***
Редкие лучики янтарного небесного тела проскальзывали сквозь призрачный занавес окна, тихонько падая на покоящееся во сне лицо Хитклиффа, наконец-то одарённого таким желанным и крепким сном. Под мягкой периной у стены, как в старые добрые времена, дремал дорогой сердцу и душе приятель, расположившейся именно здесь за опасением высвобождения альтернатива при нахождении в иной комнате. Со слов самого Торреса, ему было куда спокойнее вблизи со знакомым многие годы человеком, нежели одному в гробовой тишине дома, бросающей в пучину навязчивых мыслей и рассуждений на аморальные темы. Осознавая все риски, Марк позаботился о безопасности во время пребывания обоих разумов в беззащитном состоянии, чем явно намеревался воспользоваться затаившейся среди них демон. Потому сковал конечности Сезара прочной верёвкой, разорвать или выбраться из которой было невозможно без посторонней помощи. Пуховая подушка и компания лучшего друга — лучшее снотворное в мире, если не знать о побочных эффектах обновленной рецептуры. Казалось, странная пульсация в лобной доле возникла по воле организма, но с течением времени она переросла в острую боль, растекаясь по тонким ниточкам сосудов отравляющим жаром. Держа в долгом напряжении каждую мышцу лица, парень не мог более терпеть явившуюся из неоткуда агонию. Однако стоило тому только задуматься о покидании ложа, как у самого уха раздалась фраза, заставляющая трепетать каждую клеточку мозга в оцепеняющем ужасе. — Хоть пальцем шевельнёшь — убью.I. «Ослушаться» или II. «Сделать так, как велят»
I. [Общий сюжет] — Вновь ты?! Что на этот раз? — в злобе на того, кто посмел потревожить его безмятежные мечты, вопросил Хитклифф. Потирая усталые веки, парень приподнялся с кровати и бегло осмотрел комнату, за одно ощупав подозрительно приподнятое покрывало поодаль себя. Нерешительно повернув голову в сторону спального места Сезара, ему предстало лишь помятое постельное, дав опьяняющему страху разбежаться по вздрогнувшему телу, а суженным в испуге зрачкам уловить яркое свечение у злополучной двери. Устремив к ней взор, Марк разглядел наставленные на него глаза, разбавляющие белёсым сиянием мрак и позволяющие уловить слитые с ним очертания монстра, изголодавшегося по пленяющему своей сладостью страху, всё больше источаемого жертвой. Затаив дыхание, парень вглядывался всё глубже и глубже в нутро лежащей у ног твари, чьи неестественно вывернутые руки и ноги вызывали неподдельное отвращение вместе с желанием поскорее покинуть помещение. — Сеза-? Полностью промолвить имя товарища помешали нещадно сдавившие шею ладони, в панике обхваченные хрипящим и молящим прекратить Хитклиффом, чьи ноги частыми толчками избивали туловище притворщика. Однако демоническая сущность была невосприимчива к жалким попыткам ей помешать и лишь усилила удушье, охладив пыл падкого до необдуманных действий парня. Жадно вобрав кислород, его бьющееся в конвульсиях тело начало мякнуть, а под ехидный смех альтернатива от стен отразился звонкий хруст.Концовка №1
«Завершенное начинание»
II. [Общий сюжет] Трезвое мышление стремительно утопало в вязких представлениях о скорой кончине, не позволяя грудной клетке вздыматься в частых вдохах, а сердцу невольно содрогаться и вбрасывать в разбушевавшую кровь одурманивающий адреналин. Искушенная растёкшимся по телу жертвы страхом, тварь наслаждалась ударившим в нос благовонием и потихоньку подкрадывалась к застывшему в страдальческой гримасе лицу, еле сдерживая себя от долгожданного убийства. Томно дыша у освещенного лика Хитклиффа, существо притронулось к нему своей когтистой лапой и лизнуло тёплую, ещё живую щеку, расплывшись в самодовольной ухмылке. — Открой глаза, милый агнец. Послушно подняв веки, лицезрению парня предстал уже знакомый по трёхдневному заключению в четырёх стенах облик, чьи яркие глаза рассекали грань между тьмой и светом, а зрачки были уставлены в самую душу, волнуя содрогающуюся в асфиксии грудь. — Так дорожишь своей никчемной жизнью, что даже не смел меня ослушаться? — с мнимым интересом спросил монстр, в момент рассмеявшись с попытки лежащего дать ответ намертво сомкнутыми устами, — это называется сонный паралич, мой друг. Уж не достоин я быть палачом подобного тебе святого чуда, потому и дарую увлекшему меня существу шанс сбежать из моих прочных сетей. Считай вторую жизнь лишь с одним незначительным условием, — теряя былое увеселенье промолвил альтернатив, чья широкая улыбка исчезала в непроглядном мраке, а тон голоса обретал твёрдые и грубые ноты, — не смей мне мешать… Поверь, стоит возомнить себя героем и твоя доброта приведёт к обрыву у скалистой пропасти, в которую я без сожалений тебя скину. Превратив твоё жалкое существование в настоящий Ад, я буду с особым упоением угнетать твой хрупкий разум, выгрызать зияющие дыры в ещё живом теле и любоваться блестящими алыми внутренностями. Перед твоей смертью я предоставлю возможность быть в первых рядах моего театра зверских мучений и слёзного ужаса, главными актёрами в котором выступят дорогие тебе люди, в том числе и Сезар. Ему достанется главная роль… Поняли ли мы друг друга, я увижу этим вечером, а сейчас, — со скрываемой хитрецой высказал нечестивый, плавно отползая прочь, — сладких грёз, если таковые остались. Как только зловеще извивающаяся тварь скрылась из поля зрения, парень жадно вобрал кислород всей грудью и вскочил с кровати, оглянув место у стены. На удивление, укрывавшее тело товарища одеяло осталось нетронутым, как и неоспоримо крепкий сон, потревожить который Марк не намеревался. Однако произнесённые альтернативом слова отзывались в голове колющей тревогой и подавляли какое-либо желание уснуть, что всё равно пропало, после попадания прохладной жидкости на лицо. Не вглядываясь в отражение серебряного зеркала, он поспешил покинуть ванную комнату, обратив внимание на монотонно тикающие часы. Шесть утра. В такой час разгорающаяся заря подчеркивает ослепительную красоту золотых куполов храма, что парень обещал посетить, как только выдастся возможность.I. «Остаться дома» или II. «Пойти в церковь»
I. [Путь «Пылающего факела»] Прекрасно осознавая всю постыдность совершенно им вчера поступка, Хитклифф не хотел покидать родных стен, но страх к гневу Божьему и нужда покаяться в грехе, поставили того на верный путь. Медленно развернувшись к прихожей и осторожно пройдя по скрипучему ламинату, он остановился у вешалки с уличной одеждой. II. [Общий сюжет] Синяки под глазами и общая бледность лица сливались в не самый лучший внешний вид, но это было пустяком в сравнении с необратимо протекающим в теле приятеля метаморфозом, что каждую секунду превращал его в кого-то, кто уже никогда не будет тем самым Сезаром Торресом. Стоит этому только произойти, и все надежды на хороший исход с дребезгом разобьются о суровую реальность, заставив сжать в руке пистолет и принять долго откладываемое решение. Рассчитывая на возвращение домой до пробуждения друга, Марк накинул на плечи песочную ветровку и проверил наличие кошелька в правом кармане.***
