***
Среди холмистых равнин бродила девушка. Она с интересом разглядывала горы, которые неровным контуром виднелись на горизонте, а после устремляла взгляд выше, на облака. Они казались мягкими, пушистыми, словно сделаны из хлопка высшего сорта. Что-то тянуло к ним. Хотелось прикоснуться, ощутить порывы холодного, даже жестокого ветра, которые теребили лёгкую белую одежду. И самое главное, что среди них, возможно, прячется её любимая подруга, которая не раз пикировала с высоты, грациозно делая петлю или крутясь, роняя два-три шелковистых пёрышка со своих крыльев от таких манёвров. Девушка улыбнулась своим воспоминаниям. Эта воительница всегда появлялась неожиданно и, главное, красиво. Бесконечная благодарность теплилась где-то в груди. Она не помнит своего прошлого, но, казалось, это было и не нужно. Она знает, что случилось что-то ужасное, знает, ведь отчётливо помнит с чего начинается её новая жизнь. Со вкуса крови на языке и ужасной агонии в теле, которая почти сразу была заглушена тихим пением над головой и бережными касаниями немного грубой от владения мечом ладони. А потом стало совсем как-то безмятежно спокойно, когда девушка встретилась взглядом с незнакомкой, которая позже назвала себя Джанет. Джанет. Это имя было похоже на чудесную песню, которая начиналась воинственно, о подвигах и славе, медленно перетекающая в арию о нежности и любви. Да и сама девушка сочетала в себе всё это. Идеальное имя для неё. И такое же идеальное прозвище дала она и ей. Макс... Ей чертовски нравится это имя. «Оно быстрое и резкое как ты» — с каким-то восторгом пояснила однажды Джанет, слегка пошевелив крылом. Макс огладила золотой браслет, в котором хранила белые пёрышки. Каждый раз после встречи с божественной воительницей она брала по одному и прятала в небольшую ёмкость, которая была спрятана в дорогом аксессуаре. Это было словно напоминание, что её дорогая подруга всегда будет рядом, всегда найдёт в любом уголке мира, всегда защитит, хоть сама Макс прекрасно способна постоять за себя. Девушка невольно начала тихо напевать какую-то мелодию. Обычно ей нравились оживлённые, праздные мотивы, которые можно услышать на народных гулянках или после какой-то победы на пиршестве, однако в этот раз он был спокойным, нежным. Колыбельная? Может быть. Макс её помнит хорошо, отчётливо, ведь именно она кажется родной, горько-сладкой. Ветер слегка потрепал белоснежную рубаху, которая по-странному просто, невзрачно, но всё же гармонично выглядела на фоне узорчатых шлема и браслетов. Порывы эфира донесли до ушей этот звонкий, сильный, красивый голос, который задорно подпевал. Что-то, словно пойманная бабочка, затрепетало в груди и вот Макс уже несётся, чуть ли не падает, туда, где находится хозяйка этого зова. Казалось, даже ветер сменил направление. Что-то словно толкало вперёд, чтобы та была быстрее. Деревьев становилось больше и больше, но ветер не стихал даже сейчас. Натыкаясь на стволы, он их будто бы огибал и продолжал вести за собой спутницу. Впереди прорастали густые заросли, но это не остановило. Теперь чудесный напев слышен прямо там, за ними! Макс лишь разогналась сильнее и влетела в кусты, прорываясь сквозь цепкие ветви. Кажется, она споткнулась о какой-то корень. Она почувствовала, как теряет равновесие и рефлекторно закрыла глаза, однако болезненной встречи с землёй не последовало. Вместо этого торс обняли уже знакомые тёплые руки. Макс устремила взгляд верх и встретила небесно яркие глаза, которые смотрели с нескрываемым весельем. Джанет хихикнула, и приподняла девушку, чтобы та твёрдо встала на ноги. А затем снова только крепче обняла за талию и притянула к себе. — Быстрая и всё такая же легкомысленная, — с лёгким упрёком, отстранившись, Валькирия дала щелбан по золотому шлему, — неслась как молодой стриж по небу. Неужели так сильно скучала? — Не представляешь насколько, — в подтверждение своих слов Макс накинулась на давнюю подругу с объятиями, слегка приподнимая. Сколько они не виделись? Год? Может и больше. С момента, когда Макс обрела новое имя и зажила жизнью среди смертных, покинув небесные чертоги своей спасительницы, всё реже удавалось проводить время вместе. Такова их участь — слуги богов исполняют свои прямые обязанности, пока смертные проживают свою никчёмно короткую жизнь среди себе подобных, чтобы в конечном итоге отправиться в загробный мир. Но что-то не так. Люди стареют, меняются, исчезают из жизни, в то время как сама Макс