***
**.05.1989 леша весь вечер крутится перед трельяжным зеркалом, марафечась. сегодня с барской сашиной руки ему упала информация о том, что их обоих позвали культурно выпить водки на чью-то хату. никто так и не разобрал, по какому поводу выпиваем сегодня, но корешу, сиявшему ярче всего светящегося, что существует в этом мире, было совершенно все равно по какому поводу пить. после последней его выходки, которая, по мнению родителей, оказалась куда серьёзнее всех остальных, деревяшкина оставили почти один на один с самим собой, запертым в квартире под домашним арестом. конечно, присутствовали и развлечения — младшие сестры, квадратный толстопузый телевизор с тремя работающими каналами и дико орущий чугунный чайник. из этого всего леша эксплуатировал только последнее. для парня это было действительно адской пыткой, но это совсем не мешало ему сегодня заработать люлей на вторую такую же. тем не менее, лешу это совсем не огорчало. ему настолько надоело пялить в одну точку в квартире, что он был рад даже водке и завываниям под гитару на чужой хате. раз в пятнадцать минут захаживала мать. странно косилась, говорила «лешенька, точно все хорошо?» и складывала руки на груди. кореш на все это отвечал что-то в духе: «да, мам, все нормально. просто настроение хорошее. саша гулять позвал, вот,» – дальше он пожимал плечами, целовал ее в щеку, как бы для успокоения, и выставлял за дверь. спустя еще сорок минут сборов и пару гневных звонков по домашнему телефону от парадеева, деревяшкин удосуживается выкатиться из подъезда в сторону места встречи. они встречаются в паре дворов от той самой хаты с водкой, гитарой и забугорными дисками на магнитоле. — не, ну вот ты мне расскажи, что можно было делать лишние сорок минут? — саша поправляет часы на левой руке и наклоняет голову в сторону кореша. — в смысле что? я чай, может, пил! ебать не должно вообще, — леша довольно складывает руки на груди. парадеев бьет себя по лбу и тяжело вздыхает. была у парня абсолютно дурацкая привычка опаздывать, которая из раза в раз выводила парадеевича из себя, но поделать с этим всем у кореша ничего не получалось. саше приходилось мириться, а леше каждый раз бросаться ему в ноги за неземную терпеливость.***
после четвертой рюмки в памяти у деревяшкина откладывалось только процентов двадцать информации, получаемой из окружающей среды, да и та вся стиралась через полчаса. теперь вся ответственность за сохранность пьяного тела леши полностью лежала на саше. да и не только ответственность — парень после каждого «по пятьдесят» приползал в соседнюю комнату к парадеевичу и отчаянно пытался приклеиться к блондину мертвой хваткой. саше стало тяжело дышать уже на второй визит леши, когда тот, по ощущениям, передавил парню все органы своим весом. но и ругаться на него было жалко — он всегда принимал невероятно невинный вид, подлизывался, брал сашу за руку и иногда падал с дивана, не отпуская ее, нарабатывая саше на растяжение связок. каждый раз, когда в соседней комнате звучало «ну че, мужичье, еще по одной?» леша подрывался как ошпаренный, чтобы про него, не дай бог, не забыли его собутыльники. а вот саша выполз из-за стола после двух неполных рюмок какой-то бормотухи, которых ему хватило с головой. он переместился в соседнюю комнату, надолго залипнув на лампочку, включающуюся веревочкой, и фотографию чьих-то покойных бабки и деда. кроме найденной в комнате неизвестной литературы, очень навязчивую компанию, конечно, составлял кореш. он становился все тяжелее, все еще пытался вести что-то похожее на конструктивный диалог, дабы доказать свою стопроцентную трезвость, но только выводил сашу на истерику и заставлял задыхаться от смеха. когда парадееву изрядно наскучила ебаная лампочка на веревке, а кореш напился настолько, что перестал попадать даже на диван к саше, падая куда-то мимо, он решил, что пора двигать домой. в соседней комнате на забугорном диске заиграла песня, мелодия которой слабо походила на медляк. кореш начал подавать активные признаки жизни из-под дивана, которые сначала походили на хрип, а потом начали выстраиваться в слова. —сашенька, ну пошли хоть потанцуем! а