Глаз бури

4 балла*. Умеренный ветер. Замок Тритон находился в средоточии бури. Даже когда по всему Нептуну океан был спокоен и умиротворен, вокруг замка закручивались вихри, волны вздымали гребни и опадали вниз с оглушительным грохотом. Казалось – еще немного, и весь океан встанет на дыбы и захлестнет замок, сокрыв его в себе целиком, до последней башни и последнего шпиля. Но этого никогда не происходило. Уже на расстоянии вытянутой руки от стен можно было почувствовать только легкий бриз, да поймать на ладонь капельки брызг. Буря была создана для того, чтобы защищать Тритон, а не чтобы стереть его с лица планеты, так что ни одна, даже самая свирепая волна не обрушивалась на стены замка. Опираясь на ажурные перила небольшого балкончика, Мичиру всматривалась в буйство стихии. Если бы она не знала, что все это вызвано магией, то могла бы решить, что глаза обманывают ее и на самом деле нет ни бешеных порывов ветра, ни огромных волн. Сколько Мичиру себя помнила, она никогда не любила бурю. Ей нравились спокойные воды, надежные и ласковые, как ладони матери – в детстве, когда удавалось выбраться из замка, она часто наслаждалась покоем и уверенной нежностью океана. Но – ирония судьбы – в родном доме такая радость была ей недоступна. Мичиру была принцессой Нептуна, ее называли сокровищем королевства, океанской лилией. И всего через неделю ей исполнялось шестнадцать. В честь совершеннолетия принцессы ее мать давала потрясающей роскоши бал. Гости прибывали со всей Солнечной системы – аристократы, придворные, даже монархи других планет. Все они собирались, чтобы отпраздновать вступление Мичиру в права наследования, обретение ей ее истинной силы. А Мичиру стояла на балконе замка, разглядывая вздымающиеся и опадающие бешеные потоки воды, и мечтала о спокойствии. О легком бризе, слегка волнующем бирюзовые волны. О солнце, играющем бликами на поверхности океана. Мечтала об отсрочке. Не то чтобы принцесса не любила балы – нет, обычно они ее развлекали, она много танцевала, а иногда играла танцующим на скрипке. Но этот бал был особенным – он чествовал ее совершеннолетие. А совершеннолетие значило, что ей наконец-то удастся – придется – обрести свою силу сейлор воина. Такое призвание считалось традиционным в королевских семьях и невероятно почетным – издревле сейлор воины Нептуна боролись за безопасность Солнечной системы, и в частности своей родной планеты. Мичиру не говорила матери, не говорила никому, вообще никогда не произносила вслух – но ее сердце истово противилось необходимости стать сердцем воина. И дело было даже не в страхе, хотя она, конечно, боялась. Дело было в том, что она никогда не могла даже коснуться оружия, не говоря уже о том, чтобы причинить вред живому существу – даже чудовищу, даже монстру. Всю свою жизнь Мичиру училась создавать прекрасные вещи – она рисовала картины, писала музыку, иногда даже пела. Всю свою жизнь она впитывала гармонию мира вокруг, и мысль о необходимости разрушения не желала укладываться в ее голове, как будто разрывала на части саму ее сущность. Сказать об этом – значило обречь себя как минимум на непонимание, а окружающих – на жалость или даже гнев. И в любом случае слова ничего не изменили бы. Поэтому Мичиру просто замыкалась в себе, с каждым днем все сильнее. Чем ближе становился ее день рождения, тем спокойней внешне она была, и тем чаще запиралась в своих покоях, наблюдая за бурей за стенами замка. На бал в честь совершеннолетия принцессы Нептуна должна была прибыть Ее Величество королева Плутона, которая после церемонии и празднества заберет будущую воительницу на свою хмурую планету – для тренировок и обучения. Мичиру видела королеву Плутона всего пару раз и совсем не знала ее, но ничего не могла поделать с заранее вспыхнувшей неприязнью. Но до приезда Ее Величества, до бала и до церемонии было еще целых семь дней – небольшая отсрочка, и все же Мичиру не собиралась тратить ее впустую. Тем более что не только неприятные события были запланированы на эти дни. Сегодня приезжала Харука. Когда Мичиру добралась до Башни Телепортации, небо уже начинало темнеть. Когда гигантские волны вокруг дворца расступались, на мгновение сквозь узкие прорези окон можно было увидеть первые ранние звезды. Принцесса остановилась около портала, незаметно прикусила губу и приготовилась ждать. Харука редко опаздывала, но сегодня она должна была приехать не одна – с отцом, а Его Величество короля Урана вполне могли задержать на родной планете дела. Но опасения Мичиру были напрасны – ждать долго не пришлось. Спустя всего несколько минут арка портала начала разгораться, пространство внутри нее заткало дрожащее марево. Еще мгновение – и сквозь него проступили очертания женской фигуры. Дождавшись, пока Харука шагнет на мозаичный пол, Мичиру, соблюдая приличия, присела в церемонном реверансе и только после этого, отступив чуть в сторону, чтобы не загораживать портал, крепко обняла подругу. Харука улыбнулась краем губ и шепнула Мичиру на ухо: – Ты красавица. Мичиру выдохнула и едва слышно рассмеялась. Они с Харукой дружили с детства, с того самого первого дня, когда отец взял ее с собой в полуофициальный визит на Нептун. Харука была независимой, порывистой, смелой, когда Мичиру смотрела на нее, то видела перед собой не принцессу, но героя, вроде тех, которые побеждают чудовищ в сказках для маленьких девочек. Вместе они обследовали весь дворец – до знакомства с Харукой Мичиру и не знала, насколько он огромный, – вместе забирались на самые высокие башни, вместе несколько раз выбирались наружу. Все это были удивительные приключения, но удивительными они становились только благодаря Харуке. Она была больше, чем другом – она была глотком свежего воздуха, дуновением морского бриза. Они встречались так часто, как позволяли обязанности наследниц престола, сбегали друг к другу, ночевали вместе и иногда украдкой целовали друг друга в губы. Несколько месяцев назад, когда шестнадцать исполнилось Харуке, они признались друг другу в любви. Часто Мичиру думала, что они ведут себя как влюбленные дети, но ни капли не терзалась по этому поводу. В конце концов, они и есть влюбленные дети. А после – станут влюбленными взрослыми. И, может быть, даже влюбленными стариками когда-нибудь. Отпустив плечи Харуки, Мичиру осторожно взяла ее за руку и обернулась. Его Величество король Урана, отец Харуки, уже переступал арку портала. Отряхнув от несуществующей пыли парадный камзол, он поднял голову и, улыбнувшись, приветливо кивнул Мичиру. Та в ответ присела в вежливом реверансе. Ей нравился отец Харуки, но, положа руку на сердце, она всегда считала его человеком не слишком широких взглядов – он никогда не мешал их дружбе со своей дочерью, но, судя по всему, видел в ней только ни к чему не обязывающие девичьи посиделки. О том, кем на самом деле являются женщины и тем более девочки, он, кажется, имел довольно смутные представления. Тем не менее, он был добродушным неглупым мужчиной, к тому же, воспитавшим чудесную дочь, так что Мичиру уважала его и кланялась на самом деле искренне. – Ты чудно похорошела, Мичиру, – улыбнулся между тем Его Величество. – Совсем взрослая, а? Мичиру улыбнулась в ответ – чуть натянуто. – Вы тоже прекрасно выглядите, Ваше Величество, – сказала она. – Мама просила передать, что будет рада видеть вас с Харукой сегодня на