Violence is Not an Excuse

— Торчать здесь в канун праздников… Козлов этих ёбаных, блядь, осматривать… Пожалуй, если и были был те, кому в целом всё равно, было ли нужно работать в праздники или нет — то их сравнительно мало количество. Вероятнее всего, на радость работать под петарды, салаты и элитный алкоголь постоянным артистам на концертах, где, как обычно, их целый цветник. Но даже получая большие суммы на карту, те, кто занимается рабочей рутиной в близкие к праздникам дни, будет недоволен тем, что ради денег не бывает счастлив в городе со своей семьёй. Тем более если речь о гражданке и на военных пунктах, стоит их начать сравнивать друг с другом. — Ты лучше сейчас слушай и запоминай, что скажу. Как будто первый день в этой жизни живёшь, что понятия не имеешь, что много кто хуярит под новый год, потому что график и так далее. Чего скулишь-то, раз знаешь. Этот начальник таможенной базы, которая находилась под его руководством не один и не два года, всё ещё свыкался, что в основном в праздники не видится со своей семьёй. Даже если благодаря его заработку все они на время отпуска улетают все вместе — он с женой и четыремя детьми на, к примеру, Мальту, Таиланд или Макау, чтобы там пороскошествовать, пока есть на это время — стрёмно ради этого торчать на одном и том же знакомом месте в по идее одни из самых светлых дней в году. Не то чтобы он с трепетом относился к ним, как ребенок, но с чего ради не должно быть примитивных радостей у взрослых сильных мужчин, кроме постоянной водки, курева и порева по подписке в наличии. — Да я ничё, просто с тёлками договорился нажраться на праздник. Не, раз дан приказ генерала, я тоже за вами, так скажем. Этот накачанный рысь в камуфляже с такого же раскраска плотной кепкой внутри помещения не то чтобы указывал другим что делать и как жить. Не то чтобы особо горел желанием рубить правду-матку перед теми, кто всё равно будет жить, как живёт. Но пусть и за ним останется это право, что касается также тех, кто выше его по званию. Пусть генералы и майоры заткнуться о том, что он, как сорокалетний гвардии полковник в отставке, настругал больно много детей, когда у самих этих старых псов их куда больше. — Пиздец, нашел из-за чего тут сопли наружу вытаскивать, ёбаный рот, Микаэлл. Семья была бы у тебя — понял, что такое, когда она взглядом тебя с потрохами сжирает. Хоть и охуенные деньги от меня, как от кормильца получает — всё равно ведь недовольна, что я не в кругу семьи, а хуй знает где. Его напарнику за кафедрой осмотра таможенного комплекса наружу через камеры, худощавому лосю — временно разжалованному лейтенанту, которому по-зверски хочется кушать хорошо и «баб ебать приличных из недотрог и тихонь с похотливыми бесами в голове» не то чтобы было важно слушать сердечные боли старшего товарища. Да, вместе работали за одним столом не один месяц, ну и что, ведь каждый так и живёт своей жизнью и умом. Звери-мужчины не придумали ничего лучше, как закурить очередную и выпить по рюмке джина не то для храбрости, но от изгнания скуки. — Неблагодарные, блядь… я, видите ли, своей загородный дом в Палм-Бич приобрел. А когда она так делает… сама бы, даже телом торгуя, в жизнь не накопила бы на такое постоянно жаркое место, чтобы там жить. И теперь может трахаться с мулатами? Знал ведь рысь по имени Родриго Робертсон, выходец из семьи латинских иммигрантов шестидесятых годов, что начинал наговаривать на его любимую, которая если бы и трахалась с любовниками — то точно не звонила ему каждый день, но изредка и быстро сворачивая разговор. И не стыдно было бы его единственной царице домашнего очага менять любовников особенно тогда, когда все дети дома — один грудничок точно. Но нет, она, тоже рысь, оттого и дети одного вида, звонила ему и не надоедала болтовнёй в лице её наблюдений за современной политической обстановкой. Или он думал, что она ему не надоедает, потому что продолжал любить её по уши, как с самых первых свиданий с ней? Бывал груб и не стеснялся в матерных выражениях перед ней и детьми — вот только где бы она нашла ещё такого преданного долгу и ценным семейным устоям зверя, как он? Важно, чтобы это не опиралось во главу отношений, но только любовь, где настоящая ничего не требует взамен… но даёт с лихвой. — Да я это слабо представляю, босс, у вас же трое детей… о, не считая вашу Нуши, которую вы взяли с собой. — Ты в этом уверен, салага? В том, что дети, ещё и несколько, удержат от ебли с кем попало? Я ведь хуй узнаю на таком крайне далёком расстоянии, что она кого-то водит. А так чтобы соседки, гораздые пиздеть обо всём подряд, звонили мне и несли хуйню, что к ней кто-то ходит шары гонять? Рад бы командир для таможенной команды из двадцати «орлов» прекратить выдумывать чушь словами наружу, но его понесло. Он и сам перестал понимать, отчего так, но могла ли заключаться суть в том, что не видел проблемы в том, чтобы собирать небылицы, дабы немножко растормошить и развлечь себя? Пусть порнуха и голые фотки из журналов остаётся забавой молодых, хотя не то чтобы он был стар или дремуч — хотя к геям и их «засилью» на Земле относился скорее негативно, и его совсем не убеждало, что они существовали от сотворения мира. А ему простых радостей достаточно среди кучи говна в виде разбирательств с правонарушителями — иначе зачем женился и детей завёл, если можно устраивать увлеченность половой жизнью? — Пап, а есть чего ещё у тебя тут пожевать и посмотреть? У меня, блин, подписка кончилась, надо проплатить. Вот тебе и пожалуйста устранение скуки в одно мгновение — из сумрака комнат штаба среди яркого искусственного света в его главный кабинет явилась его дочь. Его первенец, и когда папа-рысь смотрел на неё, вспоминал, как скоро ему стало плевать на то, что первым его ребенком стал не мальчик. Даже в одиннадцать лет его дочка-рысь, белая и с уже оттопыренными ушками, выглядела достаточно красивой, чтобы любоваться ей, как игрушкой… Нет же, как живым созданием, которое он сотворил своим семенем в сторону протекших без последствий репродуктивных функций его единственной жены — и да пусть за такую прямоту названия вещейэ своими именами никому не будет неловко, как и ему? Девочка-рысь в джинсах и топе с изображённом на нём аквапарком Мэриленда, стояла у порога, держа планшет Apple и спустя четверть минуты терпеливо ждала, что папа сейчас ей скажет. — А как насчёт того, чтобы немножко поработать за это, Нуши? Ну то есть ты не думай, что я тебя использую, но со временем ты, как и все, пойдешь работать за блага для себя, потому что такова жизнь.