Ригористка

1. Пигментные пятна. Бинта уже не юна для этого проклятого мира. Двадцать пять лет — она прошла ту границу, когда стоило заводить семью, детей. Её возраст как клеймо. Каждый в Тайнике знает, что Бинта останется на посту Хранителя остаток её циклов. Кости не выдерживают, с каждым разом ходить и не сломать себе что-нибудь становится всё труднее. Она понимает, как дорого платит их островку, но ничего не может с собой поделать. Это её обязанность. В пыльном зеркале, покрывшимся паутиной трещин, Бинта видит себя — ей нравится тёмный оттенок её кожи, пусть она никогда не ощущала света. Предки, ушедшие глубоко в историю, впитали в себя столько живительных лучей, что их хватило даже Бинте, такой далёкой от истоков родословной. Такие люди, как она, в почёте, эталон красоты. Как же жалко, что она полностью отдана своему долгу. Бинта стягивает с рук перчатки, в который раз за день рассматривая маленькие голубые точки, похожие на веснушки. Тяжелый вздох, кажется, заставляет грудную клетку трещать. Обратной дороги нет, но она отказывается верить. С ней всё хорошо. Всё прекрасно. У неё достаточно времени, чтобы подготовить бойцов к обороне Тайника от разбойников. Помочь пропахать уставшую землю. Вознести молитву. Только продержаться бы ещё один цикл. 2. Внезапная эйфория. Бинта выходит из своей тесной лачуги около берега, которую она сама построила в пятнадцать. Прошлый дом отдала семье, что тогда ждала двойню. Она ни о чём не жалеет. В хибаре стоит кровать, зеркало и стол — этого достаточно. Взгляд скользит по водной глади, что веками стоит недвижимо. Лишь светящиеся спруты колышат её из глубин озера, сверкая плавниками в грациозном танце. Рыбы давно нет, но её изображение выскоблено на каменной табличке около берега — ей лет столько же, сколько бедроку над головой. На другом берегу виднеется привычный пейзаж — каменные горы-зубы, некоторые из них утыкаются в небо. Синий свет Долины Грибов растворяется, перетекая в жгуче красный, позволяя оглушительным молниям сверкать в воздухе, появляясь из ниоткуда и исчезая в никуда. Отсюда можно разглядеть загадочные чёрные арки, тайна их использования давно утекла со временем. Обсидиановые камни выглядят загадочно, иногда плачут фиолетовыми слезами, вызывая в душе тоску за знания подземных людей. За то, насколько много они потеряли. Но Бинта ощущает рокочущую радость. Поднимается по прогнившей каменной лестнице до площади, на которую уже стягивались люди. Костёр порождал хвост дыма, собирая вокруг себя детей, греющихся в ауре его тепла. При виде Хранителя люди начали улыбаться, собираться толпой у входа в дом Фреда. Как красив Тайник, в отличие от нечестивых земель. Предвкушение теплиться в душе, хочется кричать и смеяться. И синдром здесь не причем. Девушка разворачивается к людям, вдыхает спёртый воздух, полный жжёного грибного запаха. Он придаёт сил костям, мышцам. Бинта говорит свою речь, вдохновенную, полную надежды — толпа у её ног согласно кивает, беззвучно повторяет молитвы одними губами. «Фред наше всё. Мы чтим его наследие, его память. Да возвратится его душа к нам. Спасёт нас от вечной ночи». Душа Хранителя трепещет, хочется отдаться этим сладостным эмоциям, но она ни за что не опорочит свой титул. Нельзя прерывать молитву. И они запели. Мелодия их нежного хора облетает их маленький оазис, отскакивает от бедрока и эхом уходит вдаль — туда, где беспощадные монстры добивают выживших. Они там — жестокие, голодные, словно звери. Мы здесь — сытые, радостные, поём колыбельную спящему богу, что был нашим предкам другом, лидером. Хор необязателен, но это единственное, что осталось у них. Бинта не может пропустить его даже один раз. 3. Галлюцинации. Бинта поднимает веки, видит силуэты — тени, собравшиеся на площади и дальше на лодках по озеру. Предки, вернувшиеся из усопшего мира, чтобы вместе с живущими воспеть Фреду. Их белые глаза, точно осколки рая, смотрят на неё, и девушку захлёстывает восторг. Она готова поклясться, что на мгновение видит широкую фигуру в толпе, с красными зрачками и ребристой короной, но быстро встряхивает головой, стоит голосам затихнуть. Народ расходится по своим делам, когда Хранитель осматривает жилище их бога. Время песком рассыпается на её ладонях. Хочется верить, что время ещё есть, но она явно ошибается. На её плечо ложится чужая ладонь, слышится голос Кэм. Она спрашивает всё ли в порядке. Бинта отвечает вопросом на вопрос, желая знать, нашёлся ли приемник. Это пугает Кэм, она отшатывается, съёживается как от холодной воды, но медленно вертит головой в