ужине. – Обязательно будем, – кивнул король. – Передохнем и спустимся. А то мои кости, пожалуй, уже не те, что раньше. Мичиру знала, что Его Величество наверняка преувеличивает, но знала и о том, что, телепортация в самом деле проходит не так легко, как кажется на первый взгляд. Она наклонила голову в знак согласия и вместе с Харукой шагнула в сторону выхода из башни. Всю дорогу до гостевых покоев она не выпускала из своей руки тонкие пальцы подруги. Ужин прошел тихо, спокойно. Гостей в замке Тритон пока было немного – Харука с отцом приехали одними из первых – так что ужинали вчетвером. Бесшумные слуги кланялись, меняли блюда и столовые приборы, подливали вина в бокалы. Их Величества оживленно переговаривались на нейтральные темы, король рассказал пару забавных случаев из жизни. Мичиру молчала, втайне радуясь, что избавлена от необходимости занимать мать светской беседой, и разглядывала Харуку. С их последней встречи та как будто выросла, немного похудела и стала еще красивее. Ела она аккуратно, разрезая мясо на небольшие кусочки, время от времени поднимала руку, чтобы смахнуть со лба непослушные короткие пряди – и дыхание Мичиру на мгновение сбивалось, когда она видела тонкое запястье с едва заметной сеточкой вен. Харука улыбалась. Совсем легко, чуть-чуть, но очень искренне. После ужина, едва дождавшись его окончания, они оставили поглощенных обществом друг друга родителей и сбежали в комнату Мичиру. На самом деле покои принцессы насчитывали целых семь комнат, но по-настоящему обжитой была только одна – ее потолок был выше, чем у остальных, и от этого, несмотря на небольшой размер, комната казалась просторней. Мичиру в архитектурные тонкости не вдавалась, ей просто нравилось жить именно здесь. Заперев дверь, она обернулась и уткнулась в плечо Харуке, вдыхая ее запах. Пахло солнцем, нагретым песком и немного солью. – Я здесь, здесь, – Харука осторожно провела ладонью по ее плечам, обняла. – Ты со всем справишься. Мичиру хотела было сказать, что вовсе не хочет ни с чем справляться, но проглотила едва не сорвавшиеся с губ слова. Глупо и нечестно перекладывать свои проблемы на плечи любимой – тем более проблемы такого рода. Глубоко вдохнув и выдохнув, Мичиру отстранилась и кивнула. – Ты права, – улыбнулась она, протягивая руку и касаясь щеки Харуки кончиками пальцев. – Справлюсь. Щека Харуки была гладкой, нежной на ощупь и теплой. Проведя тыльной стороной ладони, костяшками пальцев, Мичиру покачала головой. Она знала, что руки Харуки в мозолях от меча, на коленках – ссадины после очередного приключения и, может быть, пара синяков. Но все равно считала свою подругу самой нежной девушкой во всей Солнечной системе. Харука отвела с ее лица локон волос, наклонилась и коснулась губами кончика носа. Потом потянула Мичиру за руку и, сделав несколько шагов назад, не глядя упала на кровать. В руках Харуки было тепло и спокойно. – Осталось всего шесть дней, – шепнула Мичиру ей в шею. – Шесть, – согласилась Харука. За стенами замка, совсем рядом, волны взмывали в воздух и рассыпались брызгами, но в комнате было тихо. – Тебе страшно? – спросила Мичиру. – Немного, – Харука пожала плечами. Мичиру закрыла глаза, чувствуя, как становится легче. Бояться всегда не так тяжело, когда знаешь, что боишься не только ты. На церемонию Обретения были приглашены только члены королевских семей и пара самых доверенных советников. Остальным гостям вход был воспрещен, и они, устроившись в отведенных им комнатах или гуляя по замку, ждали вечера и начала празднества. Но Мичиру казалось, что за дверью ее ждет огромная, жадная толпа. Множество пронзительных взглядов, множество кривящихся губ, множество людей. За дверью было тихо, но руки у Мичиру все равно дрожали. Глубоко вдохнув, она вдела в ухо вторую сережку. Выпрямилась, поправила волосы, посмотрела прямо. В зеркале отражалась совсем еще молодая девушка, напуганная до полусмерти. Всю ночь накануне Мичиру гадала, как это будет. Долго? Тяжело? Больно? Или она ничего особенного не почувствует? Несколько раз спрашивала Харуку, но та не могла ответить ничего внятного. И теперь, глядя на себя в зеркало, поправляя прическу, одергивая рукава длинного однотонного платья, Мичиру чувствовала, что на грани. У девушки, отражающейся в зеркале, едва заметно подрагивали губы. Дышала она глубоко, но неровно, как будто то и дело забывала сделать вдох. Мичиру крепко зажмурилась, как делала в детстве, когда смотрела вниз с высоченной Северной Башни, и медленно, с усилием растянула губы в улыбке. Потом вздернула подбородок, расправила плечи и повернулась к двери. Что бы ни было там, за ней, стоило встретить это с улыбкой и гордо поднятой головой. Не расслабляя спину, Мичиру толкнула дверь, открыла глаза и пошла вперед по узкому темно-синему ковру. Справа и слева стояли люди – вроде бы не очень много, и где-то среди них была Харука, но Мичиру не смотрела по сторонам. Ей казалось, что стоит повернуть голову, и ковер под ногами обернется узким карнизом окна Северной башни, а внизу раскинутся бушующие волны. Впереди, в конце ковровой дорожки, стояла Ее Величество королева. Мичиру поднялась по ступенькам, встретила взгляд матери и, не опуская голову, медленно, неловко встала на колени. Ноги гнулись словно бы нехотя, как деревянные. – Сегодня ты, мое дитя, обретешь силу, положенную тебе по праву рождения, – Ее Величество наклонилась и, разжав ледяные пальцы дочери, вложила ей в руку жезл. Мичиру почему-то ждала длинных пространных речей, обращенных ко всем собравшимся, но больше королева ничего не сказала, только снова выпрямилась и застыла, не двигаясь и как будто даже не дыша. Жезл был прохладным, легким и гладким, ложился в ладонь, как влитой. Мичиру подняла его, обвела пальцем сине-зеленое навершие. Цвета были глубокими, яркими, но больше ничем особенным жезл не отличался. Просто металл. Просто краска. В горле пересохло, и Мичиру облизнула губы. Ей показалось, что в спину упираются десятки, сотни ожидающих взглядов, голова кружилась. Еще раз оглядев жезл, она улыбнулась шире. От улыбки губы как будто начинали болеть. Мичиру вскинула руку слитным жестом и выкрикнула ритуальную фразу: – Сила Нептуна, дай мне Силу! Крик отдался под потолком слабым эхом, и на мгновение обрушилась тишина. Мичиру успела подумать, что ничего не вышло, успела испытать одновременно облегчение и жгучий стыд. А потом на нее обрушился океан. Ее тело сдавило, подбросило и швырнуло вперед. Кругом была только вода, бесконечная и безжалостная. Волны, волны, волны кидали ее из стороны в сторону, как куклу, выкручивали руки и ноги, как будто пытались разжать пальцы, сжимающие жезл. Вся тяжесть океана упала ей на грудь, она задыхалась, распахивала рот, но не могла вдохнуть. Вода окружала ее везде, вода затекала ей в уши, в нос, в глаза. Все ее тело было водой. Океан был всем ее телом. Ей так и не удалось сделать вдох. Когда волны схлынули, Мичиру обнаружила себя все еще стоящей на коленях на том же самом месте. Кожа и волосы были сухими, глаза – открытыми. Кончики пальцев подрагивали, все тело бил озноб, но за исключением этого все было как раньше. Почти все. Наклонив голову, Мичиру с любопытством оглядела новую одежду – бант на груди, короткую юбку, купальник. Подняв руку к лицу, обнаружила, что пальцы обтянуты белой тканью короткой перчатки. И только потом