В озаренной тёплыми осенними лучами комнате, сжавшись в комочек и подмяв под себя отдающее приятной стариной одеяло, дремал Сезар, чей мирный сон вздумало потревожить давно проснувшееся и не желающее покоя ненавидимой жертве существо. Отравляя плоть и кровь испускаемым ядом, затекающим даже в самые мелкие капилляры, оно собирало в единый букет самые пёстрые воспоминания, чей душистый аромат отзывался кошмарными грёзами. Невольные слезинки накатились на глазах, а отчаянный крик пронзил комнату, пробудив объятого ужасом парня. Увидев развязанную верёвку и пустующее место товарища, Торрес не знал что и думать, начиная накручивать себя представлениями тех зверств, что он совершил, не контролируя кровожадную тварь внутри себя. Несколько отойдя от всплеска пробирающей до дрожи ностальгии, он на заплетающихся ногах побрёл в ванную, посчитав все произошедшие с ним события дурным сном и твёрдо отрицая их действительность. Пелену самоубеждений развеял представший в отражении монстр, поразивший левую часть лица омерзительной смолью, ехидно улыбающийся и глядящий безжизненным зрачком в самую душу. Не узнавая самого себя, парень вытаращил глаза и тихонько попятился назад, чуть погодя, осознав, что явившееся его взору нечто и есть он. — Не стоит убегать от своей судьбы, Сезар. Просто прими её. Прекрати сопротив- — Что произошло тогда, тем вечером? Почему я стал таким? — подойдя ближе к умывальнику, равнодушно перебил Торрес, осторожно прикоснувшись к тёмной части кожи. — Умей ждать, и придёт время, когда ты обо всём узнаешь. — Неужели было так сложно оставить меня в покое? Ты добился того, чего хотел! — Ха! Убийство обычного человечишки ничего для меня не значит, а теперь ответь ты. Неужели твоему сознанию было так трудно оставаться в забвении? Я бы покончил с Марком и на этом бы всё закончилось, но нет же, надо было устраивать весь этот спектакль. Доволен, Данте? — Выходит, я ничего для тебя не значу. Зачем же тебе возвращать меня к жизни? Тебе подобным достаточно скопировать облик и с помощью него пойти убивать, не так ли? — Всё так, а ты смышленый мальчишка… — польщённо от внимания к таким мелким деталям прошипело существо и подметило блеснувший огонёк в очах парня, подтолкнувший к частичному раскрытию всей тайны, — Сезар, ты один из немногих, чьё тело — идеальный сосуд и, заполнив его, я даровал нам силу на свершение великих дел, а сам обрёл физическую оболочку. Однако, защитив одного из этих глухих и слепых существ, являясь куда могущественнее их всех, ты совершил огромную ошибку. Только позволь мне взять контроль и я избавлю теб- — Довольно! — протестующе выкрикнул юноша, со всей силы ударив кулаком по зеркалу. Бессчетное количество сверкающих осколков разлетелось во все стороны, в каждом раскрывая истинную природу закованного внутри монстра и с отрезвляющим звоном падая на пол. Источающая пропитанные сладкой фальшью и коварным обманом речи, тварь замолкла, приняв долгожданный обед молчания, вероятно, посчитав оболочку, в коей пребывает, слишком слабоумной и сырой. Тихонько стекающая по пальцам жидкость побудила Торреса поднести ладонь к глазам и увидеть озадачивающее зрелище: зияющие края окрасились в землистый оттенок у вонзившихся в кожу осколков, незамедлительно отторгнутых тёмной материей, что затянула ранки и приняла подобный окружающему её эпидермису смуглый цвет. Мотивы затаившегося внутри существа были ясны даже самому недалекому человеку. Оно явно не желало потерять физическую оболочку и оберегало её от любых повреждений, даже нанесённых бывшим владельцем. Томно вздохнув, парень опустил руку и взглянул на весь тот хаос, что сотворил, после выйдя из комнаты за веником и совком.***
Ступая по еле освещенной дорожке, Хитклифф торопился покинуть безлюдную улочку и оказаться в стенах сверкающей церкви, с каждым шагом становясь всё ближе и ближе к цели. Как на зло, кругозор был размыт утренним туманом и юноша не сразу разглядел долговязый силуэт, что потихоньку шёл на встречу. От незнакомца исходила странная аура, описываемая сознанием как то, от чего следовало бы скрыться и без оглядки убежать, но в то же время некое навязанное спокойствие не давало этого сделать и продолжало неторопливое движение. — Не подскажешь ли мне, о мой дорогой мученик, где же здесь можно отыскать крылатого льва? — полушёпотом, чуть похрипывая, спросил бледноватый мужчина в длинном одеянии с несколькими белоснежными, как сама невинность, лилиями в руках.I. «Продолжить разговор» или II. «Вежливо отказать»
I. [Путь «Сумеречной лампады»] — Я не совсем понимаю, что именно Вы имеете в виду под «крылатым львом». — Ох, прекрати делать вид непонимающего и сбитого с толку существа… Ты должен знать, где он находится, ведь не с проста твоё имя — Марк, — незнакомец тут же прикрыл костлявой ладонью незатейливый смешок в ответ на вызванное удивление на лице собеседника, — я прав, не так ли? — Д-да, но откуда-? — Я знаю, что ты любишь. Я знаю, чего ты боишься. Я знаю абсолютно всё… — Т-тогда, Вам виднее, где же находиться то, что Вы ищете, — нервно промолвил парень, надеясь завершить малоприятный разговор, и сделал шаг вперёд. — Мой великомученик, постой, — резко схватив за плечо вздрогнувшего от неожиданности юношу, ласковым голосом попросил мужчина, — в знак моей истинной благодарности, напоследок я бы желал подарить тебе эти лилии, столь прекрасные цветы, смотря на которые ты всякий раз будешь вспоминать нашу встречу. — С-спасибо… II. [Путь «Тлеющих свечей»] & [Путь «Пылающего факела»] — Простите, я спешу, — не оглядываясь, с сожалением ответил Марк и поспешил скрыться. Парень взмаливался Богу за то, чтобы как можно скорее оторваться от странного человека, чья зловещая аура одурманивала разум и погружала в невольное раскапывание потаённых мыслей, упокоенных глубоко в тёмных уголках разума. [Общий сюжет] Не раздумывая, свернув к размытой дождями дорожке, Хитклифф пустился петлять меж дворов серых домов, лишая незнакомца малейшего шанса себя догнать. Подбежав к фасаду церкви, он чуть споткнулся о бордюр и отворил калитку, встревоженно перекрестившись и поклонившись. Оглянув территорию святыни, парню