Любовь – спасение. Любовь – смерть.
✨✨✨
Июнь, 2003 год. Северная Каролина, Баркли-Коув. Особняк семейства Ли.
Минхо внимательно смотрел на Кэсси, виновато опустившую голову и поджимающую губы в белую, как шрам, линию. Она нервно теребила руки и уже готовилась не просто к выговору, а к боли. Вероятно, самой, что ни на есть адской боли, до свернутых, если не сломанных рук. Что ещё хуже – вплоть до самой смерти. Но Ли словно считывал её, как открытую книгу, и не спешил предпринимать какие-либо действия. Он наслаждался видом, чувством чужого искрящего страха. — Не хочешь объяснить? – вдруг, тяжело вздохнув, отозвался он. — Почему я видел тебя вчера в окне особняка, когда предельно ясно сказал сидеть и не высовываться? Кэсси отшатнулась назад и громко сглотнула, слегка подрагивая плечами. Она боялась его, но больше боялась того, что Минхо может с ней сделать. Всякий раз, когда кто-то ослушивался, тот платился практически ценой собственной жизни. Каждый из них умирал в таких муках, которые и в страшном сне никому никогда не приснятся. Её зелёные, почти голубые глаза видели многое: как ломали руки до неприятного хруста или как распарывали живот, а голые мужские руки завязывали кишки на несколько узлов, затем – в бантик, пока человек ещё был в сознании. — Так и будешь молчать? – более чётко проговорил Минхо, чтобы до девушки наконец дошло: молчание – её смерть. — Меня… я не хотела, – прошептала Кэсси. — Я оказалась там случайно и… просто увидела вас в окне. Минхо облизал нижнюю губу и прикусил её передними зубами, плавно втягивая её в свой рот. Он, как кот, медленно открывал и закрывал глаза, не смея отвести взгляд от своей жертвы. Слышать дрожь в её голосе было сладко, но больше всего на свете Минхо любил слышать крики. Крики о помощи или крики надвигающейся на человека смерти. Однако в этот раз он не спешил выпотрашивать из кого-то всю дурь. — Знаешь, Кэсси, то, что ты здесь так долго находишься со всеми зубами, ногтями и пальцами – дорогого стоит, – он поднялся с места, и девушка, оторопев, быстро упала на колени на пол, сжимая руки у рта. — Жить в этом доме – не привилегия, Кэсси, – его голос мелодично впивался в уши и проникал прямо в голову, сводя с ума. — Это настоящее проклятье, – Минхо присел рядом и поднял голову девушки за подбородок, заглядывая ей в глаза. — Любой здесь готов сдать тебя с потрохами, лишь бы выжить. Разве ты не готова пойти на это? – он сразу же ощутил ложь в её голосе, а её влажные глаза это только подтвердили. — Он убьет меня, – прошептала она и начала ластиться к руке Минхо своей щекой. — Пожалуйста, не дайте ему меня убить. — В этом доме никто, кроме меня, не смеет играться с моими куклами, ты поняла? Кэсси кивнула и нервно выдохнула, теребя свое серое от пыли платье. Она как будто не знала, говорить ей правду или умолчать. Но ведь за молчание она могла лишиться собственной жизни, разве она готова пойти на такое? — Парень, главенствующий в ваше отсутствие, – Кэсси не хотела произносить его имя. — Дени, – казалось, даже зубы скрипнули в глухой тишине. — Он… пытался меня подставить, потому что… – она замялась. — Потому что – что? – Минхо сжал её белокурый локон меж пальцев и натянул до тупой боли. — Дени хотел меня изнасиловать. — И что же ему помешало? – Минхо откинул прядь волос и поднялся с места, пряча руки в карманах чёрных брюк. — Вы, Господин, – Кэсси шмыгнула носом. — Ему мешали вы. Минхо подошёл к окну. Переливчатая рябь света искрилась где-то на полу и прыгала туда-сюда, когда кроны деревьев раскачивались из стороны в сторону, то пряча лучи солнца, то снова открывая им небольшой зазор. Дом не казался уж таким страшным, но ночью в нем появлялось нечто потаенное и страшно-тёмное, что-то, что могло вонзить в тело тысячу иголок и вывернуть хребет наизнанку. — Кэсси, скажи всем, что у нас показательное собрание, – проговорил он, так и не взглянув на сидящую на полу девушку. — П-показательное? – она прекрасно знала, что это такое, но решила переспросить, потому что, наверное, подумала, что ей просто почудилось. — Да, Кэсси. Минхо развернулся, а от девушки уже ничего не осталось – она убежала созывать всех в подвал, явно сдерживая горячие слезы. На самом деле сам мужчина очень любил подобные сборища, хоть и устраивал их достаточно редко. Ему не всегда хотелось, чтобы кто-то наблюдал за тем, с каким изяществом он расправлялся с негодниками и ломал руки куклам. Для этого у него был забит целый кукольный домик, где Минхо мог спокойно достать проклятый пластик и перекрутить каждому голову, но так было неинтересно, согласитесь. Хотелось все сделать самому. Из разных комнат послышался шумный шёпот. Парни и девушки спускались вниз, отрываясь от своих занятий и с толикой страха ступали по скрипящей лестнице. Минхо восседал на кресле и глазами-щелками укоризненно осматривал их, чтобы держать внутри каждого их страхи, их напряжение. Лучше пусть продолжают бояться, чем начинают своевольничать, как это начал делать Дени. Наверное, он просто забыл, кто в доме хозяин. Такое бывает. Люди