***
Их было восемь честных людей. По крайней мере, так они говорили о себе, когда явились в этот особняк. Он пустовал долгие, долгие годы до их появления тут — ни ёкаи, ни уж тем более люди сюда даже не забредали. Однако вот явились они, честные люди. Всё их здесь восхищало: уютные комнаты, сытные яства, персиковый сад возле дома, озеро, она, сидящая тут, на полке в гостиной, кажется, с начала времён, да даже лес. Да, их восхищало всё, они даже называли это место раем... до тех пор, пока один из честных людей, самый любопытный, не сгинул в лесу. Их осталось семь. Она всё это время наблюдала. Ничего удивительного в исчезновении человека в Генсокё не было: в лесах рыскали дикие ёкаи, которые с удовольствием лакомились неосторожными, беспечными людьми из Внешнего мира. Эти честные люди ничем не отличались от остальных в этом плане; такие же беспечные, даже не слишком обеспокоились пропажей товарища — вернее, быстро забыли о его обезглавленном трупе, который они в итоге нашли в лесу. А затем они стали исчезать по одному. Она по-прежнему наблюдала. Постепенно среди честных людей начало зарождаться беспокойство. Они по-прежнему пытались делать вид, что всё в порядке, пытались отвлечься, устроив празднество, но даже она видела, как тихо бурлит под их беззаботными масками тревога. На самом деле, ей было даже немного жаль: целую вечность она была тут одна, и их появление наконец-то внесло некоторую живость в её существование. Да, конечно, она не стала частью их общества честных людей — но даже наблюдать со стороны было по-своему освежающе. Особенно ей нравилось следить за единственной в их компании девушкой. В самый первый день, когда честные люди только явились в этот особняк, белокурая девушка сразу привлекла её внимание. И, кажется, это было взаимно: именно эта девушка первой заметила её и именно она подарила ей первую за долгие годы улыбку. Между ними установилась особая связь: очень часто, в моменты радости, задумчивости или тоски, девушка подходила к её полке и играла с её волосами, накручивая локон на палец. Она же... она этих моментов всегда с нетерпением ждала. Даже несмотря на то, что при каждой попытке вспомнить лицо этой девушки видела перед внутренним взором лишь размытый силуэт. Другие честные люди иногда по-доброму посмеивались над привязанностью своей подруги к "игрушке", однако никогда не препятствовали. До одного момента... Однажды утром они пришли в гостиную встревоженные. Их осталось всего четверо — вдвое меньше изначального числа. К счастью, девушка была по-прежнему среди них, так что она, тихая наблюдательница, немного успокоилась... пока к ней не приблизился один из честных людей и не устремил на неё свой долгий взгляд. Ей почему-то стало от него неуютно. Как будто на неё смотрели, как на врага. И вот уже честный человек протянул было к ней руку — вовсе не как белокурая девушка протягивала руку к её волосам, — и вот уже почти схватил... А потом другой честный человек заговорил про клоуна, и рука мужчины опустилась. Он подключился к разговору с товарищами. С тех пор они постоянно говорили об этом загадочном клоуне. Судя по их беседам, именно он был повинен в исчезновении четверых честных людей — однако она ни разу его не видела. Возможно, это был какой-то ёкай, блуждающий в окрестностях особняка, а может, всё было совершенно не так. Она не знала. Не могла знать, сидя на своей полке. Однако она знала, что происходит с честными людьми. И, откровенно говоря, происходящее не могло её не огорчать. В них, прежде таких беспечных и дружных, всё глубже укоренялось недоверие. Девушка, которую она так любила, всё реже подходила к ней, чтобы поиграть с её волосами, — и, если подумать, это началось ещё раньше всех разговоров о клоуне. Кажется, она начала становиться задумчивее после той прогулки у озера, где встретила танцующую жрицу... об этом она