остаётся неизменной. Всё такой же энергичной, всё такой же беззаботной. Не раз яркий свет полупрозрачных крыльев за спиной, когда девушка неслась вперёд навстречу ветру, привлекал внимание зевак, с которыми ей доводилось жить. И каждый раз после этого безмятежная жизнь переворачивалась снова и снова. Макс ненавидела их. Ненавидела этот чёртов сгусток золотого сияния. Ведь они появлялись неожиданно, в самый неподходящий момент, когда девушка была на пике радости или счастья, чтобы всё испортить. Да, ощущался прилив сил, но взгляды людей, которых она считала друзьями... Кто-то падал на колени и молился, кто-то кричал о нечисти, а кто-то просто опасался её, словно она могла убить одним взглядом. Макс ненавидела это. Они не давали жить обычной жизнью, каждый раз вынуждая покидать город или поселение, забывать всех обретённых знакомых, чтобы снова попытаться жить ничем не выделяясь среди смертных. Эти невесомые крылья из света даже не позволяют ей улететь туда, куда просится её душа. Наверх, к облакам, куда-то за горизонт. Они бесполезны . Лишь продолжают порождать сомнения и тревоги по поводу своего происхождения. Словно Макс не дома. Не на своём месте. Не та, кем пытается быть. Но она не помнит кто она. Может, ответ знает лишь её дорогая спутница. Однако каждый раз, когда они встречаются, вопрос словно увядает на языке и тут же забывается. С Джанет девушка не чувствует, как одиночество вгрызается в душу. И от этого словно крышу сносит от радости и чувства лёгкости.***
Мягкие перья невесомо касаются оголённых частей тела, щекоча. Каждое такое прикосновение пробуждало что-то внутри, заставляя всё перевернуться. Это называется бабочками в животе? Скорее всего. Они не такие как её. От них пахнет ветром и дождём. Макс лишь через раз удаётся подавить желание прикоснуться, почувствовать шелковистую гладкость и мягкость между пальцами. Почему она сдерживается? Было что-то интимное, пугающее в такие моменты. То, как Джанет стихала, когда чужие руки поглаживали крыло, совсем немного краснела, а после деликатно перехватывала запястье и начинала кружить Макс в лёгком танце, смеясь. Они сидели на краю утёса, смотря за заходящим солнцем и последними лучами, которые превратились в мерцающие брызги на поверхности воды. Хлопковые облака превратились в розовый пух, а небо окрасилось в приятные оттенки фиолетового, оранжевого, жёлтого. Приятная усталость растекалась тяжестью в ногах, но душа пела от счастья и просилась продолжать. Однако никто из них не двигался с места. Было что-то спокойное, чувственное, меланхоличное в образовавшейся между девушками тишине. И не потому что у них не было тем для разговора, а потому что сейчас излишняя болтовня не нужна. Они высказали друг другу всё, что нужно было. По крайней мере так им кажется на первый взгляд. — Джанет, что ты знаешь о моём прошлом? — Макс задала этот вопрос поразительно легко, словно спросила о погоде, а не важнейшую вещь, которая не давала уснуть в редкие осоьенно беспокойные ночи. Джанет молчала, боялась, что правда породит лишь больше вопросов. Ведь Валькирия сама не знает что произошло на её родине. И хоть она ждала этот разговор с момента их знакомства, но казалось, что её энергичной подруге вовсе неинтересно прошлое, она продолжала жить в моменте и наслаждаться им по полной. Что же сейчас случилось? — Боюсь, я ничего не могу сказать тебе. Разве что только нашла тебя под горой всю в крови. А там уже ты сама всё знаешь. Внезапно Макс оживилась. Она посмотрела на Джанет словно утопающий, увидивший соломинку на поверхности воды. Девушка тут же подползла ближе, усевшись на коленях прямо перед Валькирией и взяла ту за плечи. — Что за гора?! Ты можешь отвести меня туда? Я хочу знать кто я такая! Джанет с трудом игнорировала, как сердце разрывается от вида этих ясных глаз и как грудь сдавливает щемящая тоска. Её дорогая подруга смотрит так умоляюще, с такой надеждой, что язык сам не поворачивался отказать ей. Но придётся вонзить в собственную жалость меч из собственных желаний. Возможно немного эгоистичных, и всё же... — Нет. Это опасно. Я не смогу присмотреть за тобой! — Мне и не нужен присмотр, Джани. Я вполне способна постоять за себя, ты же знаешь. А моё прошлое.. Оно меня не отпускает, эта неизвестность меня пугает! — А меня пугает твоя идея! Ты же... Ты же не вернёшься! Они могут убить тебя! И в этот раз я не смогу тебя забрать! Джанет с каждым словом становилась всё более напуганной, словно