потом еще по сигаретке дадим. а потом можно уже и честь знать, — говорил леша, почти засыпая, пока все внимание парадеевича было направлено на какую-то свежую околофантастическую советскую литературу, — убирай свою херню уже. говорю же, пошли по сигаретке. — обрывается на полуслове и из-под дивана выныривает одна из конечностей кореша, тщетно пытаясь выхватить из рук саши книгу. блондин впервые за долгое время встает со своего места, чуть не наступает на деревяшкина и потягивается, разминая затёкшие конечности. они совместными силами выходят из комнаты только к концу песни. на сашу тут же вешается чересчур довольный леша, удержать которого становится все тяжелее, но блондин очень старается. он обнимает его где-то в районе талии, а кореш, закинув обе лапки парню на плечи, казалось, засыпает снова, укладывая пьяную голову на то же плечо. парадеев отключается, погружаясь в свои мысли, пока его не пихает в скулу леша, говоря, что пора уже сигаретку дать. он потом, конечно, чмокнет сашу в место удара, но это так. внимание на этот жест обратит только сам парадеевич. мелодия заканчивается, но кореш не спешит отклеиваться от блондина. они кое-как разлепляются, выходят на балкон и парадеев делает глоток свежего воздуха впервые за долгое время. леша падает на кривую табуретку, стоящую там, и поджигает одну сигарету на двоих. саша делает одну затяжку и понимает, что на часах уже около трех ночи, а он даже в теории не представляет, куда вести лешу в таком состоянии и дойдёт ли он куда-нибудь самостоятельно, или сейчас пиздякнется через порожек балкона и прожжет сигаретой собственный глаз, попутно поджигая свои патлы, футболку и хату хозяину.***
вариантов ночлежки для леши кореша было совсем немного. если точнее — только один. домой ему точно нельзя, да и на лавке спать не оставишь — жалко все-таки, а еще и кроссовки импортные снимут ночью. саше оставалось только повздыхать, докурить сигарету самому, поругаться на лешу и на горечь во рту, и тащить его к себе домой. после выполнения всех пунктов плана, он без энтузиазма похлопал деревяшкина по щекам, чтобы тот проснулся. подхватывая того под руку, саша бубнел что-то про «ну ты и свинота, леша, так накидываться» и продолжал рассказывать всю биографию его матери, пытаясь найти собственные кроссовки в темноте. — черт ты, бля, — шепотом ругался на кореша блондин, пока он старательно натягивал на ноги обувь, опираясь на руку парадеевича. — я как будто специально, — он остановился и жалостливо посмотрел в глаза парню рядом. саша держит серьезное лицо, но не удерживается и смеётся, целуя лешу в макушку. тот успокаивается и продолжает заниматься делом. спустя еще полчаса, когда блондин сам чуть не заснул, сидя на пуфике в коридоре, леша все-таки гордо заявил что он «всё!» и утомившись от одной фразы, приникнул к дверному косяку. саша наконец выходит из квартиры, почти за шкирку вытаскивая деревяшкина за собой. запах подъездной сырости бьет в нос. леша бьет куда-то в область почки, но не попадает. парадеевич выпускает его в свободное плавание, отпуская капюшон кофты. — только попробуй с лестницы пëзднуться, — предупреждает парень и от греха подальше берет кореша за руку, спускаясь так и надеясь на то, что он не будет считать рожей ступеньки на каждом пролете. заходя домой, саша тяжело вздыхает. он терпеть не мог моменты, когда леша напивался, потому что это всегда было испытание его нервов на прочность. блондин одной рукой держит кореша, чтобы тот далеко не убежал, попутно наступая ему на пятки, вытряхивая из кроссовок, а второй рукой закрывает дверь в квартиру. резкий жёлтый свет бьет в глаза, заставляя парадеева зажмуриться, а лешу проснуться. в дверном проеме, ведущем в гостинную комнату, стояла злая и заспанная мама саши, которую так не вовремя разбудили. — здрасте! какая вы красивая сегодня. — брякает леша и снова погружается в пограничное состояние между бодрствованием и сном. парадеевич, в свою очередь, абсолютно не понимает что ему делать и тупо смотрит на мать, одной рукой все еще придерживая лешу. – ну здрасте. идите уже, что ж в дверях стоять-то. ты, — она кивает в сторону сына, — зайди