рассказала только ей, по секрету; остальные честные люди про встречу ничего не знали. Девушка всё реже подходила к ней — зато всё чаще подходил тот честный человек, тогда протянувший к ней руку. Он с её волосами не играл — он то и дело брал её в руки и пристально всматривался ей в лицо. "Мне не нравятся эти глаза... это человеческие глаза..." — говорил он. Она его не понимала: он нёс какую-то околесицу про ворон, ворующих её глаза, но она никогда не покидала своей полки, кроме как когда он брал её в руки. С каждым часом он становился как будто всё более одержимым ей: говорил, что надо избавиться от неё, что надо отсечь ей голову, кажется, считал чуть ли не воплощением того клоуна, которого они все так страшились... А потом после полуденного кофе он больше не проснулся. Опасность для неё миновала. Для оставшихся трёх честных людей же она достигла пика. Между троими больше не было доверия. Теперь они бывали в гостиной лишь по одному и говорили очень странные вещи. Один всё время повторял, что за ними обязательно придёт клоун. Второй бормотал себе под нос что-то про осторожность, что уже граничило с одержимостью: он ел только ту еду, которую приготовил своими руками, а вечерами говорил себе потерпеть и не ложиться спать, пока не уснули остальные двое. И, кажется, он не верил в клоуна, как верил его товарищ, — он подозревал, что "клоун" — один из них. Девушка... В девушке, похоже, возродилась симпатия к ней. По крайней мере, так могло показаться: она теперь снова подходила к её полке, прямо как раньше, и накручивала пряди её волос на палец. Вот только она слишком ясно осознавала, что всё это лишь иллюзия, лишь внешнее подобие былого: глядя на лицо девушки, она видела лишь отрешённое выражение, точно мыслями та была где-то далеко, не осознавая, что делает. Это зрелище было слишком печально. А затем каким-то образом девушка осталась одна. Один честный человек оказался прибит к дереву, а другой отравился едой. Так что девушка осталась последним честным человеком в этом особняке. И вот этот последний честный человек спустилась из своей комнаты утром, позавтракала — а затем пришла в гостиную и вдруг заявила, что клоун был среди них, что убийца — отравившийся. И сама она, по её словам, тоже уже отравлена. Новость, похоже, стала для девушки ударом: она стала бродить по комнате с опустошённым видом, пошатываясь и натыкаясь на предметы мебели, и наблюдать за ней в таком состоянии было настоящей пыткой для кого-то, столь сильно привязавшегося к ней. В какой-то момент своих блужданий девушка оказалась перед ней. Она подняла своё бледное лицо, и темные глаза, на которых никак не получалось сфокусироваться, встретились с её синими глазами. Некоторое время девушка смотрела пустым взглядом — а затем тонкие губы тронула печальная улыбка, и белые ладони потянулись к ней. Девушки взяла её на руки и, не говоря ни слова, понесла куда-то. Вместе они пересекли гостиную, вместе вышли в коридор и поднялись по ступенькам на второй этаж, вместе преодолели расстояние до комнаты девушки в дальней части особняка. Затем девушка открыла дверь, вошла с ней на руках в свою комнату и усадила её на прикроватную тумбочку. Когда девушка выудила из ящика длинную верёвку и поставила в центре комнаты стул, она всё поняла: девушка тоже ценила их связь и захотела провести последние мгновения с ней. На душе стало теплее от подобного доверия. И даже тот факт, что девушка уже стоит на стуле и вот-вот умрёт, уже не так сильно огорчал. В конце концов, теперь они навсегда будут вместе. А когда белокурая девушка перестала биться в петле, когда её тело наконец-то перестало покачиваться, она, кукла, наконец-то смогла рассмотреть её лицо. Мёртвое кукольное лицо с тонкими губами и широко раскрытыми глазами... Её лицо. Лицо Марибель Хан. ...