предстали жухлые, но ухоженные клумбы с увядающими цветами и деревья с крепкими стволами, что, казалось, были старше любого жителя в Манделе. С лёгкой отдышкой Марк совершил крестное знамение во второй раз, но уже перед дверями в храм, и третий раз в самом помещении. Овеянный излюбленным благовонием ладана и пчелиного воска, он, не нарушая тишины, подошёл к лавке со свечами и иконами, ничуть не поразившись отсутствию церковнослужителя. Парень знал причину, по которой здание пустовало. Последнее объявление об чрезмерной активности альтернативов поставило крест на вероисповедании многих, ведь по рекомендации от него следовало отказаться, а уж что дороже — вера или жизнь, каждый решил для себя сам. Надежду на нахождение живой души вселяли редкие, но ярко горящие огоньки у икон, не отрывая глаз от которых, Хитклифф вовсе не заметил подошедшего к нему молодого человека. — Дитя моё, что же ты здесь делаешь? — с убаюкивающим душевную тревогу теплом и добродушием поинтересовался священник в белых тканях, чьи янтарные вьющиеся пряди стекали вниз до самых плеч, — могу ли я узнать, что же так гложет твою душу? — Прошу прощения, что потревожил, но с одним из моих близких случилась страшная беда и, боюсь, мне больше не к кому обратиться. — Ох, не стоит извинений. Я слуга Божий, мой долг — это выслушать тебя и помочь. Будь добр, поведай, какое же несчастье настигло ближнего твоего? — Понимаете, он подвергся нападению альтернатива, но не умер… — припомнив недавние события, со слышной горечью выдавил из себя юноша, растерянно вложив одну ладонь в другую. — Это во истину удручает… — с пропустившим удар сердцем от сострадания к человеку, которому довелось пережить нечто столь ужасное, промолвил батюшка и робко погладил парня по макушке, — скажи, что теперь с твоим близким? Как я могу помочь? — Мой друг всеми силами сдерживает монстра в разделяемой ими материальной оболочке, но Вы и сами понимаете, до добра это явно не доведёт. Вот я и хотел помочь. Провести обряд экзорцизма… — Ты действительно очень благороден и способен на всё ради дорогих тебе людей, но, дитя моё, в таком раннем возрасте у тебя имеются все необходимые знания? — Святой отец, если честно, я так не думаю. Но должен сказать, я посещал воскресную школу при этой церкви и нам рассказывали, как вести себя с одержимыми людьми. — Тогда, раз тебе ведомы азы, я предоставлю всё необходимое, — пустившись размеренным шагом к своим покоям, промолвил церковнослужитель и лёгким жестом подозвал мирянина к себе, — однако изгонение демона — это серьезный ритуал, требующий соответствующего внешнего вида. Потому я поделюсь с тобой и рясой, ткань которой освящена святой водой и благовонным ладаном, отторгающим от себя малую, но долю тёмных сил на начальных этапах. — Примите мою искреннюю благодарность, — идя подле, с особой радостью сказал Марк и прошёл вслед за собеседником в коридор с несколькими еле видными ступеньками, — простите, но сколько я должен за Вашу доброту? — Хах, нисколько, ибо добродушие и бескорыстие Господня не купить. Но, раз уж, это желание исходит от сердца твоего, ты можешь пожертвовать церкви средства на входе, — открывая дверь, ласково ответил священник и пропустил парня вперёд уютной прихожей, — добро пожаловать в мою скромную обитель, дитя. Батюшка покидает компанию гостя, оставляя того у порога на пару минут, но неутолимое любопытство приводит Хитклиффа к округлой арке, ведущей в небольшую комнатку. Судя по висящему над изголовьем кровати кресту, белой ткани на тумбочке и светильнику с вязанным абажуром, можно было сказать, что перед глазами была спальня, причём вызывающая неподдельное чувство утешения и упоения у каждого, кому посчастливилось её созерцать. — Готов примерить свой новый наряд? — бесшумно ступив на ковёр, покидая соседнее помещение, спросил церковнослужитель. — Да, но где я могу это сделать? Боюсь, эта тварь не устоит перед шансом убить меня сразу же на пороге дома. — Не волнуйся, ты можешь переодеться здесь. Я же не стану тебя смущать и буду ожидать в прихожей. Парень в белом одеянии оставил бережно сложенную рясу и высеченный из дерева крест на кровати, поспешив скрыться. Глянув мерцающими милосердием и заботой глазами на Марка, он случайным образом встретил их взгляды на миг, которого хватило, дабы последний с головой погрузился в утопающую красоту сапфирового озера где-то в далеком берёзовом лесу. Очнувшись от затуманившего разум восхищения, Хитклифф сделал пару несмелых шагов к постели и, запустив руки под мешковатое худи, избавился от верхней одежды, аккуратно притронувшись к молочному подряснику. Облачившись в лёгкий наряд, он заметил нечто выглядывающее из-под кровати и носиком ботинка подтянул кончик, как оказалось, огромного пушистого пера. — Может тебе помочь? — обеспокоенно поинтересовался священник, выглянув из-за арки. — Н-нет, не стоит! Я тут почти закончил. Резким движением парень загнал перо обратно в тень щели и накинул последний элемент одежды, представ в угольной рясе с белым воротником, держа поблескивающий крест в руке. — Надеюсь, святое облачение на плечах твоих поможет и будет сопровождать от начала до конца пути твоего. Отныне ты обещаешься быть верным Господу Богу и от его имени исцелять тех, чьи тела были захвачены детьми дьявольскими. Марк Хитклифф, от лица самой церкви Святого Архангела Гавриила я посвящаю тебя в экзорцисты и благословляю на добрые деяния от имени его. Ступай же, дитя, да благословит тебя Бог. — Благодарю, Святой отец, но как же Вы узнали имя моё? — Я помню каждого, кто приходил сюда и оглашал что-либо о себе… А нахожусь я в этой церкви достаточно, чтобы знать имя каждого мирянина, проживающего в округе Мандела. — Ещё раз благодарю Вас, — в пол голоса произнес юноша, неспешно ступая к порогу, — простите, батюшка, и благословите. — Бог простит. И меня прости. Покинув полную окрыляющего уюта каморку, Марк, не оборачиваясь назад, вышел в зал церкви с расписными стенами и витражным куполом по центру. Во множестве цветных стёклышек его глаза терялись всё так же, как в детстве. В те невинные времена он мог целую вечность рассматривать внеземную красоту с замиранием сердца и поднятой вверх головой. Воспоминания приятно покалывали грудь, а взор упал на церковную лавку, заприметив оставленный кем-то пучок свечей, пузырёк святой воды и кусочек бумаги. Подойдя и аккуратно развернув сверток, предстала записка:«Тебе, дитя моё. Помнится мне, ещё это ты купить хотел, но сейчас же даром отдаю и наставляю. Победи ты бесов всех, что гложут души бедных и невинных. Да поможет тебе Бог!»
