***
Во второй раз, когда Белос зовёт его Калебом, Хантер не уверен даже в том, что полностью проснулся, и действительно слышит это. Ну, кажется, нет, думает он, потому что его тело — его каменное сердце, каменные лёгкие — отказывает через пару секунд. И все же он может поклясться, что Дядя был там — Ты ударил меня ножом в спину, Калеб? — Имя выплевывается с таким количеством яда, что его, кажется, достаточно, чтобы Хантер сморщился и умер; прямо здесь и сейчас. Потому что через какой бы ад Белос не заставлял его пройти, слова всегда ранили намного глубже. Это даже не самое худшее, что произойдет сегодня ночью. Потому что когда Хантер в своем полусознательном состоянии, каким то образом умудряется сделать последний, жалкий вдох, который отдается хрипом в груди, его галдерстоун сдается. Он лежит, дрейфуя в сознании, то теряя, то вновь обретая его. Долго лежит. По крайней мере, кажется что долго. Хантер не уверен: он мертв, в процессе, или коме. На самом деле, он надеется на первый вариант. Потому что тогда, его друзья наконец-то будут свободны. Хантер больше не будет жестоко давить на их спины, словно мертвый груз. Конечно, они, вероятно, будут немного грустить, но это продлится лишь пару дней. Наверное. Почти наверняка. Сердце сжимается, когда он думает о Флепджеке. О, его милый кардинал. Хантер бы хотел, что бы Флепджек выбрал кого-нибудь ещё, какую-нибудь обычную ведьму. Кого то, кто не был бы Калебом. Потому что вещам свойственно быть цикличным, а циклы повторяются. Бесконечно. Мучительно. Теперь он знает это. Конечно, если то, через что прошли все прошлые Гримволкеры хоть что-то значило. Остаётся лишь один вопрос: умирал ли кто то из них так же, как он, в далеке от кипящих островов и Белоса. В конце концов, он был не таким, как другие попытки. Он закрывает глаза, и позволяет воде поглотить себя. Он вдыхает. Выдыхает. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Так, как его учил Гас. Его охватывает приятное спокойствие. Больше нет ощущения, что его кожа растворяется кислотой. Череп не раскалывается, не протыкается рогами. Нет ощущения, что кости рассыпаются на части, а сердце из галдерстоуна теряет свою энергию. Вокруг тихо. Спокойно. Хочется расслабиться, утонуть в благовеной тишине, без боли, криков, и странных масс, циркулирующих по его телу. Умиротворенно. Тогда он слышит птичье пение. Его глаза распахиваются. Хантер узнает эту песню. Он слушает ее каждое утро и каждую ночь. Ужас охватывает его, сжимая горло своими цепкими когтями, когда он видит золотое сияние, и размытый силуэт. Но он знает, кто это. — Флепджек, — его выдох переходит в шепот. — Что ты здесь делаешь? Флепджек чирикает, как только появляется в его поле зрения яркой искрой света, на фоне маслянистых, глубоких вод, которые, вероятно, являются смертью. Чувство вины обрушивается на него, как приливная волна, утягивая обратно в глубь. Впервые с тех пор, как он раскрыл глаза в этой подводной смерти, он задыхается. Пузыри шипят вокруг, пока он прижимает к груди и баюкает Флепджека в своих покрытых шрамами руках. — Прости, Флэп. Титан, мне так жаль. — он тихо скулит — Я не хотел навредить тебе, мне так жаль, мне так жаль. Флепджек чирикает, а затем смотрит прямо в его глаза. Здесь нет ужасного, яркого зелёного, вытекающего из свежих трещин в древесине. Есть только один единственый глаз, наполненный искренней любовью, которую Хантер только начал понимать Люблю тебя. Без единого сомнения чирикает Флепджек. Люблю тебя. Всегда любил. С первой встречи. Любил тебя Хантер всхлипывает. — Это только потому, что я был похож на него, не так ли? Это глупый и злой вопрос. Он