Я хочу домой

День в «Пиццерии Фредди Фазбера» шëл как обычно. С восьми утра заведение уже было открыто и впускало внутрь своих клиентов. Дети и их родителей постепенно наполняли здание. Кто-то из малышей находил себе занятие возле уголка рукоделия, где они могли рисовать и делать разнообразные поделки. А кто-то из детей хвостиком бегал за Фокси и Бонни, а те их в ответ развлекали играми и историями. Взрослые же в это время сидели за столами и что-то между собой обсуждали, а изредка к ним подходила Чика, спрашивая чего бы те хотели заказать или принося уже готовую еду. Жизнь шла своим чередом и казалось бы тут не было ничего примечательного. Но это лишь на первый взгляд. Ведь если внимательно присмотреться, то можно было увидеть, как пара голубых глаз выглядывала из-за кулис. Обладателем этих глаз был никто иной, как сам Фредди Фазбер, аниматроники, чьë имя красовалось в названии заведения. Выглядел этот робот как парень молодой парень, лет так двадцати. Он имел достаточно длинные каштановые волосы, которые заплетал в низкий пучок, а длинная чëлка очерчивала лицо парня. А также на макушке его головы виднелись медвежьи ушки. На аниматронике была надета белая рубашка, светло-коричневый жилет, тëмно-коричневый укороченный пиджак, коричневые брюки классические чëрные туфли и того же цвета, что и туфли шляпа. Кожа парня казалась слегка бледноватой, но при этом её осыпали алые веснушки, что придавали миловидный облик парню. И наконец его глаза. Они были ясно-голубыми, и обычно в них читалась строгость, но при этом забота и доброта присущая отцу или матери. Однако сейчас в них читалась лишь непонятная грусть и тоска. Свой печальный взгляд мишка направил на семейную пару и их сына. Семья шатунов была обычной непримечательной счастливой. От чего было ещё более странно, что Фредди смотрел на них столь грустно. — От чего же ты столь печален? — спрашивает кто-то из-за спины парня. Повернув голову, Фредди видит перед собой старого друга. Голдана. Он был блондином с короткими волосами, а на голове у него также как и у Фазбера виднелись медвежьи ушки. Одет он был не так нарядно как Фредди из-за того, что являлся аниматроником специального назначения*. Но всё же белая рубашка, светло-жёлтый жилет, чëрные брюки, туфли и шляпя, создавали опрятный вид. Голден имел необычные глаза, полностью чëрные с белыми зрачками. Сам золотой анамитроник был старше Фазбера, что отражалось в чертах его лица, но двое медведей всегда общались на равных, будто бы не замечая эту разницу в возрасте. — Я не понимаю о чём ты, — говорит в ответ Фредди на вопрос друга. — Ты прекрасно понимаешь о чëм говорю. Не притворяйся, — сказал Голден смотря на собеседника серьëзным взглядом. На это шатен ничего не ответил и даже никак не отреагировал. Он лишь, прикрыв глаза, подошёл к блондину и начал поправлять ворот его жилета. — Как там порядок в пиццерии? Нет никаких вандалов или хулиганов? — спрашивает Фредди продолжая поправлять одежду друга. — Ты так и не ответишь на мой вопрос? — говорит Голден, слегка смягчив свой взгляд. — Я уже сказал, что не понимаю о чëм ты, — спокойной отвечает Фазбер. Слова шатена были явной ложью, за которыми мишка скрывал свою горькую правду. Поэтому с тяжёлым вздохом блондин говорит: — Фредерика*, — услышав названное имя, Фредди словно пробило током: по спине забегали мурашки, а лицо начило покрываться мелкими каплями пота. От прежнего спокойствия не осталось и следа. Шатен склонил голову, чтобы старый друг не увидел удивление и страх в его глазах. — Фрида, я не знаю что тебе опечалило, но позволь мне тебе помочь. Всё же помогать другим аниматроникам моя обязанность и долг как друга. Поэтому прошу, не томи в себе эту горич, а поделись ею со мной, — с нежностью, какой только мог, говорит Голден. — Моя причина — это абсурд, — тихо и неуверенно произнёс Фредди, всё ещё не решаясь поднять голову. — Даже если