Последний танец.

Мужчина шёл по пыльным улицам, время от времени пиная камни под ногами. Гул и трепет окружающего мира совсем не замечался, стал совершенно обычным. Густой запах этого тухлого города оседал в лёгких, заставляя покашливать. Блондинистые волосы покачивались на слабом, приятном ветру. Обычный, серый день. Самый обычный. В городе кипела жизнь, цвели цветы, рождались дети, отмечались всевозможные праздники. И лишь в гнусном завистливом сердце не было ничего, кроме ненависти к самому себе.       Звёзды на небе красиво блестели, а фонари уже давно как не светили. По этой тёмной улице брёл блондин, совсем не смотря под ноги. Он кружился в воздухе, ходил кругами, делал всё, что его душе угодно, даже не думая. Этот пыльный, забытый богом угол стал для него как родной. Эти стены видели его любым, знали каждое его настроение и выжидали удобного случая, чтобы разрушиться. Тут Томас мог быть совсем не похож на себя, отказываясь от собственных принципов. Холодная каменная маска слетала с лица, а кривая улыбка дышала новой, но заветренной жизнью. Он хотел и воплощал свои желания вновь и вновь, мечтая забыть кто он есть.       Снова старая облезлая штукатурка отвалилась, глухо разбиваясь о бетон. Том танцевал. Танцевал от скупого счастья, танцевал от алкоголя в крови, танцевал от осознания, что последний вдох уже близко. И угол снова слушал его песни, снова смотрел его пляски, каждый раз удивляясь, насколько этот человек бесстыден. Смотрел, но не один. Тёмный силуэт тихо располагался на крыше, наблюдая за одиноким праздником. Аплодируя, тень спустилась вниз, желая посмотреть на организатора пиршетсва ближе. Глухой стук каблуков раздавался тихим эхом о поверхности. Бился как стекло, гремел как камень, был изворотлив как вода. Это пьяное тело двигалось свободно, отбивая невзрачный серый ритм. Он кружился в вальсе с тенью даже не желая думать, кем та являлась. Клубы пыли поднимались вверх, застревая в лёгких. Делая очередной изворот, мужчина встречается лицом к лицу с силуэтом. Его глаза широко распахиваются в удивлении, но он не перестаёт двигаться. Звёзды совести больно царапали спину, но Томасу было всё равно. Они не говорят друг другу ни слова, кружась в первом и последнем их вальсе. Сиреневые, чужие глаза смотрят прямо, не скрывая желания отплясать на славу. Блондин аккуратно смотрит изподлобья, широко улыбаясь. Шатен точно запомнит этот вечер.       Вечность и смерть наблюдают за этим весёлым парадом, улыбаясь в пол тона. Звенят бокалы, и острая жидкость стекает по горлу вниз. Руки мужчин сплетались как змеи, уставшие ноги еле как держали ватные тела. Танец подходит к долгожданному завершению. Блондин достаёт из кармана пистолет и стреляет прямо себе в голову. Мир вокруг словно замер на несколько милесекунд. Такая прекрасная луна скрылась за горизонтом, оставляя одинокую тень смотреть на отвратительное месиво. Скоро покажется солнце, вокруг которого будут зиять тёмные, тёмные тучи.