не имеет это в виду — ни капельки. Он не знает, почему произносит именно это, вместо миллионов вопросов, бурлящих внутри — он словно состоит из «газированной воды», которую Луз заставила его выпить (на вкус это было так, словно вода каким то образом разозлилась). Он не хочет испортить их последний момент, но просто ничего не может с собой поделать. Это плохой вопрос и Флепджек имеет право злиться. Но Флепджек лишь склоняет голову, и издает несколько трелей, прижимаясь головой к его руке. Нет. Люблю Калеба, да. Так сильно любил его. Но Хантера тоже люблю. Теперь люблю Хантера. Люблю Хантера за Хантера, не из-за Калеба. Всегда любил Хантера. — Ну может, тебе не стоило! Может тогда бы тебе не пришлось справляться с ещё одной смертью! — Хантер жалеет об этих словах как только они вылетают из его гадкого, грязного рта. Но Флепджек, его добрый, милый, любвеобильный Флепджек продолжает свистеть. Нет. Выбрал любить Хантера. Не хочу иначе. Люблю Хантера. Хантер продолжит жить. Жить дальше, жить дальше. За меня. За Калеба. За себя. Хантер замирает, и его мозг отказывается обрабатывать слова Флепджека, пока осознание не ударяет словно молния. — Н-нет. Нет. Поэтому я тебя вижу? Потому что…потому что ты…- из его рта вырывается вой, которые он не может сдержать. — Нет, нет, нет! Пожалуйста! Не надо, н-не делай этого со мной! Я не- я не могу тебя потерять! Не потеряешь меня. Никогда. Палисман никогда не покидает свою ведьму. Всегда здесь. Он думает о Дариусе, о неподвижно лежащем на земле, бездыханом теле. Затем о Белосе, размазаным по высоким стенам черепа, и теперь- — Флепджек, пожалуйста. Пожалуйста. Я-я сделаю все что угодно Флэп. Тогда живи. Он чувствует ветер, он чувствует биение маленького, настоящего сердца, а затем Флепджек исчезает во вспышке золотого света, и в руках Хантера нет ничего, кроме фантомного тепла, и призрачной пыли; последних останков его первого друга. Он вновь внезапно раскрывает глаза, и видит темное небо, и встревоженные взгляды своих друзей. Где то высоко, на ветру, покачиваются светящиеся шары.***
В третий раз, когда Белос называет его Калебом, история грустная, и это последнее прощание. —Прости меня, Калеб. - хрипит Белос, голова которого покоится на его коленях. Остальная часть его тела представляет собой массу проклятой грязи, костей и гниющей плоти. Небо над ними темное. Рубашку окрашивает кровь. Это его. Он едва проглатывает тошноту. — За что, Филлип? Глаза Белоса затуманиваются на мнгновение. — Обычно, ты звал меня Пип. — Что случилось, Пип? — сторожно исправляется Хантер, делая хриплый вдох. Он понятия не имеет где Дариус и остальные. Они разделились при поисках Белоса, и теперь Хантер остался с зияющей дырой в животе, и умирающим псевдо-дядей на руках. — Ты обещал, что никогда не оставишь меня. И все же ты бросил меня ради этой ведьмы — Белос выплевывает последнее слово с неприязнью, и все же в его голосе звучит отчаянье, которого Хантер никогда раньше не слышал. Он изо всех сил пытается игнорировать головокружение. — Это не так, Пип. Я вернулся за тобой. Я прямо здесь. Я рядом. Белос мычит, и склоняет голову. — Дай мне взглянуть на тебя, Калеб. Прошло…много времени. Он может чувствовать, как дыхание Белоса становится труднее, и подчиняется, не смея отказать, осторожно поворачивая его голову рукой. — Ты выглядишь моложе, Калеб Хантер не знает, что на это ответить. Поэтому он решает проигнорировать. Просто позволяет губам растянуться в грустной улыбке. Это больше, чем заслуживает Белос, особенно после…после того, что он сделал с Флепджеком. И все же Хантер не может заставить себя отказать. Мирный