вот-вот высунется раздвоенный язык и быстро проведёт по пересохшим от возбуждения губам. Такой красивый и опасный даже в домашнем халате с вышивкой и бусинами в волосах — ядовитая гадюка, нет, королевская кобра, готовая к прыжку. — Покрутись! Вадим подчинился приказу, чувствуя, как стеснение начало уступать едва заметному возбуждению. Эту властность в Алтане он обожал и боготворил. Его хлёсткие жесты могли в любой момент обратиться в боль и царапины на огрубевшей коже, и а чистая ярость — в нежные поцелуи в те места, о которых он никогда не думал как о сексуальных. И он такой весь принадлежал одному ему, старому наёмнику по прозвищу Дракон. — Тебе так идёт этот наряд, детка, — похвалил его Алтан, вызвав мурашки по коже. — Словно сшит на заказ. Он встал с разобранной постели, бесшумно скользя по полу в своём длинном одеянии, и остановился на расстоянии полуметра, откровенно любуясь чересчур натянутой тканью на груди. — Скажи, тебе понравилось то, что ты увидел в зеркале? Отвечай только правду, Дракон. Холодные пальцы с чёрным маникюром коснулись татуировки на шее и спустились к шнуровке на груди, намеренно задев тёмный засос, оставшийся с их прошлой встречи. Вадим не дрогнул, только хрипло выдохнул, поймав чужую руку в плен своих ладоней. Алтан едва заметно улыбнулся и медленно потянул за кончик ленты на платье. Рукава-фонарики опустились ниже. Татуировка наверняка стала видна полностью. — Дразнишь. — Ты не ответил, — фыркнул он. Вадим притянул его к себе за руки и поцеловал в висок без всякого подтекста. Его змеюка была чем-то недовольна, как и всегда. — Очень понравилось, — шепнул Вадим и разорвал объятия. Алтан рассмеялся и втянул его в сладкий поцелуй с привкусом вишнёвого дыма сигарет, который слишком быстро закончился. Вадима мягко толкнули в грудь, повалив на кровать, и он не стал сопротивляться, отдавшись во власть изящных рук. Его наряд крутили, вертели, чуть ли не пробовали на зуб, оставляли на его коже смазанные поцелуи то тут, то там, и ему казалось, что весь мир сузился до раскосых ониксовых глаз, тихого звона золотых бусин и чётко прорисованных губ, быстро ставших припухшими. — Хочешь поскорее распаковать подарок? — ухмыльнулся Вадим и игриво поддел пояс халата Алтана, но его остановили от того, чтобы его развязать. — Подарок сегодня не я. — Неужели ты откажешь мне в удовольствии, золотко? — выгнул бровь Вадим, перекатившись на другую сторону кровати. Юбка задралась, обнажив крепление чулок и сливающуюся с кожей ткань слишком нежных для его размеров трусиков, которые тут же привлекли внимание Дагбаева куда сильнее пустых слов. Стринги промокли насквозь из-за тесноты и болезненного возбуждения, которое владело им с тех пор, как Вадим потянулся за чулками. — Как я могу? Алтан отпрянул и потянулся к ряду бутылочек, на секунду сверкнув бледно-розовым соском с аккуратным золотистым проколом — везде золото и сверкающий идеал, как он любил, но трахать почему-то предпочитал потрёпанный жизнью антиквариат. — Мне так нравятся твои чулки, детка, — будто по секрету сказал Алтан, отыскав нужный пузырёк. — Нравится знать, что только я вижу тебя таким. И всё для меня. Крышечка слетела на простыни, но Вадим смотрел только на дразнящие губы, которые в полутьме казались почти алыми. — Ты такой послушный мальчик. Даже везде побрился, чтобы быть ещё красивее. Вадим едва мог дышать, пытаясь уловить каждое слово из чужого шёпота, но смысл ускользал вместе с тканью его трусиков, которые Алтан потянул вниз. Член оказался на свободе вместе с потяжелевшими яйцами. Пальцы ласково огладили налитую кровью плоть и сжались кольцом у основания, чтобы продлить сладкую пытку. Вадиму казалось, что он может кончить только от вида длинных пальцев на своём члене, но