светлые лучи твоей улыбки

Маша работает учителем зарубежной литературы уже год. Дети постоянно достают своими прогулами, да девочка с последней парты вечно огрызается. Оля Кравцова. Сколько бы Лебедева не просила перестать, всё тщетно. Конечно, она ведь не такая, как другие учителя. Кто её слушать будет? Только по школе слухи пускают, о том что училка лит-ры шлюха, да лесбиянка. С другими учителями не общается совсем, все её призерают за внешний вид, да за татуировки по всему телу, а особенно за ту, что на лбу аккуратно выведена. И на личном фронте у Маши пусто, и друзей у неё нет. Есть только любимая собака Килька, которая каждый день с работы встречает, радуясь хозяйке. Вновь стоит возле доски и пишет новое произведение, которое дети дома должны почитать, только вот кто читать-то его будет? Никто ведь даже не смотрит на учителя, пока та заинтересованно рассказывает о той самой книге, которую нужно прочитать, лишь девочка с последней парты тихо записывает всё в тетрадку, шугаясь от каждого звука. Идти домой одной уже не кажется чем-то грустным, она ведь привыкла, что всегда одна, привыкла что никому в этом мире то и не нужна толком. Живёт себе жизнь свою, да на работу ходит, иногда ещё по вечерам фильмы смотрит. Единственным увлечением учительницы было гулять с собакой своей, долго любила она с Килькой гулять, а собака то и против никогда не была, провести время с хозяйкой. Гулять вечером Маше всегда нравилось. Гуляешь себе, думаешь о жизнь своей никчёмной и собачке палку кидаешь изредка, чтоб та побегала. Только вот любви Маше не хватает. Настоящей любви, искренней, не то что было пару лет назад, тогда и друзья у неё и были и отношения, только вот как только торчать завязала, все куда-то исчезли. И стала она вновь никому не нужной. Сидит, смотрит в небо звёздное и думается Маше, что не нужен ей никто больше. Ей и с Килькой хорошо. Она по крайней мере её любит по-настоящему, любит просто так, любит всем сердцем своим. Из раздумий своих вырывает кто-то, сидящий рядом, что громко кашляет. — Извините, у вас есть таблетки? — спрашивает незнакомка. — От головы. — Держи, — протягивает таблетки, рассматривая девушку, выглядит она как американский подросток. Дреды на голове, пирсинг под губой, да в крыле носа колечко. — Спасибо, — улыбается, так ярко, что кажется, что она лучик солнца, который освещает всю эту никчёмную планету. — Меня кстати Крис зовут, а тебя? — Маша, — вновь поворачивает голову в сторону её. — Маша, а ты чего так поздно одна гуляешь то, не боишься, вдруг маньяки какие-нибудь подойдут? — А я не одна, — гладит собаку свою по голове. — Ой, какой он хорошенький, — умиляется девушка. — А что это за порода? А как его зовут? — закидывает вопросами с головой. — Это она, Килька зовут, а порода джек рассел терьер. — Килька, такое имя прикольное, можно поглажу? — видя кивок напротив, принимается тискать собаку, с какой-то уж больно детской наивностью, а потом уходит, даже не попрощавшись. Маша уже устала работать, устала быть изгоем среди учителей, да учеников. Дети должны её слушать, только вот строгости ей не хватает совсем, не может она накричать на детей, хоть они и не маленькие уже совсем. Сидит в учительской, да думает о том, для чего вообще живёт. Однозначно для Кильки, никому ведь она тольком то и не нужна, никто не любит её, все призерают только, за всё на свете. Отвлекается на скрип двери старой, а там девушка из парка, та самая, что Кильку погладить просила. — Ну привет, Маша, — улыбается, садясь рядом. — Ты тут какими судьбами? — Привет, я тут второй год уже работаю, — окидывает Кристину усталым взглядом. — Встречный вопрос к тебе. — Ну а что я? Я учителем физкультуры работать устроилась, детей люблю и физкультуру тоже кстати, — улыбается до ушей, освечая всю учительскую улыбкою своей. — Я тоже любила когда-то, — усмехается Лебедева. И жизнь пошла на лад. Кристина гулять после работы звала иногда, и Маша уже не была одна, Крис часто с ней разговаривала когда у обеих уроков не было. Еë в общем-то тоже невзлюбили за количество татуировок, да дред на голове. И работать уже было не так скучно, ведь грела мысль о том, что скоро она встретится с Кристиной и расскажет, как её бесит Кравцова, что совсем не учит уроки, да постоянно на скейте своём катается, а Крис её только за руку держать будет, как бы соглашаясь во всём. Так и прошёл месяц с появлением Штрэфонд в жизни Маши. Только вот Лебедева об одном беспокоилась, о том трепетном чувстве, что колышется внутри, при виде Кристины, о тех подкашивающихся коленках, когда та заденет её ненароком, да о мурашках, которые пробегают с бешеной скоростью, при виде светлых лучей улыбки её. Признатся бы нужно было, да только страшно до ужаса. Она ведь только друга обрела, а терять так не охото. Наконец учебный год заканчивается. Девушки теперь целыми днями в парке с Килькой гуляют. В том самом парке, где Маша впервые увидела улыбку её лучезарную. Сейчас каждый день её видит, сама улыбается до ушей, при виде лучиков этих. Кристина особенная очень, с ней хочется время проводить, слушая смешные рассказы из жизни, хочется гулять постоянно и смеяться с нелепых пошлых шуточек. — Маш, вот тебе кто нравятся, девушки или парни? — проходясь по аллее с мороженым в руках, спрашивает Крис. — Ну ты спросила конечно, — смущается, а в голове так и думается "ты мне Кристина нравишься, ты и никто другой". В слух она этого не скажет. Не сейчас точно. — Ну а что? — останавливается кладя руки на бока. — Мне вот девушки, я лесбиянка и не скрываю этого, — вновь улыбается, светя своими лучами, а Маша только краснеть начинает, понимая, что надежда умирает последней. — А мне те и те, — смеётся Лебедева. — Глупая ты, Машка, — как-то по доброму смотрит, усмехаясь. — Думаешь не вижу как коленки твои трясуться, думаешь не замечаю, что слюни по мне пускаешь, а зря, Маш, я далеко не глупая, сразу заметила, как таешь при виде меня, — а Маша то и краснеть начинает, не зная что сказать. Будто только-только родилась и даже дышать не научилась. — Жалко, что ты сама не видишь, как я по тебе сохну, всё жду пока признаешься, между прочим. А она смотри какая, ходит, делая вид что ничего не происходит. Скажи уже наконец, что держишь внутри, — смотрит исподлобья, всё так же ярко и светло, улыбаясь. — Кристин, ты мне, —не успевает договорить, как та уже подходит ближе обхватывая верхнюю губу своей и улыбается исподтишка, сминая чужие губы. — Ты мне тоже, Маш, ты мне тоже, — и вновь уходит, озаряя своей улыбкой, как всегда не попрощавшись. А потом, идя домой, болтает с Крис по телефону, да смеётся, когда Штрэфонд шутки свои шутит, что вовсе не Маша ей нравится, а Килька, а после вопрос получает от Кристины серьёзный в сообщениях: «За что ты меня вообще полюбила? » А Маша, пишет, что за душу, за шутки её смешные, за всё при всё, но позже, улыбаясь, со спокойной душой добавляет четыре слова, что крутятся в голове, ещё с самой первой встречи: «И за светлые лучи твоей улыбки»