Мудрость тьмы

Чертова черепаха! Шредер с ощутимой неохотой разжал пальцы — слегка, только чтобы не спровоцировать новую стычку. Как бы ни тянуло, напротив, переместить их чуть выше, сдавить покрепче, заставив наглеца подавиться собственной дерзостью… Нет, не сейчас. Ниндзя тяжело, шумно выдохнул, намеренно глядя мимо противника: в полумраке, скрадывающем черты, упрямо мерещилась физиономия проклятого Йоши. И без того сопляк чересчур часто напоминал его — то фразой, то движением, то еще чем-то неуловимым, но оттого не менее бесящим. Последнее, что сейчас нужно. Не то чтобы Шредер боялся драки, и уж тем более с мутантом (это мерзкое злокозненное слово вообще не имело права к нему относиться!), но каждый лишний миг здесь — это украденные минуты жизни там. Оттягивание нового шанса обрести Караи. Мутант молчал. Наверняка он ощущал как минимум дискомфорт и тревогу, но ничем себя не выдал; кажется, даже дыхание не сбилось. Невольно Шредер припомнил: его девочка давно нашла бы способ вывернуться или же уязвить побольнее, хотя бы словом. Уж последнее-то наверняка, при любом раскладе. Такой растил ее он. Его надежда и гордость, его маленький воин, не покорный никому… Не оттого ли всё пошло наперекосяк? Ниндзя рывком отдернул руку, запоздало пожалев об этом: как же глупо, должно быть, это выглядело со стороны. А и ладно. Гораздо сложнее было разлепить наконец, кажется, намертво запекшиеся губы. Произнести то, что годами не решался признать и перед самим собой. То, что стоило ему слишком дорого. — Ваш крысиный учитель наверняка внушал вам, что худшее зло — это гнев и злость, — наконец с неохотой выдавил он. — Мол, истинный воин им неповластен и все такое. Так вот — чушь это собачья. И даже не вздумай спорить, — словно в подтверждение слов, Шредер снова сжал пальцы, на сей раз на предплечье мутанта. — И не думал… — запротестовал было тот, но ниндзя без лишних слов толкнул его в плечо, к какому-то скалистому выступу. Глухой удар панцирем и сдавленное шипение мутанта сквозь зубы чуть-чуть тронули губы улыбкой. — Не перебивай. Так вот, страх — который ты назвал лишь слабостью — гораздо худшее зло. Он способен отнять много большее, не оставив ни гордости, ни чести… только пепел и горечь. Пепел… Перед внутренним взором вновь встала стена огня. Стена, разделившая его и Шен. Если бы он был чуточку быстрее, если бы раньше отошел от шока роковой случайности… Если бы… Что толку гадать о несбывшемся? Пепел — все, что осталось на его долю. В очередной раз… Нет. Саки упрямо мотнул головой, возвращаясь к реальности. В этот раз все будет иначе, ведь Караи жива. Конечно, после случая с Каваскасом ни в чем нельзя быть уверенным, но должна же быть какая-то польза от ее так называемой новой семьи! Да и сама Караи умеет за себя постоять. В этом Шредер был уверен почему-то даже больше. Конечно же, черепаха воспользовалась минутой его слабости и выскользнула из хватки, отступив на безопасное — с его точки зрения — расстояние. Пускай. Самое главное уже сказано и сделано. — Так я потерял Шен, — кратко и немного сухо закончил он, про себя надеясь, что добавлять ничего не придется. Напрасные мечты, что сказать. — Погоди, но она же… — тут же возразил черепаха, и даже небольшая царапина, оставленная на зеленой щеке — предупреждение — не заткнула его рот: — Она же погибла от твоей руки. Или ты и это будешь отрицать? — Она была еще жива после того удара. Йоши, — Шредер презрительно скривился, — не видел этого, потому что отключился на какое-то время. Ее можно было спасти, можно было оказать помощь. Но я, — взмахнув руками, он резко ударил себя по коленям, — я замер, как дурак, на эти мерзопакостные несколько секунд. А потом рухнула крыша… Договорив, он надолго замолчал. Нет, особо легче на душе не стало. Шен не вернуть пустыми словами, не вымолить прощения у ее духа. Да, Йоши ушел, унеся с собой часть вины и боли, но остались его ученики. Особенно этот… Шредер смерил гневным взглядом Леонардо. Уж он-то точно не забудет услышанного, а еще вернее — разболтает все другим соплякам. Но даже если прикончить их всех, есть еще Караи. Маленькая копия Шен, вечное напоминание о том, чего уже не вернуть, не исправить. — Погоди, — неожиданно отмер вдруг черепаха. Светлее не стало, но Шредер был готов поклясться, что у мутанта загорелись глаза. Почти как у Когтя в темноте. — Тогда, при мутации Караи… ты ведь тоже мог вытащить ее. Но не сдвинулся с места. Мы тогда думали, что тебе все равно… а ты, оказывается… Шредер гневно дернулся было на фразе «все равно», но замер на середине движения. Озарение рухнуло на голову бетонным блоком. Как тогда. В точности… Он снова застыл как вкопанный на считанные мгновения, и гадкий Йоши оказался быстрее. Он подхватил потерявшую равновесие от мутации Караи, не дал расшибиться о пол. Его она увидела, едва открыв глаза, его запомнила. А могла бы… Едва не застонав, Шредер ударил себя по лбу. Мерзкая слабость! Мерзкий Йоши! Ну какого же черта снова!.. — Я понял! — продолжил тем временем мутант. Шредер оглянулся на него чуть мутным, непонимающим взглядом, но слова кружились роем жухлой листвы, не касаясь сознания. — Все-таки у нас есть общий страх и грех. Мы слишком боимся за свою семью, и это страх сковывает нам руки. Мешает нам защитить их же! А еще, — он возбужденно взмахнул руками и, привлекая внимание, схватил ниндзя за локоть, едва не рассадив ладонь об острые шипы. Но даже не заметил этого. Более того: и тот, ни другой не осознали чуждости этого жеста. — Стремление! Оно тоже схожее. Ты хочешь вернуться ради Караи так же, как и я — ради братьев. Так ведь? Последние слова Шредер различил уже четко и уверенно кивнул. И хотел было освободить руку: все-таки такой фамильярности он мутанту не разрешал. Но не успел: перед глазами вспыхнуло уже знакомое голубоватое сияние, окутав обоих. Последнее, что ниндзя слышал: затихающий звенящий смех, который на сей раз не показался обидным.