умные существа, но вот куклы – отнюдь. Иногда забываются, с кем имеют дело. Иногда так и просятся получить гвоздём в глаз. — Господин, вы нас звали? – спросил Дени, выстраиваясь в ровную шеренгу. — Звал, – улыбнулся Минхо и приставил к губам сигарету, поджигая её умело спичкой. — Спускаемся в подвал, куколки, сейчас начнётся шоу, – его слова производили ошеломительный эффект на каждого. Они прекрасно догадывались, что шоу будет непростым, оно будет кровавым. И кто на этот раз попадёт под удар не знал никто. Глаза Минхо полны безумия. Ступая вместе с ними в самый низ дома, туда, где темнота была неотъемлемой частью кровавого процесса перевоспитания и уничтожения, Минхо сдерживал едкий, застрявший в горле смешок. Внизу пахло сыростью, грязью и гнильем. Во мраке можно обнаружить несколько дверей, но только одна из них постоянно открыта – та самая комната для собраний, где всякий раз происходили наказания за неповиновения. Куклы перешептывались. Каждый косо поглядывал друг на друга, пытаясь понять, кто на этот раз попадёт под раздачу разгневанного хозяина. Да, Минхо был зол, но отличная маска спокойствия и игривой, слегка даже убийственной улыбки делали свое дело – не давали понять куклам, на что именно настроен был Ли Минхо. На убийство или на обычное наказание. А Минхо был настроен на полное уничтожение, вплоть до расщепления на лоскуты молочной кожи. Он бы раскроил каждого по венам и сухожилиям, предоставь жизнь ему больше времени. Как жаль, что он ценил время больше, чем что-либо, поэтому старался и наиграться вдоволь, и управиться за считанные минуты. — Я узнал, что кто-то решил, что может ослушаться меня, – басисто выдал Минхо, когда все оказались в просторной подвальной комнате. — Я узнал, что кто-то решил, что он второй кукловод в этом доме, полном прекрасных марионеток, – Минхо посмотрел на Дени и заметил, как на его шее забилась синяя жилка, а капельки пота поблёскивали на свету жёлтых старых ламп. — Не думаю, что кто-то на это способен, Господин, – процедил Дени и укоризненно посмотрел в сторону зажавшейся в углу Кэсси. — Правда? – Минхо на секунду представил, как сжал в руке его шею, не позволяя жилке больше биться под кожей. — А я считаю, что ты не прав, Дени, – проговорил он голосом заведомого победителя и откинул окурок в сторону. — Подойди ко мне. Дени неуверенно сделал шаг вперёд и сжал руки в кулаки, как трусливая бешеная псина, почуявшая, что шла она на собственное усыпление. Если бы у этого парня был хвост, он бы его поджал, а зубы бы оскалил в зловещей улыбке, но на деле же он просто мнимо сжал их в тонкую линию, и только кадык ходил вверх-вниз, выдавая его волнение. — Обычно я редко разговариваю со своими куклами, Дени, – отчеканил Минхо. — Но вот он – я, снизошел до тебя и что получаю в ответ? – голос стал леденее стали. — Я бы никогда, Господин, – обиженно и даже как-то обозленно прошипел Дени сквозь стиснутые зубы. — Если эта потаскуха вам что-то наплела, – он указал головой в сторону Кэсси, — то делите все на два. Она сама ко мне приставала. — Даже если и так, – ухмыльнулся Минхо. — Какое ты имеешь право прикасаться к моей кукле? Минхо подошёл к нему слишком близко. Так, что можно было услышать стук бьющегося сердца и прерывистое дыхание. Дени вздрогнул, но не подал вида, не хотел, чтобы видели, как он испугался, трусливо поджав невидимый хвост. Но его напряжение чувствовалось, оно витало в воздухе и так заманчиво, что Ли не удержался и облизнул губы. Если бы он был зверем, то самым страшным. Тем, что прячется в дремучем лесу и поджидает, когда кто-нибудь из людей посетит его логово. Тем самым зверем, разрывавшим людей на куски так, чтобы потом шерифы их небольшого городка ломали головы, ища труп по всему лесу, как настоящий картинный пазл. Потому что Минхо просто так бы не отпустил жертву, вдоволь не наигравшись. Его азарт был ненасытен, наверное, это и было его большой проблемой. — Почувствовав главенство, когда меня нет, ты решил, что можешь руководить моими куклами так, как тебе вздумается? – от голоса Минхо не осталось и следа. В нем говорил тот самый зверь, брызжа слюной в изголодавшемся реве. — Нет, я не… – Дени обречённо вздохнул. — Нет, Господин, я бы никогда не… — Сука! Минхо ударил кулаком ему прямо в нос. Дени упал без сил на грязный пол и схватился руками за лицо. Завидев кровь, Ли довольно улыбнулся, но лишь на секунду, потом тень злости снова легла на его лицо. Он посмотрел вперёд и облизал губы от предвкушения чего-то зрелищного. Интересно, наблюдая за этим, его давно незрячая мать обрадовалась бы такому шоу? Она, набожная, каждый раз молилась Иисусу, и в голове как будто чиркнула спичка, принося Минхо новую идею для наказания. Возможно, матери бы очень понравилось. Она была бы просто в умопомрачительном ужасе от такой картины, какую сейчас представлял себе Минхо в голове. — Пристегните его к стене, – приказал он, и никто не смел его ослушаться. Никто не хотел пойти следом за Дени. Эти болваны подорвали его с пола, совершенно позабыв, что когда-то Дени