вздохнула, радуясь, что за время Обретения не разучилась дышать. Мать подала ей руку, и Мичиру оперлась на нее, поднимаясь с колен. Не было никаких аплодисментов или поздравительных речей, но, когда она обернулась, то нанизалась на взгляды шести приглашенных, как бабочка на иголку. В этих глазах не было торжества или радости, скорее сочувствие; Мичиру чувствовала обиду и благодарность одновременно, ноги ее дрожали, и ей приходилось опираться на руку матери почти всем весом, чтобы не упасть. Что-то внутри изменилось. Разлетелось осколками, умерло в пучине океана. Что-то родилось заново. Мичиру прислушивалась к себе, пытаясь различить, в чем именно состоят изменения, но слышала только оглушающую усталость. Зал Обретения медленно оживал – гости тихо переговаривались, ходили, улыбались, покашливали. Мичиру попыталась найти взглядом Харуку, но перед глазами все плыло. – Добрый вечер! – раздался прямо над ухом неожиданно оглушительный голос матери. Мир как будто покачнулся из стороны в сторону. – Чудесно выглядишь, Сецуна. Проследив за взглядом матери, Мичиру, щурясь, оглядела высокую смуглую темноволосую женщину в длинном темно-бордовом платье. Выглядела она действительно впечатляюще и казалась неуловимо знакомой, но вспомнить, откуда, не удавалось. – Как и вы, Ваше Величество, – в голосе женщины прозвучала тонкая ирония, но глаза и губы не улыбались. – Здравствуй, Мичиру. Мичиру моргнула, не ожидав, что женщина обратится к ней по имени, и ответила на приветствие, с трудом выдавив из себя улыбку. Мир покачивался на легких волнах, и Мичиру как будто качалась вместе с ним. Как будто ее по самую шею наполнили водой. Ощущение было странным, но усталость мешала разобраться, считать ли его приятным или нет. Женщина в бордовом платье разговаривала с Ее Величеством, но смотрела, не отрываясь, на Мичиру. Этот взгляд нервировал едва ли не больше, чем то, что принцесса все еще не могла вспомнить, где видела ее раньше. А ведь до этого она на память не жаловалась. – Вашей дочери нужно отдохнуть перед празднеством, – заметила между тем Сецуна. Мать с сомнением оглядела Мичиру и качнула головой. – Раз ты так говоришь. Мичиру, – обратилась она уже к дочери, – дойдешь до своих комнат? Мичиру кивнула, хотя совсем не была в этом уверена. Мир раскачивался все сильнее, волны набирали высоту, и удержать равновесие становилось сложно. – До скорой встречи, – прощаясь, Сецуна протянула ей руку. Мичиру попыталась улыбнуться – губы задрожали – и сжала ее своей. Мир качнулся сильнее, грозя опрокинуться. Что-то всколыхнулось внутри Мичиру, ее пальцы вцепились в ладонь Сецуны, как будто стремясь проткнуть ее насквозь. Волны вокруг, волны внутри – все это походило на зарождающуюся бурю, и Мичиру чувствовала ее ярость. И сама была ей. – Успокойся, – тихий, спокойный голос как будто обдал ее порывом сухого воздуха. Глубокие гранатовые глаза Сецуны оказались прямо напротив. – Твоя сила – часть тебя, но ты больше, чем она. Качка постепенно спала, и Мичиру разжала пальцы. Выходя из зала церемонии, она рассеянно разглядывала собственные ладони, вспоминая недавнюю ярость, и чувствовала себя полностью опустошенной. Уже на пороге она наконец вспомнила, где видела Сецуну раньше – ее портрет висел в Западной Галерее, вместе с другими портретами монархов Солнечной системы. Сецуна была королевой Плутона – будущим учителем Мичиру. 7 баллов. Крепкий ветер. Плутон встретил их холодом. Мичиру знала, что все внешние планеты Солнечной системы не отличаются мягким климатом, но в сравнении с Плутоном цунами родного Нептуна и смерчи Урана бледнели. Никогда раньше Мичиру не видела ничего похожего. Когда они вышли из портала, их встретил не зал незнакомого замка и даже не площадь какого-нибудь города – вокруг, казалось, раскинулся весь Плутон. У Мичиру закружилась голова, она пошатнулась и неловко оперлась на плечо Харуки. Всего несколько коротких шагов отделяло их от глубокой, всеобъемлющей пропасти. Арка портала, грубая, потертая, древняя, как само время, была вырублена в скале, и, пройдя сквозь нее, гости Плутона останавливались на крошечном каменном уступе. А под ними, далеко внизу, простиралась планета. Спускаясь по неровной тонкой лесенке вдоль скалы, цепляясь рукой за ее холодную поверхность, Мичиру думала, что, должно быть, даже Харуке сейчас не по себе. Даже она не может выдержать этот хлесткий, пронизывающий насквозь ветер, не застучав зубами от холода. А вот королева Сецуна, возглавлявшая их миниатюрное шествие, казалась абсолютно спокойной. Даже спина ее оставалась такой же прямой, как и два дня назад, на балу в замке Тритон. Ее Величество забрала Харуку и Мичиру на Плутон едва ли не сразу же, как отзвучали последние скрипки праздничного оркестра. И, казалось, сделала бы это еще раньше, если бы межпланетный этикет не считал такой поступок непозволительным. Мичиру не могла понять, как относится к своей новой наставнице. Сецуна не нравилась ей – ее глубокие спокойные глаза пугали, резкие, точные движения завораживали, а глубокий голос заставлял мурашки пробежать по спине. Но тем не менее эти же ее черты казались юной принцессе Нептуна странно притягательными. Иногда она думала, что старая королева – а Сецуна была старой, хоть и не выглядела такой – поднялась к ней с другой стороны смерти, из глубин потустороннего мира. И теперь она воочию видела этот мир – холодный, тусклый, тоскливый. Один сплошной камень, древний, потрескавшийся – вот чем казался Мичиру Плутон. Спускаясь по лестнице к подножию скалы, она ежилась и все плотнее куталась в теплую меховую куртку, жалея о том, что не может снова сжать в своих пальцах ладонь Харуки – ширина лестницы позволяла идти только поодиночке. Казавшийся бесконечным спуск почти закончился – до земли оставалось всего ничего, когда Мичиру вдруг пошатнулась. Мир мигнул у нее перед глазами, всколыхнулся, забился тревожной рябью, и на мгновение показалось, что она способна голыми руками крушить камень. Мысли эти отозвались внутри неожиданной бесшабашной радостью, она протянула ладонь… и пальцы коснулись шеи Харуки, ее светлых волос, выбившихся из-под шапки. – Что? – Харука обернулась через плечо, посмотрела обеспокоенно. Мичиру помотала головой, опустила взгляд и выдавила из себя улыбку. Как бы ни пугал ее холодный Плутон, было кое-что, чего она страшилась гораздо сильнее. Сила засела в ее груди, глубоко под ребрами, как заноза, и, похоже, с этим ничего нельзя было сделать. А раз так, то нужно по крайней мере приложить все усилия, чтобы эта мощь никому не причинила вреда. Никогда не смогла бы крошить с равной легкостью древние камни и человеческие кости. И если ради шанса ей помешать нужно было учиться в этом тоскливом месте – Мичиру готова была потерпеть. Королева Сецуна учила их драться. Они молотили воздух, отрабатывали удары на манекенах, уворачивались от деревянных колотушек, установленных в тренировочном зале, били палками, заменяющими оружие, друг друга и пытались задеть наставницу. Они выполняли самые разные упражнения, их тела становились гибче, сильнее, выносливее. А Мичиру чувствовала, как внутри нее растет и увеличивается холодная гулкая пустота. С самого детства ей все давалось легко – она прекрасно танцевала, талантливо играла на скрипке, рисовала удивительные картины. Она могла заучивать наизусть длинные стихотворения, умела