уход. Последняя ложь, последнее заблуждение. В любом случае, Хантеру кажется, что ни один из них не доживёт до сожаления об этом моменте. — Ты любил меня, Калеб? Нет. Да. Нет. — Я любил тебя, Пип. Я бы просто хотел,что бы ты понял это до того, как все стало так запутанно. Притворяться так легко, думает Хантер. Так легко притворяться братом умирающего. — Теперь я понял. Мне жаль — За что? Белос щурится, дыша так тихо, что Хантер почти не слышит. — Не знаю. Много всего — Все хорошо — Я любил тебя, Калеб — Я знаю — лжет Хантер. — Я знаю это Он игнорирует застрявший в горле комком слез вопрос. Но любил ли ты Хантера? — Спасибо Хантер мычит в ответ. Белос больше не говорит.***
В первый раз, когда его зовут Хантер, он умирает. Он пошатываясь встаёт на ноги, пока в глазах все плывет, а в ушах звенит. Он позволяет Белосу упасть на пол и не оглядывается. Ему стоит оценить ущерб. Он просовывает руку под разорванную рубашку — его перчатки мгновенно становятся липкими и красными. Он решает больше не проверять — Дариус? — зовёт он, и его одинокий голос едва слышен в тишине. Его трясет. Он качается. Он падает. Кто-то ловит его. Где-то в уголках его зрения мелькает пурпурный огонек, и вдруг над ним нависает встревоженное лицо Дариуса. — Маленький принц? — Дариус в ужасе задыхается. Зрение плывет, и все немного затуманено, но Хантер все равно пытается изобразить слабую улыбку. — Я скучал по тебе — Кто то кричит " Хантер! ". Он слабо поворачивает голову, как раз в тот момент, когда Луз и остальные его друзья, вместе с Леди Совой и Камилой, выбегают из подлеска. — О, титан. Хантер. Хантер! Что произошло? Где Белос? Хантер хочет ответить, действительно хочет, но может только хрипеть. Он закашливаеться на мнгновение, и выплевывает сгусток крови, пожимая плечами. Луз поднимает глаза, и ее лицо падает, когда она замечает неподвижную кучу зелёной слизи и гниющей плоти в паре метров от них. — Маленький принц. Сосредоточся на мне, не засыпай, пожалуйста. Хантер не думает, что когда либо слышал, что бы Дариус говорил " пожалуйста ". Взрослый давится грустным смехом. — Это то, о чем ты сейчас думаешь? Серьезно? Ой. Он сказал это в слух? Луз крепко обхватывает его ладонь своей ладонью, и она у нее потная, теплая, и немного дрожащая. Остальные друзья толпятся вокруг них, создавая плотное кольцо, отгораживая остальной мир от него. Дариус все время держит его на руках. — Я рад, что смог попрощаться, — хрипит он, дрожа. Дариус накидывает на его трясущиеся тело плащ, и Хантер не обращает внимание на красный узор, который мнгновенно расцветает на щёлке, просачиваясь глубоко в ткань. Это будет трудно отмыть. Невозможно. — Перестань так говорить, Хантер. — это звучит как приказ. Голос Дариуса дрожит. — Мы вытащим тебя отсюда, и отведем к целителю, слышишь меня? Он думает Уиллоу, Гас, Луз и Эмити что то говорят. Он не видит их говорящими. Он вообще ничего не видит, кроме Дариуса, нависшего над ним. Его лицо, его изумрудные глаза. Его состояние — самое близкое к слезам, что Хантер когда нибудь видел. — Так у тебя появятся морщины — слабо хмыкает он. Затем — Расскажи мне сказку, Дариус. Дариус без колебаний подчиняется, и его голос звучит слишком отчаянно. — Жил-был маленький принц. Он жил в большом-большом замке, совсем один, и у него не было никого, кроме его дяди. И он не мог ни с кем говорить, кроме своего дяди. Маленькому принцу было очень одиноко и грустно, но это было желанием его дяди, так что он слушался. И вот однажды, он увидел за окном маленькую, красную птичку. Она осторожно постучалась к нему, и он впустил ее к себе. Так у маленького принца появился первый