на кухню потом. парадеев выдыхает с облегчением и опять распихивает лешу ото сна, чтобы тот уверенно встал на ноги и наконец поплелся за ним в комнату. блондин, ухватив друга за руку передвигается по квартире мелкими перебежками, надеясь не разбудить остальных жильцов квартиры. из-за спины парадеевича переодически доносилось сонно-пьяное «да бля-я-я-ять» от леши, которое он выдавал слишком громко, за что получал по губам от саши. наконец, оставив кореша громить его комнату, блондин приходит на кухню. женщина неспеша пила кофе, приглашая сына сесть рядом. парадеев падает на стул, приобнимая мать за плечи и думая, что так загладит свою вину. — пил? дыхни, — она резко поворачивается к нему лицом. — ну я немножко совсем, — он показывает ей жестом и выдыхает воздух. — с лешкой что делать будем? — прилетает вопрос, ответ на который саша совершенно не придумал. — да бог бы с ним, — парень машет рукой и встает из-за стола. блондин смывается с кухни тихо и ненавязчиво. он открывает дверь в свою комнату максимально медленно, и закрывает так же. — я думал, что я теперь всю жизнь буду тут с этой херней, — говорит леша невероятно грустным голосом, сидя на кровати с учебником физики в руках. саша смеется и забирает у него книгу, отправляя ее обратно на полку. — и чего ты не спишь? тебе же хуже, — он усаживается рядом и смотрит в туманные глаза напротив. — а я без тебя не смогу. ну, в смысле, заснуть, — он пододвигается и обнимает парадеевича за руку, падая на кровать и заставляя парня упасть вместе с ним. блондин вздыхает. — мы не поместимся здесь вдвоем, — он пытается играть в серьёзность, непонятно только для кого. — похуй мне, — кореш ложится поудобнее и укрывается каким-то пледом, который лежал у блондина на кровати, — я мальчик маленький и худенький, — зевает. саша снова смеётся с него и укладывается рядом, долго ëрзая в постели в поисках комфортного положения, но засыпает, по ощущениям, быстрее леши. в течение ночи без приключений не обошлось. кореш, хоть и спал как убитый, но с кровати скатывался раз пять точно. каждый раз вместе с деревяшкиным просыпался и саша, не понимал что происходит, протирал заспанные глаза, заглядывал растрепанной макушкой куда-то под кровать, где уже 10 минут валялся леша и обратно засыпал. попутно вставляя какую-нибудь фразу по типу «блять, леша! ну не сидится же спокойно человеку». в последний такой раз корешу стало совсем лень подниматься обратно, и он так и остался лежать там. под утро он, конечно, переполз обратно на кровать. пытаясь занять какое-то адекватное сидячее положение после неадекватного пробуждения, леша почти сметает все на своем пути. в том числе и бедный стакан с лечебной водой из ессентуков на тумбочке и какую-то нелепую статуэтку с жабой, а также штуки четыре колец, которые саша любовно снял перед сном. в процессе он зажмуривается, надеясь, что так созданная им проблема испарится сама. леша успевает поймать стакан, поставить на место жабу и даже высосать всю воду. с кольцами конечно оказалось сложнее, потому что они все укатились в разные углы и пропали в бесследном направлении. он пристраивает стакан куда-то на стол, поворачивается на сашу, который, к лешиному счастью, все еще мирно сопел под одеялом. кореш выдыхает, тихо присаживается на край кровати, как-то глупо складывает ноги и начинает думать, что ему делать дальше. ему в голову прилетает подушка. маленькая, декоративная и в какой-то дурацкой наволочке. очевидно, саша проснулся из-за лешиного шуршания. кореш ложится на кровать и оказывается где-то на уровне его грудной клетки. -доброе утро, алкашня, — хрипит в его сторону парадеевич и поправляет лешины волосы туда-сюда. кореш, конечно, ничего не отвечает. ложится только поудобнее, берет блондина за руку, водит пальцем по ладошке, вырисовывая что-то, и совсем не обращает внимания на то, что яркое майское солнышко совсем скоро прожжет его левый глаз насквозь. *** леша, конечно, проебался. кореш сказанул не того, пошутил слишком колко, испортил какую-нибудь любимую вещь саши или тот вовсе был не в настроении, а может слишком много всего навалилось сразу же, и эта мелочь стала точкой