Любовь во время пандемии

      Мир меняется. Наряду с достижениями стран, которыми гордились и гордятся люди, происходят и масштабные трагедии. Войны, природные катастрофы, эпидемии…       Для воплощений это норма, часть их долгой жизни. Они понимают, что черные полосы всегда идут вместе с белыми, а будучи зависимыми от людей, они всегда так или иначе будут участвовать в этих событиях, влиять на их исход. Только если на ход войн, на устранение последствий ЧС они могут повлиять, сделать хоть что-нибудь, что может как можно скорее облегчить и их жизнь, и жизнь их народа, то в случае с эпидемиями ситуация становится гораздо страшнее.       Миша и Саша прекрасно знают, что это такое. Оба заставали и вспышки холеры в стране, и страшную испанку, кошмары от которых они видели месяцами. Сейчас они рады тому, что медицина шагает семимильными шагами, облегчая и продлевая жизнь людям. Они радовались в тот момент, когда человечество смогло победить оспу; вздыхали с облегчением в тот момент, когда ситуацию с эболой смогли взять под контроль. Надеялись, что больше такого не повторится.       В конце две тысячи девятнадцатого года они напряглись после общения с Пекином и Шанхаем, после новости о каком-то новом вирусе. В то время как Саша старался поддерживать иностранных друзей, Миша регулярно затевал с начальством разговоры об усилении противовирусных мер. Конечно, столица понимал, что его всерьез воспринимать не будут, если он заикнется о новом вирусе: его же у нас нет, значит беспокоиться не о чем. Совпало всё так, что в стране наступал сезон гриппа, что было на руку Московскому. К сожалению, ничего толкового он от градоначальства и управления страны не услышал, а ничего для защиты населения не было предпринято.       В начале две тысячи двадцатого года, когда из Сибири пошли новости о первых заболевших новым коронавирусом, москвабурги начали ссориться. Саша, успокаивая то ли Мишу, то ли свою нервную душу, просил отставить панику, надеялся, что всё рассосется, всё будет хорошо. «Закроем границы, они поправятся и на этом всё закончится, Московский! Что ты как паникер?». Миша в тот момент молчал, понимая, что спорить с Романовым бесполезно. Только от своей позиции он не отказывался, он предвещал начало чего-то более масштабного и страшного. Не только в России, во всем мире.       Он был прав. Уже в марте был введен первый карантин, масочный режим. Многие заведения были закрыты, а развлекательные мероприятия отменены или перенесены. Из всех СМИ доносили одно сообщение: «Сидите дома!». В тот период воплощениям пришлось привыкать к новому формату дистанционных собраний, которые со временем переросли из серьезных деловых бесед в теплые дружеские посиделки. Московский к середине апреля заметил, что созваниваться в дискорде (из зума они перешли туда, так как в дисике нет ограничений по длительности звонка) они стали гораздо чаще, чем предполагалось; Донской и Уралов практический не ругались за все их собрания; Приморский стал более активно участвовать в разговорах и перестал быть самым тихим и незаметным из столиц ФО. Вот только Саша со временем изменился.       Наблюдая за динамикой заболеваемости, Миша той же весной заметил пугающую вещь: в какой-то момент Питер стал рекордсменом среди регионов России и по заболеваемости, и по смертности.       Смотря на график, что отображался на экране ноутбука, Московский чувствовал, как начинают дрожать руки. Сердце билось быстрее, а сам Миша смотрел только на эти линии, думая лишь о Саше. Как он?       Воплощения, как известно, перенимают то, что происходит в их городах. Эпидемий, а тем более пандемий, это тоже касается. Столицы округов иногда в шутку делали ставки, кто из них заболеет первым. Увидев тот график, Миша понял, что первым оказался именно Романов.       Рука потянулась к телефону, сжимая его крепко, чтобы не уронить — дрожь от страха за близкого человека только усиливалась. Набирая номер Саши, Миша внутри себя умолял всех, кого можно, лишь бы всё было хорошо. Он надеялся, что Саше повезло, что он не болен или же отделался легкой простудой, как от обычного ОРВИ. Его переживания прервал голос, но не Сашин. Голос врача инфекционной больницы.       Московский слушал каждое слово врача, кивая в знак согласия, будто в этот момент он говорил с глазу на глаз. Романов день назад, как оказалось, попал в инфекционное отделение с сильной пневмонией. Состояние было не из лучших, между средним и тяжелым. С легкими проблем было достаточно, пришлось даже подключать Сашу к ИВЛ (аппарату искусственной вентиляции легких). Мише дали вполне положительные прогнозы. Специалисты в отделении говорили, что на выздоровление Саши уйдет примерно месяц, может полтора, но на ухудшение ситуация точно не пойдет. Услышав это, Миша почувствовал облегчение. Воплощение не может умереть от коронавируса, но может прочувствовать все тяжести болезни. Москва меньше всего хотел, чтобы его любимый мучился во время болезни.       