перед её глазами промелькнули тысячи трагичных сценариев. Она схватила чужие запястья, спрятанные под толстыми золотыми браслетами, и крепко их сжала, словно воин свой меч во время боя. — Джанет... Мне тут одиноко... — Гермес стихла, с виной отвела взгляд и снова устремила на садившееся солнце, пылающее огненным кольцом, — Я чувствую себя чужой на этой земле, поэтому всё же рискну. Мне хочется быть ближе к небу, к облакам! — девушка освободила одну свою руку от хватки и подняла её вверх, словно пытаясь дотянуться до розовеющей лазури. Джанет лишь с беззвучным воем внутри смотрела на то, как мечтательно вглядывалась в высь Макс, и с умирающей надеждой понимала, что не сможет её удержать тут насильно. В конце концов, из-за обязанностей на Вальхалле они видятся крайне редко, поэтому понимает, насколько болезненным может быть одиночество. Но что же делать? Джанет дорожит своим сокровищем, которое по воле судьбы попало ей в руки, выроненное чудищами. И прямо сейчас это сокровище стремится вернуться. Велик был соблазн приковать самыми красивыми серебрянными или золотыми цепями девушку к себе, чтобы она была рядом, никуда не делась. Но они обе прекрасно знают, что Джанет так не поступит, ведь ценит то доверие и дружбу, которые медленно росли на протяжении десятилетий. Это недостойный для слуги богов поступок. — Тебя не переубедить, не так ли? — пробормотала спустя продолжительную паузу Валькирия. Девушка напротив продолжала смотреть, ожидая продолжение сказанного. Им обеим известно, что вопрос был риторический. Макс не остановится, пока не достигнет своей цели, она была свободна и шла куда хотела и с кем хотела. Никто ей был не указ. Даже Джанет. Это она дала понять, когда, несмотря на все уговоры воительницы, покинула Вальхаллу и предпочла жить среди смертных, ссылаясь на то, что чувствует себя чужой там. Вот только... Сейчас какое-то сомнение едва шевелится внутри, вызывая сожаление. Слуга богов была права — её, вероятнее всего, убьют или же она не сможет вернуться по другим причинам. При этом её не пугает смерть, нет... Этим она причинит Валькирии боль, а этого Гермес точно не желает. — Я бы хотела остаться, правда. Но просто... Не могу. Хочу взобраться на ту гору, увидеть мир за облаками... — бывшая богиня всё же решила дать ответ. — Тогда... — Джанет с какой-то странной решительностью посмотрела в глаза напротив, а после бросилась вперёд, смыкая губы в отчаянном, яростном, но в то же время полном глубоких чувств поцелуе. Макс дёрнулась от удивления и хотела было отстраниться, однако спину, до этого поддувающую ветром, накрыли два белоснежных крыла, прижимая ближе к их хозяйке. Девушка сжала плечи, но после расслабилась, полностью отдаваясь удовольствию от приятно поглаживающих пёрышек и мягких губ. Спустя минуту Джанет отстранилась, позволяя отдышаться им обеим. Гермес с огромной неохотой выпуталась из своеобразного кокона чужих крыльев и рук и села рядом. Громкое сбитое дыхание и быстрое биение сердца всегда сопровождали её во время бега, но сейчас это чувствовалось странно и непривычно. Да и видеть слегка запыхавшуюся Валькирию, при этом расслабленно опустившую крылья было очень волнующим и красивым зрелищем. , которое портила одна деталь. Только сейчас Макс в свете луны смогла разглядеть, какой несчастной болью наполнены чужие глаза. Она осторожно положила руку на плечо, и собеседница тут же качнула головой. — Прости. Я думала, что у меня ещё есть куча времени, чтобы сделать это, но потом осознала, что это может быть нашей последней встречей... — Это не последняя наша встреча. Джанет непонимающе перевела взгляд со смятой травы на свою пассию, встряхнув крыльями, показывая интерес и скрытую надежду. — Я... Я никогда такого не чувствовала. Мне не хочется расставаться с тобой, поэтому пройдёт ещё кучу времени, прежде чем я решусь— Слова были тут же оборваны крепкими объятиями. Макс слышала, как у уха Валькирия торжествующе тихо загудела какую-то песню, которую невозможно было разобрать из-за шума от диких взмахов крыльями. Вокруг них поднялся ветер, который тревожил зелёную траву и задирал лёгкую ткань. Гермес засмеялась, чувствуя счастье от такой радости своей, уже, возлюбленной. — Сделай это снова, — девушка надеялась что просьба о втором поцелуе была ясна, — Джанет, покажи мне звёзды. Она осознаёт глупость своих слов, ведь уже смотрит на прекрасную звезду, которая мягко обхватывает лицо и целует уже куда нежнее и спокойнее.