Сахарная пампушка и вареник с творогом

Когда УПА пришёл домой, дверь ему открыла Украина. УПА старался не оставлять сестру одну надолго, но сегодня он вернулся затемно. Украина судоражно вздохнула, они обнялись и она потопала на кухню. УПА подметил, что шорты на Украине неприлично короткие. Он провёл взглядом по её обножонным ножкам — тощим, бледным и веснушчатым. В его сердце вдруг затеплилось странное желание — поцеловать их, прикоснуться губами к каждой веснушке. Тряхнув головой, Назар разулся и умылся. На кухне его ждала Устя, она наложила брату четыре самых пышных вареника и поставила рядом заранее приготовленную кружку чая. Сама села за стол поодаль от него и тихо наблюдала, кокетливо улыбаясь. УПА хотел помыть за собой посуду, но Украина его опередила. Повстанец откинулся на стуле и прикрыл глаза. Как не крути, а стрепня у Украины хоть стой, хоть падай. Странное чувство зарождалось в груди УПА, он и сам не заметил как начал с ног до головы оглядывать родную сестру. Украина, почувствовав пристальный взгляд на себе, обернулась, но УПА быстро отвёл глаза. Домыв посуду Украина подошла к столу и опёрлась о него руками, УПА тоже встал. Он покачивался и бегал жёлтыми глазами, на его щеках был румянец, но из-за чорного цвета это было незаметно. — Ти добре почуваєшся? ~ Украина провела пальцем от его груди до пупка. — Україно. Адже це ти…ти. Що ти знову..? Украина в свои 16 лет выглядела младше, это иногда напрягало учитывая её шлюховатое поведение. Она по-доброму улыбнулась и села повстанцу на колени, исцеловывая его лицо. Потеревшись о бандеровца щекой, Украинка выгнулась и прошептала ему на ухо: — Розпусти моє волосся. УПА безприкословно повиновался. Он усадил Украину удобнее на своих коленях и принялся распускать две обильные, спутанные, грязные и мягкие косы. Волосы Украины были великолепного пшеничного колера, они сейчас набрали полную силу и были готовы к срезке, чтобы отрости к следующему сбору урожая. Чем дальше УПА распутывал копны, тем тяжелее было в его штанах. Он уронил голову в распущеные космы и вдохнул полной грудью сводящий с ума сладкий аромат. Пряди падали Украине на лицо, УПА невольно вспомнились мавки — проклятые малолетние девочки-русалки. Он развернул Украину к себе лицом и приложил палец к её припухлой нижней губе. Устя подолась вперёд и впилась в чужие губы, пытаясь проникнуть язычком в его рот, но острые зубы не размыкались. Веснушчатая бестия отстранилась и жалобно посмотрела на старшего большими слезливыми глазками. УПА взял её за щёки и нежно поцеловал, просовывая свой скользкий и длинный язык в приоткрытый рот, проводя по нёбу. Украина безстыдно и развратно простонала, вдобавок чувствуя под собой вставший член. УПА, возбуждённый до придела, прижал к себе и без того прилипшую к нему тушку и понёс в свою комнату. Осторожно опустил Украину на кровать и лёг сам. Он всё не решался приступить к серьёзным действиям. Его маленькая больная Украиночка, которой он дорожил больше всего, пусть развратная, пусть мазохистка поехавшая, пусть напичкла УПА возбудителями, всё равно. Да, УПА спал с УССР. Но это были совсем другие обстоятельства, уже мёртвая жизнь, что осталась лишь в воспоминаниях. — УПА, я дуже кохаю тебе… УПА подмял любовницу под себя и стал октивно раздевать, оставив напоследок только коротенькие шорты. Он спустился к её ногам и начал медленно стягивать их вместе с вымогшим бельём. Проделав это, Назар огладил острые коленки и худые бёдра. Украину нельзя было назвать сексуальной. Но можно было назвать красивой. В любом случае, УПА было плевать, он обажал её. Поднявшись выше бандеровец слегка сжал аккуратные груди, снял с себя майку, штаны с бельём, и… остановился. Он