Воздух выглядит бирюзово-синим. Весь мир словно болен.
— Ты живой? — Да. Тишина комнаты как будто поглощает все звуки. Чужой голос не долетает до ушей, как и собственный. Чтобы понять ответ приходится концентрироваться на едва шевелящихся бледных губах. — А ты? — Сложно сказать. Человек, сидящий с другого края кровати, странно ухмыляется. Метяллический огонь двух бусин сверкает в голубом свете. Это странно, но только они имеют какой-то живой блеск в этом искусственном мире. Копна волос качается вслед за движением головы. Силуэт приблизился. — Тогда давай перефразируем? Ты существуешь? — Я не знаю. Может, ты создал меня? — Глупый, я же так не умею! — длинный палец на мгновение касается кончика Райнеровского носа. — вообще-то этим у нас занимаешься ты. Забыл? Райнер не знает, стоит ли ему говорить, что на самом деле он никогда об этом не забывал, хотя очень хотел бы. В голове вечно крутятся напоминания об этом проклятии. Хотя, было бы это только в голове… Даже сейчас по спине бегут мурашки из-за ощущения чьего-то присутствия за ней. Райнер сильнее вжимается в стену позади себя. Как жаль, что от его болезни нет лекарства. — Молчишь? Вот и правильно, не отвечай. Хотя нет, лучше ответь, в чем есть признак существования? — Я мыслю — значит существую. — цитата Декарта пришла в голову первой. И последней. На самом деле, кроме нее в голову ничего и не пришло. Интересно, потому ли это, что пять минут назад Райнер писал в интернете точно такие же вопросы, какие ему задавал сейчас Флок, а потому сейчас отвечает тем, что прочитал в статье?Черт.
Он говорит чужими словами?
— А ты, Райнер? Ты мыслишь? Чужие слова считаются мыслями?Ты мыслишь?
— Я не знаю. Нет? Губы Флока мрачно поджимаются. Райнер пытается сконцентрироваться на его лице, чтобы понять его эмоцию, но он даже не может распознать цвет его волос. Все затянула бирюзовая дымка. Это разочарование или жалость?Флок придвигается ближе.
— Эй… Думать и чувствовать ведь похожие понятия, да? — Я не. — Ты чувствуешь?Опасная близость. Отойди.
— Нет? Райнер не хочет подобной близости опять. Вновь падать столь низко, только чтобы отвлечься от проблем… Как он может? — А так? Рука Флока неосязаемо касается щеки. Райнер не чувствует ни жара ни холода чужой ладони, но ощущение прикосновения все равно остается невидимым слоем на его воспаленном сознании, заставляя, потерявшее покой, тело тянуться к нему. Поцелуй не ощущается физически, но чувств хватает, чтобы заставить мозг поверить в реальность происходящего. Райнер не лезет к Флоку языком, как делает это в любое другое время. Сейчас блондин не смеется. Сильные руки в отчаянном жесте прижимают фигуру бегуна ближе. Сейчас нет ни ощущений, ни настоящих прикосновений. Есть только чувства и эмоции, застилающие болью уставшие глаза. Райнер не чувствует этого физически, но на уровне памяти знает, что Флок сейчас гладит его лопатки, спускается ладонями до самой поясницы и вновь поднимается обратно, собирая в гармошку футболку. Успокаивает, чтобы не разрыдался. Или, наоборот, пытается пробить на эмоции? Черт его знает, этого демона. Чувства убеждают мозг в реальности происходящего. Физические ощущения проявляются медленно. Сначала тело Флока начинает давить на, сложенные в позе лотоса, колени. Потом напоминают о себе ладони на плечах, губы, прижавшиеся к губам. Слезы, текущие по щекам. Каждый толчок напоминает о нереальности происходящего. Флок из снов, Флок из мыслей, Флок из иллюзий медленно опускается на член Райнера, чтобы потом так же медленно подняться. Тело говорит, что от удовольствия нужно стонать. Разум говорит, что от боли надо плакать. Флок вновь наклоняется к лицу своего парня. Целоваться в «наезднице» не так удобно, но поцелуй все равно получается. Поцелуй со вкусом соли.Вид из окна все также напоминает толщу океанической воды.
Райнер все также сбегает от проблем в мир иллюзий.
Кто-то все также прячется за его спиной, которой он отчаянно вжимается в матрас.