После разговора с врачом Миша узнал адрес больницы, где лежал Саша, и уже хотел сорваться, поехать в Петербург и навестить Романова, но его резко одернули два факта. Первый: из-за противоковидных мер перед посещением больницы Московскому пришлось бы две недели посидеть на карантине дома у Саши или же в отеле, не выходя на улицу. Второй: в инфекционное отделение, где лежат больные короной, его бы просто не пустили. Тяжело вздохнув, Миша откинулся на спинку кресла и закрыл глаза руками, думая о произошедшей ситуации. Оставлять Сашу в одиночестве и без какой-либо поддержки не хотелось от слова "совсем". Пришлось быстро придумывать какой-то другой метод, дистанционный...       В течение месяца, когда Саша лежал в больнице, Миша отправлял ему сериалы и фильмы, чтобы Романову было, чем себя занять. Через Мурино он передавал возлюбленному разные вкусности, которые были разрешены в инфекционке. А в день выписки Саша вернулся домой и увидел на кухне большой букет белых роз, его любимых. Только вот Миши не было, даже это он продумал и реализовал на расстоянии. Заказал доставку цветов на адрес дома Дениса, а тот уже привез букет к Саше за день до выписки. Даже на расстоянии Миша смог дать Саше ощущение присутствия. Его хоть и не было рядом физически, но он ничуть не обделил Сашку вниманием, был с ним на связи почти целый день, интересовался его самочувствием, успокаивал и поддерживал.       К осени ситуация с ковидом немного стабилизировалась. И у Миши, и у Саши отношение к пандемии в России немного поменялось. Если в начале года оба были в панике, тряслись, видя рост заболевших в регионах, и регулярно предлагали градоначальству сделать хоть что-нибудь для поддержки граждан в плане гуманитарной и финансовой помощи (не все идеи, конечно, но некоторые все-таки подержали), то сейчас они в первую очередь думали: "Ковид уже часть жизни, привыкнем".       Так и произошло. Они привыкли, Привыкли к тому, что теперь без маски на улицу не выйдешь. Привыкли к двухнедельным карантинам в начале каждой поездки в другой регион РФ. Привыкли к тому, что количество мест, где можно провести время, сократилось, а некоторые перешли на дистанционный онлайн-формат. Насчет развлечений сложнее было перестроиться именно Саше. Миша, привыкший в свое свободное время смотреть кино или гулять по городу, не особо понимал беготню и тревогу Романова насчет закрытых музеев и театров. Предлагал ему попробовать онлайн-посещения и экскурсии, которые стали все чаще и чаще появляться, но этого Саше не было достаточно. "Ты не понимаешь, Миша! Мне нужна атмосфера, мне нужно знать, что я там нахожусь!" — восклицал Питер на каждое подобное предложение.       В целом, если сравнить душевное состояние Саши в начале две тысячи двадцатого года и в конце, то яркое отличие даже искать не надо было. Оно лежало на поверхности. Романов стал гораздо тревожнее, чем раньше. Миша за сотни лет жизни смог принять то, что у Саши тонкая душевная организация, что Романов склонен драматизировать и бурно проявлять свои эмоции. Только вот сейчас причин на повышенную тревожность вроде бы не было. Миша думал о том, что, возможно, причина в том, что Саша переболел коронавирусом и в не самой легкой форме; думал, что причина в огромном количестве проблем и забот, навалившихся на практически все воплощения городов; а может, дело было и в том, и в другом. Не суть важна. Важно лишь то, что Сашу успокоить нужно.       В один из осенних прохладных дней Московский приехал к Саше на несколько недель. Сразу после звонка в дверь Романов открыл её, встречая любимого. Вот только выглядел Саша для себя довольно необычно. Миша сразу заметил две блондинистые пряди челки Саши. Миша застыл и молча смотрел то в серые глаза, то на светлую челку. Вот чего-чего, а такого резкого изменения во внешности Миша не ожидал. Вроде бы ничего страшного, просто две пряди, которые можно хорошо сочетались и выглядели вполне естественно. Но зная, что Романов раньше с пеной у рта высказывал свое мнение насчет крашеных волос и говорил, что никогда бы такое не сделал лично себе, Миша немного недоумевал.       