Читая последние строки с намокшими глазами, парень невольно улыбнулся от испытываемого счастья за того, чья доброта не имела границ и кто был готов позаботиться даже о незнакомце, не смея взять и гроша. Прижав к своей груди подарок, Хитклифф направился к главной двери. Сбросив все имеющиеся с собой средства в коробочку для пожертвований, он прошёл к украшенной кованной лозой калитке и, совершив прощальный ритуал, покинул территорию. Дорога домой выдалась чересчур спокойной, настораживая парня, в чьей голове любая тень принимала облик встреченного мужчины в потрепанном балахоне, а игры разума вынуждали время от времени оглядываться и вздрагивать от нежданных шорохов. Добравшись до дома, Марк достал лязгающую связку ключей и, со щелчком в замочной скважине, оказался в прихожей с выраженным затхлым воздухом. Оставив крест и свечи на полке шкафчика, он поспешил в зал, где неподвижно и молчаливо сидел Торрес, никак не реагируя на создаваемые шумы, тем самым беспокоя созерцателя. — Я пришёл домой, Сезар, — с дрожью в голосе промолвил юноша, несмело подходя ближе, — всё хорошо? — Марк?! — вскочив с дивана, слёзно вскричал Торрес и кинулся приятелю в объятия, — боже, я уже думал, что убил тебя! Ох, где ты пропадал всё это время и… Это что? Церковная одежда? — Всё верно. Я посещал церковь этим утром и теперь, помимо облачения, я имею благословение на проведение экзорцизма, а с ним моя душа спокойна. Прости, что забыл сказать об этом. — Ух, да ничего. Но, так понимаю, ритуал состоится уже сегодня? — Да, и будет лучше если мы переместимся в твой дом. Я понимаю кого это возвращаться в него и вспоминать всё случившееся, но именно там было посажено семя раздора, взросшее в твоём теле. — Я понимаю… Тогда, чего же мы ждём? Отправимся ко мне прямо сейчас же! Ты не представляешь как же я хочу избавиться от этой твари.***
[Путь «Пылающего факела»]༻◦Дневник Марка Хитклиффа◦༺
╔══════ ✧ ═ ✞ ═ ✧ ══════╗
16 сентября, 1992 г.
День за днём я проживал обычную жизнь, а теперь? Что теперь? Зачем я только признался Сезару в этом чувстве? Что я хотел этим сказать? Нет, что я хотел показать?
Как низко я пал!
Кто только просил отвечать мне взаимностью? Взаимностью такому падкому до смертного греха мирянину…Но, Марк, ты же только и грезил об этом в своих мечтах, разве нет?
Да, но что с того? Кто вообще сказал, что мечты сбываются? Мечты не сбываются! Это как попросить на Рождество одну вещь, а тебе подарят другую, прикрываясь Сантой, а потом вообще оказывается, что этого «доброго толстяка» в помине не существует…Как я вообще могу заикаться о подобном влечении, когда имею на плечах святое убранство?
Я должен очистить свой разум и тело от лишних дум. Тем более, до обряда экзорцизма осталось всего ничего и не дай Бог, демон учует мою слабость. Всё-таки от меня зависит, будет ли Торрес жить как нормальный человек…Ох, нет… Нет.. Нет. Сезар
Сезар навсегда в моём разуме, мыслях и грёзах. Я просто не могу избавиться от навязчивого и согревающего мою грудь чувства. Я не осмелюсь произнести его, но это чувство воистину прекрасно. Так же прекрасно, как и он. Точно пряная корица глаза, лакричные волосы, смолистый пиджак, молочная рубашка и пёстрая бабочка алого цвета, выделяющая его из серой толпы.Прекрасный…
Навсегда в моём страдающем сердце, метающимся в противоречивости нашей порицаемой всеми Святыми Писаниями любви. Однако именно это чувство делает меня таким живым и прикованным к тебе. Именно оно одна из главнейших причин почему я делаю всё это. Я хочу долгой и счастливой жизни только с тобой и ни с кем другим… Если падший от сильнейшей любви к ближнему своему ангел способен помочь, то он постарается и пожертвует самое дорогое, что у него есть.╚══════ ✧ ═ ✞ ═ ✧ ══════╝
***
[Путь «Сумеречной лампады»]༻◦Дневник Марка Хитклиффа◦༺
╔══════ ✧ ═ ✞ ═ ✧ ══════╗
16 сентября, 1992 г.
Всё слишком хорошо для того, чтобы быть правдой и скорее походит на чей-то полный беззаботных мечт и надежд сон. Почему я до сих пор жив и смею волочить на плечах своих святую рясу, что сжигает моё бренное начало точно святая вода плоть одержимого?Одержимого… словно?
Сезар.
Мой дорогой и талантливый друг, что на глазах моих превращается в следующее инстинктам животное без намёка на былые перспективы. Это вызывает у меня искреннюю жалость по отношению к его персоне, что на протяжении всей жизни была обречена на сплошные неудачи. Однако тёмная полоса вскоре была освещена внезапным талантом, исходящим прямиком из ловких и быстрых пальцев, страстно играющих на клавишах пианино. Исполнение Торреса было далеко от идеала, но являлось лучшим среди учеников округа, а на выступлениях от школы он удостаивался наивысших баллов даже у строгих и придирчивых членов комиссии.Быть может пойдя против дара Божьего, он повлёк пришествие зла в его жизнь и угасание золотого сияния, оберегающего его от напастей?