петь и даже сама делала вышивку на некоторых своих платьях. Но никогда раньше она не училась убивать. И сейчас, молотя кулаками по манекену или уклоняясь от ударов, она почти физически ощущала эту тяжелую ношу на своих плечах и впервые в жизни сомневалась, что сможет ее удержать. Разумеется, это сказывалось на результатах тренировок. Королева Сецуна смотрела неодобрительно, но не разочарованно, а скорее печально, и это нервировало еще сильнее. Единственным, что получалось у Мичиру чуть лучше остального, были учебные схватки один на один с Харукой. Та двигалась легко и уверенно, быстро, как ветер, как будто на время боя у нее за спиной вырастали крылья. И каждый раз, когда их деревянные мечи сталкивались, а лица оказывались совсем близко друг к другу, Мичиру казалось, что бремя на ее плечах становится вполовину легче. Она часто думала, что без Харуки ни за что бы не выдержала. Каждый раз, возвращаясь с тренировки в гостевое крыло замка, она шла не в отведенные ей самой комнаты, а к подруге. Каждый раз утыкалась лицом ей в плечо, каждый раз проводила ладонью по ее теплой коже. В замке Харон, кажется, никогда не гасли камины, но это не спасало от вездесущего холода. А Харука – спасала. После очередного изматывающего урока Мичиру лежала на ее плече и рассеянно вглядывалась в темное небо Плутона, виднеющееся в узком окне напротив кровати. Пальцы Харуки осторожно перебирали ее волосы, губы касались лба. – Думаешь, мы справимся? – Что? – Мичиру вздрогнула, выныривая из блаженного ощущения дремоты. Ныли руки, ноги, кажется, в теле не было ни одной мышцы, которой бы ни коснулась усталость. – С чем? – С демонами. С пришельцами. С защитой Солнечной системы, – Харука пожала плечами, и уголки ее губ дернулись вниз. Мичиру молчала, пытаясь найти ответ на ее вопрос и понимая, что вовсе не хочет справляться. Не хочет никогда поднимать меч, не хочет этой силы внутри себя, не хочет так отчаянно, что изо всех сил старается отторгнуть ее. «Пусть кто-нибудь другой займется защитой Солнечной системы, – думала она иногда. – Кто-нибудь, кто не будет так сильно бояться, кто-нибудь, кто сможет справиться». Но сила была внутри нее, и от нее невозможно было избавиться. Но даже если бы возможность появилась… Мичиру больше не была уверена, что воспользовалась бы ей. Она смотрела в лицо Харуки, на ее плотно сжатые губы и морщинки в уголках глаз, и искренне хотела перенять от нее хотя бы толику мужества. – Я бы хотела когда-нибудь жить в своем собственном доме, – сказала она вместо ответа на вопрос. – Вместе с тобой. Я бы готовила тебе ужин, а летом мы ходили бы на пляж. И еще я нарисовала бы твой портрет. Харука улыбнулась краешком губ и прижала ее к себе, слегка растрепав волосы. – Когда-нибудь у тебя будет свой собственный замок, а не просто дом, – сказала она, наклонившись, чтобы поцеловать Мичиру в губы. – Но в этом замке не будет тебя, – выдохнула та, когда их лица были совсем близко друг к другу. – Кто знает… – снова улыбнулась Харука. Губы коснулись губ, и Мичиру закрыла глаза, стараясь сбросить все тревоги последних дней, как деревья сбрасывают листья. Но стоило ей немного расслабиться, как в дверь резко постучали. Они с Харукой отпрянули друг от друга, как испуганные дети, торопливо оправили одежду, и Харука, прокашлявшись, сказала: – Входите! Дверь скрипнула. На пороге стояла Сецуна. С последней тренировки прошло совсем немного времени, так что ее визит был странным. Королева Плутона обвела своих учениц тяжелым взглядом и негромко произнесла: – Приведите себя в порядок и спускайтесь вниз. Сегодня вас ждет еще один урок. Иногда Мичиру казалось, что Харон – это не замок, а лабиринт. Одинаковые темные холодные коридоры разбегались в разные стороны и снова пересекались в огромных залах, похожих, как близнецы. По стенам горели факелы, но свет их всегда выглядел тусклым, они как будто едва мерцали. Если слишком долго блуждать здесь, думала Мичиру, должно быть, можно найти дорогу в Преисподнюю. В этот раз они блуждали действительно долго, так долго, что запоминать дорогу, чтобы иметь возможность вернуться обратно самостоятельно, не получалось. И от этого мурашки пробегали между лопаток, и вечный замковый холод словно бы становился еще жестче. Наконец королева Сецуна остановилась и, не оборачиваясь, махнула рукой назад, давая ученицам знак последовать ее примеру. Перед королевой была обычная каменная стена, но Мичиру не была бы наследной принцессой, если бы не знала о том, что в каждом замке есть тайные комнаты и переходы. Повинуясь жесту хозяйки, на стене справа от Сецуны вспыхнул пульт управления, загорелся десятком магических огоньков. Королева легко коснулась пальцами нескольких из них, и стена подернулась рябью. Первой сквозь неплотную завесу шагнула Харука, следом за ней – Мичиру. Сецуна вошла последней, и проход закрылся за ней. Мичиру огляделась. Потайная комната Харона оказалась не такой, как секретные залы ее родного замка. Здесь все было… более старым, даже древним. Даже камни в этом странном месте как будто покрылись морщинами и поседели. Казалось, стоит закрыть глаза и хорошенько напрячь слух – и услышишь скрип их каменных костей. Королева Сецуна сделала еще один неуловимый жест рукой, и факелы на стенах вспыхнули ярче, загорелись ровным белым пламенем, высвечивая на противоположной от входа стене длинные ряды кнопок и рычажков. Мичиру поняла: эта комната – сердце Плутона, его святая святых, место, откуда можно управлять всей планетой. Никогда раньше ей не приходилось видеть ничего подобного, даже на родном Нептуне. Все здесь дышало мощной, удушающей магией, древней, как сама Солнечная система. Поежившись, Мичиру оглянулась на Харуку, ища поддержки, и подруга ободряюще сжала ее руку, пряча в глазах растерянность. Королева Сецуна взмахнула рукой, и старый механизм ожил – мгновенно, без всяких проблем. Очевидно, им нередко пользовались. Стена над рядами кнопок и рычажков посветлела и как будто выровнялась, потом ее поверхность пошла волнами, и наконец на ней проявилось изображение. Мичиру не сразу поняла, что именно видит. Очертания были тусклыми, расплывчатыми – слишком давно эта картина была запечатана в камни, память их постепенно стиралась, не спасала даже древняя магия. Но изображение двигалось и с каждым движением становилось все четче. Оно не было человеком или зверем – их черты причудливо слились воедино в этом создании, образуя нечто по-настоящему уродливое. Мичиру разглядела длинные когти, запачканные чем-то темным, небольшую круглую, как будто человеческую голову, гриву светлых волос, спускавшихся до середины горбатой спины, мускулистые руки и ноги. А потом чудовище повернуло к ним свою голову. Раскосые глаза смотрели осмысленно, тонкие губы широко ухмылялись, из-под верхней выпирали клыки. Существо было демоном, одним из тех, с кем испокон веков сражались сейлор воины. И не нужно было встречаться с ним лично, чтобы ощутить дыхание его темной магии. Экран вспыхнул ярче, как будто стремясь отпечатать изображение в памяти зрителей, и погас. Мичиру чувствовала, как напряглись в ее ладони пальцы Харуки, хотя лицо ее оставалось неподвижным. – Вы сильные девочки, – негромко, хрипло проговорила Сецуна, медленно гася факелы и оборачиваясь к ученицам. – Но вас нельзя назвать воинами. Пока еще нельзя. Мичиру особенно остро ощутила