был их частью. Вот что творит с людьми страх – стирает границы между любыми чувствами. Как бы ты ни уважал, ни ценил или ни любил человека, ради собственной выгоды, ради собственной жизни ты переступишь нечто, что, казалось бы, не переступил бы никогда. Так и сейчас каждый помогал пристегнуть руки и ноги буйного Дени к стене, не желая попасть под раздачу. Им совершенно плевать, что Минхо сделает с ним, главное, чтобы он не трогал их. Так и ломались куклы. — Нет, не смейте! Я ничего такого не сделал! Эта дура сама лезла ко мне! – верещал он, надрывая голос. — Ну ты и сука, будь мы одни, я бы убил тебя! – Дени смотрел на Кэсси и плакал, дергая руками и ногами, но стенка его не отпускала. — Но мы не одни, – напомнил Минхо, подходя к небольшому закрытому шкафу в самом углу комнаты. — Не забывай, где ты находишься, – дверца со скрипом открылась, когда ржавый ключ покрутился в замочной скважине. — Да пошёл ты, ублюдок, – Дени с безумием рассмеялся, с его носа и губы хлестала кровь, из-за чего улыбка получалась все более сумасшедшей, чем могла быть. — Ты больной ублюдок, слышишь?! – кричал он. Цепи неприятно звенели, отдаваясь эхом в ушах. Минхо даже не шевельнулся на такие громкие заявления. Он спокойно доставал гвоздь за гвоздём и крепкий увесистый молоток, поворачиваясь с такой же безумной улыбкой в сторону Дени. Заметив это, парень начал кричать ещё сильнее и громче. Его голос пронизан гневом и болью. Он видел не просто собственную смерть, он видел саму Смерть в обличии Минхо. Да, порой вместо своего тёмного одеяния, в которой её постоянно все представляют, она, облачившись в Минхо, спускалась на землю. — Я знаю, – спокойно ответил Минхо и подошёл ближе. — Что-нибудь ещё хочешь… – он не успел договорить, как Дени смачно плюнул ему прямо в лицо и дико рассмеялся. — Чтоб ты сдох. Минхо протянул Кэсси молоток с гвоздями и достал из верхнего кармана пиджака белый платок, аккуратно вытирая со своего лица слюну вместе с кровью, и вздохнул, покачивая головой. В таких действиях легче всего распознать обреченность, и Дени, похоже, действительно обречён. Потому что Минхо никогда никого не прощает. Особенно после показательных действий против него. Чтобы доказать всем куклам, что его стоит бояться, он всеми изощренными способами проработает над телом Дени так, что ни у кого не останется сомнений: Ли Минхо – сама Смерть в обличии человека, а не просто кукловод. — Что ж, я тебя услышал, – запихнув платок ему глубоко в глотку, предварительно сжав волосы на затылке, Минхо отошёл назад и вернул из рук Кэсси молоток с гвоздями. — Вы когда-нибудь видели, как распяли Иисуса на кресте? – поинтересовался он у присутствующих. В ответ послышалась ужасающая тишина. Все отошли на шаг в сторону, настороженно смотря на извивающееся тело Дени. Услышав о распятии, он, казалось, все понял, и поэтому был готов проглотить уже смоченную ткань платка, лишь бы хоть что-то прокричать во все горло. И на что он надеялся? Что ему поможет кто-то из кукол? Или из подвала его услышат мимо проходящие люди? В любом случае его поведение пахло детской наивностью и глупостью, над которой Минхо потешался, покручивая в руках гвозди. — Смотрите все внимательно, что с вами будет, если вы осмелитесь перейти мне дорогу и поверить в себя, – Минхо подошел к запястью левой руки и наставил на неё острие ржавого гвоздя. — Не дергайся, а то проломлю тебе череп, – изрек он и опасно зыркнул в сторону Дени, но шевеления не прекратились. — Ладно, – пожав плечами, Минхо наставил на другой край гвоздя молоток и что есть силы ударил. Гвоздь с хрустом разорвал кожу, прошел через сухожилие и раздробил кость. Кровь брызнула, каплями разбрасываясь по всему бледному лицу, придавая ему игривый шарм. Послышался вымученный крик, однако он был заглушен из-за набитого платком рта. Дени просто мычал и пыхтел, плача от раскатистой боли, что от руки передалась в плечо, а дальше пошла к самой груди и спазмом сковала все его тело. Он чуть было не рухнул, но быстро опомнился, что его рука практически была прибита к стенке и малейшее движение приведёт к адской боли. — Может, ты станешь вторым Иисусом и воскреснешь, кто знает, – улыбнулся Минхо и ещё раз ударил по гвоздю, забивая его до упора. Чарующий аромат свежей крови разошёлся по всей комнате. Несчастные куклы, те, кто не в силах был наблюдать за подобным, отвернулись в стороны и едва сдерживали рвотные позывы, потому что знали, что им придётся вылизывать все собственным языком с пола, если здесь что-нибудь останется. Рисковать никто не решался, особенно, когда Минхо находился в каком-то забвенческом настроении. Кровь текла вниз, под ногами разрасталась алая лужа, но это нисколько не отпугнуло Минхо отступить на пару шагов назад, чтобы не испачкать ботинки, наоборот, он продолжал гвоздь за гвоздём вколачивать в чужое тело. Желваки на его лице заиграли переливами безумия. В него явно что-то вселялось, когда он вот так, в открытую, готов был расчленить чье-то тело. — Тебе нравится, Дени? – поинтересовался Минхо и