Насколько мне ведомо, хоть его мать и была добра, но между строк постоянно намекала сыну на скорейший отказ от неприбыльного занятия и влития в светское общество развитых по уму, а не по телу. Сезар, конечно же, не мог отказать единственному дорогому и приближенному человеку и его можно понять. Никто не в силах отказать тому, кто тебя пригрел, выкормил и содержал многие годы, а что важнее даровал жизнь. Как бы то ни было, прискорбно признавать, но такой талант был загублен и лишен средств к дальнейшему развитию точно так же, как… Как перспективы Архангела Люцифера?Бред.
Почему я только испытываю сострадание к этому еретику? К этому лукавому ангелу, коему место в адском котле?!Тот незнакомец и те лилии… Быть не может! Глупость, всё глупость!
Нужно сосредоточиться на сегодняшнем событии…╚══════ ✧ ═ ✞ ═ ✧ ══════╝
***
[Путь «Тлеющих свечей»]༻◦Дневник Марка Хитклиффа◦༺
╔══════ ✧ ═ ✞ ═ ✧ ══════╗
16 сентября, 1992 г.
Ох, я так волнуюсь перед экзорцизмом… Все эти угрозы альтернатива превратить мою жизнь в кипящий котел с маслом ничто на моём пути. Я проведу обряд, чего бы мне это не стоило! Во имя Архангела Гавриила! Во имя самого Господа Бога! С врученной мне рясой и надеждой — это честь быть проводником потерявшихся в наших реалиях душ. Особенно сильно я благодарен сегодняшнему случайному знакомому. Хоть имени его я не узнал, но именно он открыл мне глаза и наставил на верный путь. Я никогда не чувствовал такой отдачи вере и мирянам со стороны священнослужителей. И как я только умудрялся не замечать его всё это время служб и воскресной школы? Его милосердечность и бескорыстие нужны каждому в столь страшное и трудное время. Эти редкостные качества чуть не обрушили град слёз с моих глаз… Кажется подобные из ряда моих знакомых имело лишь семейство Торресов, а особенно матушка Сезара. Эта робкая и деликатная женщина всегда заботилась как о сыне, так и о его друге или же обо мне. И мне ужасно жаль, что в ту ночь она скорее всего скончалась. А ужаснее всего, что смерть её наступила от рук собственного…╚══════ ✧ ═ ✞ ═ ✧ ══════╝
[Общий сюжет] — Марк? Ты в порядке? — обеспокоенно поинтересовался Торрес, оставаясь за дверью комнаты по наказу товарища. — А? — невольно вопросил парень, очнувшись от увлекшего его забвения, — да! Всё хорошо, я просто ищу тут одну икону. — Вух, а то ты притих там. Думал, мало ли что. Слыша родной голос, грудь Сезара на миг прекращала ныть от скопившейся за нелегкие дни боли, а душа ободрялась и укреплялась щитом безразличия к захватившему её демону. Облокотившись о стену и скрестив руки перед собой, он ощущал, как разум поглощается множеством мыслей под влиянием тишины. Мучительное ожидание становилось всё дольше при подсчете прошедших секунд, еле перетекающих в минуты. — Идём, — уверенно произнёс Хитклифф, выходя из комнаты с тревожащим скрипом. — Ох, конечно, — с выраженным испугом от звука, разорвавшего пелену спокойствия, ответил Торрес, в момент представ перед приятелем, за плечами которого был накинут рюкзак, — идём. Марк без лишних речей прошел к лестнице, демонстрируя свою отличительную решительность и даже бесстрашие, искренне изумляющие его друга. Пустившись в след на ватных от нарастающего волнения ногах, Сезар всё не мог принять и понять почему же ближний ему человек не страшится и пытается помочь. Понятное дело, что тут была замешана долгая и крепкая дружба, прошедшая проверку временем, но иной точно бы побоялся находиться рядом с «живым капканом». С глухим щелчком хозяин запер дом и стал отдаляться, устремив взор на силуэт проклятой обители, с каждым шагом принимавшей всё более четкие очертания. Приближаясь, по спине пробегал холодок, ладони потели, а внутри зарождалось противоречивое желание сбежать, словно недавно встреченный незнакомец бродил где-то рядом и кружил ястребом над сбежавшей добычей. Мышцы на лице не содрогались, боясь выдать испускаемый всем телом страх, что был величайшим лакомством для демонических тварей и манил адских гончих к слабой жертве. Торрес плёлся по дымчатому тротуару с покалывающим предчувствием чего-то неладного внизу живота, стараясь не отставать от приятеля ни на шаг. Лицо его было болезненно бледным, а переживаемая агония заставила скрутиться, устремив взор на бетонные плиты, что составляли поистине бесконечную тропу. Парень не желал поднимать голову и после лицезреть родной дом, в который не так давно возвращался с теплом и радостью в сердце, отныне испытывая лишь отвращение. Хитклифф подошёл к фасаду, дёрнул ручку и отпер дверь. Уже на пороге в нос ударил зловонный, тухло-кислый смрад, исходящий от размазанной по полу крови и кусков плоти зацепившихся за выступы и мелкие гвоздики. Во тьме проглядывался размашистый алый след, ведущий к лестнице и наталкивающий на жуткие представления всего того месива, что откроется лицезрению, освети прихожую. Скованный медленным осознанием чудовищного деяния, Сезар стоял с широко раскрытыми, лишенными ярких бликов глазами, не в силах отвести мутный взгляд с леденящей душу картины. Убеждая самого себя в непричастности к подобному зверству, не желая признавать, что пролитая кровь принадлежала его матери, он с неописуемыми мучениями принимал тот факт, что он способен на подобную бесчеловечность. Мисс Торрес никак не заслужила такой мучительной кончины, достаточно настрадавшись при жизни в попытках сделать всё, что было в её силах для единственного лучика счастья и сына, который в итоге её и убил. Хоть и не своими руками, но юноша представлял с каким же наслаждением монстр, вселившийся в бездыханное тело тем вечером, игрался с разумом женщины, давая призрачную надежду на то, что её сыночек образумится. Однако из этого вытекало куда больше слёз, криков и страданий. Альтернатив явно с особым упоением задирал свою жертву, точно кот курицу, ведь знал – та никуда не убежит. Марк тяжело вздохнул, попросту не находя слов, дабы поддержать товарища в столь тяжелый момент. Демон лишил Сезара не просто родного человека, а матери. Чего-то столь святого, с чем он был связан невидимой нитью жизни, которую та даровала