Как оказалось, тех слов Саша не помнил, а идея об окрашивании пришла ему совершенно спонтанно. За день до приезда Московского Романов в состоянии "пить вино и плакать из-за какой-то мелочи" поговорил по видеосвязи с Новосибирском. Во время их разговора Саша немного успокоился и смог отвлечься от своих переживаний на интересные размышления о науке и возможной вакцине от коронавируса. Весь час, в течение которого они разговаривали, Саша часто поглядывал на белую челку Коли. Замечал то, как красиво сочетаются каштановый и белый в прическе Сибирякова. Иногда Романов поглядывал и на свои волосы, думал, подошло бы и ему подобное...Очень сильно ему приелись однообразные карантинные будни, отсутствие привычных ему развлечений, культурных программ. И вообще, Саше казалось, что на него начали давить стены родной квартиры. Хотелось хоть каких-то перемен.       Как раз после разговора с Колей Саша понял, что ему бы помогло окрашивание волос. Маленькое изменение, которое можно будет и закрасить, но в то же время оно было бы хоть каким-то новым красочным пятном в жизни Романова. Вечером того же дня Саша сходил в ближайший магазин за краской, а после самостоятельно осветлил себе пряди. Сразу после этого Саша почувствовал небольшое облегчение, и ему вполне понравилось. Осталось только Мише показать.       Миша был сначала немного удивлен. Не только тем, что Саша так резко решил поменять свою внешность, пусть и так незначительно, но и тем, что он решил не сразу об этом рассказать. Обычно Романов в первую очередь пишет или звонит Мише и рассказывает свежие новости из своей жизни, а здесь решил потянуть. — Нравится? — спросил Саша, впустив Мишу в квартиру, принимая от него букет роз и ставя его в вазу на кухне. — Красиво, Саш, — ответил Московский, обнимая возлюбленного за талию со спины, — А с чего такие резкие изменения? — Ну-у-у, скучно как-то стало, захотелось, — тихо хихикнув, ответил Петербург. Сейчас он понял, что полностью объяснить свои побуждения у него не получится. Единственное, что приходило ему на ум, это простое и краткое "захотелось". — А тебе-то нравится? — Конечно, — уверенно ответил он, легко поцеловав Московского в щеку и улыбаясь. — Если тебе нравится, то и мне нравится, — улыбнувшись, ответил Миша.       Две тысячи двадцатый год прошел. Начало следующего предвещало либо окончание пандемии, либо сильный уход этой ситуации на спад. В качестве новогоднего желания Москва пожелал как раз первое, хоть и в глубине души понимал, что это маловероятно. Очень слабо верилось, что пандемия, охватившая весь мир и затронувшая всех жителей планеты Земля и всех россиян, может исчезнуть за пару дней. Но и он, и Саша уже так устали от этой ситуации, что хотелось надеяться уже на все, что можно.       Огромным прогрессом было создание вакцины от вируса, которую после некоторых испытаний начали продвигать. Вместе с вакцинацией начали вводить и систему QR-кодов, по которым можно было ходить в кино, в рестораны и другие общественные места. А без них нет, всё, до свидания. Первыми из воплощений прививку сделали Москва с Петербургом, тем самым они еще и показали пример другим городам.       В день вакцинации они оба находились в Москве, и после самой процедуры сразу поехали к Мише домой. Перед прививкой им рассказали о возможных побочных эффектах. Например, о высокой температуре, ознобе, тошноте и прочих не самых приятных последствиях, которые начали проявляться один за другим спустя несколько часов после самой прививки.       Первым на плохое самочувствие пожаловался Миша. В один момент, словно по щелчку пальца, ему стало очень холодно, хотя минуту назад он чувствовал себя нормально. Да и в их комнате стоит включенный обогреватель. Потрогав лоб Московского ладонью и губами, Саша попросил Мишу укутаться в плед, а сам сходил на кухню за нурофеном и двумя стаканами воды. Один Мише, а второй Саша взял себе на всякий случай. Было предчувствие, что скоро накроет и самого Романова. — Держи, родной, — Саша присел на кровать и протянул Мише таблетку обезболивающего и стакан воды, который Московский выпил очень быстро, после чего тот свалился обратно на постель и задрожал от холода. Саша поставил пустой стакан на прикроватную тумбочку и лег рядом с Мишей, залезая под покрывало и прижимаясь крепче к любимому человеку. — Спасибо, Саш, — улыбнувшись, ответил Московский, и прикрыл глаза.       С каждым днем становилось все легче и легче. Саша хоть и понимал, что мир изменился, что пришлось научиться приспосабливаться к самым разным условиям, ведь, как показала ситуация, всё может поменяться в абсолютно любой момент. Единственное, что оставалось стабильным, это их с Мишей любовь, которая, несмотря на все трудности, с каждым днем становилась всё крепче и крепче.