каждую ноющую мышцу в своем измученном тренировками теле. Пальцы ее дрожали. С того вечера прошло немногим больше двух недель, и Мичиру начала понимать, что скучает по изматывающим учебным боям, по деревянным колотушкам и ноющим мышцам. Тренировки изменились. Если раньше после них ныло тело, то теперь наизнанку выворачивалось сознание. Сидя на узком подоконнике в своей комнате, подтянув колени к груди, Мичиру бездумно разглядывала холодную каменную равнину и темно-серое небо за окном. Чудовищно хотелось спать, но она боялась сомкнуть веки – казалось, что в темноте ее душа распадется на части еще быстрее. Их новым учителем стала Сейлор Плутон. Она была безжалостна. Держала спину, кажется, еще прямее, чем раньше, будучи королевой Сецуной. Никогда не отводила взгляда холодных гранатовых глаз. Двигалась бесшумно и плавно, ударяла словами наотмашь, вышибая дух. Первое, что она сказала Харуке и Мичиру – что отныне их тренировки будут индивидуальны, и это, пожалуй, было едва ли не самым худшим. Каждый вечер, спускаясь в тренировочный зал, Мичиру до дрожи в пальцах хотела услышать голос Харуки, коснуться ее рукой, хотя бы просто почувствовать присутствие и молчаливую поддержку. Но Харука тренировалась по утрам и уставала так сильно, что чаще всего Мичиру видела ее спящей. Сама Мичиру уставала тоже. Сейлор Плутон нужна была ее сила, нужна была темно-синяя, почти черная глубина океана. Слушая резкий голос наставницы, Мичиру закрывала глаза и заглядывала внутрь себя – медленно, нехотя, но этого хватало. Изнутри на Мичиру смотрела бездна. У нее были бессчетные тысячи белесых глаз, ее никогда раньше не касались солнечные лучи. Она была древней, она была дикой, она была Силой. Силой воительницы океана. И с каждым днем она становилась все ближе. Никогда раньше Мичиру ничего не боялась так яростно. Она слушала взвешенные слова Сейлор Плутон – та говорила о том, что Сила – часть сейлор воина, и нужно принять ее, пропустить через себя, – но не верила им. Голодные глаза океанской бездны звучали куда убедительнее. Они заставляли все тело покрываться мурашками, пугали до дрожи, завораживали, гипнотизировали, и Мичиру чувствовала себя кроликом, повстречавшим удава. Но самым страшным было то, что бездна волновалась. Она беспокойно ворочалась, ее поверхность шла волнами, и с каждым днем, с каждым часом волны становились все больше. Мичиру знала – скоро грянет шторм. Обхватив руками колени, она согревала дыханием замерзшие пальцы и пыталась заставить ярость внутри себя замолчать. Ей казалось – с каждым днем все сильнее – что ее тело вот-вот расколется, разлетится невесомыми осколками, и наружу вырвется буря. Время очередной тренировки подошло отвратительно быстро. Спускаясь вниз по длинным лестницам, петляя по извилистым коридорам, Мичиру то и дело ежилась – от холода и страха. Дорога к залу для тренировок была длинной, и это казалось еще одним испытанием. Где-то на полдороге Мичиру неизменно захлестывало желание убежать, скрыться, исчезнуть – останавливало только то, что, сверни она со знакомого пути, наверняка потерялась бы в бесконечных переходах замка, – а следом приходила ярость. Каждый раз, толкая тяжелую металлическую дверь зала, Мичиру думала, что вот-вот треснет. Сейлор Плутон, как обычно, встретила ее на пороге – прямая, спокойная, жесткая. В руке она сжимала посох с гранатовым навершием. – Добрый вечер, учитель, – пробормотала Мичиру, отводя взгляд. Океан внутри нее как будто вскипал, вздымался волнами, и приходилось прилагать усилия даже для обыкновенной вежливости. Сейлор Плутон в ответ только кивнула и, развернувшись, направилась вглубь зала. Ярость Мичиру всплывала со дна на поверхность и лопалась крошечными пузырьками воздуха. Первой частью тренировки была медитация. Остальное варьировалось от занятия к занятию, но она оставалась неизменной. Как и каждый день до этого, Сейлор Плутон опустилась на пол и, сложив ладони на коленях, закрыла глаза. Ее спина по-прежнему была прямой, но руки как будто расслабились, и дыхание стало ровнее. Несколько мгновений Мичиру зачарованно следила за тем, как поднимается и опускается ее грудь, думала о том, как бьется в клетке ребер ее сердце – алое, горячее, сильное. Пришлось чувствительно прикусить губу, чтобы наваждение исчезло. Когда Мичиру опускалась на пол напротив наставницы, ее руки снова дрожали. Бездна не отвечала, да и спрашивать не очень-то хотелось. Не нужно было заглядывать внутрь, чтобы ощутить волны, бьющиеся о хрупкую оболочку тела, почувствовать на губах привкус соли. Мичиру было страшно погружаться вглубь своего сознания, она боялась захлебнуться и понять, что бездна уже на поверхности. Так или иначе, медитация прошла неудачно. Сейлор Плутон не сказала ни слова, но Мичиру была уверена, что она обо всем знает, и от этого становилось еще хуже. Поднявшись с пола, наставница потянулась за своим посохом и, сжав его в ладони, бросила через плечо: – Перевоплощайся. Мичиру вздрогнула. Со дня Обретения она еще ни разу не становилась Сейлор Нептун, ей казалось, что она до сих пор не готова. Но отказываться было бесполезно – раз это нужно для тренировки, Сейлор Плутон все равно заставит ее это сделать. Жезл лег в ладонь, как влитой, слова призыва сами выскользнули из горла. Волны окутывали Мичиру, лизали ее кожу, целовали глаза и губы и схлынули как будто нехотя, оставляя вместо себя новый облик. Сейлор Плутон обернулась к ученице, удовлетворенно кивнула и, кажется, крепче сжала посох. – Нападай, – коротко сказала она. Мичиру чувствовала себя неважно – казалось, она вот-вот упадет. Внутри нее бились волны растерянной, бесконтрольной, свободной ярости, но это не добавляло боевого духа, скорее наоборот – сбивало с толку. И все-таки она напала. Бросилась вперед, нанося удар за ударом, пытаясь задеть наставницу, но раз за разом промахивалась. – Что ты делаешь? – недовольно спросила Сейлор Плутон, уклонившись от очередного удара. – Призови свою силу! Мичиру не ответила, продолжая нападать, бездумно, как машина. Ее сила была водой, была волнами океана, разве она сможет собрать ее в ладонь и заставить драться? Неистовая ярость билась внутри, а Мичиру не могла думать ни о чем, кроме того, как сильно устала. Собственное тело казалось ей прозрачным и хрупким, как стекло. – Призови свою силу! – снова крикнула Сейлор Плутон и, опять увернувшись, коротко двинула кистью руки, ударив Мичиру посохом. Удар был не сильным, но чувствительным, Мичиру на мгновение замешкалась, пытаясь восстановить дыхание, и тогда Сейлор Плутон ударила еще раз. А потом еще, еще и еще, времени на восстановление не хватало, Мичиру только вздрагивала от каждого удара и не могла отвести взгляда от холодных гранатовых глаз напротив. С каждым новым ударом внутри нее росла обида. Жгучее, почти детское чувство несправедливости – ведь она всего лишь не хотела убивать! Всего лишь хотела быть обычным живым человеком, а не воином с холодными глазами. Но каждый, буквально каждый человек рядом с ней лишал ее этой возможности, не допускал даже мысли, что у принцессы Нептуна может быть мирная жизнь! Волны подняли свои гребни, и Мичиру была просто щепкой на них, просто мусором, беспомощно болтавшимся в воде. Ярость внутри нее жила своей жизнью. С очередным ударом из глаз Мичиру брызнули слезы, но следующий уже не нашел цели. Сейлор Нептун уклонилась и скользнула в сторону, тяжело дыша и с трудом стоя на ногах. – Глубокое… – слова, срывающиеся с губ, казались знакомыми, но пугающе чужими, – погружение!.. Волна прошлась по ее искореженному телу, как будто выворачивая суставы и ломая кости, и сорвалась с ладоней бурным потоком, сметая противника прочь. И вместе с ней схлынула ярость. – Плохо, – невозмутимо произнесла Сейлор Плутон, поднимаясь с пола и откидывая с лица мокрые волосы. – Твоя сила владеет тобой, но не ты ей. Внутри тебя буря, Мичиру. Неужели ты думаешь, что сможешь выстоять против бури? Мичиру молчала, сжимая в кулаки мокрые пальцы и смаргивая выступившие на глазах слезы. Перед тем, как закончить тренировку, Сейлор Плутон сказала, что должна покинуть планету – один из сенсоров неподалеку от Сатурна обнаружил следы темной энергии. Мичиру слушала, как наставница говорит об этом – буднично, как будто между делом, – и молча кивала, не говоря ни слова. 