и от руки которой пострадала. К всеобщему удивлению, существо никак себя не проявляло. То ли у него внезапно появилось сострадание, раз тот решил поддержать «минуту» молчания, то ли сам Торрес сдерживал тварь прочными цепями горечи и ненависти, чей звон отзывался влагой на очах и смыленным кругозором. Неосознанно отступив назад, Сезар запнулся о выступающий порог и потерял равновесие. Упав на твёрдую и холодную поверхность, он никак не изменился в лице, демонстрируя всю величину изрывающих и выворачивающих изнутри душевных терзаний. Наблюдая стеклянные, уставленные в никуда глаза, Хитклифф протянул руку и резко стал свидетелем до последнего сдерживаемого истерического припадка. Лицо парня поимело рубиновый оттенок, глаза заблестели и наполнились горячими слезами, что принялись стекать по щекам обильными струйками. Придерживающие туловище руки ослабли и трясущееся в судорогах тело рухнуло. Ладони, сжавшись в кулаки, избивали прочный камень и почти окропляли его кровью, а рот широко распахнулся в страдальческом крике, заполняющем всю округу и походящем на вопль дикого зверя. Мигом упав на колени, Марк постарался приподнять размахивающего руками товарища, который, ощутив слабый аромат ладана и прикосновения кого-то родного, вцепился в тёмную ткань. Зарывшись лицом в грудь и пропитывая одежду солёной жидкостью, Сезар был ласково обнят разделяющим удар приятелем, в самом деле сострадающим потере лучшего друга, ведь мисс Торрес была дорога обоим. — Глава первая, стих двадцать четыре, Марк, — искаженным, непривычно тяжелым для ушей голосом сказал юноша. С изумлением глянув на лик друга, Хитклифф увяз в зловещей черноте, что полностью заменила румяную кожу. — Глава первая, стих двадцать пять, — заплетающемся языком вымолвил парень, презрительно смотря на утешаемого в руках монстра, — от Марка… Нечто лишь звонко рассмеялось и во весь рот улыбнулось, обнажив бессчётные ряды острых зубов и тут же уступило контроль Сезару, испускающему всё больше слёз.***
Последующие события были смутным временем в памяти обоих и отзывались отвратными картинами перед глазами, пронзительным запашком гнили вперемешку с химозными парами моющих средств и слышными рвотными позывами, возникающими всякий раз когда мозг осознавал что перед ним и какой аромат источает. Трудно сказать кто же стал инициатором того, чтобы прибраться в доме, но тяжело дыша из-за душащего бремени вины, Торрес голыми руками опускал тряпку в едкий раствор и избавлял полы прихожей от багровых следов. Опухшие от слёз глаза делали предметы мутными кляксами, а частые обтирания сопливого носа, оставляли на рукаве пиджака всё больше разводов. Иногда приходилось хватать воздух ртом, громко всхлипывая и проливая на паркет несколько горьких капелек, стираемых подобно высохшим агатовым пятнышкам. Всякий раз проходя мимо, сердце Хитклиффа резко сжималось и разрывалось от представляемого полотна, где убивший мать сын смывал пролитую ей кровь. Однако он сохранял безэмоциональное выражение лица и вычищал влажной тканью деревянную лестницу, временами подмечая лоскутки кожи с гнилостной плотью и спутанные волосы, зацепившееся за выступающие края. В свою очередь комната погибшей пестрила рубиновыми оттенками, особенно массивное пятно на светлых обоях, наталкивающее на предположения того, как же альтернатив намеревался умертвить доверчивую жертву. Протянув руку к разгорячённой голове, парень с помраченным рассудком приступил к очищению стены, наблюдая стекающую вниз алую жижу вперемешку с пеной, образующую тусклую лужицу на паркете. Марк более не думал, не пускал в разум ни единой лишней мысли и просто работал, желая, чтобы кровавый кошмар как можно быстрее завершился. Теперь же оба сидели на приведённой в первозданный вид лестнице, утопая в наполнившем атмосферу безмолвии, подобно рыбе, задыхающейся под ледяной коркой пруда. Сознание Сезара всё ещё не могло отойти от потрясения и искажало реальность, вынуждая избегать какого-либо зрительного контакта с руками, представляя их залитыми и пропитанными липкой жидкостью. Приглушенное тиканье приближало главное событие вечера, нервируя Хитклиффа, перебирающего меж пальцев прохладную цепочку, что не смела издавать лязгающих звуков. Всё вело лишь к одному вопросу, задать который иссохшие уста Марка были не в силах, оставляя в мучительной тиши секунду за секундой. — Пора… Произнесённая Торресом фраза имела привкус чего-то жалостного и отчаянного, сравнимого с последним вдохом изо всех сил хватающегося за жизнь утопающего, что так или иначе идёт ко дну. Это монотонное «Пора» пробрало до самого существа и ещё долго раздавалось эхом в голове Хитклиффа, отражаясь от костей черепа, как от каменных стен забытого храма, куда пожаловал такой же брошенный миром путник. Парень собрал все свои силы и дрожащими устами дал утвердительный ответ, прозвучавший боязливо и в какой-то степени нелепо: — Пора мой друг, пора… Робко протянув ладонь к лицу товарища, Марк аккуратно дотронулся до пораженной альтернативом щеки и взволнованно заглянул в пустую глазницу, подметив лёгкий блик на поверхности окрашенного в цвет ночи глаза. Расширенный во всю зрачок служил напоминанием, что он не просто ступил в бесконечный тоннель, а уже находится там, без возможности вернуться назад, пожираемый мглой, холодом и страхом. Око под определённым ракурсом казалось дырой в черепе, а половинчато пигментированная кожа трупным пятном и если бы не дыхание вместе с пульсом Сезара, Хитклифф точно бы поверил в догадку, что на протяжении всех этих дней разговаривал сам с собой не сумев оправиться от смерти единственного друга. Тогда-то он невзначай повернул податливую голову и вздрогнул от увиденного: угольная плесень двинулась вниз и начала паразитировать на шее, имея вид рассыпных точек. — Видишь Марк, — апатично промолвил приятель и устремил взор в самую душу, — я, монстр. — Не говори так, ты вовсе не монстр. — Лучше бы я в ту ночь умер, да? — подрагивающим голосом поинтересовался Торрес, по чьим щекам потекли тёплые слёзы, — было бы меньше проблем и хлопот, если бы