кипения — никто разбираться не стал. оба приняли как факт первую ссору за огромный промежуток мирной жизни. деревяшкин крайне редко видел сашу злым, тем более обиженным. сам блондин не считал, что он вообще умеет злиться, ведь характера он был совершенно другого. но в этот раз все было по другому — скомкано и чересчур. леша потом целый день бегал за парадеевым по школе, цеплял его на уроках, — благо кореша не выгнали с его нагретого места по правую руку от саши, которое он не менял уже девять лет подряд, — пытаясь достучаться до парня, но тот выбрал стойкую тактику игры в молчанку. кореш разочаровано вздохнул, глядя на то, как саша складывает две свои тетрадки в рюкзак после звонка с последнего урока и уходит домой один, все так же не обращая внимания на деревяшкина рядом. леша же приползает домой разбитый и расстроенный и, усаживаясь на большой и старый диван в гостиной, начинает анализировать каждый писк, вылетевший сегодня из его рта и все действия, направленные в сторону парадеева. даже спустя полтора часа ответа на поставленный вопрос он не находит. его внутренний покой нарушают младшие сестры, громко орущий телевизор и тот факт, что его коленку совсем скоро проткнут деревянным алфавитным кубиком. * казалось, саше испортили настроение на всю неделю вперед. еще три дня назад блондин ползал на коленях перед корешем, умоляя его сделать для их совместного проекта по химии хоть что-то, кроме активного плевания в потолок, сидя рядом с парадеевичем. леша в тот момент тупо пожал плечами и продолжил делать то же, что и до этого. на следующий день саша прискакал к нему с двумя полностью исписанными листами формата а4. леша отчаянно пытался вникнуть в написанное, но не понимал ни сашиного почерка, ни смысла написанного. а как только узнал, что саша хочет, чтобы он все переписал заново, но своей рукой, то вообще выпал в осадок, растекаясь по скрипящему школьному стулу и вспоминая все ему известные матершинные слова. парадеев обиделся на него уже тогда, но виду не подал и выбил из леши обещание сделать хоть что-то. а вот сегодня леша не выполнил и этого — саша готов был взорваться. от безответственности деревяшкина, от того, что проект в конечном итоге пришлось защищать самому, без пары, да и чисто по человечески было обидно. наказание для парня пришло в голову быстро — отличный и проверенный метод — игра в молчанку, денька три, для профилактики. так, конечно, планировал сам парадеев. получилось, по итогу, плюс-минус 8 часов. * леша долго и по привычке дёргал ногой, лежа на кровати и бегая глазами по комнате, пытаясь соображать. наткнувшись на лежащие на столе два листа, которые ему гордо вручил саша несколько дней назад, кореш бьет себя по лбу. выдает что-то около «бля-я-я-я. я забыл.», подскакивает на ноги и берет в руки несчастные бумажки. леша проебался крупнее, чем казалось. и как извиняться теперь — непонятно. проект саша уже защитил, пока кореш очень уютненько дремал на предпоследней парте. сейчас он нервничает, тело снова дергает, и он почти готов разрыдаться от безвыходности ситуации. благо, у леши дома целая бригада помощников в любовных делах — младшие и старшие сестры, у которых опыт явно больше, чем у него. он долго перебирал к кому можно обратиться за советом, чтобы он оказался наиболее эффективным, и по считалочке остановился на самой старшей своей сестре — свете. он заходит на кухню бесшумно, усаживается за стол, складывая лапки и тихо наблюдая за тем, как сестра неспеша размешивает сахар в чае. –свет, — он начинает разговор почему-то писклявым голоском и прокашливается, дабы вернуть свой нормальный. девушка поднимает на него голову и устремляет взгляд на лешу в вопросительном жесте. –ну, вот. как тебе сказать-то, — он смотрит в стол, складывая журавлика из фантика от конфеты, — короче, что бы тебе было приятно в подарок получить? ну, как девочке, типа, после ссоры. девушка присаживается на стул, опираясь рукой в щеку и задумывается. –что-нибудь руками сделанное, наверное. маленькое и приятное. хотя, зависит от масштабов ссоры. а тебе зачем? — на последней реплике света хитро улыбается. –да там.. потом, короче, расскажу. спасибо! — он