Немая

      Прошёл ровно месяц, как отец Юнги покинул дом. На дворе уже стоял конец ноября, довольно холодно и по-прежнему одиноко. Юнги ждал встречи с отцом, ему хотелось поскорее поговорить с ним с глазу на глаз, высказать ему всё то, что таилось глубоко в душе. И, как бы он ни хотел это признавать, соскучился по нему. Именно сейчас ему было страшно подумать о том, что однажды потеряет и отца. После разговора с Сокджином он понял, что отец дорог ему. Юнги готов был закрыть глаза на ту боль, что причинял ему родитель, но точно не был готов отпускать его.       Он изменился. И ему чертовски страшно от этого, хоть и говорил, что готов ко всему. Он был уверен в том, что меняться не так больно, но ошибся. Ему казалось, словно он терял себя и боялся больше никогда не вернуть прежнего себя, потому что таким, угрюмым и злым, он был сильным, а сейчас уязвимый. И это очень раздражало его, лежащего прямо сейчас на кровати и с беспокойством смотрящего на потолок. - Хён, меня не перестаёт покидать ощущение, что ты заболел, - а также вместе с ним на мягкой кровати лежал Хосок, который целый месяц не покидал унылого друга. - Температуры у меня нет, как и соплей. Или ты так рьяно желаешь услышать мой охрипший голос и то, как я высмаркиваюсь? - устало протянул каждое слово Юнги, не сводя взгляда с потолка. Хосок поджал губы и посмотрел на Мина. - Хён, меня беспокоит твоё кислое и через чур печальное выражение лица. Хотя бы хоть один раз улыбнулся за этот месяц, а то я начинаю подумывать, что у тебя, как у всех девчонок, те дни. - Ах ты засранец! - Юнги, услышав неудачное сравнение Хосока, громко воскликнул. Он схватил свою подушку и начал атаковать ею Чона, что заливисто смеялся, отчего и сам Юнги улыбнулся. Сокджин и Хосок были единственными людьми, что в трудное время всегда могли поднять его унылое настроение, и он был им за это невероятно благодарен. - Хён, хватит, мне больно! - Потерпишь! - Ну хён! - недовольно воскликнул Хосок, а после и вовсе откинул Юнги от себя. Мин же прилёг рядом, положив свои руки на грудь. - Хо? - М? - Хосок посмотрел на Юнги, что не отрывал взгляда от потолка. - Если бы ты был на моём месте, ты простил бы отца? - Наверное, я… я бы просто не обращал на него внимания. Иными словами, был бы тобой. Но по-прежнему беспокоился бы о нём и скучал. - Я так больше не могу. - Что? - спросил Хосок, вопросительно взглянув на Юнги. - Я не хочу терять отца. Не хочу терять последнего родного мне человека.       Хосок присел на кровать, скрестив ноги. Он всё ещё смотрел на своего хёна и слабо улыбался. Он был рад. - Юнги хён, был бы я на твоём месте, я бы поговорил с отцом и крепко обнял его. Потом рассказал бы о том, как однажды проучил хулиганов и спас друга... а затем и вовсе отправился бы с ним на прогулку, по пути поедая хот-дог. - Почему сразу «хот-дог»? - Юнги тоже присел на кровать и с улыбкой взглянул на Хосока. - Потому что ты любишь их, хён. Я рад, что ты решил первым сделать шаг к примирению. - Спасибо, - искренне поблагодарил Юнги, положив ладонь на плечо друга. - Зачем ты благодаришь? На то мы и друзья, чтобы друг друга поддерживать! - Но не каждый бы друг понимал меня и терпел. Мне повезло с тобой, - Мин всё также с улыбкой на лице смотрел на Хосока.       Что значит для Юнги дружба? Для него дружба - это спасение. И он бы соврал, если бы сказал, что Хосок и Джин ему просто друзья. Они его спасательные маяки, которые всегда своим ярким свечением указывают ему путь, когда он теряется в кромешной темноте.

***

      В библиотеке снова стояла тишина. Сомин мирно сидела за деревянной партой и выводила аккуратно ноты на тетради. Взгляд был сосредоточенным. На душе было спокойно.       Сомин не знала, почему её сердце так тянется к чёрно-белым клавишам. Она не знала, почему сердце, бывало, ноет, когда ей приходилось расставаться с ними же. Как только до её ушей доносился нежный звук клавиш, Сомин начинала теряться. Она погружалась в игру с головой, забывая обо всём на свете. Мир музыки всегда тревожил её сердце. И если однажды ей предстоит навсегда расстаться с этим волшебным мирком, то Сомин потеряет частичку себя. Музыка для неё особый способ выражения своих эмоций и чувств, а пианино - её самый первый и верный друг