друг. Он отчаянно прятал его от своего дяди, боясь, что если тот узнает, он заберёт его. А затем его встретил пурпурный человек — дворянин, из другой страны. Сначала, он не понимал маленького принца, и очень злился, но однажды он сумел раскрыть свои глаза. Ему стало жаль маленького принца, и он взял его под свое крыло. Дворянин научил его шить и заводить друзей. — Дариус переводит дыхание Хантер тихонько хихикает — Дариус, это не сказка. Это просто мы — Я знаю, маленький принц. Они замолкают, погружаясь в тишину. Дариус крепко сжимает его руку, и осторожно трясет. — Не засыпай Хантер, останься со мной. Ида пошла за помощью. Она скоро вернётся. — Где Луз? А другие? Хантер может слышать их тихие разговоры, но они вне его поля зрения, и он никак не может собрать силы, что бы повернуть голову и поискать их. — Они здесь, у дерева, слева от тебя — ты хочешь, что бы я их позвал? Хантер медленно обдумывает это предложение. Затем качает головой. — Нет. Хочу остаться с тобой. — Хорошо, маленький принц. Хантер вздыхает. — Дариус? — Да? — Я люблю тебя. Дариус осторожно смахивает с его лица непослушную прядь, и оставляет руку в золотых кудрях. — Я тоже тебя люблю. — Я рад, что ты был моим первым папой. Даже если это было совсем немного. Я был счастлив. Рука Дариуса на мнгновение замирает, затем продолжает. — Не говори так, маленький принц. Ты никуда не уйдешь. — Это не так уж и плохо — бормочет он угасающим голосом. — Что не так уж и плохо? — переспрашивает Дариус, осторожно передвигаясь, что бы им было удобнее. Рука Хантера свисает со сгиба его локтя. — Умирать. Уже даже не больно. — Дариус резко вдыхает. — Я не потеряю и тебя, маленький принц. Я не могу. Ты останешься — Хорошо. — соглашается он. — Но ты бы не потерял меня, Дариус. Я буду прямо здесь — Прямо где? — голос Дариуса срывается. Хантер поднимает дрожащую руку, и тянется к мужчине. Его пальцы холодные. Он мягко постукивает по груди Дариуса. — Прямо здесь. Потому что я никогда не перестану тебя любить. — Не надо. Не говори так. Пожалуйста Хантер немного смеётся. — Ты говоришь так же, как я, когда… когда Флепджек… — он не может закончить из-за кома в горле, но тем не менее, продолжает улыбаться. — Но знаешь, я думаю, ты будешь в порядке, Дариус. Потому что… потому что… — его голос становится тише против его воли, он чувствует, как его силы ускользают от него, но все равно продолжает, немного храбро, немного грустно. — Я люблю тебя. — Заканчивает Хантер, тупо улыбаясь. — Я тоже тебя люблю, — шепчет Дариус, наклоняясь, и прикасаясь к его лбу своим. И тогда его дыхание перехватывает. Он трясется в руках Дариуса, его пальцы на руках и ногах становятся холодными и немееют. Он раскрывает рот, что бы успокоить, сказать больше, но едва может держать глаза раскрытыми. Он хочет поговорить, извинится, подбодрить. Но у него никогда не было шанса. В своих объятьях, Дариус чувствует, как мальчик, которого он любил как сына, становится холодным. — Прости, Хантер***
Хантер просыпается в поле с золотой пшеницой. Полуденное солнце сверкает низко в небе. Порыв ветра сдувает стебли в сторону, и он видит мерцающих, белых призраков бывших Золотых Стражей. Большинство из них без формы. Они все похожи на него. Он чувствует странное спокойствие. Кто то тянется к нему, и он поднимает взгляд. На него смотрит пожилой Страж, с более пушистыми, каштановыми волосами и шрамом на губе. Он протягивает ему руку — Привет приятель Хантер улыбается. Он уверен, что узнает его по фотографиям, которые ему показывал Дариус. Он принимает помощь и поднимается. — Спасибо, Джаспер Высоко в верху поёт птица. Ярко-красное пятно в небе.