расхохотался, надрывая живот. — Я не слышу-у-у! Лицо Дени исказила гримаса боли и предельного напряжения. Он даже обмочился в предсмертной агонии. И раз за разом комнату наполнял звук ломающихся костей, потому что Минхо было мало одного гвоздя в руке, он забивал несколько не только на кисти, но и на ладони, продолжая наслаждаться своими садистскими действиями. И безысходность Дени сменилась отчаянием, он заплакал навзрыд и задергался, похоже, игнорируя боль. — Я ньхеньвижху тьхебья, – последнее, что успел выдать он через платок, как Минхо не сдержался. В глазах потемнело, а в ушах зазвенело, на мгновения дезориентируя Минхо в пространстве. Он и сам сперва не понял что произошло. Молоток уверенно вколачивался в голову парня, вышибая не только всю дурь и неуважение, но и мозги. Глаз вылез и повис, а ударив ещё пару раз по лбу, и вовсе шмякнулся на пол. Рот открылся как-то неестественно, и Ли, не сдерживая порыв ненависти, раздербанил ему ещё и все зубы, выколачивая их оттуда молотком. Минхо бил со всей силы, со всей своей необъятной злостью и пыхтел, нанося удар за ударом, пока от головы не осталось лишь одно сплошное месиво. — Вот так лучше, – прошептал он и откинул молоток в сторону. — Ещё кто-то хочет мне что-то сказать? – он посмотрел на остальных своими шальными, бешеными глазами, чувствуя носом запах рвоты. — Убрали здесь все. Ещё раз я узнаю, что вы нарушаете порядок дома, я вас просто уничтожу, – сжав руки в кулаки, он покинул подвал, скидывая на ступенях свои окровавленные ботинки, чтобы не нести всю грязь в дом. Сердце лихорадочно билось о стенки груди, ища успокоения. Минхо завёлся не на шутку, он готов был просто размолотить этого ублюдка в щепки, перетереть его кости в порошок, но сдержался, хотя, признаться честно, с таким зверем нелегко совладать. Ему необходимо освежиться, облить себя холодной водой и вымыть руки от алой липкой жидкости, потому что если она засохнет, то смыть её будет достаточно проблематично. Минхо ворвался в ванную комнату и включил большой напор холодной воды. Поначалу он просто смотрел, как кровь смывалась с его рук и окрашенная в красный цвет вода оказывалась в белой раковине. Потом Минхо перевёл взгляд на себя в зеркало и не узнал того, кто смотрел на него. Взгляд прояснился через пару секунд и даже радужка глаз приобрела более светлый оттенок. Послышался скрип двери. Минхо перевёл глаза, все ещё смотря в отражение, и заметил в дверях стоявшую испуганную Кэсси. Он приподнял одну бровь в вопросе и обернулся, не совсем понимая, что делала его кукла. — Проваливай, – прошипел он и выключил кран. — Я… да, Господин, конечно, я… я просто хотела сказать вам спасибо, – она нервно поклонилась и выскочила из ванной комнаты, оставив Минхо в смятении. Он помолчал пару секунд, переваривая услышанное. Не так часто ему говорили «спасибо», особенно в этом доме, особенно его куклы, находившиеся здесь в полном заточении от социума и явно сходившие от скуки с ума. Но это было… ново, освежающе, как глоток холодной воды в жаркое летнее пекло. Это «спасибо» нельзя было с чем-то сравнить. Потому что это не было самым обычным «спасибо», как вежливость или «спасибо» за проделанную работу. Оно было… странно-сладким, отчего свело в животе. Его впервые поблагодарили за смерть. — Чудно, – вздохнул он и похлопал себя по лицу. — Просто чудно.✨✨✨
Июнь, 2003 год. Северная Каролина, Баркли-Коув. Особняк семейства Ли.
В мёртвом доме разрастался живой звонкий смех. Джисон находился на полу и игрался с Джо, пока Минхо сидел на диване и увлечённо наблюдал за этими двумя. Как бы холодно он ни относился к животным, для Джо ему пришлось соорудить небольшую будку на улице, чтобы пёс знал свое место и лишний раз не путался у него под ногами. К счастью для него, Джо не был безмозглым и не лаял просто так, потому что ему захотелось. Относительно он вёл себя спокойно, но сейчас с задором скакал из стороны в сторону, скребя когтями о плиточный пол. — Кто хороший мальчик? Кто хороший мальчик? – как-то по-детски щебетал Джисон и почёсывал пса за ухом. — Я хороший мальчик, – отозвался Минхо и улыбнулся, заметив секундное ошеломление на лице парня. — Вы уже не мальчик, учитель Ли, – деловито цокнув, Джисон усмехнулся и встал с пола, располагаясь рядом с Минхо. — Значит, я хороший мужчина? – ухмыльнулся он и щёлкнул Джисона по носу. — Можешь не отвечать, я уже знаю ответ. Лучше расскажи, как провел сегодняшний день? Никто не беспокоил? — Не-а, – улыбнулся Хан. — Пока Крэка нет, я думаю, мне не стоит волноваться. А вот что будет, когда он вернётся, я даже представить боюсь. — Я рядом, помнишь? – Минхо положил свою руку на плечо Джисона и погладил его, успокаивая. — И я не дам тебя в обиду. — Спасибо, – Джисон улыбнулся и поджал ноги друг к другу, пряча глаза в смущении. — Кстати, четвертого июля будет ярмарка и концерт, а ночью… — Салют, – перебил его Ли. — Да, я знаю. Каждый год такое происходит. День Независимости как-никак. — О… ну… я просто никогда не был на подобных мероприятиях, – вздохнул Джисон. — Мои родители не