64-я жертва

Александр тщательно вырезал квадратную бумажку из газеты. Было не так важно, о чём в них там пишут, но, видимо, опять про убийство в парке, про него. Ему всякий раз доставляло удовольствие читать о себе, о своих заслугах — наконец-то его заметили. А ведь не так уж и много нужно для всеобщего признания: молоток, бутылка «Велеса», сигареты да спички. Всё для клиента. Умение убивать и оставлять за собой лишь остывший труп с пробитым черепом и вставленной в мозг бутылкой было ничем иным как искусством — никто до него такого не делал. Он стоит высшей всех этих Чикатило или Теда Банди — убийство и ничего кроме убийства. Никаких издевательств, никаких грабежей, лишь насилие в чистом виде. Он конечная точка эволюции серийных убийц, пример для подражания. Вырезанный квадратик плавно упал на заклеенную другими цифрами шахматную доску. Вот, первая жертва, Мишка Одийчук. «Что ж ты отказался? Сам себе смертный приговор подписал. Слабак ты, Мишка, раз не решился убить человека. Вот ты и поплатился за свою слабость, да невнимательность. Тебя уже давно никто не найдёт». Шестьдесят первая жертва, Марина Москалёва. «Соврала ты мне, Маришка, что оставила записку. Я интуиции своей доверяю, да ложь сразу вижу. Заставила задуматься, да мой молоток лучше знает, правда или нет. Верный инструмент». Шестьдесят вторая жертва, Ольга Синюгина. «Сложно с тобой было, Оленька. Пришлось прямо на улице тебя убить, чуть не попался. Как об этом писали потом в газетах! Правда, удовольствия мне этого особого не принесло, мне нравится узнать у человека, о чём он мечтает и думает, а тут контакта не было. Зато эти телевизионщики заговорили! Как они все меня боятся, считают меня больным, сумашедшим. О, я не больной, я умнее вас». Пичушкин достал небольшой тюбик клея, аккуратно нанёс на бумажку и приложил к последней клетке шахматной доски. 64, доска заполнена. Пичушкин приподнялся на диванчике и принялся строго рассматривать творение своих дел. Он ликовал, наконец-то, цель осуществилась. Александр смягчил взгляд, уголки рта поднялись вверх — он улыбнулся. Это была искренняя улыбка; на щёках проявился лёгкий румянец. В такие моменты ему казалось, что он самый счастливый человек на земле, самый добрый, искренний. Ничто так не волновало его душу, как сам процесс убийства и нового номера на доске. Сложив доску, Пичушкин встал с дивана, пошарил по карманам и усмехнулся, двинувшись к выходу из дома. «Пора купить доску международных шашек». Дверь негромко захлопнулась.