вкус виски на губах

« ты целуешь меня столь нежно, будто я — навсегда твой любимый цветок. » эрен являл собой причину новоиспечённых слёз форстера, чьё лицо рдело от смущения и застывших на щеках горячих капель. темень синевы под омутами глаз те же проделки йегера, что с нежностью матери-тигрицы и настойчивостью льва вылизывал бледную кожу запястья. не внимая действительность, флок трепетал от ласк и лицо его становилось всё багровей. от переполняющих душу чувств ресницы мокли вновь, содрогались и тонули в речках нескончаемых слёз. йегер смеялся взглядом, издевался любовью, которая якобы предназначалась рыжеволосой бестии, лежащей под ним каждую ночью и утро. сколько незабываемых грёз перепробовал эрен, выводя узоры на подталивом теле, пока флок считал порезы на ногах, руках, на собственном сердце. порой курить хотелось до трясучки в руках и форстер искушался желанию только тогда, когда им наиграются вдоволь. перед малиновым рассветом йегер, подобно романтичному любовнику щебетал на ухо о любви и вечности. флоку казалось, что он мог поверить в те жалкие секунды, будто он — часть жизни эрена, часть его незыблемой, неприкосновенной души, но вечность — такое глупое и бессмысленное слово! форстер ненавидел себя столько же, сколько любил перебирать спутавшиеся пряди мужчины, которого любит. то, что должно вызывать тираду боли оставляло след на печальном лице и оба потерянных в мире людей вновь накрывались страстью. она, к сожалению, не лекарство, да и йегер не был ранен. только лишь йегер. флок же губился от любви. пара изумрудных глаз пронзала форстера насквозь, стоило им взглянуть в глубокие бездны напротив. это имело свой смысл, ведь камень не способен подвергать себя терзаниям, в то время как флок тонул в собственной яме. насколько безнадёжно было его положение знал только он сам и, наверное, ничто более не могло разбудить одинокого мечтателя ото сна. эрен — мираж. форстер этим удовлетворён. он благодарен лишь за то, что может глядеть на йегера издалека, верить несуществующему и быть безвольной куклой в руках. пока это эрен, флок позволит рвать себя на куски, лишь бы ещё раз коснуться чужих губ, пропитанных виски и дешёвым табаком. форстер скулит, как собака, но глядит на йегера с преданностью щенка. в руках эрена флок растворяется, раскрывается, подобно бутону пышных роз. отдаваться и быть кому-то принадлежащим — разные вещи. наверное йегер не догадывается о том, что форстер действительно продал дьяволу душу, однако многоразово этим пользуется, не осознавая того. даже сейчас шепчет что-то несвязанное, непонятное, бредит, как сумасшедший и целует ключицы, так сильно похожие на осколки фарфора. эрену нравилось, когда флок худой, ведь он мог владеть им ещё более жестоко. тело подвластное плавилось под горячими ладонями. йегер окутывал форстера своими объятьями, тем самым надевая на него ошейник и целовал заботливо, дёргая за железную цепь. эрен недвусмысленно сравнивал флока с псом и даже смеялся, но сухо и без толики того, что на самом деле хотел показать. он действительно надел на форстера ошейник. — приподними голову. — йегер сильной рукой притянул флока к себе за мраморную шею, сжимая как можно крепче, но шептал он ласково, подобно мурчащему коту — вот так, молодец. в ушах трезвоном громко клацнул металл застёжки на ремне. чёрная кожа приглядно для взора констрастировала с белизной шеи и особенно это нравилось эрену, что грубо тянул флока к себе за оставшийся конец ремешка, дабы поцеловать истерзанные от прошлых утех губы. форстер в самом деле до безумия сладок. он — карамель, а йегер обожает сладкое. рыжий оттенок волос всегда забавлял его, ведь недаром друзья шутили про своих рыжеволосых подруг. " все рыжие — шлюхи! " дрожь вливалась в тело неугомонными тисками. казалось, флок попал в самый ад и сейчас искупляет грехи перед самим сатаной. пока йегер целует кровожадно, форстер теряется во времени, выпадает из реальности и перед собой видит исключительно образ эрена, как чётко сложенный пазл. язык хозяйствует в чужом нутре, руки скользят по всему телу, впитывая муки принимавшего всеми порами. если бы кто-то назвал йегера садистом, он не посмел бы противиться. — эрен. — тихая мольба срывается с уст, стоило мужчине отстраниться лишь на секунду — эрен! безжалостно йегер ворвался, под носом почти неслышимо пропишев. боль и удовольствие мешались воедино. флок чувствует только боль, а эрен — удовольствие. боль душевная или физическая, у форстера не найдётся ответа на его же вопрос. пока йегеру приятно, флок потерпит любую, даже самую адскую муку. эрен тянет на себя, крепкой хваткой вцепляясь в лоскуты волос нижнего. не поскупившись на очередную грубость, йегер дёргает на себя сильно, насаживая глубже и приятнее для себя. форстер кричит от неожиданности. щёки его покрываются дорожками солёной воды, пока эрен в своё наслаждение продолжает вбиваться, держа флока в своих узах. он целует его плечи небрежно, влажно цепляет языком линию подбородка. отдаваясь пучине мечтаний, форстер не сопротивляется и принимает всё, что ему дают. он послушно виляет бёдрами, подставляет белоснежную шею зверю, готовому раскусить нежную кожу и сожрать мясо вместе с костями. флок кричал о том, чтобы его уничтожили, лишь бы эрену угодить. он почти не чувствовал боли в груди. то ли пытка, то ли райское наслаждение затуманивали разум обоих. они кипятились в одном котле, сливались в целое и являли собой диких животных, погрязших в похоти. форстер на усладу эрена был зависим от секса, зависим лишь от секса с йегером. эрен же просто находил себе развлечение в покорности флока. выдрессировал для себя хорошую собачку и веселился с ней ночами, забавляясь над её глупостью. кульминация настигала обоих с одинаково бешенным темпом. пока перед глазами форстера витали звёздочки, эрен натягивал ремень всё туже. он возжелал задушить флока, ибо власть над ним его разодорила и йегер с каждым разом хотел всё более жёстче ломать, заставлять любить, чтобы форстер рушился только в его объятьях, в его сильных руках. эрен чувствует незаменимый пик удовольствия, врываясь в чужое тело с особой беспощадностью. пальцы крепко держат ремень, не позволяя флоку вдохнуть кислорода и тот еле заметно синеет. форстер задыхается отчаянно хвастается руками за руки йегера, прося о помощи того, кто сам его и уничтожает. — твою мать. вместе с ругательством эрен выплеснул семя в форстера, ни разу не постеснявшись. бланженство накрыло его с головой и в несколько секунд после извержения йегер приходил в себя. грудь его вздымалась и опускалась с каждым тяжёлым вздохом. минуло пару минут. эрен в лёгкие пускает никотин и пьёт виски, одиноко глядя на бурную жизнь за окном двадцать седьмой квартиры. на устах неприятно жжёт рана, невзначай оставленная флоком во время поцелуя. форстер лежал без сознания на всё ещё тёплой кровати. когда настанет тёмно-розовый рассвет, йегера здесь уже не будет, но полупустая бутылка на столе расскажет о том, что эрен не ушёл в ту ночь. и горький привкус виски расскажет о поцелуе, ещё более горьком, чем алкоголь.