подрывается с места, уходя в комнату. «своими руками? да хули, я только театр теней умею руками делать. не приду же я так к нему, епта» — крутится в голове у леши, пока руки сами крутят волка из пальцев. «я ж бездарь ебаный. своими руками, бля, своими руками. о!» — он в беготне по комнате подходит к окну, из которого открывается вид на небольшую аккуратную полянку жёлтых одуванчиков. леше в голову приходит идея. идиотская, но все же идея. кореш прыгает в кроссовки и в домашней одежде выбегает во двор, на эту самую полянку. конечно, самым элементарным, что мог сделать деревяшкин, были венки из цветов. недолго думая, он остановился на этом варианте, за неимением альтернативных. благо, достаточно бесполезный навык плетения венков — буквально то, что леша умеет лучше всего в своей жизни. сидя на этой лужайке, леша внезапно обнаружил, что даже этот навык он подрастерял, поэтому первый венок получился совсем кривым и разваливающимся. его парень решил оставить для себя, а саше сделать получше. спустя еще минут тридцать, когда солнце совсем близилось к горизонту, леша наконец был доволен результатом. он поднялся с дурацкой лужайки, на которой еще и придавил половину теть валиных цветов своими костями. теперь встал вопрос посерьёзнее — как бы уместно припереться со всем этим добром к парадеевичу. и каким образом, вообще, реализовать перемирие. тут леша тоже думал не особо долго, решив остановиться на первом пришедшем в голову варианте. * саша, по правде говоря, к концу вечера, был скорее огорчен, чем обижен. он не учел в своем воспитательном плане своего отходчивого характера. но отступать в своих действиях не хотел — ждал, когда у леши проснется совесть и тот расщедрится на извинения. тот долго себя ждать не заставил. на улице уныло светало. на часах около восьми вечера. саша не может найти себе места, бесцельно курсирует по кухне кругами, раскусывая почти до крови костяшки. на столе стынет, кажется, пятая кружка кофе за сегодняшний вечер. он слышит странный стук, но, оборачиваясь на него, не замечает ничего странного. звук повторяется еще несколько раз, прежде чем парадеев понимает его природу - это всего лишь камешки летящие в его окно. он берёт в руки кружку, подходя ближе к источнику стука. снизу такой же нервный, но довольный на него глазеет леша. деревяшкин выглядит особенно помятым, с косым венком на голове и.. огромным булыжником в правой руке, который уже летит прямиком в ебучку парадеевичу. единственное, что успевает сделать саша – это оставить кружку на подоконнике и отпрыгнуть на два метра от окна, наблюдая за тем, как стекло с грохотом разбивается, а камень тонет в его кофе. — ты че, совсем притрушенный? - блондин возвращается к тому, что осталось от окна, убирая осколки из рамы и перевешиваясь через нее. — и тебе привет! выходи давай, – леша, довольный своим шкодничеством, машет уже другой рукой со вторым венком и лыбится во все 32. — я сейчас выйду и тебе нахуячу, – кричит почти на всю квартиру саша, пока его домашние только начинают подтягиваться на непонятый грохот. он прыгает в первые попавшиеся кроссовки и выходит во двор, играя в злость. — стой! – командует деревяшкин, когда парень оказывается в метре от него. подскакивает к саше, двигает парня за руку поближе к себе и торжественно, насколько это возможно, надевает парадееву на голову не менее кривой и идиотский венок из одуванчиков. саша, который до этого изо всех сил держал серьёзное лицо, наконец оттаивает, в том числе и из-за счастливого лица леши напротив. — ну проебался раз, что ж теперь, обижаться что-ли, – кореш чешет репу, пытаясь оправдаться. парадеев без слов поворачивается на свое разбитое окно, из которого лениво вздыхая и охая выглядывали сашин отчим и дед. — небольшая оплошность, всего-то, – тот пожимает плечами. — ладно, хер с тобой, – закатывая глаза, говорит саша. леша все еще пристально смотрит на него, вызывая у блондина недоумение. — что? кореш смеётся, и, ничего не отвечая, целует блондина сначала в нос, а потом в губы. наблюдает за сменяющимися эмоциями на его лице. — пошли уже. посмотри, небо сегодня красивое какое. звёздное!