сторонники этого. Поэтому за салютами я следил издалека. И то не всегда их было видно. — Хочешь, мы можем вместе сходить на ярмарку и пробыть там вплоть до завершения салюта? – предложил Минхо, и Джисон сразу же затряс головой. — Да-да, конечно хочу! Я думаю, это будет здорово! – залепетал он и поднялся со своего места, тряся Минхо за руку. — А сейчас пошли в сад, я хочу посмотреть, как там поживают цветочки! В саду царил удушающий аромат. Ветер колыхал яркие бутоны, разнося приторную сладость по всей округе. И Джисону нравился этот запах, он сразу его отметил, как только погрузился чуть ли не головой в растения, изучающе пробегая по каждому пальцами. Джо носился туда-сюда, копал землю в некоторых участках, зарывался в ямки своей мордой и весь перепачканный возвращался обратно, размашисто виляя хвостом. Минхо тихо усмехнулся от этой картины и зорким взглядом взглянул на окна особняка. Никого. Чудно. Так и должно быть. Интересно, насколько существенна такая утренняя профилактика? Или, быть может, Минхо придётся её повторить через несколько дней, но на этот раз придумать что-то более ужасающее? Хотя что может быть хуже разбросанных ошметков мозгов по полу и стене? До прихода Джисона Минхо успел сменить пиджак с рубашкой, а то все было заляпано кровью. В подвале убрали все, что смогли, однако Дени продолжал безвольно висеть, свесив колени к полу. Он уже заприметил время и место: ночью Минхо вынесет его и утопит в болоте. Дени затянет тина и засосет в своих песках так глубоко, насколько это возможно. — Прекрасная погода, – прокомментировал Минхо, рассматривая яркое солнце. — Может, сходим к озеру? — К озеру? – Джисон оторвался от цветов. — Здесь есть озеро? — Ну ещё бы, – улыбнулся Минхо. — Пошли, покажу. Вода, должно быть, теплая. — Ты собираешься купаться? — А почему бы и нет, – щёлкнув Джисона по носу, Минхо взял его под локоть и повёл по извилистой тропинке куда-то за особняк. Спустя почти месяц общения льдина, поселившаяся внутри Джисона, оттаяла. Может, не совсем, но успехи точно были, Минхо это видел. Парень рядом с ним стал более разговорчивым, шутливым и звонким. Значит, Минхо делал все, как надо, раз смог расположить к себе такого, на первый взгляд, неприступного Джисона. А сделать это было достаточно нелегко, поэтому, идя вот так рядом с ним, Минхо всякий раз сжимал его локоть, давая себе осознать, что идущий с ним под руку парень – реален. Его идеальная кукла у него в руках. — Знаешь, после того, как я обнаружил своего отца мёртвым на берегу, я больше не плавал. У меня даже отторжение к подобным местам, – прошептал Джисон на полпути. — Хочешь, мы не пойдём, – Минхо вдруг резко остановился, но Хан потянул его к себе за руку и мягко, как бы успокаивающе улыбнулся. — Нет, пошли. Давно пора побороть ещё один свой детский страх. — И много у тебя их? – невзначай спросил Минхо. — Не знаю, – Джисон пожал плечами. — Я не из тех, кто анализирует каждый из них и записывает в блокнотик. Эти страхи появляются сами и исчезают сами, – объяснил он. — А есть то, чего больше всего боишься ты? Минхо задумался, анализируя данный вопрос. Вот у кого-кого, а у него точно с определением слова «страх» возникали некоторые проблемы, потому что он его никогда не испытывал. Злость, гнев, ненависть, но не страх. Единственный раз, когда это что-то проскальзывало в его сознании было тогда, когда он приходил в себя после игр с куклами. Это было лёгкое потрясение и неопределённый страх. Нет, он не боялся, что про него узнают или что одна из кукол захочет с ним поиграть. На этом уровне страх давно атрофировался, как мышца, которую давно не используют. Страх проявлялся только тогда, когда Минхо смотрел в зеркало, но не замечал там себя. Был кто-то, похожий на зверя, но не он. И, вероятно, именно страх пробирался по горлу прямо ко рту, чтобы вылезти, проявить себя, но Ли его всячески проглатывал и держал в себе. — Возможно, это покажется странным, но я боюсь заблудиться, – Минхо решил опустить подробности о собственном звере и завуалировать его по-другому. — Что ты имеешь в виду? — Иногда в моей голове творится целый хаос. Я не успеваю за потоком чувств, мыслей и эмоций. И… я часто теряюсь в них. Это меня и пугает. Пугает, что я могу заблудиться и не выбраться оттуда никогда, – натянуто улыбнувшись, Минхо встряхнул головой и указал рукой на открывшееся перед ними озеро. — Смотри, отсюда открывается очень красивый вид. Озеро здесь небольшое, но достаточно глубокое. Джисон присел на траву, рядом улегся Джо и с чавкающим звуком принялся лизать ему руку. Минхо, не боясь замарать брюки, уселся рядом и внимательно смотрел на профиль парня, очерчивая взглядом идеальную линию подбородка и кадыка. Зверь внутри зарычал, выставляя когти. Безумное желание сжать Джисона в своих руках и прижаться носом к шее появилось внезапно, как морская волна, что вот-вот набросится на плавающих серферов и утянет их за собой куда-то в бездну. — Сам же сказал, что озеро красивое, а смотришь почему-то на меня, – тихо прошептал Джисон, выпятив нижнюю