Моя отдушина

Шум с трибун закладывал уши. Аплодисменты разносились по всему ледовому дворцу, доходя до запуганной ярко-рыжей девушки, забившейся в угол раздевалки. Ей было страшно как-никогда. Её страшил сам факт того, что она испытывает испуг. Давно такого не было, и вот опять. Саша просто не может встать и выйти на лёд. Саша устала. Устала терпеть поражения и скрывать разрывающую изнутри грусть и обиду(злость?). Устала выкладываться на тренировках на максимум и после каждого старта понимать, что её «максимума» недостаточно. Устала быть в шаге от победы, не имея возможности ступить на высшую точку пьедестала. Она просто устала, как физически, так и морально. Ей не хватало тепла в этой ледяной коробке. Подрагивающих рук на лице, мягко, еле касаясь, оглаживающих линии скул и подбородка. Часто заплетавшихся пальцев в румяных, как и щёки, волосах. Губ, сладко шепчущих необходимые, как и воздух, слова, которые не раз пронесутся в голове во время проката. Такой сильной и «непобедимой» Трусовой не хватало элементарного «Сашенька» в свой адрес. Хотелось уже перестать всем что-то доказывать, выйти на середину катка и громко, во всеуслышание заявить: «Да. Я действительно могу заплакать из-за того, что проиграла. Я действительно могу проиграть. И я никогда не была обязана улыбаться, находясь не на СВОЁМ месте.», а потом просто уйти, оставив толпы фанатов с глазами по пять рублей и отвисшими челюстями. Хотелось, но она не могла так поступить. Ей мешал как минимум здравый смысл. Хоть иногда и казалось, что она его напрочь потеряла. Особенно было ощутимо его отсутствие сейчас, в холодной тёмной раздевалке, в которой из неоткуда появился силуэт спасения, успокоения, отдушины Саши в этом ледяном аду. Фигура будто подплыла к трясущейся девушке, окутывая руками, словно крыльями, холодную и потную шею. Тело болело от очередного падения. Тело растворялось от ласки и проявляемого трепета по отношению к нему. Стеклянные глаза разбились, ссыпаясь осколками солёных кристалликов сначала на щёки, а потом на плечи сидящего впереди Ангела. Поглаживания в любимых местах становились подушками безопасности, в которых Саша утопала с головой и безвозвратно. Расцепив замок из рук, висевший, некогда, на коленях, она протянула их к тонкой талии, ощущая под подушечками пальцев мурашки от контрастных прикосновений. – Сашенька, – такое обращение от чего-то билось о стенки мозга, наполняя собой пустую и одновременно перегруженную голову. – Ты проделала этот путь не для того, чтобы закрыться ото всех и разбираться с нахлынувшими чувствами самой. Я всегда за твоей спиной, помнишь? – ходящая ранее вдоль слегка рельефной спины рука остановилась между лопаток. – Я всегда на твоей стороне. – силуэт отпрянул от заплаканной девушки, заглядывая в глубину зелёного леса, в котором потерялась одна Красная шапочка. – Я всегда смогу прийти к тебе. – Саше повидилось как незнакомка в тёмном плаще с капюшоном подала руку заблудившейся девочке и так и не раскрыв своего лица вывела её из хмурого, тернистого леса. Она встала на ноги. Не без фантомной помощи. Она, как и всегда, сжала кулаки до белых костяшек. Зажмурила глаза, выдавливая последние горькие слёзы. Глубокий вдох… Глубокий выдох… Распахнувшиеся очи наблюдали до боли знакомую пустую раздевалку. В одной из рук никогда не нужная чёрная резинка от волос. За дверью всё тот же шум. На трибунах уже давно знакомые лица. В руке всё та же резинка. За спиной ощущение спокойствия и умиротворения. Будто кто-то в любой момент готов поймать тебя, если ты вдруг начнёшь падать. Будто там кто-то есть.