В этот момент Марибель резко распахнула глаза. И первым, что она увидела перед собой по пробуждении в тёмной комнате, были пронзительно-синие, светящиеся глаза куклы. Марибель невольно отпрянула — и тут же упёрлась спиной в стену. В этот момент она наконец-то начала осознавать реальность: она больше не в странном западном особняке посреди леса — она в своей комнате в общежитии. Лежит в собственной кровати с постельным бельём в клетку, окружённая знакомыми предметами, вслушиваясь в сопение соседки во сне. Да, она дома... В этом всём была лишь одна лишняя деталь: кукла, которую она вечером оставила в пакете у письменного стола, теперь сидела на её прикроватной тумбочке. Прямо как в том сне... Рука Марибель невольно потянулась к горлу. К счастью, никаких ощущений, ассоциирующихся у неё с висением в петле, она не испытала. Марибель сглотнула и облегчённо вздохнула. "Но всё-таки это странно, — подумала она. — Кукла точно не должна быть здесь, да и этот сон..." Марибель поёжилась. В такой ситуации вылезать из кровати казалось жутким — однако оставаться и вновь засыпать, чтобы, возможно, увидеть продолжение кошмара, хотелось ещё меньше. Вот почему после некоторых колебаний Марибель в конце концов приподнялась на локтях, а затем, не отводя взгляда от куклы, выпуталась из одеяла и села на постели. "Днём её глаза так не светились..." — подумала она. Действительно, днём эта кукла показалась ей совершенно обыкновенной — но теперь, глядя на неё, так подозрительно сменившую положение, Марибель могла с уверенностью сказать: эта вещь явно не обычная. А ещё, глядя в эти светящиеся синие глаза, она готова была поклясться: если она прямо сейчас разбудит соседку, та этого свечения не увидит. Марибель знала наверняка. Потому что Марибель, с детства видевшая то, что не было доступно взору обычного человека, достаточно хорошо научилась узнавать такие вещи с первого взгляда. Наконец, Марибель тихонько вздохнула. Трогать куклу после таких странных сновидений она не отважилась, но всё-таки немного прийти в себя ей было надо. Именно поэтому она свесила ноги с кровати и, просунув их в тапочки, осторожно ступила на пол. Затем Марибель медленно, пошатываясь, стараясь идти как можно тише, чтобы не разбудить соседку, побрела в сторону их общей ванной. Добравшись через тёмную комнату до двери, она нажала на переключатель на стене и, войдя в освещённую комнатку, наконец-то немного успокоилась. Да, пожалуй, свою роль сыграло сочетание освещения, привычной обстановки цивилизованной современности и отсутствия той жуткой куклы (и каких-либо других вещей, связанных с тем сном, — а то Марибель уже готова была обнаружить следы верёвки на шее...), но Марибель и правда потихоньку начала успокаиваться. Конечно, сперва свет резанул по глазам, но это было гораздо меньшей проблемой, чем впечатления от сна. Чтобы избавиться от них окончательно, Марибель решила умыться и открыла кран. ...После того, как вода окончательно вернула ей ясность мысли, она и правда почувствовала себя намного лучше. "Всё ещё может быть, что это был обычный сон под впечатлением от разговора с Ренко-сан, а сияние глаз и вовсе мне спросонья привиделось", — постаралась убедить себя она, закрывая кран. Однако когда она выпрямилась и протянула было руку к полотенцу... В зеркале она увидела клоуна, стоящего за её плечом. Марибель оцепенела. Она испытала не просто испуг от неожиданности — нет, это был настоящий, мистический ужас, сковывающий каждое движение, так что она даже не смогла вскрикнуть. Дыхание перехватило, в то время как взгляд прочно зафиксировался на цветастой фигуре за её спиной. Во сне Марибель так и не довелось увидеть его, но по какой-то причине она была абсолютно уверена: клоун в зеркале — тот самый, который занимал все мысли последних "честных людей"... и, возможно, тех, кто сгинул до них. Некоторое время Марибель не могла пошевелиться. Она чувствовала, что одно неверное движение может стоить