губу. — Да есть что-то покрасивее озера, – тыкнув парня в щеку, Минхо все-таки отвернулся, сжав зубы, которыми так и хотелось вцепиться в молочную кожу и попробовать её на вкус. Обычно к другим куклам он не испытывал таких пристрастий. Более того, он вообще не хотел к ним лишний раз притрагиваться. Но Джисон, он… Он особенный. — Так… мы пойдём вместе на ярмарку или со всем классом от детского дома? – решил узнать Джисон. — С классом? – не совсем понял Минхо, озадаченно посмотрев на парня. — Нам сказали, что детский дом тоже идёт. — Что ж, ну… а ты как хочешь? – Минхо улыбнулся, прекрасно зная ответ, но услышать его из уст Хана было необычайно важно. — Я хочу с тобой. Вдвоем, – Джисон поджал губы и опустил глаза на свои руки, где уместил свою морду Джо. — Я тоже думаю, что нам будет лучше вдвоём, чем с этой толкучкой недоумков. — Эй! – Джисон рассмеялся и покачал головой. — Нельзя же так. — Смеяться тоже нельзя, но ты же знаешь, что это правда, – улыбнулся Минхо и поддержал его смех. — Да, это так, – сдался Хан. — Уже вечереет, – отметил он, разглядывая местами розовое небо. — Ты не мог бы отвести меня обратно? — Конечно, – любезно согласился Минхо. И как он мог отказать, когда большие оленьи глаза смотрели на него так очаровывающе мило. И Минхо не знал, что хотел больше: разорвать Джисона или впиться в его губы так, чтобы у того иссяк весь воздух из лёгких. Хотя, как ни крути – и то, и то было убийственно для него.✨✨✨
Июль, 2003 год. Северная Каролина, Баркли-Коув. Центральный парк Дарема.
Минхо не любил шум, а также не любил многолюдные места. Он терялся в сотнях лиц перед ним, а уши оглушались неприятным щебетанием. Джисон плелся где-то рядом, слегка помятый, потому что успел заснуть в машине, и только сейчас приоткрыл глаза, зевая в руку. Сравнявшись с Минхо, Хан улыбнулся, хватая его за локоть, чуть ли не подпрыгивая, потому что его, наверное, воодушевляла такая атмосфера праздника и сплочённость американцев. — Всё так украсили! – со вздохом выдал Джисон, ослепительно поглядывая на каждые баннеры с американским флагом и надписями на нем. — Да, – односложно выдал Минхо, так как ему больше нечего было добавить. — Посмотри, сколько народу! Минхо прекрасно видел, что ждёт их впереди. Они ещё даже не перешли за порог парка, на поляну, где расположилась ярмарка и целая сцена для фестиваля, а уже людей перед ними почти целый улей. И идти в этот улей с каждым разом не хотелось все больше, но ради радостного лица Джисона Минхо приходится подавить в себе все и просто идти, стараясь унять внутреннее напряжение. А глаза-сканеры, в своей привычной манере, уже изучающе пробегали по молодым девушкам и парням. Видимо, ему всегда будет мало. Где-то в четыре вечера заиграет музыка Национального симфонического оркестра, а завершится он только в десять часов под звуки орудийного салюта. Гвоздем праздничной программы станет грандиозный фейерверк, ради которого, собственно, все в Северной Каролине и собрались в Центральном парке Дарема. — Тут так вкусно пахнет, – Джисон не успел войти, как проговорил это, и Минхо действительно уловил приятный, сладкопахнущий аромат свежеприготовленного попкорна и сахарной ваты. — Хочешь, возьмём ведро попкорна или ты хочешь сахарную вату? – Минхо поймал на себе его взгляд и улыбнулся, сжимая между большим и указательным пальцем Джисонову пухлую (и аппетитную) щеку. —… ну… я бы хотел, – прошептал он. — Но я не… — Пойдём, – Минхо не желал слушать о том, что у Джисона нет денег на какие-либо расходы. Он и без того это прекрасно знал. Очереди к каждой палатке ярмарок были безумно огромными. Многие люди, становясь, даже не знали, что продаётся, они просто занимали очередь, как любопытное стадо, и стояли, стояли, стояли. Когда же дело доходило до них, они, разинув рот, не знали, что и взять, потому что явно пришли не за декоративными безделушками. И наблюдая за этим, Минхо качал головой, не веря, что есть кто-то глупее его кукол. — Минхо, смотри, розовая вата! – удивился Джисон, разглядывая, как человек профессионально наматывал её на пластиковую трубочку. — Хочешь розовую? – улыбнулся Минхо и прижал Джисона ближе к себе, чтобы тот не отбился от очереди и не затерялся в толпе. — А можно? — Тебе можно все, – но это пока. — Спа… — Ли Минхо! – послышался женский радостный вопль. Джисон вздрогнул, а сам Минхо и бровью не повёл, оборачиваясь в другую сторону. В такой же огромной очереди стояла Миссис Джеймс и приветливо размахивала американским флажком в руке, улыбаясь во все тридцать два зуба. Ли вздохнул, завидев не так далеко целый класс из детского дома. Впрочем, он и не думал, что ему как-то удастся скрыться от такого большого скопления людей, когда Центральный парк в этом городе был один. — И я вас рад видеть, – натянуто улыбнулся он. — Ой, вы не один, – она кивнула Джисону. — Что ж, не буду вас отвлекать. Я просто хотела поздравить вас с днём рождения. — Оу, спасибо, – он сжал руки в кулаки и отвернулся обратно, чувствуя на себе удивлённый взгляд. — День… рождения? У тебя? – оторопел