Удильщик

      — У меня есть одежда, — вяло напоминает Шимазаки, хотя то, что они находятся в магазине, весьма красноречиво говорит о том, что он уже сдался.       — Ты не можешь постоянно ходить в одном и том же, у меня уже глаза болят, — ворчит Ханазава.       — Сочувствую.       Рё остается стоять на месте, лениво наблюдая за перемещениями Теру. Тот явно чувствует себя как рыба в воде, мелькает то здесь, то там, звякает вешалками, шелестит тканью. Его аура ярко сияет в окружающей Шимазаки чёрной бездне. Он чувствует себя морским чёртом, притаившимся в ожидании добычи. Впечатление только усиливается, когда Рё телепортируется к Ханазаве, который, кажется, что-то выбрал, но тот даже не вздрагивает, к небольшом разочарованию Рё, привыкший к подобному за два года.       — Вот, — Теру протягивает ему что-то и Шимазаки подставляет руки. Это рубашка из какой-то скользкой ткани. — Примеришь?       — Ты же не отстанешь, — Рё пожимает плечами и позволяет проводить себя к примерочной, хоть в этом и нет большой необходимости. На нëм очки, скрывающие нечеловеческие глаза, так что со стороны Теру, наверное, выглядит как какой-то добряк, помогающий беспомощному инвалиду, но Рё не сильно беспокоит подобное.       Прохладная ткань скользит по коже как вода и Шимазаки решает, что в этот раз согласится с выбором Ханазавы. Тот заглядывает в примерочную как раз в тот момент, когда Рё заканчивает застегивать мелкие пуговицы.       — Тебе идёт, — его голос звучит довольно. — Только её лучше заправить, — он ныряет в примерочную полностью, задëргивая шторку за собой. Прижимается грудью к спине, по хозяйски расстëгивает брюки, запускает в них руки. Касаний и поглаживаний подозрительно много для одной рубашки. Рё хмыкает и перехватывает запястья Теру. Тот фыркает, но не кажется обиженным, послушно убирает руки, оставаясь в примерочной, пока Шимазаки заканчивает приводить себя в порядок.       Рё немного удивляется сам себе, раньше он бы не отказался пообжиматься в магазине, но видимо, слишком правильные фрики, с которыми общается Ханазава, как-то влияют и на него.       Шимазаки съедает несколько ломтиков картошки, развалившись на пластиковом стуле небольшого кафе внутри торгового центра и пытается понять, почему на него так пялятся окружающие. Их навязчивые взгляды ощущаются щекоткой в затылке, но все чувства, реагирующие на опасность молчат, так что Рё просто продолжает есть, сделав вывод, что дело в рубашке. Теру напротив него сидит расслабленно. Шимазаки слышит как он неторопливо пьёт свой коктейль, шаркает кедами по кафельному полу, меняя положение ног, стучит браслетами и кольцами по пластику стола, возится со своим телефоном. Ни единого признака, что Ханазава чувствует вину за что-то. Или чрезмерное веселье. Рë дёргает уголком рта, решив оставить расспросы на потом.       Кто бы мог подумать, что Рё Шимазаки, бывший террорист и один из самых опасных людей в мире, похитивший премьер-министра под прицелом кучи камер, через четыре года будет гулять по оживлённому торговому центру с парнем, который так отчаянно пытался его остановить. У жизни определённо есть чувство юмора…       — Пойдём домой? — выкинув мусор, оставшийся от их обеда, спрашивает Теру. Его пальцы проходятся по плечу Рë в невесомом поглаживании.       Шимазаки поднимается из-за стола и они делают несколько шагов по направлению к выходу, словно действительно собираются уйти, а потом Рë просто хватает Ханазаву за запястье, перебрасывая в коридор квартиры. Молча разувается, прислушиваясь к движениям Теру, который оставляет пакет на тумбочке и стягивает кеды.       — Ну, — подойдя вплотную, так что чужое дыхание щекочет лицо, Шимазаки обнимает Теру за талию, притягивая к себе. — Теперь ты мне объяснишь, что не так с этой чëртовой рубашкой?       — О чëм ты? — немного удивлённо спрашивает Ханазава, не пытаясь отстраниться.       — О том, что на меня пялилась, кажется, каждая собака в округе после того как я её надел.       — А, это, — в голосе Теру улыбка. — Ну, она ярко-синяя и с тиграми.       — Как будто мне это о чём-то говорит, — фыркает Рë.       — Она действительно привлекает внимание, но мне кажется, что люди смотрели не только на неё, — Теру теснит Шимазаки к стене, заставляя упереться в неё спиной, прижимается к нему всем телом. — Думаю, их больше интересовало это, — он проводит пальцами по шее Рë и через секунду до того доходит в чëм дело.       — Маленький засранец, — хмыкает Шимазаки, резко меняя их местами, чтобы прижатым к стене был уже Ханазава.       Был ли план Теру изначально в том, чтобы одеть его в рубашку, пуговицы которой доходили только до ключиц, а воротник свободно болтался, не касаясь шеи, чтобы все вокруг могли оценить метку, которую он оставил накануне, или это было удачным совпадением? Шимазаки не слишком интересуют такие детали, на самом деле.       — Мы уже практически одного роста и мне восемнадцать, — возмущенно фыркает Ханазава ему в губы.       — От этого ты не перестаëшь быть мелким засранцем, — довольно парирует Рë, перед тем как поцеловать. Ханазава отвечает чувственно, жадно, не пытаясь скрыть свой голод. Шимазаки нравится это, ужасно нравится. Теру горячий, требовательный. Не важно, сколько будет поцелуев и прикосновений, ему всё равно будет мало. Протяни ему руку и он откусит её по плечо.       Поцелуй приятный, но сейчас у Рë немного другие планы. Он отрывается от губ Ханазавы и прижимается ртом к его шее, посасывает кожу, прикусывает зубами. Теру громко втягивает воздух через нос у него над ухом.       — О, это месть? — Ханазава усмехается между потяжелевшими вдохами. Шимазаки согласно мычит, не отрываясь от своего занятия, перемещается ртом по шее, чувствуя чужую дрожь и ужасно жалея, что не может увидеть следы, которые оставляет. Проворные пальцы зарываются ему в волосы, приятно массируют затылок. Рë кусает снова, с удовольствием слушая стон, который получает в ответ на это. — Только если хочешь отомстить, выбери что-то поинтереснее, к такому мне не привыкать, — голос Теру слишком довольный, он откидывает голову, предоставляя лучший доступ к шее и подтверждая догадку Шимазаки.       «Вот же гадëныш», — восхищенно думает Рë, внезапно осознав, что так ловко повёлся на удочку простейшей, казалось бы, провокации. И кто из них теперь хищник, поймавший добычу…       Шимазаки хватает его за бёдра, прижимается пахом к паху, чувствуя, насколько Ханазава уже возбуждён. Поднимается губами к уху, целует мочку, задевая серьгу.       — Рё… — шепчет Теру.       Рё прекрасно знает, чего тот хочет, но притворяется глухим. Двигает бедрами, создавая немного трения, исключительно с целью подразнить, а не сделать приятно. Месть так месть. Как он и ожидает, Ханазавы не хватает надолго.       — Рë! — рявкает он и раздражённо отталкивает от себя Шимазаки. Тот довольно усмехается и делает вид, что действительно отходит, но не убирает рук от Теру, а в следующее мгновение уже падает спиной на кровать. Ханазава приземляется сверху и тут же кусает за плечо, выпуская часть эмоций, а потом сразу же начинает расстегивать пуговицы рубашки. Шимазаки помогает, потому что этих дурацких пуговиц слишком много и как бы он не хотел подразнить Теру ещё, его терпение тоже не железное.       Начиная эти отношения, он думал, что ему тут же надоест, но время шло, а Ханазава только глубже пускал в нём корни. Наверное, это потому что никто из них двоих никогда не был добычей. Они всегда были охотниками, соревнующимися в своём мастерстве. И если Рё и надоест это когда-нибудь, то очень-очень не скоро.