10 баллов. Буря. Уже три дня не было никаких уроков. Никаких изматывающих тренировок, никаких выворачивающих душу медитаций, никаких жестких слов. Они с Харукой, правда, спускались в тренировочный зал раз в сутки, чтобы не потерять форму, но проводили там не так много времени, и давалось им это довольно легко. Мичиру знала, что стоило бы радоваться неожиданной передышке, но радоваться не могла. Сила, разбуженная Сейлор Плутон в их последнее занятие, так и не погрузилась обратно в свой беспокойный сон, лишь затаилась, как будто наблюдая издалека, следя за Мичиру голодными глазами. Она боялась спать. Боялась, опустив веки, увидеть на их изнанке собственное лицо, искаженное гримасой ярости. Она разжигала камин как можно жарче, чтобы в комнате было светло. В темных углах ей мерещились странные тени – призрачные волны, сминающие каменную кладку, чьи-то оскаленные пасти и вскинутые к потолку руки. Уже на второй день она не выдержала и перенесла все свои вещи к Харуке, и теперь засыпала, уткнувшись носом ей в шею. Спать стало легче, но тени на стенах отказывались исчезать. Харука смотрела обеспокоенно, обнимала ее дрожащие плечи, целовала горячий лоб и почти не задавала вопросов. И Мичиру была ей за это искренне благодарна, потому что вряд ли смогла бы ответить. Собственная голова казалась ей пустой и гулкой, как колокол в Часовне Океана на родном Нептуне. Когда она была совсем маленькой девочкой, королева-мать приводила ее туда, и они долго разглядывали яркие фрески на стенах. Сейчас казалось, что те счастливые дни отделены от Мичиру стеной тонкого, но прочного стекла. Время разделилось на «до» и «теперь». С отъезда королевы Сецуны прошло всего три дня, но это были самые долгие три дня в жизни Мичиру. Сидя за столом в комнате Харуки, она водила кисточкой по бумаге, не особенно задумываясь над тем, что рисует. За все время, что она провела на Плутоне, ей ни разу не пришлось достать краски – не было времени. И даже теперь, когда время наконец появилось, Мичиру рисовала скорее машинально, чтобы не потерять навык. Харука, забравшись с ногами в кровать, листала большую тяжелую книгу, вероятно, взятую из библиотеки – говорили, что библиотека Плутона по размеру и разнообразию уступает только лунной. – Хочешь чаю? – спросила Харука, не поднимая головы от книги. – Я собираюсь взять в кухне что-нибудь перекусить, могу заодно принести. – Да, было бы неплохо, – Мичиру оглянулась на подругу и улыбнулась уголком губ. Отблески каминного пламени золотили светлые волосы, и выглядела Харука чудо как хорошо. Отложив книгу, она подняла голову и улыбнулась Мичиру в ответ. Потом вылезла из кровати, всунула ноги в удобные полусапожки и, походя взъерошив подруге волосы, вышла из комнаты. Еще пару минут Мичиру продолжала улыбаться, как будто все еще чувствуя тепло ее пальцев. А потом пламя в камине неожиданно вспыхнуло красным и раздался высокий пронзительный звон – сигнал тревоги. Мичиру слышала его только раз, когда королева Сецуна устроила им с Харукой учебную чрезвычайную ситуацию. Но сейчас королевы Сецуны не было в замке, не было на Плутоне, и устраивать учения было некому. Тревога была настоящей. Мичиру почувствовала, как холодеют руки – медленно, от самых кончиков пальцев. Вспомнила демона, которого наставница показывала им с Харукой в центре управления, и зажмурилась при мысли о том, что еще одно такое создание – где-то рядом. Хотелось забраться в еще теплую постель и спрятаться под одеялом, как в детстве. Вместо этого Мичиру непослушной рукой отложила кисточку и вылезла из-за стола. Перед тем, как выйти из комнаты, она кинула взгляд на незаконченный рисунок – и вздрогнула. С листа бумаги на нее смотрел смуглый, горбатый клыкастый демон с гривой спутанных светлых волос. Вокруг него водоворотом закручивались темно-синие волны. Их с Харукой мысли были схожи, так что нашли они друг друга без особых проблем. Поплутав немного по коридорам замка, Мичиру наконец вспомнила дорогу к той стене, которая скрывала вход в центр управления Плутона, и, добравшись туда, едва не налетела в полумраке на подругу. Харука ощупывала стену, пытаясь открыть потайную дверь. В ответ на прикосновение Мичиру она улыбнулась – искренне, но чуть скованно. Мичиру знала, что подруга нервничает. Ей самой было страшно до дрожи, от страха у нее тряслись колени и холодели пальцы. Она опускала веки – и вспоминала рисунок, который оставила в спальне, и боялась, что ее опасения окажутся правдой. Еще на родном Нептуне, готовясь обрести Силу, Мичиру под руководством учителей листала старые книги, вглядывалась в неровные рукописные строчки, повествующие о предыдущих воительницах океана. Каждая из них обладала даром предвидения в той или иной степени. Кто-то видел будущее в чаше со спокойной водой, кто-то в зеркале, кто-то – в стремительном бурном потоке. Но не было ни одного упоминания о том, чтобы будущее открывалось кому-то из них так просто, без вспомогательных средств – и так скоро. Ни одного. Это одновременно тревожило и успокаивало Мичиру. Харука чуть слышно выругалась – почему-то они говорили шепотом, как будто демон притаился за ближайшим поворотом и мог их услышать – и ударила кулаком в стену. – Не открывается, – она обернулась к Мичиру, и взгляд ее был непривычно растерянным. Это было действительно плохо. Без доступа в центр управления у них не было ни единого шанса обнаружить местонахождение демона, а и без того крошечный шанс остановить его становился совсем ничтожным. Мичиру протянула руку, обхватывая ладонью сжатый кулак Харуки – теплый, в отличие от ее собственных ледяных пальцев – и, убирая его от стены, случайно задела ее шершавую поверхность. Справа вспыхнули и замигали разноцветные огоньки, стена подернулась рябью и стала полупрозрачной. Мичиру застыла, недоуменно глядя на нее. – Видимо, королева оставила тебе доступ на время ее отсутствия, – пожала плечами Харука, увлекая подругу за собой в потайную комнату. Внутри все изменилось – не слишком, но изменилось. Факелы по стенам горели ярко, камни напротив входа как будто заранее выстроились в гладкий экран. На нем горела большая темно-зеленая надпись: «Ограниченный доступ». Мичиру было странно, что доступ ей вообще дали, хоть какой-то, но удивляться не было времени. Она прокашлялась и, нехотя отпустив ладонь Харуки, шагнула к ряду кнопок и рычагов под экраном. Тот вспыхнул, замигал, и в комнате раздался