посмотрел в глаза напротив: бледно-сизые, влажные и вечно недвусмысленно голодные. Они совершенно не шли с внешним возоастом Украины: блёклые, усталые, замученные — как у древней старушки, они с головой выдавали то длительное время, которое она живёт на белом свете. Но Украина устала от жизни. Она хуй клала на свою жизнь, и это часто пугает УПА. Глаза УПА жуткие. Янтарные, с вертикальным зрачком, сумасшедшие и очень добрые, когда он смотрит на любимую сестру. Украина тянет к нему свои изящные но сильные руки, их обножонные тела крепко прижимаются друг к другу. — Україно, я не буду. УПА тянет руку к изнывающему члену чтобы просто подрочить. Ну не может он в слабое и недозрелое тело пихать всякую непотребщину. Хочет до безумия, как ни как перед ним сейчас открытая девушка, но не может. Украина прослезилась даже, ну вот что он за козёл такой? Лишает её последних радостей жизни. УПА видя это, ещё более растрогался и разжалобился. Он нежно огладил её впалый жевот. — Ти знову не їла. — Вздыхает он. Украина не может есть одекватно, она пьёт таблетки и употребляет еду в маленьких количествах, а когда дома вообще никого нету, иногда блюёт. Но тем сейчас и лучше, если в её желудке ничего нет, то тошнить Украину не будет. УПА сглатывает вязкую слюну что полностью наполнила рот. Его длинные пальцы, будто не во власти мозга, спускаются к влажным, мягким половым губам. Притераются и ласкают, постепенно один за другим проникая внутрь. Украина выгибается и стонет уже от первого пальца, сжимая слабые колени на талиии УПА. Несомненно, повстанец был красив. Он не был шибко накачен, стройный, отлетического телосложения, гибкий и сильный. И Украина не стесняясь говорит ему об этом, цепляясь руками за покрытую шрамами спину. УПА растягивает милую ему сестру более чем чательно, в конце концов пропихивая руку чуть ли не по запястье и разводя шаловливые пальцы в стороны. Природной смазки очень много, она полностью покрыла запястье и начала вытекать наружу. Это выглядит настолько пошло, что УПА не может отвести взгляда. Наконец рука выходит наружу и Назар облизывает её, как голодный щенок. Член УПА был средних гобаритов, и без труда оказался внутри Устимы. Та еле дышала от неземного чувства блаженства, голова сильно кружилась, но Украина молчала. Аккуратные толчки, ласки от обоих и признания в любви. Внтри Украины жарко и невыносимо тесно, но УПА держится. Он проводит по расписанным шрамами и ожёгами бокам сестры, облизывает шею. Назару кажется что шея Украины — самое сладкое, что он пробовал в своей жизни. Он обсасывает её, переходит на грудь и кончает — бездумно, прямо внутрь, так, что у Украины слегка набухает живот. В забвении, УПА давит на него и наблюдает как немного спермы вытекает наружу. Медленно приближается и слизывает капельки с отверстия, затем широко проводя языком по всей промежности и стимулируя клитор, выбивая из Украинки обезсиленные вздохи. Украина уже валяется тряпочкой под ним, она кончила аж три раза. УПА переводит на неё затуманенный взгляд и впадает в панику. Ну и дал же он маху… Прокленая себя за такой ужасный акт терроризма, УПА поднимает и сгинает её ноги в коленях (способ вернуть человека в чувства), и берёт воду стоящую на прикроватной тумбочке. Через минут 5 Украину удалось привести в чувства. У УПА словно камень с сердца упал. Он хотел сказать что-то, но Украина его опередила: — Вареник ти мій ненаглядний, — Она обняла брата за шею. — Добрий мій, сирненький.. - Україно, пробач! Я- Но Украина его опять перебила. - Не треба мені тут всяку нісенітницю в'якати. - Она угрожающе посмотрела на него, слегка надув щёки. - Пампушечка моя ненаглядна... - УПА поцеловал Украину в щоку. - ...