ей жизни, и в напряжении ждала действий клоуна. А тот, как назло, также не слишком спешил: он просто стоял за её спиной и через зеркало смотрел ей в глаза. Марибель ждала. Вдруг улыбка на разрисованном лице клоуна стала шире — и его левая рука стала ме-едленно подниматься... и вот в свете лампы в ней блеснуло что-то острое... В этот момент Марибель наконец-то не выдержала и резко развернулась. В ванной никого не было. Марибель долго и напряжённо всматривалась в пустоту перед белой кафельной стеной. Наконец, она сглотнула и бросила быстрый взгляд себе за плечо: к счастью, клоуна в зеркале тоже больше не было. Марибель облегчённо выдохнула и прикрыла глаза. ...И тут же содрогнулась от неприятного ощущения, прошедшего по всему телу, точно волна тока. Марибель распахнула веки — и перед собой увидела... нет, к счастью, не жуткого клоуна — странную трещину в стене, которой ещё секунду назад там определённо не было. Марибель моргнула: из этой трещины лилось какое-то фиолетовое свечение. Очень знакомое свечение, которое она видела в своей жизни прежде — в том, что она сама называла "разломами". Пальцы Марибель сжались на краях раковины за её спиной, а рот сомкнулся в плотную линию. "Кажется, завтра надо будет серьёзно поговорить с Ренко-сан", — только и подумала она.***
— Ренко-сан, где ты взяла эту куклу?! С этим вопросом Марибель буквально набросилась на Ренко, выходившую из здания физического факультета. Конечно, они договорились встретиться здесь, договорились ещё в четыре утра, когда Марибель написала ей после своих ночных приключений, а Ренко внезапно оказалась онлайн, но... всё же начинать с агрессивного вопроса, а не хотя бы с приветствия, было, пожалуй, странно. Косые взгляды людей, выходящих из здания, это впечатление подтверждали. Сама же Ренко удивилась не так сильно. Она лишь моргнула от неожиданности, когда Марибель резко подорвалась к ней, но и только. А уже в следующий миг на её лице возникла расслабленная ухмылка... которая тут же сменилась серьёзностью: очевидно, у Марибель был действительно взволнованный вид. Ренко положила руку ей на плечо и произнесла: — Так, Мери-сан, давай-ка ты для начала успокоишься, и мы обсудим это... в месте потише. Хорошо? С этими словами Ренко внимательно заглянула ей в глаза. Марибель сглотнула и медленно кивнула. Почему-то от её спокойного тона ей и правда стало как-то менее тревожно. Словно Ренко знала, что делает. Её последующая улыбка лишь усилила это впечатление. ...Некоторое время спустя они вдвоём сидели в старой беседке на территории университета — той самой, где они встретились в первый раз. Несмотря на кажущуюся очевидность этой локации в качестве места сборов, студенты довольно редко заходили сюда — они предпочитали более современные, оборудованные всем необходимым и близкие к автоматам с едой и напитками точки отдыха. Другими словами, Ренко не обманывала, говоря про тихое место. В этом-то тихом месте Марибель и рассказала ей про свой сон и последующие события, стараясь не упустить ни одной мельчайшей детали. Ренко выслушала её с величайшим вниманием, не перебивая и не отвлекая, даже не задала ни одного вопроса — однако выражение её лица ясно давало понять, что она фиксирует в памяти каждый, даже самый крошечный момент истории. Когда Марибель закончила, Ренко опустила взгляд на пакет с куклой, стоящий на скамейке между ними, и некоторое время молчала. Наконец, она задумчиво переспросила: — Значит, в том сне ты от лица куклы думала о некоем "Генсокё" и ёкаях, верно? Марибель решительно кивнула. — Верно, — подтвердила она. Затем она пересела поудобнее, сложив руки на коленях, и, одарив Ренко серьёзным взглядом, поинтересовалась: — Тебе знакомо это название, Ренко-сан? Ренко не ответила. Вместо этого она, по-прежнему глядя на куклу, задала свой вопрос: — А почему ты уверена, что всё это не было обычным