Алтан всегда оказывался лучше любой фантазии. — Такой гладкий, ни одной волосинки. Как будто не мальчик, а девочка, — он провёл рукой по члену вверх-вниз, причиняя удовольствие на грани с болью, и остановился, убрав руку вовсе. Вадим подался вперёд, но Алтан покачал головой, выглядя откровенно довольным. — Моя хорошая девочка… А хороших девочек надо поощрять, правда? Он смотрел ему в глаза, выдавливая себе в рот смазку. Она влажно хлюпнула в его рту, как будто Алтан смаковал её химозный привкус, и тонкой нитью потекла из припухших губ к подбородку. Его глаза были темнее безлунной ночи. Алтан наклонился, позволив своим косам повиснуть по обе стороны от его лица чёрными плетями, и приоткрыл рот, медленно облизнувшись над самым членом. Смазка была ему нужна разве что для вкуса. Член Вадима и стоял колом, не давая о себе забыть, и первое же прикосновение языка показалось электрическим разрядом. Алтан облизнул головку, медленно взял её в рот, постепенно насаживаясь всё дальше, а затем почти выпустил член, ухватившись мягкими губами почти у самого кончика. И снова и снова. Опять дразнил. Вадим коснулся было затылка, собираясь задать нужный ритм, но его ударили по рукам и с деланной обидой отодвинулись, выпустив член изо рта с громким хлюпом. — Непослушная девочка, — протянул Алтан хрипло, стирая лишнюю смазку с губ. — Ложись тогда на живот, раз не можешь держать руки при себе! Вадима не стоило просить дважды. Под его бёдрами тут же оказалась подушка, и край платья задрался до самой поясницы. Руки рефлекторно потянулись его поправить, но Алтан отвёл их и насмешливо хмыкнул, догадываясь о внезапно возникшем смущении. Его задница была на всеобщем, и после долгого перерыва в нижней он чувствовал себя сл… Не таким, каким хотелось бы. Но это ощущение тут же проходило, стоило пальцам или члену, пусть даже резиновому, сделать пару движений внутри. Прохладные ладони раздвинули половинки ягодиц, и по ложбинке вниз потекла густая капля смазки. Вадим шумно втянул в себя воздух, чувствуя, будто каждый изданный им звук отмечается Алтаном с лёгкой усмешкой. Он издевательски провёл пальцем вниз, стирая каплю, и толкнулся одним пальцем в кольцо мышц, проверяя их растяжение. — Ты подготовился для меня, детка, — непривычно нежно шепнул Алтан, разводя ягодицы сильнее. Вход холодило от смазки, а вынутый палец лишь раздразнил ощущение жуткого голода внутри. Как же давно его драли, как в последний раз! Но просить он не умел и не хотел. Вадим уткнулся головой в подушку с рваным выдохом. Его щёки отчего-то горели, как будто он впервые был снизу. Месяц дрочки и плохого настроения Алтана не очень хорошо сказался на быстро восстановившихся мышцах, и ему пришлось попотеть, заново растягивая себя пальцами и дилдо под длинный член. — Ты отлично поработал, — довольно похвалил его Алтан, хлёстко ударив его по ягодице. Вадим втянул в себя воздух и прикрыл глаза. Этого было мало, чертовски мало! Раздался знакомый щелчок, и в нос ударил аромат химозной клубники. В этот момент возле ануса оказалось что-то слишком мягкое и горячее для первого пальца и настойчиво ткнулось меж ягодиц. Язык! Вадим неразборчиво ругнулся, инстинктивно сжался и попытался отстраниться, но твёрдые руки на его бёдрах лишь усилили хватку. Ещё никто и никогда!.. Язык Алтана медленно ласкал самый вход, раздразнивая его, и с каждой секундой Вадиму всё больше хотелось, чтобы он оказался внутри. — Пож… Ста… — Что, прости? — поинтересовался Алтан, оторвавшись от его ануса. Ладони только сильнее сжали послушно раздвинутые ягодицы, и Вадим был уверен, что от пальцев останутся синяки. Он хотел быть полностью помеченным Алтаном. Он бы сделал татуировку с его именем, но золотко не разрешил бы. — Пожалуйста, ещё! — Как