это абсурд, то он тебя беспокоит. Если ты боишься, что засмеюсь, то обещаю, что ты и смешка не услышишь. Если думаешь, что начну тебя осуждать, то я клянусь, что лучше сломаю себя нежели задену твои чувства, — сказал блондин уверенным, но нежным голосом. На слова Голдена шатен никак не ответил. Парень лишь положил голову на грудь старшего и позволил чувствам выйти наружу. Фредди начал тихонько поплакать, изредка всхлипывая. По его щекам маленькими бусинками скатывались слëзы, а спина изредка вздрагивала. Блондин молча наблюдал за действиями старого друга, а потом приобнял его за плечи и спину. Голден давал Фредди время на то, чтобы собраться с силами, успокоиться. — Я хочу домой… — тихо произносит шатен. — Я хочу к маме, к папе… Я хочу вернутся в тот злосчастный год когда умер и не пойти следом за тем чëртовым кроликами… Я хочу снова быть человеком, ведь я устала быть аниматроником… Я хочу снова быть девочкой… Хочу быть Фредерикой, а не Фредди Фазбером, — говорит сквозь слезы мишка. — Но ведь прошло больше двадцати лет с того момента. И я уже должен был забыть о том был человеком, а грудой метала. Должен был сменится со своей смертью, должен был принять этот факт… Но вместо этого я лишь задумываюсь о том, что могло бы быть, смотря на счастливые семьи, что приходят к нам в пиццерию. К тому же я говорю о том, что хочу домой так будто бы другие не хотят вернутся к прежней жизни… Ты и твой брат тоже хотите домой, или Бонни, Фокси и Чика тоже хотели бы вернутся к прежней жизни, если бы помнили, что были когда-то людьми… Я эгоист… Так ведь, Келси*? — с каждым предложением Фредди было всë сложнее говорит и не срываться на крик, не впадать в истерику, чтобы не предстать перед другом ещё большей размазнëй*. На вопрос шатена Голден на спешил давать ответа, он лишь начал гладить спину Фредди для того, чтобы тот успокоился. Ощущая такую ласку от рук блондина мишка начал вспоминать, как любящая мать делала точно так же в трудную минуту, чтобы успокоить своего ребëнка, пожалеть и поддержать. И как не странно действия Голдена тоже помогли успокоить бушующие эмоции Фредди. — Ты не эгоист, Фредди, — начинает говорить блондин. — Мы все хотим домой к родителям, но не можем из-за определëнных обстоятельств. И это нормально. Когда люди теряют что-то дорогое они всегда хотят это вернуть, даже если они знают, что это невозможно. Не стоит стесняться того, что нормально для всех нас. — Но я лидер группы. Я должен нести ответственность, вдохновлять и поддерживать тот коллектив, которым руковожу. А не жаловаться о на свои проблемы, — прерывая Голдена, говорит шатен. — И ты прекрасно справляешся с этими обязанностями, Фредди. Но даже будучи аниматроником, даже ты не можешь постоянно скрывать свои эмоции и чувства, заботясь при этом о своей команде. Даже самим лидерам нужен иногда совет или помощь, — сказал блондин и затем приподнял голову шатена за щëки, чтобы они могли смотреть друг другу в глаза. — Запомни мой главный совет тебе: не бойся просить помощи или поддержки, не бойся говорить о том, что тебя беспокоит. И если уж ты не хочешь делится с этим со всей командой, то хотя бы не бойся обсуждать это со мной. Я не буду осуждать тебя или играть на твоих чувствах, я буду лишь поддерживать и стараться помочь тебе, Фредди, — говорит блондин со все возможной теплотой и заботой, смотря в голубые глаза шатена со всей любовью, что у него есть. — То что ты говоришь, это правда, Келси? — тихо спрашивает Фредди. — Чистая правда, Фредерика, — сказал Голден прикрыв глаза. Затем блондин чуть наклонился к шатену и поцеловал его губы. Для Фредди это действие Голдена было весьма неожиданно, но при этом мишка ни как не стал сопротивляться этому поцелую, а даже на оборот он ответил на него. И теперь за кулисами сцены, двое аниматроников, скрытые тенью, сливаются в сладком для обоих поцелуе о котором будут знать только они двое.