сном? Что это не ты сама вытащила куклу и забыла, и что тот клоун и разлом не были продолжением сна, — объяснила она, наконец-то поднимая глаза на Марибель. Марибель сглотнула: взгляд Ренко был оценивающим, точно она была живым детектором лжи, сканирующим собеседника. Марибель от такого едва не поёжилась... впрочем, не это было главной причиной её волнения сейчас. А волновалась она потому, что впервые в жизни собиралась раскрыть кому-то, что обладает способностью видеть вещи, недоступные обычному человеку. Да, впервые в жизни Марибель решилась раскрыть кому-то правду о своём тайном таланте. Это не было импульсивным решением; она обдумывала его всю ночь с момента, как увидела разлом на стене ванной. Честно говоря, оно далось ей... непросто. В конце концов, её способности делали её странной. Не вписывающейся в этот мир науки и знаний. Прямо как всё детство она не вписывалась в мир этой страны со своей внешностью и своим тихим характером... Марибель слишком хорошо понимала, каково это — быть другой. Вот почему она до последнего колебалась... И всё-таки она решилась. Решилась довериться той, чьи глаза так горели, когда она вчера рассуждала о "другой", непознанной стороне этого "исследованного вдоль и поперёк" мира. Да, в конце концов, именно энтузиазм Ренко в делах Клуба некромантов сыграл решающую роль. Вот почему Марибель в конце концов сделала вдох и, выпрямившись и не глядя на Ренко, серьёзно объявила: — Потому что это был не первый раз, как я вижу подобные вещи. На самом деле, я видела их всю жизнь — так что я достаточно хорошо отличаю, где сон находится в своих границах, а где он просочился в реальность. Как-то так, — заключила она, пожимая плечами. Хоть она и старалась говорить как можно небрежнее, в глубине её души бурлил самый настоящий океан. А что если она просчиталась? Что если для Ренко это была всего лишь игра, а к встрече с настоящей частью того мира она была не готова? Что если куклу она ей показала, сама не веря в её мистические свойства? Но сожалеть было уже поздно. Теперь Марибель могла только ждать реакции. А Ренко как назло некоторое время молчала. Очевидно, она обдумывала её слова — и Марибель в какой-то момент начала на самом деле нервничать. А может, всё-таки не стоило? Но именно тогда... Ренко настолько резко схватила её за плечи и развернула к себе, что она едва не упала со скамейки. Однако стоило им встретиться взглядами, все сомнения Марибель тут же развеялись: на лице Ренко читался неподдельный восторг. Горящими глазами глядя на Марибель, та радостно воскликнула: — Так ты всё-таки умеешь видеть ту сторону! — В ответ на смесь смущения и лёгкой растерянности на лице Марибель Ренко быстро облизнула губы и объяснила: — Я ведь говорила, что навела о тебе справки перед тем, как предлагать дружбу. В частности, я нарыла сведения, что у тебя подозревали паранормальные способности. Да-да, они не подтвердились, но... — Ренко неловко усмехнулась. — Но я всё-таки не поверила в это до конца. Всё же в наше время мало кто с радостью кинется объявлять всем о своих сверхъестественных талантах, если не хочет стать посмешищем, а учитывая твой характер... Я так рада, что моя ставка подтвердилась! — вновь воскликнула она, слегка тряхнув смущённую Марибель за плечи, и перевела взгляд на пакет. — И всё благодаря этой кукле... На этом моменте Марибель моргнула. — Погоди, так ты хочешь сказать, что это была твоя проверка? — растерянно поинтересовалась она, кивая на пакет. Ренко склонила голову набок. В следующий миг на её губах появилась хитрая улыбка, и она, наконец-то отпустив Марибель, выпрямилась и, поправив шляпу, загадочно заявила: — А уж это ты можешь решать сама... Марибель не слишком-то впечатлилась этой демонстрацией пафоса. Вскинув бровь, она оглядела Ренко с ног до головы и вынесла вердикт: — Тогда буду и дальше думать, что ты просто рассеянная