Волчица

Кея не выглядит, как девушка. То есть, знаете, стоит на нее посмотреть — и никто не скажет, что она девушка. У Кеи широкие плечи, высокий рост и осанка, которой любой позавидует, а грудь под форменной белой рубашкой перетянута бинтами, чтобы не мешалась. Хибари уже давно к этому приспособилась, еще для тренировок. Поэтому Тсуна, способная бесконечно смотреть на нее, в очередной раз слыша, как кто-то обращается к ней, как к парню, смеется и широко улыбается: сейчас что-то будет. О, она так привыкла, что Кея вспыльчивая и не любит разговоров. Ей уже в самом деле нравится смотреть, как красиво она вновь кого-нибудь разобьет. Потом Кея, поставив Кусакабе задачу отнести незадавшегося противника к медсестре, обязательно подойдет ближе; издалека будет прожигать темным взглядом серых глаз, а Тсуна будет смотреть в ответ открыто и искриться довольством. Вот и ее доля внимания! Только, конечно, Кея никогда не поднимет на нее руку. Она столько времени убила, чтобы раскрепостить Тсуну, сделать из нее внешне человека, которым она является внутри — и прячется за стеной неуклюжести от бесконечной неуверенности в себе. Но не может же быть неуверенной в себе девушка ГДК. Кея подойдет к ней; костяшки у нее будут покрасневшими, и Тсуна первая качнется навстречу, возьмет обе ладони в свои и прижмет саднящей кожей к своим щекам, прикрывая глаза. Открывая и натыкаясь на пристальный взгляд. — Моя волчица, — вырвется у нее. Слишком умиленное, чтобы казаться величественным, пугающим, как все то привычное, связанное с ГДК. Но Тсуна… Тсуна — девушка, которая слишком много времени проводит рядом. Которая знает, что Кея вкусно готовит, знает, что она любит подольше поваляться в кровати, когда есть, чем в ней заняться, на кого посмотреть, знает, что она любит математику, но всей душой ненавидит химию. Знает Кею как человека. И, думается, Тсуна имеет право произносить очарованно то, что другие говорят с ужасом. Она восхищается Кеей. Она любит ее. Может, слишком громко, может, розово и ванильно, но… Тсуна думает так сейчас. И Кея склоняется к ней, ладони перемещая из чужих рук на щеки, гладит скулы и еще долго смотрит. И целует — мягко и долго, с отчетливым обещанием. Конечно, оно исполнится.