Хан. — И ты все это время молчал? — А что нужно было говорить? – хмыкнул Минхо. — Что я на год ближе к смерти? — Ну нет же! – возмущённо парировал Джисон. — Просто сказать, что ты в этот день родился. — И что бы это дало? Наступила тишина. Джисон прикусил губу, а Минхо прикрыл глаза и вздохнул. Вот именно, что ничего бы это никому не дало. Сам он уже давно обходился без этого скрипучего праздника, потому как его мать называла День Независимости настоящим проклятьем, ведь когда-то под салюты она родила дьявола. Она породила само зло, саму Смерть, и за это поплатилась сполна. — Я бы поздравил тебя и придумал бы какой-нибудь подарок, потому что ты… мой друг, – прошептал Джисон и отвернулся в сторону другой очереди, явно недоумевая от того, что только что сказал. Минхо схватил его за локоть и развернул резко к себе, глядя прямо в его глаза, пролезая в саму душу, которую, к счастью, Джисон распахнул ему на распашку и отдал на полное растерзание. Однако, в отличие от других кукол, именно его Минхо пока не готов был трогать. Хотелось насладиться им со всех сторон, ощутить каждую клеточку тела и такое прерывистое дыхание на собственных губах. Минхо медленно начинал сходить с ума. — Друг? – улыбнулся Минхо. — Ну… наверное? Если нет, то… — Я не против быть твоим другом, просто удивительно, – он рассмеялся. — Почему? — Почему ты друг? – переспросил Джисон и пожал плечами, игнорируя хватку на руке. — Наверное, потому что ты нормальный. Нормальный. Минхо нормальный. Это звучало так нелепо и иррационально, что Минхо чуть не рассмеялся истерично в голос. Слышали бы это его куклы. Слышала бы это его мать. Наверное, будь она сейчас в гробу, то перевернулась бы в нем. — Спасибо, – Минхо прижал удивленного парня к себе и нырнул носом в его волосы, вдыхая аромат ромашкового мыла. Беспрерывно играла музыка. Люди скандировали какие-то имена и лозунги, пританцовывали в такт песням и уходили на второй план. Минхо заметил целую поляну из лежаков и красно-синих покрывал. Они с Джисоном уместили свои задницы прямо на американский флаг и легли под тенью массивного дерева подальше от людей. Джисон поедал радостно вату и иногда отщипывал её, подкармливая Минхо и лежал у него головой на коленях. Ли внимательно слушал все, что рассказывал ему парень, и поглаживал его по волосам, чтобы противная чёлка не застилала такие блестящие глаза от его взора. — Так хорошему мужчине теперь двадцать четыре, да? – улыбнулся Джисон, откидывая голову вверх. — Да, – Минхо провел руками по пухлым щекам и едва подавил в себе рык. — И какого быть двадцатичетырехлетним? — Похуже, чем семнадцатилетним, – отметил он и усмехнулся. — Мне тоже скоро восемнадцать. И чем ближе, тем страшнее становится, потому что взрослый мир, он… — Он ужасный, – договорил за него Минхо, потому что Джисон запнулся, подбирая слово. — Именно. — И он всегда таким был, не важно ребёнок ты или взрослый. Просто дети смотрят на этот мир под другим углом, с нотками наивности, добра и радости, а потом, сталкиваясь с дерьмом, вся эта розовая пелена растворяется в небытие. И мир теперь не такой цветной. Он просто… серый. Минхо только сейчас осенило, что его мир не совсем был серым, в нем также присутствовали бордовые краски. Краски крови. — Возможно, ты и прав, только вот мой мир никогда не был цветным. Хотя, если кровь можно считать за цвет, то вполне себе, – цокнул Хан. Минхо передернуло. Джисон как будто прочёл его мысли. — Всё настолько ужасно? – Ли взъерошил ему волосы и приоткрыл рот для новой порции сахарной ваты. — Я стараюсь об этом не думать, но иногда прошлое находит меня во сне, – вздохнул Джисон и преподнёс руку к губам Минхо. Вата осела на языке и быстро начала таять, но не она была важна для Минхо. Джисон всякий раз прикасался пальцами к его губам и не торопился убирать их, пока Ли не съест все без остатка. Желудок сжимал собственные стенки, но не из-за голода, хотя, может, так он и проявлялся по отношению к этому парню. Минхо хотел его попробовать от и до, но осознавал, что ещё рано. Возможно, слишком рано. В момент, когда каждый думал о чем-то своём, Минхо погрузился в себя и утонул во тьме. Тишина внутри получалась какая-то глубокая, осязаемая и по-своему оглушающая, но, если вынырнуть обратно к Джисону, можно было услышать музыку и детский смех. Парень привстал и что-то проговорил Минхо, но что именно, он так и не услышал, кивнув головой. Вероятно, Джисон просто пошёл в туалет, оставляя его сидеть в позе лотоса на американском флаге-покрывале для пикника. Внутри разрасталась дилемма. Одна сторона ужасно хотела придушить Джисона собственными руками. Вот так просто взять за манящую шею и хорошенько, до хруста надавить. Другая, какая-то странная сторона, хотела истерзать тело Джисона губами и зубами. И этой стороне не нужны были крики и истошные вопли боли. Ей нужно большее – любовь, граничащая над страстью, то, что Минхо было явно не по силам приобрести за долгие годы. Была ещё третья сторона – он сам. Минхо не желал так много, как это делали другие. Он просто