я уже давно лежал в гробу среди искусственных гвоздик и роз. — Судьба дала тебе второй шанс не с проста и уж точно не для того, чтобы ты сдался прямо сейчас. — А что ты предлагаешь делать? Для чего мне вообще теперь жить? — Жизнь преподнесла тебе испытание и ты должен его пройти! Тем более когда у тебя есть плечо друга, на которого ты можешь положиться. — Друга? О чём ты? После всего того, что ты видел, ты до сих пор хочешь остаться мне другом? Но… Почему? Разве во всём этом поганом округе не найдётся кого-то получше-?! — Друзья познаются в беде, друг мой. Я столькое с тобой пережил и повидал, что будь ты даже альтернативом до мозга костей, я бы умер, но все равно попытался помочь. — Правда…? — с долей надежды спросил парень, вытерев слёзы рукавом выглаженного матерью пиджака, — ты не лжешь? Ты и правда- — Конечно! — ободряюще воскликнул Хитклифф, заключив в радушные объятия товарища, — я же с тобой с малых лет и ни за что не брошу!***
Свет во всем доме погас, оставив единственным таковым источником тлеющий огонёк, приветствующий одержимого янтарным мерцанием и вселяющий надежду на наилучший исход вечернего ритуала. Восковая свеча бережно удерживалась Марком, отныне представшим священником, под чьим контролем будет совершенно изгнание нечистого. Окрестив руку горячим пламенем, он отметил, что оно совсем не обжигало, походя на благодатный огонь в первые минуты его схождения, и взял ладонь бесноватого. Хитклифф медленным шагом пустился вглубь нависшей тьмы, выводя потерянную душу из монотонного лимба в долгожданное чистилище. — Я, священник, имя коему Марк, преклоняюсь перед Гавриилом, что Архангелом зовётся, и клянусь избавить раба Божьего Сезара от всякой напасти злого духа, захватившего его невинное тело. Освещая путь, парень в сакральных одеждах останавливался всякий раз, когда свеча затухала и молился за то, чтобы въевшаяся в стены агония отступила и душа безбожно убитой упокоилась, не гневаясь на сына, за чьим ликом в тот час скрывалось жаждущее кровопролития существо. Крепко сжимая ладонь идущего поодаль, Торрес любопытно поглядывал за действиями спасителя своей души, не желая мешать из-за страха влачить оставшуюся жизнь в облике мерзкого монстра. Уверенно ступая по древесному паркету, Марк сознательно шёл на риск, ведь экзорцизм в отношении одержимого должен был отличаться от общепринятого, предусматривая неполное изгнание демона для ослабления его влияния. Некоторые сомнения также вызывало отсутствие какой-либо практики и опыта в подобных обрядах, но не показывающейся наружу альтернатив слегка обнадежил священника и вселил надежду в благополучный исход. Тихо вздохнув, парень отворил дверь и прошёл в комнату бесноватого, представив его лицезрению множество пылающих свеч и описанную белой окружностью кровать, защищенную от проникновения тёмных сил, а также выступающую дополнительной защитой между ним и демоническим существом. Не выпуская руки приятеля, Хитклифф усадил того на кровать и, отставив свечу в сторону, приблизился к менее освещенной части помещения. — Согласен ли ты, Сезар, на проведение над тобой ритуала экзорцизма? — с серьезным, но в то же время спокойным выражением лица спросил парень, достав вымоченную в святой воде верёвку. — Д-да, да! — невольно вздрогнув от прервавшего тишину голоса, ответил Торрес. Аккуратно сковав ноги, священник завел руки одержимого за спину и отходящим от бедер прочным плетением обмотал кисти, после обвязав грудь, завершив всё крепким узлом сзади. Обмакнув ладонь в святой воде, Марк прислонил палец ко лбу парня и начертил крест, что стал последней каплей терпения нечистого. На глазах Сезара, чью личность вмиг поглотил коварный демон, навернулись слёзы, а лицо полностью окрасилось в чёрный, подчеркнув проступивший оскал. Клацнув зубатой челюстью, альтернатив уставил светящиеся зрачки на церковнослужителя, чей страх приятно пробирал его до самого существа, вынуждая самодовольно улыбаться. — Назови своё имя! — сурово вопросил Хитклифф, схватив с полки Библию. — Имя? — ничуть не дрогнув и вскинув бровями, переспросил заливающейся смехом монстр, потушив близстоящие свечи, — у меня много имен, они менялись из эпохи в эпоху. Какое тебя интересует, puer luminis? — Имя! — с прежней серьёзностью повторил священник, не желая поддаваться россказням альтернатива, — иль лучше уж храни молчанье. — Ох, кто-то нацепил на свою шкуру смехотворный наряд и диктует правила? Да единственная причина того, что ты жив — это моя милость и простое любопытство. — Тогда чего ж не убьешь? Ты, ой, как грозился. — Потому, — вытянув голову к парню, насмешливо ответил демон и сделал глубокий вдох, затем запрокинув голову в блаженстве, — от твоей душонки исходит аппетитная благодать, мотивирующая меня оставлять тебе жизнь. — Разве сам факт святости не должен отпугивать тебе подобных? — Должен, я чую отдалённый смрад этого пернатого ангелочка, но он так же слаб, как и ты. Стоя на распутье между добром и злом, в твоём сердце преобладает добро, но зло медленно закрадывается и выедает тебя изнутри, вынуждая истекать всеми смертными грехами- — Довольно! — ничуть не устрашившись речи альтернатива, Марк облил того с ног до головы святой водой. — Stultus! — завопив от обжигающей агонии, существо невольно убрало все черные пятна, вскоре возвратив былой облик, — жжётся! Промолчав, не желая отвечать тому, кто лишь тянул время и неубедительно отыгрывал роль жертвы, Хитклифф направил на монстра деревянный крест и открыл Священное Писание в твердом переплёте. Приглушенное пламя свечей олицетворяло собой чистейшую божью любовь, защищающую от всякого злого духа, и подкреплялось чтением строк сакрального текста. Истошно крича и выдавливая жалостливый голос Торреса, противный, точно самый страшный грех, чёрный лик демона озарялся двумя очами с подёргивающимися в раздражении от совершаемых над ним действий веками. — Марк!I. «Отреагировать» или II. «Продолжать молитву»