звучный низкий голос: – Слышу ваш голос. Принцесса Мичиру, Нептун, доступ ограничен. Готов ответить на вопросы. Мичиру вздрогнула. Она знала, что столичные замки планет обладают голосом и даже собственной силой, но ни разу не видела этого воочию. Скорее всего, королева Сецуна дала ему такие указания на случай непредвиденной ситуации, чтобы ученицам не пришлось разбираться с ручным управлением. Это было немного обидно, но вполне справедливо. – Сигнал тревоги, – Харука нетерпеливо шагнула вперед. – Чем он вызван? Экран снова мигнул. – Принцесса Харука, Уран, доступ подтверждаете? Мичиру кивнула, не сразу сообразив, что замок улавливает только ее голос, но потом повторила: – Да, да, подтверждаю. – Доступ ограничен, – отозвался голос замка. Экран снова вспыхнул, и изображение на нем сменилось. Теперь он показывал глубокую черноту космоса, испещренную огнями звезд. – Отвечаю на вопрос. Обнаружена темная энергия. Расстояние до планеты – критичное. – Источник известен? – подалась вперед Харука. – Известен. Демон класса «B». Опасен. Показываю изображение. Экран опять потускнел, потом сменил картинку и вспыхнул. Мичиру прикусила губу. – Где он сейчас? – мгновенно помрачнев, спросила Харука. – Приближается к спутнику. Скорость – высокая. Минует его через один час семь минут. Харука, не глядя, протянула Мичиру руку, и та крепко сжала ее. – Мы должны встретить его… – прошептала Харука. – Нельзя пустить его на планету. Мичиру хотела возразить, на самом деле хотела. На Плутоне почти не было жителей, кому нужен этот бесплодный камень, они еще слишком неопытны, только погибнут там ни за что, и ей очень страшно. Ничего этого она не сказала, только молча кивнула. Она не хотела быть сейлор воином, но уже была им. Внутри нее колыхались так и не уснувшие волны ярости, ее пошатывало, и она наверняка будет бесполезна в бою. Но все это не имело никакого значения. – Приготовлю портал на Харон через сорок девять минут, если пожелает принцесса, – снова подал голос замок. – Раньше никак? – спросила Мичиру, нервно кусая губы и не узнавая собственный голос. – Раньше никак, – подтвердил замок. – Он давно не использовался. – Тогда через сорок девять минут. Выходя из центра управления, Мичиру не удержалась и бросила через плечо еще один взгляд на экран. Изображение демона на нем было смазанным, но вполне узнаваемым. Это был демон с ее рисунка. Демон, которого несколько недель назад показывала им королева Сецуна. Демон, который должен был быть мертв. За сорок девять минут они с Харукой сказали друг другу едва ли с десяток слов, и те, в основном, служебного характера – передай соль, не видела, куда делся мой жезл, который сейчас час. О том, что, возможно, эти слова будут последними в их короткой жизни, Мичиру не думала. Ярость океана билась о ее ребра, ярость и ощущение силы – казалось, что она сможет разорвать этого демона голыми руками. А после обернется, ища следующего противника. От этого ощущения подташнивало, бросало в дрожь, а во рту чувствовался сладковатый гнилостный привкус. Мичиру долго медлила, поглаживая пальцами металлическую поверхность жезла перевоплощения. Она думала, что у нее, должно быть, жар. Кружилась голова, тело казалось чужим. Но прошло сорок пять минут, и откладывать перевоплощение больше было нельзя. Соленые волны захлестнули ее, сжимая тело, и схлынули, оставив на нем сейлор-фуку, короткие перчатки и изящные туфли. Остановившись перед аркой портала, Мичиру обернулась к Харуке и попыталась улыбнуться. Улыбка вышла жалкой, и они обе это знали, но это было лучше, чем ничего. В портал они шагнули, взявшись за руки, и Мичиру не смогла удержаться от ужасной, чудовищно эгоистичной мысли – она была рада, что Харука шла в этот бой вместе с ней. Харон – спутник Плутона – встретил их безжизненным камнем и холодом открытого космоса. Магия окутывала их тела, оберегая от его разрушающего воздействия, но все равно было холодно. И чернильно-черное небо над головой угнетало. В кончиках пальцев Мичиру пульсировала Сила, как будто застоявшаяся, готовая в любой момент прорвать плотину и вырваться наружу. Девушка отстраненно подумала, что угрюмый Харон все-таки прекрасное место для боя – безлюдное. Харука отпустила ее руку и шагнула в сторону, оглядываясь. По расчетам замка, демон должен был появиться еще через семнадцать минут, но терять бдительность в самом деле не стоило. Мичиру скрестила руки на груди, как будто пытаясь согреться, и снова прикусила губу. Она боялась. Она жаждала боя. Она хотела убежать и спрятаться и хотела разорвать противника на клочки. Ее сила швыряла ее из стороны в сторону, могучая, как шторм, а ей оставалось только кусать губы и рассеянно оглядывать окружающий тоскливый пейзаж. Демон появился раньше времени, видимо, расчеты оказались не слишком точными. Когда он появился в небе, до положенного срока оставалось еще восемь минут. Мичиру похолодела. На мгновение ей показалось, будто все ее тело вырезано из огромной глыбы льда каким-то искусным мастером. Обернувшись, она нашла взглядом Харуку, пытаясь найти у нее поддержку. Подруга сосредоточенно кивнула ей, и в груди чуть потеплело. Демон был слишком похож на человека. Он был выше, конечно, сильнее, его мышцы были значительно более развитыми, из-под верхней губы выпирали большие клыки, а кожа отливала зеленью… но все же он был слишком похож на человека, и для Мичиру это было самым страшным. Он пролетал совсем близко, вытянув вперед длинные руки, перевитые лентами гипертрофированных мускулов, но, казалось, не замечал рядом с собой сейлор воинов. Харука атаковала первой. – Твердь, разверзнись! – выкрикнула она, и голос ее почти не дрожал. Мичиру смотрела, как с ладоней подруги срывается ослепительный золотой шар, как он летит к цели, как трескается камень на его пути. Демона только слегка задело, но он остановил свой полет и обернулся – на его уродливом лице было написано раздражение. Передернув огромными плечами, он спикировал вниз и остановился прямо напротив сейлор воинов. Несколько мгновений он разглядывал их, а потом его тонкие губы растянулись в усмешке. – А вы ведь новые птенчики Плутон, а? – спросил он, ухмыляясь, и голос его, искаженный космосом прозвучал одновременно высоко и хрипло. Харука снова ударила первой. Еще один желтый шар покинул ее ладонь и помчался к демону, сминая и кроша камень. Но Мичиру уже знала, что демон увернется, даже не чувствовала своим даром предвидения, а ощущала кожей, каким-то животным инстинктом. Демон был сильным, слишком сильным для них двоих – недоученных, неопытных, юных. Демон знал Сейлор Плутон и непостижимым образом остался в живых. Демон ухмылялся и совсем по-человечески вытягивал руки, бросаясь в контратаку. Харука уклонилась, но его когти вспороли ей плечо. Кровь почти не текла, сдерживаемая оберегающей магией, но все равно это было скверно. Мичиру дернулась было помочь подруге, но остановилась, сделав всего два шага. На кончиках ее пальцев вспухали волны, огромные, сильные. Желание ломать кости, взрезать кожу, рвать мясо билось о ее ребра, рвалось из нее наружу. Океан внутри нее хотел всепоглощающей свободы и был безразличен к тем, кого эта свобода лишит жизни. Мичиру убивать не хотела. Но Харука сражалась с демоном, отдавая схватке всю себя, и демон побеждал. Еще одна царапина вспорола сейлор-фуку на ее спине, и демон снова