хотел поцеловать его. Целовать, как изголодавшийся американский солдат, вернувшийся после армии к своей супруге, и прижать к себе, чтобы стать одним целым. Но не любить. Точно нет. Минхо давным-давно утратил это чувство. Вполне возможно, что оно, как и мышца страха, тоже атрофировалось. Джисон такой как все, но в то же время абсолютно другой. В нем находилась та самая детская наивность вкупе со взрослыми и умными мыслями. Он мог смеяться, как ребёнок, а мог рассуждать на более серьёзные темы. А его потрепанная семнадцатилетняя душа явно пережила больше, чем многие семьи в Северной Каролине. И это манило к себе больше обычного. Чертовски манило. Минхо уже не знал, как себя сдерживать, но определённо догадывался, что по возвращении обратно в дом он кого-нибудь точно убьет. Просто так, потому что ему очень надо. — Минхо, – послышалось как-то отдалённо. — Минхо, – на второй зов его потянули за футболку, и он очнулся. — Ой, – мягко улыбнулся Ли и посмотрел на Джисона. — Что такое? — Ты уснул, – хохотнул парень и шмякнулся вместе с ним с огромным ведром попкорна. — Правда? – Минхо показалось, что он просто задумался. — Да, я оставил тебя на тридцать минут, прихожу, а ты здесь спишь. Ну я не стал тебя будить, – Джисон протянул ведро и улыбнулся, запихивая зерна кукурузы себе за щеки. — Но разбудил же, – Минхо привстал на локтях, подмечая, что все-таки он уснул, потому что изначально он сидел, а не лежал. — Разбудил, потому что концерт уже почти закончился. — Где ты раздобыл попкорн? – он что-то не помнил, чтобы давал парню свой бумажник. — Ловкость рук и никакого мошенничества, – но завидев на себе удивлённый взгляд Минхо, Джисон поднял руки. — Я ничего не крал, не смотри так на меня. Я просто подошёл, увидел класс из детского дома и то, что им, как детдомовцам, раздавали бесплатно попкорн. Я не мог пройти мимо. — Это я так долго спал, поэтому ты бродил здесь без дела? – ухмыльнулся Минхо и покачал головой. — Ну, я немного посидел здесь с тобой, а потом решил осмотреть обстановку, потому что песни перестали играть. Сейчас вообще потемнело, так что скоро будет салют, – с предвкушением проговорил он и сел ближе к бедру Минхо. — Бери. — Ты впервые увидишь его так близко, да? – Минхо взял несколько обжаренных в сахаре зёрен и закинул их в рот. — Да, поэтому я в предвкушении. — На самом деле все это… как тебе сказать, красиво, но мгновенно. Как цветная искра перед глазами, не более, – пожав плечами, Ли посмотрел в небо. На нем и вправду сгущались тёмные тучи. — Когда я смотрел на них из своего окна, я видел лишь часть салюта, но и от этого у меня захватывало дух, так что не порть мне впечатление, – сощурив глаза, Джисон толкнул его в бок и усмехнулся, смотря на оживлённую толпу людей. Заиграл гимн. Толпа гулом завопила слова, положив руку на сердце. Джисон зачарованно смотрел на них, практически не дыша, только один его кадык скакал вверх-вниз, когда он гулко сглатывал вязкую слюну. Наблюдать за ним было интересно настолько, что Минхо, похоже, и сам забывал, как дышать. Он положил свою руку на плечо Джисона, невзначай приобнимая его, и уставился в небо, где начали раздаваться выстрелы после того, как голоса людей стихли. Яркие фейерверки украшали тёмное небо. Красные, белые и синие огни завораживали своими переливающимися искрами. Их было так много, что разбегались глаза, не зная, в какую сторону им смотреть. А потом эти искры-звёздочки плавно осыпались вниз и растворялись где-то в небе, так и не долетев до земли. И через секунду вновь и вновь раздавались хлопки, а на небе с каждым разом появлялось ещё больше цветастых огоньков. В глазах Джисона они блестели ещё ярче, ещё волшебней и ещё обворожительней, чем на небе. Поцелуй его, Минхо. Давай. Это наш шанс. Минхо сглотнул и опустил глаза на Джисоновы пухлые губы. Поколебавшись пару секунд, он услышал, как что-то в его голове спустило курок. Не задумываясь над исходом дальнейшего плана, он развернул лицо парня к себе за подбородок и впился в его губы. Послышался выстрел. Минхо медленно скользил по его пухлой нижней губе, облизывая её кончиком языка и втягивая в свой рот, пока Джисон даже не шевельнулся. Он задрожал всем телом, перестал дышать и просто сидел, не понимая, что происходит. Однако это не остановило Ли, и аккуратно положив одну из своих рук на щеку парня, Минхо протолкнул язык внутрь. В это время над их воедино соединенными головами расползались по небу огни. Минхо целовал его осторожно и чутко, не желая спугнуть, а также иногда поглаживал по щеке и волосам, стараясь помочь понять Джисону, что все происходящее на данный момент – реальность, поскольку тот до сих пор завис и никак не мог отвиснуть: он не отвечал на поцелуй, но и не отталкивал, из-за чего все внутренности Минхо как будто разъедало кислотой. Руки Хана легли на плечи Минхо спустя минуту, крепко их сжав, и Ли уже готов был разорвать поцелуй и начать извиняться, думая, что парень просто захотел оттолкнуть его и разорвать их губы, но все было куда страшней:Хан Джисон ответил на поцелуй.