скажешь, детка… Алтан низко рассмеялся и шумно поцеловал его в анус так, будто это были его губы, настойчиво вбиваясь в сочащуюся смазкой дырочку и буквально вылизывая его изнутри. Внутри живота поселился горячий ком. Вадим выгнулся, подставляясь под дразнящие язык и горячие губы. Внутри танцевали бабочки. Юный мафиози вылизывал его анус так, будто она была самой вкусной сладостью на свете. Но одного языка было недостаточно. Он нетерпеливо вильнул задницей и закусил губу, пытаясь заглушить стон, но у него не вышло. — Мне нравится твой голос, детка. Не стесняйся меня, — промурлыкал Алтан, развязывая халат. Он упал на пол, но Вадим едва ли это заметил. Между ног горело, и зияющая пустота, оставшаяся после такого порочно-влажного языка. — Трахни меня уже! Он вошёл в него медленно, сразу двумя пальцами, вызвав мурашки по коже. Вадим выгнулся в пояснице, чувствуя лёгкую боль пополам с натяжением. Член прижимался к животу так, будто был из стали. — Ещё! Алтан повернул пальцы снова, вызвав стон удовольствия. Затем вместо двух пальцев в его припухшем от ласк анусе оказалось три, которые входили не в пример туже. Вадиму едва удавалось не зажиматься, и Алтан недовольно отвесил шлепок по его ягодице, заставив расслабиться. Он не знал, может ли вообще возбудиться сильнее. — Ты не забыл, детка? — прошептал Алтан, наклонившись к его уху. — Здесь ты ничего не решаешь. — Ты… Ты решишь, когда развернуть подарок, — выдавил Вадим, зная, что попытка коснуться ноющего члена обернётся медленной пыткой. — И почему же? — Я… Твой подарок. Алтан коснулся членом его ануса, и Вадим на миг задохнулся. Ничего в мире не существовало, кроме приятной наполненности и резкого удовольствия, которое принёс первый же медленный толчок. Алтан не нежничал, а Вадиму это было не нужно. Он любил боль, он жил с ней годами и благодарил за неё как за любовь. Она была простой. — Продолжай, детка, — приободрил его Алтан, поцеловав в доверчиво подставленную шею. Он вышел почти до конца и резко вбился в него с громким звуком, в котором Вадим едва узнал стон Алтана. Остатки его самоконтроля вот-вот могли покинуть его. — Я принадлежу клану. Толчки ускорились, и Вадим поднял голову вверх, ловя губами крохи воздуха. Мало! Слишком нежно и размеренно. Вадим почти ненавидел его за это. За звон косичек и идеальный член. За то, что он был Алтаном Дагбаевым, и не принадлежал только ему. — Я принадлежу тебе… — Громче! Шею обхватила стальная рука, держащая его на коротком поводке. Он не мог сделать ничего, кроме как принимать становящиеся быстрее толчки. Алтан размашисто вбивался в него до самого основания, заставив подол платья Вадима стянуться до середины спины. Он любил так. Жёстко. До темноты в глазах. Искусанных губ и невнятной мольбы. Его задница просила ещё, но с его губ не слетало ничего, кроме стонов. Да! Сильнее! Ещё! — Я… Твой. Внутри взорвалось маленькое солнце, а член сжала крепкая рука. Его выгнуло и ослепило на пару минут. Он был мёртв, а затем воскрес, чувствуя отголоски оргазма, оставшиеся приятной тяжестью внутри. Алтан ласково погладил его по животу и вышел, оставив после себя болезненную пустоту. Непослушной рукой Вадим коснулся своего не закрывшегося ануса с потёками чужой спермы и порадовался, что не видит себя со стороны. Его словно сбил поезд, а член его молодого любовника снова вставал, как будто не он кончил с минуту назад. — Ты самый красивый, кого я вообще видел, — прошептал Алтан. — Мой. «Твой, чей же ещё. Причём безраздельно, никому больше не нужен. А вот тебе зачем?», — сонно думал Вадим, пока Алтан обтирал его от спермы и помогал снять такие красивые, но неудобные чулки. И чудилось ему, что на самом краю сна змеюка с ониксовыми глазами сказала ему одно тихое «Люблю».