отрицании. Хранитель вздыхает. Просит поискать ещё, и если не будет других результатов, то её место займёт Кент. Не дождавшись ответа, Бинта берётся за ручку двери, с благоговением толкает её. Сзади слышится удаляющийся топот — Кэм всегда была юркой, торопливой. Внутри дома тихо. Девушка слышит шелест листьев, звуки насекомых, но глаза показывают обычный пейзаж с вековыми книгами, старой кроватью с выцветшим покрывалом. Бинта не смеет ничего трогать, лишь садиться посередине комнаты, сплетает пальцы перед собой, прикрывает глаза. Она может услышать приглушённые голоса, один из которых раздаётся баритоном. Хранитель ведает, что её время подошло к концу, будто говорит сама себе, но её сердце верит, что Фред слышит, понимает, принимает. Она корит себя за то, что не была идеальным Хранителем. Все её слова, действия, столь отточены, что лишены осмысленности. Она знала религию вдоль и поперёк, следовала правилам, защищала людей, отдавала всю себя, но этого было недостаточно. Нужно было верить. Но она не верила. Бинта всхлипывает, когда слышит обрывки материнского голоса. Её манящее присутствие чуть ощутимо покровом кожи, но девушка не смеет вставать, пока не дочитает молитву до конца. 4. Слепота. Девушка идёт на ощупь, хватаясь за всё, что попадётся на пути. Хильда спрашивает Бинту, всё ли с ней в порядке, а Бинта кивает, глубже вдыхая запах мокрой земли, который исходит от одежды фермерши. Ей ужасно страшно. Она невольно прокручивает в голове, как зрение медленно померкло в доме её бога, и считает, что это заслуженная кара. Хильда аккуратно прикасается к щеке Хранителя, и та ластится. Её белые зрачки хаотично прыгают по пустоте, вырисовывая по памяти кудряшки фермерши, тянется рукой, чтобы в последний раз ощутить их. Хильда позволяет. А затем Бинта просит отвести её подальше от площади. На северном берегу пусто, почти нет домов, и бесчисленное количество мягких грибных пней. Хильда усаживает Бинту на один из них. Сжимает её руки, что-то говорит, но та не слушает. Её завораживает песня, которая играет здесь. Она представляет солнце — желтый, почти белый диск, греющий теплом костра. Этого хватит, чтобы остаться здесь и совсем не плакать. Вскоре Хильда покидает Хранителя. Какое-то время ничего не происходило. Слух обострялся, избавлялся от голосов, ощущая эхо говорящих людей на островке. Тело устаёт и его будто обволакивает одеялом. Девушка почти уснула, напевая под нос мелодию колыбельной, но её прервали шаги и голос позади. — Хэй, вы тут… «Хранитель»? — голос мужской, оживлённый, ломается на последнем слове. Его говор не такой, как у нас. Путник из Оазиса? Из Ромеобурга? — Что тебе нужно? — скрипит Бинта, её голос сонный. Она слышит вздохи удивления. — Мы пришли за оружием Фреда. Оно где-то в его доме. Нам сказали, только вы сможете пропустить нас туда. — Кто вы? Откуда? — Мы с поверхности. Из мира… над бедроком. Бинта охнула так, что заболели лёгкие. Симфония завывающей песни превратилась в какофонию. Хранитель попыталась встать, но руки и ноги не двигались, будто застыли в чём-то склизком, но в тоже время твёрдом. — Я знала, что этот день придёт. Я верила, что Фред нас не оставит, — буквально поёт Бинта, со всей оставшейся силы пытаясь вытащить руку из плена, но не может. На её лице улыбка, она оголяет зубы, хочется кричать, вопить, лишь бы сбросить оковы. — Я Хранитель, я смогу отвести вас внутрь, вестники Фреда. — Не хочу вас огорчать, но вы… вы гриб, — слышится женский грубый голос. Надежда Бинты разбилась в одночасье, когда пришло осознание, что она всё ещё жива. И последняя стадия ещё не завершилась. Спасение пришло к ней в руки, оно так близко, но коварное время вырвало его. Расслабившись, Бинта задышала через нос. — Кент… должен стать новым Хранителем. Пожалуйста… Выведете мой народ к солнцу. Песня зазвучала вновь. Бинта сквозь тьму видит очертания Фреда. Он тянет к ней руки, ослепительно улыбается. Возможно, «грибница» и не испытание вовсе, а спасение. Фред бы не допустил столь глупых смертей. И те тени вовсе не предки, а призраки. Милостивый бог рядом, всегда с нами. Так нужно, так правильно. В ушах песни, а перед глазами мрак. Грёзы столь сладкие, что перемешивают сознание Бинты, оставляя в памяти лишь собственное имя и молитвы. Губы сухие, складывают заветные слова в последний раз перед тем, как окаменеть. Как жаль что она не услышит, как Джесси проговорит: «обещаю». 5. Метаморфоз. Будьте бдительны и при первых симптомах обращайтесь к Хранителю или фермеру, чтобы отвести вас туда, где споётся с вами последняя молитва.