раздолбайка. Для этого ты давала мне больше поводов. Ренко поперхнулась, и Марибель не сдержала торжествующей усмешки, наблюдая, как алеют её щёки. "Будешь знать, как выделываться... и как опаздывать на встречи!" — подумала она. А Ренко отвела глаза и, опустив поля шляпы так, чтобы они закрывали верхнюю часть её лица, пробурчала: — И ничего я не рассеянная... — Да? — тут же дразнящим тоном переспросила Марибель, подаваясь вперёд и заглядывая ей в лицо. — А твои беды со временем — это заговор какого-то ёкая? Ренко фыркнула и отстранилась. — Нет у меня никаких бед со временем! — заявила она, задрав голову, и скрестила руки на груди. — Если хочешь знать, твои глаза — сканер проявлений других миров, а мои — самые точные часы! Марибель скептически хмыкнула. — Так чего ж ты так сильно опаздывала вчера везде? Часики барахлили? Связь с космосом потеряли? Ренко поджала губы. — Я определяю время по звёздам и луне... а в городе всё засвечено, тем более днём... — вновь пробурчала она. Марибель хихикнула, отчего Ренко ещё сильнее покраснела. Вдоволь надразнившись, Марибель отстранилась от подруги и, по-прежнему улыбаясь, смерила её задумчивым взглядом. А в следующий миг она возвела глаза к небу (вернее, к потолку беседки) и, протяжно хмыкнув, заметила: — А вообще, если подумать, у тебя не было особых причин верить мне сейчас. Я имею в виду, — продолжала она на заинтересованный взгляд Ренко, — что, хоть кукла на самом деле необычная, ничто не исключает вероятности, что мне действительно всё это просто приснилось под впечатлением, не более. Тогда почему... На этих словах Марибель повернулась к Ренко — и тут же замолкла и одарила её удивлённым взглядом, наткнувшись на многозначительную ответную улыбку. А Ренко, установив зрительный контакт, склонила голову набок и, прищурившись, заявила: — Да нет, на самом деле, доказательство у меня есть. И оно состоит в том, откуда именно взялась эта кукла. Конечно, сама я получила её из вторых рук, но я точно знаю место, где добыл её предыдущий владелец. И знаешь, как оно называется, Мери? Марибель моргнула. Прежде чем она успела сообразить, с её губ сорвалось тихое, но уверенное: — Генсокё... Уголки губ Ренко приподнялись выше, и она быстро кивнула. — Именно — Генсокё. Тот самый край иллюзий, название которого ты узнала из своего сна. И, я так подозреваю, ты его нигде не слышала раньше? — Когда Марибель отрицательно мотнула головой, Ренко вновь кивнула и продолжала: — Это и доказывает, что твои способности реальны. Конечно, существует ми-и-изерная вероятность, что твоё подсознание просто выдало это название по чистому совпадению... Но знаешь, Мери, что я думаю? Как учёный, я думаю, — Ренко прикрыла глаз и подняла палец вверх, — что совпадения с такой низкой вероятностью можно считать чудом. Что, в принципе, тоже что-то да значит. Марибель выслушала её со всем вниманием... и резко нахмурилась, едва Ренко договорила. — Это всё, конечно, замечательно, Ренко-сан, но когда мы с тобой успели настолько сблизиться, что ты меня просто Мери зовёшь? Не говоря уж о том, что это прозвище... — добавила она в сторону. Ренко хихикнула. — В тот самый момент, когда ты открылась мне и рассказала про свои способности, Мери, в тот самый момент! — заявила она. В ответ на вопросительный взгляд Марибель она мягко улыбнулась и объяснила: — Я ведь прекрасно понимаю, как непросто говорить людям о таких вещах. Может, взгляды в нашем обществе не такие узкие, как сто лет назад, но чудакам в этом мире живётся по-прежнему несладко. Знаем, плавали. Поэтому... я действительно ценю твоё доверие мне, Мери. От подобного откровения Марибель не выдержала и покраснела. Неужели, она и правда нашла человека, который может принять её, такую странную? Который готов с ней общаться, даже зная её секрет? Всё это было для неё даже более странно, чем все её собственные странности