разворачивался для атаки. Шанса уклониться у Харуки не было, но она все-таки рванулась в сторону, очень быстро, но недостаточно – когти демона задели ее щиколотку, вошли под кожу, кажется, разрезая сухожилия. Харука упала, и с губ ее сорвался короткий вскрик. Мичиру бросилась вперед, и с каждым шагом ее самоконтроль трескался, осыпался осколками. – Глубокое… погружение! – крикнула Сейлор Нептун, на бегу вскидывая руку. Волна, сорвавшаяся с ее ладоней, ударила демона в спину, подбросила в воздух, закрутила и швырнула на камень. На губах Нептун расцветала улыбка, широкая и яростная. Движения воительницы были похожи на танец – легкие, стремительные, безудержные. Она почти смеялась, волны несли ее, волны перекатывались под ее ногами, бездна океана смотрела из ее глаз. Демон поднялся, сплюнул темно-зеленую кровь и оскалился. В атаку он рванулся молча, со звериной серьезностью. Нептун не уклонилась, но бросилась ему навстречу. Ей не было дела до безопасности собственного тела, ведь она была – океаном. Ее шторм готов был сокрушить любые преграды, размолоть хрупкие кости в труху. – Глубокое погружение! Еще одна могучая волна сорвалась с пальцев воительницы, ударяя демона почти в упор. Долю мгновения Нептун улыбалась, глядя на гримасу боли, искривившую и без того уродливое лицо. Но потом боль скрутила ее саму. На глазах Мичиру выступили слезы – когти демона оставили на ее левом плече глубокие раны, сейчас медленно наполняющиеся алым. Волна не истекает кровью, океан не страдает от ран, и потому ему незачем их избегать. – И это воины? – демон, снова поднимаясь с камней, насмешливо осклабился. – Вы глупые дети. Вы подохнете здесь сами, мне даже не нужно вас добивать. Все еще ухмыляясь, он направился к арке портала, до сих пор затянутой рябью. Мичиру не знала, что чувствовать, сердце ее металось между облегчением, стыдом и страхом. Но когда до портала оставалось всего несколько шагов, демон остановился и оглянулся через плечо. – А, впрочем, нет, – произнес он отчетливо. – Я передумал. Одну из вас я убью. Он выбросил назад руку, и один из его огромных когтей отделился от пальца и, как будто обладая отдельным разумом, рванулся к Харуке, все еще пытающейся, постанывая от боли, подняться на ноги. В одно короткое мгновение ужас заполнил Мичиру целиком. Ей казалось, что ужас течет по ее венам вместо крови, ужас пульсирует в ее груди вместо сердца, ужас заменяет собой все ее тело. В одно короткое мгновение она вдруг поняла, что Харука может умереть. На самом деле может умереть. А потом время растянулось, как будто стало длиннее и шире, каждая секунда стала размером с тридцать. Мичиру опустила взгляд и в собственных мокрых ладонях увидела будущее. Целых два будущих, по одному на ладонь. Харука останется жить, Мичиру успеет отбросить коготь. Демон разрушит планету под ними, а потом рванется дальше, вглубь системы, скорее всего, к Юпитеру. Погибнут сотни и тысячи, их застывшие мертвые глаза уставятся в небо. Улицы Юпитера усеют трупы. Хотя в конце концов, конечно, демон будет повержен. Харука умрет. Демон не успеет добраться до портала, опрокинутый океанской волной. Демон развернется и будет драться – яростно, как зверь, загнанный в клетку. Демон умрет, и Мичиру погибнет тоже. В свои последние мгновения она не сможет даже повернуть голову, и запомнит только черный, безжизненный космос. «В моей душе буря». За одно растянувшееся мгновение Мичиру с ослепительной ясностью вспомнила замок своей матери, свой будущий замок, Тритон, окруженный бурей, находящийся в самом ее центре, неприкосновенный. Тритон был «глазом бури», средоточием спокойствия в самом сердце стихии. «В моей душе буря, остановить ее я не смогу». Мичиру поднялась на ноги, чувствуя, как вокруг закручиваются волны. Она шагнула в свой собственный глаз бури, нашла его глубоко внутри. Лицо Харуки было растерянным, ресницы дрожали, на виске поблескивала капля пота. Сердце Мичиру сжалось, хотя лицо оставалось спокойным. – Глубокое погружение! Время сорвалось с места сразу же, как только волна покинула ее ладонь. Демон не успел даже обернуться, не успел шагнуть в портал, отлетел от него прочь, сметенный потоком воды. Мичиру нужно было обернуться, снова найти взглядом Харуку, но она стояла, как будто окаменев. Если бы она могла, она бы поклялась никогда больше не выбирать будущее. Если бы она могла, она шагнула бы назад во времени. Когда она наконец нашла в себе силы, чтобы сдвинуться с места, тишину прорезал неожиданно пронзительный хриплый шепот: – Мертвый… крик! Мичиру знала этот голос и еще недавно ненавидела его обладательницу всей душой, но теперь, медленно оборачиваясь, молилась, чтобы это на самом деле была она. Демон рассыпался в пыль, не успев даже подняться с земли. Сейлор Плутон протягивала ладонь Харуке, помогая ей встать, все такая же прямая и несгибаемая, только очень уставшая. Коготь демона, отброшенный ее посохом, истаивал на камнях неподалеку. У Мичиру задрожали колени, и она медленно опустилась на землю. 0 баллов. Штиль. В камине потрескивал огонь, на столе ждали блюда с вкусной горячей едой и бокалы с легким вином. Харука и Мичиру ужинали в малой гостиной одни, так как у Сецуны на этот вечер были запланированы какие-то неотложные дела. В центре стола горела свечка, за окнами сгущалась вечерняя темнота. Мичиру забралась в кресло Харуки – благо, кресло это было широким и вполне вмещало двух худеньких девушек – и опустила голову на ее плечо. Время от времени Харука угощала ее чем-нибудь из своей тарелки, но на самом деле Мичиру совсем не хотелось есть. Ей, наверное, впервые за время, проведенное на этой негостеприимной планете, было тепло. Вчера Сейлор Плутон рассказала им, с каким демоном они столкнулись. Он действительно знал ее и был побежден ей много десятилетий назад. Она заточила его в каменную гробницу за пределами Солнечной системы, та казалась ей достаточно надежной, но, видимо, зря. Вернувшись спустя годы, демон отвлек ее, оставив следы у Сатурна, а сам рванулся к ее родной планете так быстро, что Сейлор Плутон едва успела вернуться вовремя. Но все же успела. Мичиру слушала ее тогда вполуха и наверняка пропустила кучу подробностей, но сейчас ей это было неважно. Нога Харуки заживала, поддаваясь действию целительной магии, а сама Харука отказывалась обижаться на Мичиру и говорила, что сама поступила бы так же на ее месте. Мичиру, конечно, все равно чувствовала себя виноватой, но даже это не столько тревожило, сколько успокаивало ее, говорило, что она все еще человек. Чувство вины ныло под ребрами, как старая рана, а значит, она все еще жива. Краски Мичиру больше не доставала – со временем она догадалась, что нарисовала будущее благодаря акварели, разведенной водой, такому вот своеобразному посреднику. Больше она будущее видеть пока не хотела – казалось, будто это может сдвинуть ее с места, швырнуть с только-только найденного островка спокойствия обратно в бурные волны. Но все же она успела увидеть еще кое-что и теперь знала, что у них с Харукой все-таки будет собственный дом. Совсем нескоро, спустя череду жестоких сражений, но они все-таки будут жить вместе и даже, кажется, воспитывать дочь. И каждый раз, когда Мичиру вспоминала об этом, она все меньше боялась потерять свой эпицентр шторма. Свой «глаз бури». ____________ *Здесь и далее имеется в виду шкала Бофорта.