***

      «Девочка взволнованно сидела на диване, теребя свои тоненькие пальчики. Мысль о том, что совсем скоро её родители представят ей подарок, который, как говорили они, «ей очень понравится», просто не давала покоя. Со вчерашнего дня она гадала о том, что ей подарят родители, и сейчас она занималась этим же. Сердце маленькой и наивной девочки трепетно билось от ожидания и волнения.       Ей так хотелось рассказать кому-то о том, как она взволнованна сейчас. - Сомин, - прозвучал нежный голосок матери. Она, одетая в тёплый свитер и серые джинсы, тут же встает с места и оборачивается, встречая родителей, которые с улыбкой на лице заходят в гостиную. - Доченька, закрой свои глазки, - заботливо попросил отец, широко улыбаясь ей. И она с волнением закрыла свои глаза, всё ещё теребя свои пальцы, - а теперь пошли вместе в твою комнату.       Он бережно взял в свою большую ладонь маленькую ладошку Сомин и повёл её в комнату, шепча на ушко милые слова. Мать же с улыбкой на лице наблюдала за ними, сдерживая слёзы счастья.       С каждым шагом сердце Сомин билось всё чаще. Ей казалось, что быстрый стук её сердца слышат и родители, что с теплотой наблюдали за ней, зажмурившей свои глаза от нарастающего волнения. А когда её отец говорит тихое и радостное: «Открывай глазки, Сомин», - так она и вовсе теряется. Она не сразу открывает глаза - сначала отпускает руку отца и поджимает тоненькие губы. Сомин очень волнуется. - Ну же, открывай глазки, - не унимался отец, - тебе понравится, обещаю.       И она слушается. Сначала приоткрывает левый глаз, а затем правый, и, увидев через прищурившиеся глаза что-то большое и коричневое, она сразу же распахнула свои карие очи.       Её мечта сбылась... - Доченька, следуй своей мечте.       Она плакала. Плакала от счастья. Ей хотелось поблагодарить родителей за этот бесценный подарок, но она не могла и вряд ли когда-нибудь сможет. Губы дрожали, как и маленькие руки девочки. Она ещё никогда не была так счастлива.       Сомин медленно подходила к пианино, снова чувствуя волнение. Ей до сих пор думалось, что это сон, что она сейчас проснётся и пианино на углу её маленькой комнаты не окажется. Ей было страшно от этих мыслей, поэтому она ускорила свои шаги и сразу же остановилась, когда оказалась очень близко к пианино.       Родители затаив дыхание наблюдали за ней.       Сомин протянула дрожащую руку к пианино и сразу же прикрыла глаза от внезапного касания. Она широко улыбнулась и не стала сдерживать очередную слезу счастья. Девочка надавила на клавишу и услышала давно тревожащий её сердце звук.       Это и вправду не сон. - Пошли, Донхи, - тихо шепнула мужу Лиён. Тот, всё ещё улыбаясь, кивнул, а затем и вовсе покинул комнату с женой.       В десять лет у Сомин впервые появился друг. Да, он не может говорить, не ходит за ней, не касается её плеча, когда та опечалена, но зато одно его присутствие в её небольшой комнате делает её счастливой. Пианино стало смыслом её жизни. Коричневый деревянный клавишный инструмент, что на протяжении двенадцати лет верно стоит в углу её комнаты, стал её первым лучшим другом. И потерять этого друга ей очень не хотелось.       В свои десять лет она впервые узнала, что значит счастье».

***

- Снова ты? Сомин замерла. Глаза были широко распахнуты, а осознание того, что позади неё стоит Мин Юнги, не на шутку пугало. Желание сбежать из библиотеки, в которой она раньше могла спокойно дышать и заниматься любимым делом, росло с каждой секундой. - Я настолько страшный? - нахмурившись, спросил Юнги. В ответ он получил молчание. - Эй, я с тобой разговариваю, - он быстро подходил к ней, а потом остановился возле стола, за которой сидела Сомин.       «Прошу, уходи...» - Сомин, опустив голову, безмолвно умоляла его покинуть её и так скромную компанию. Однако Юнги всё ещё стоял возле неё и сверлил её своим взглядом.       «Говорить она не может...» - внезапно Мин вспомнил разговор девушек из кабинета химии. И с удивлённым взглядом начал осознавать, о ком шла речь.       «Да быть того не может...» - Ты... немая?       Сомин мигом же встала и спешно начала собирать свои вещи, а Юнги молча наблюдал за ней. Он узнал. Он не оставит её в покое, узнав о том, кто она на самом деле. Сомин уверена, что Мин будет жестоко издеваться над ней, окончательно уничтожив её. Поэтому ей ничего не остаётся, как трусливо сбежать из библиотеки, оставив Юнги одного. Но тот, кажется, не собирается оставлять её в покое. - Эй, постой! - он бежал за ней, а Сомин стремительно и быстро покидала библиотеку. - Постой же ты!       В одно мгновение он схватил её за локоть и развернул к себе. Он был близко. Так близко, что неспокойное сердце Сомин начало биться быстрее. Он смотрел ей прямо в глаза своим, казалось бы, обеспокоенным взглядом. Почему-то именно сейчас она готова признать то, что у него действительно очень красивые глаза.       А Юнги кажется, что он забыл, как дышать. Напуганные очи Чон Сомин, которая его невероятно раздражала, притягивали с неясной силой. Почему-то именно сейчас ему хотелось долго и безотрывно смотреть на неё. - Почему ты убегаешь? - тихо прошептал Юнги, всё ещё держа её за локоть. - Я не хотел делать ничего плохого. А Сомин кажется, что скоро её сердце остановится, потому что очаровательные глаза хулигана волновали по неясной причине. - Прости, - и вдруг Юнги отпустил её, вернув свой холодный взгляд, а потом и вовсе покинул библиотеку, оставив Сомин одну, пока та старалась заглушить странные чувства.