I. [Путь «Сумеречной лампады»] Парень сомкнул уста, дав передохнуть изгоняемому бесу, но крест в сторону не отвёл. — Что тебе нужно в этот раз? — Как ты не понимаешь… Твоя душа пожирается тьмой- — Изыди во имя Господа Бог-! — Не смей разбрасываться такими словами! — искаженным голосом выкрикнул альтернатив, злобно рыкнув, — ты принял дар! Я же вижу это гнилостное порождение тьмы. Стоит только поддаться, а там до скончания веков уйдет и всё то, чего ты так боишься. — Почему я должен верить тебе, люциферово отродье? — Потому что и сам находишь историю моего лорда несправедливой. Действительно, согнать с небес ангела лишь за то, что он посчитал несправедливым ставить выше себя каких-то букашек. — Ты читал мой дневник… — Вовсе нет, братец. Наши мысли схожи, ибо мы берем своё начало от одной плоти и крови. Оставь свет, веру, надежду и присоединяйся к нам, окунись в омут с головой. — Но как мы можем исходить из одной плоти и крови, если Денница ненавидит подобных мне существ? — Не придирайся к словам, ведь Принц Тьмы видит твою душу особенной и будет рад завладеть ей. Если ты отдашь её добровольно, он избавит тебя от обожаемой им боли и агонии в процессе. Вдобавок дарует желаемое многими счастье, покой, а главное — бессмертие. — Хорошо лукавишь, но я верен лишь Господу и мне ничего не нужно от сил зла! — Ты уже его предал, — насмешливо подметило существо и прищурило глаза, — носить святое одеяние и писать о Деннице. Да ты позор для церкви и всего Ватикана! II. [Путь «Пылающего факела»] & [Путь «Тлеющих свечей»] Не поддаваясь сочувствию к жалобно скулящему и воющему существу, парень продолжал цитировать Библию и настаивать на том, чтобы злой дух ослабил тески и выпустил из своего влияния не в чем неповинное тело. Янтарное пламя свечей затухало и разгоралось, создавая зловещее мерцание, а душераздирающие вопли бесноватого повергали в ужас, проступая холодным потом на висках священника. — Мне больно, Марк!I. «Остановиться» или II. «Продолжить»
I. [Путь «Пылающего факела»] Тело бросило в дрожь от пронзительных воплей и удручающего зрелища, вынудив Хитклиффа с грохотом пасть на колени и прислонить ладони к влажному лицу. Не смыкая широко раскрытых глаз, он прекратил чтение и опустил деревянный крест, в страхе от возможных последствий своих действий и попросту не выдерживая страданий дорогого сердцу человека. — Я не могу… — изнеможенно вымолвил юноша, склонившись перед одержимым, что своим внезапным смехом вызвал растерянность и изумление. — Тебе не говорили, что прежде чем демонов изгонять, нужно со своими разобраться? — О чём ты? — Я о том, чей зловонно-притарный аромат пропитывает твоё существо и объединяет с Сезаром. Да, это не демон, а скорее чувство, но оно даже сильнее толкает на первобытный грех. Уж прости, но учуяв эту слабость, я попросту не мог не воспользоваться ей. — С каких пор прекрасное чувство стало слабостью? — Хах, а разве любовь – не химическая реакция в ваших бедных головушках, разумом коих гораздо легче манипулировать под её воздействием? Если это не так, то что тогда погубило Торреса? — Его любовь к… Матери? — Любовь к матери? — колко переспросил бес, сдерживая подступивший смешок за зубами, — Марк, скажи честно, а ведомо ли тебе о любви таких чудесных божьих творений как лебеди? — Лебеди издавна считались символом вечной и верной любви, но при чём здесь это? — Так скажи мне, из-за кого погиб Сезар? Если осмелишься, Белый лебедь. — Н-нет, — невольно вырвалось из содрогающихся уст парня, что представил всю картину событий, произошедших в ту роковую ночь. — О да, из-за тебя. Взяв твой облик, я поигрался с чувствами Сезара и в конце концов этот бедняга перерезал себе глотку. Представить страшно, как же будет неудобно, если чёрный лебедь вспомнит это. — Н-ничего не будет. Наша любовь сокровенна. — Что ж, посмотрим. Меня лишь забавляет факт того, что ты вновь признал свою слабость перед чёрным, а не белым лебедем. — Кого ты имеешь в виду под белым лебедем, если сам сказал, что Сезар стал чёрным после убийства? — Ты уловил суть, хоть и не совсем. Белое оперение действительно окрасилось в алый, а после в чёрный, но ты как был белым лебедем, так и остался. — Но-? — М? Ты о том, что белый и чёрный лебеди похожи внешне, но абсолютно разные внутри? Это как свет и тьма, где последний не может чувствовать слабости? Если это так, то я отвечу тебе, что в этом мире есть место исключениям. — Если ты и Сезар один и тот же чёрный лебедь, тогда ты-?! — недоумевая воскликнул Марк, в последний момент отдернув себя от произношения оставшейся части вопроса. — Что? — совершенно спокойно поинтересовался альтернатив, озадаченно вскинув бровь. — Да так, ничего… — Possum, Cygnus albus. Scilicet possum diligere. II. [Путь «Тлеющих свечей»] Будучи духовно подготовленным, Марк лицезрел перед собой лишь коварное существо, чьи попытки действовать под стать одержимому смотрелись неубедительно, а мольбы неискренне. Своим не слышанием, он навлёк на себя гнев альтернатива, что приступил к словесным угрозам и демонстрации своих ограниченных, но возможностей по деформации тела. Никак не смущаясь вывернутых в обратную сторону коленных чашечек и сломанной под прямым углом шеи, парень с прежним упорством продолжал держать крест перед бесом, судорожно выдёргивающемся из освященных оков и издающим оглушающие крики. Нечто, походящее на десятки маленьких пальчиков прикоснулось к плечу священника, во время того, как некоторые из строк в Священном Писании выделялись золотистыми полосками. Вслушиваясь в грозные порыкивания и многоголосые стоны, он продолжал экзорцизм, вскоре ослепившись от резко засиявшего серебра на груди бесноватого. [Общий сюжет] Все свечи затухли, выбросив лёгкую струйку дыма и погрузив помещение во тьму, но оставив одиноко тлеть лишь ту, что начинала ритуал. Подхватив лишенного всяких сил товарища, Хитклифф проверил витальные показатели и, освободив приятеля от тисков, уложил того бочком на кровать. Нежный лунный свет озарил бледное лицо Торреса, к сожалению, всё так же разделённое пополам. Радовало лишь одно — альтернатив лишился всяких сил, а значит в ближайшее время он не станет портить жизнь обоим, пока не накопит достаточно сил. — Amen.