вместе взятые. Именно поэтому... Марибель низко опустила голову и, не зная, куда себя деть, забормотала: — Я... это всё так внезапно... я не... я не знаю, что и... Ренко-сан... — А-а, да к чёрту это "-сан"! — в сердцах перебила Ренко, уверенно хватая её руки, лежащие на коленях. Подняв их на уровень груди, Ренко тем самым заставила Марибель поднять и голову — и встретиться с ней взглядом. И пока растерянная, краснеющая Марибель хлопала ресницами, Ренко решительно продолжала: — Мери, я уже говорила: как учёный, я оцениваю в цифрах и вероятностях очень многое, в том числе и связи с людьми. Почти все свои привязанности я могу объяснить с точки зрения логики: будь то общие интересы, цели или даже благодарность к родителям, вырастившим меня. Однако желание общаться с тобой я не могу свести к простой логике — хоть нас, бесспорно, связывают некоторые общие увлечения, я чувствую в основе своего интереса к тебе... ну, эмоции? Импульс? Голос интуиции? Я не могу точно это определить, но я знаю это чувство из о-о-очень редких примеров. И, поскольку у этого события в моей жизни редкость, как у большого парада планет, я просто не могу его упустить! Именно поэтому, Мери, — Ренко слегла тряхнула её руки, — я ещё раз прошу: будь моим другом! И, конечно, будь моим партнёром в Клубе некромантов — ты даже представить не можешь, как ты нужна ему... и мне! Выслушав этот монолог, Марибель окончательно смешалась. Внутри неё кипела самая настоящая буря эмоций: она была сбита с толку и смущена подобной откровенностью, она не знала, как вести себя в такой ситуации, а ещё... ещё она была очень, очень счастлива. Наверное, впервые в жизни настолько счастлива. Ренко говорила про интуицию — и у Марибель она тоже сейчас вовсе не молчала; нет, её интуиция буквально кричала. Она наконец-то нашла своё место в этом мире. ...Однако, как часто происходит с людьми в подобных ситуациях, от растерянности Марибель выдала в ответ какую-то глупость. — Ты меня как будто замуж зовёшь, Ренко-са... Ренко... — с кривой улыбкой заметила она. Ренко же вовсе не смутилась. — Ну, если это поможет привлечь тебя на мою сторону — можно и так, — и глазом не моргнув заявила она. От такого ответа Марибель густо покраснела... а затем отпрянула с возмущённым: — Ренко! Ренко расхохоталась. — Извини-извини, Мери, не сдержалась! — воскликнула она, утирая выступившие от смеха слёзы. А в следующий миг она уже спокойнее, хоть и со следами прежнего веселья в голосе, продолжала: — Но про то, что я хочу видеть тебя в клубе, я абсолютно серьёзно. И буду рада, если ты подумаешь над моим предложением... Марибель вздохнула и склонила голову набок с улыбкой, так и говорящей: "Ну что ж ты будешь делать..." Впрочем, это было совершенно беззлобно. Марибель подёрнула плечами и, прищурившись, ответила: — А что тут думать? Глупо упускать такой шанс. Не у одной тебя интуиция даёт советы, в конце концов, — добавила она. Ренко, на чьём лице на секунду мелькнула опаска, просияла. Вновь взяв руки Марибель, выскользнувшие после слов про замужество, она ещё раз слегка их тряхнула и с предвкушающей улыбкой объявила: — Тогда, Мери, официально объявляю этот день настоящим днём рождения Клуба некромантов! Нашего Клуба некромантов. И... нашей дружбы, Марибель Хан. Выражение Ренко потеплело. Марибель не могла не ответить на это такой же тёплой улыбкой. Впрочем, она не удержалась от шутливого замечания: — "Марибель" — всегда бы так. Умеешь же... Ренко хихикнула. — Ну уж не-ет! — протянула она и показала Марибель язык. После этого они переглянулись — и одновременно весело рассмеялись. На тот момент ни Марибель, ни Ренко не могли точно сказать, что именно им готовит эта дружба. Однако в одном они были уверены: на этом пути их ждёт много интересных и, пожалуй, опасных приключений... которые они непременно смогут преодолеть. Потому что теперь они вместе.