Прошение о браке

— Замуж тебе пора! — не без горечи заявил мужчина средних лет. Он с своей дочерью сидели за столом, обедали, как вдруг разговор вновь зашел в русло её будущего замужества. — Вот ещё! А тебя я на кого оставлю? — воскликнула девушка с недовольством. — Кто за тобой ухаживать будет? А за фермой присматривать? — Справлюсь как-нибудь… — пробурчал мужчина, поднеся ко рту ложку с супом здоровой левой рукой. — Ага! Как же! Без ноги-то и трëх пальцев на руке? — громко сказала девушка. — Матильда! — отец резко стукнул ложкой о стол и строго посмотрел на дочь. Девушка сразу притихла под суровым взглядом отца. — Прости, папенька, я снова наступила на больное, — девушка опустила голову. Тема эта всегда была тяжелой для её отца. Когда она была совсем маленькой её отец ушёл на войну, где и потерял правую ногу по колено и три пальца на правой руке. Настоящее чудо, что после таких увечий он остался жив. Ей было семь, когда папа вернулся, и с тех пор она вместе с мамой заботились о нем, но отец с трудом принимал эту заботу, считая себя обузой для жены и дочери. Однажды Матильда случайно услышала от отца, что тот предпочёл бы умереть на войне, чем становится неподъëмной ношей для своих любимых. А когда Матильде исполнилось одиннадцать, мама тяжело заболела и умерла. Тогда ей пришлось очень быстро повзрослеть и взять всю работу на ферме и заботу об отце на себя. Было тяжело, но она справилась. Их маленькая ферма живëт. Отец во-второй раз так и не женился, ведь какая уважающая себя женщина выйдет замуж за калеку? Так они и живут вдвоем. Но вот теперь он заявляет, что ей пора выходить замуж. Если она выйдет замуж и уйдет в другую семью, то отец точно загнëтся. — Ничего, дочь, — мужчина смягчился и положил изувеченную руку на руку девушки. — От этой правды никуда не деться, — он глубоко вздохнул. — Да, папенька, — Матильда крепко сжала его ладонь. — Но замуж я все равно не выйду и плевать, что люди будут думать обо мне, как о старой деве. Я нужна тут и никуда я отсюда не уйду! Отец на это лишь печально улыбнулся — такая же упрямая, как и её мать. Матильда вся была в нее. И внешне, и внутренне. Те же зелёные глаза и рыжие волосы, и тот же характер. Иногда Томасу казалось, что он видит перед собой не Матильду, а её покойную матушку Эмму. Настолько они похожи, и от того становится ещё больнее расставаться с ней. Матильде уже девятнадцать, а она и думать о браке не желает, отдавая всю себя заботе об отце. Как бы не хотелось это признавать, но Томас и сам понимал, что без дочери пропадёт, и потому не хотел её никому отдавать, но надо. Девушка обязана выйти замуж до двадцати и родить хотя бы одного ребенка, иначе позор такой девушке. Все её подружки уж давно замужем. Кто вышла в восемнадцать, кто в семнадцать, а кто даже в пятнадцать. — Ох… Позор на нашу голову… — произнёс отец почти шепотом. — Ну, и пусть, — уверенно ответила Матильда. В последующие две недели отец и дочь эту тему больше не поднимали, пока в один прекрасный день Матильда чуть ли не ураганом влетела в дом, вернувшись с рынка. — Папенька! Слышал новость! — спросила запыхавшаяся девушка. — Нет, конечно, — с усмешкой спросил Томас. — Где мне новости слушать? — он оглядел дочь, отметив восторг на её лице и яркий огонь в глазах. Стало по-настоящему любопытно, что за новость её так взбудоражила. — Король наш на своей дочери собрался жениться! Свадьбу говорят как можно скорей хотят устроить! Говорят принцессе Инес невтерпëж королевой стать! — У знати свои причуды, — спокойно ответил Томас, будто вовсе не удивился таким новостям. — Тем более у королей. Тебе-то что? — Как что? — Матильда приблизилась к отцу и схватила его за плечи, заглядывая в глаза. — Вот он выход! Женись на мне, папенька, и я навсегда останусь с тобой! Буду тебе хорошей и заботливой женой, какой не будет никакая другая женщина! И никто не посмеет меня у тебя отобрать или клеймить позором! Женись на мне, папенька… — под конец в её глазах отражалось не пламя, а мольба. — Дочь… Ты что такое говоришь? — Томас едва мог поверить своим ушам. Матильда настолько не хочет бросать своего отца, что готова выйти замуж за него. — Ты ведь моя дочь, как я могу на тебе жениться? Это ж незаконно! А на королей не смотри! Для них закона нет! — Значит, тебя только закон останавливает? — заметила Матильда. Томас смутился. Матильда — девушка красивая, а уж как похожа на мать. Томас соврет, если скажет, что не представлял Матильду на месте Эммы а многолетнее отсутствие женской ласки подбивает его на запретные мысли. — Что за закон такой, что за братьев выходить можно, а за отцов нельзя? Вон Мари, как за своего старшего брата замуж вышла, так без устали хвасталась, какой у них скрип по ночам по всему дому стоит от их братом кровати. А уж когда у неё пузо начало расти, так она вовсе стала светиться ярче солнца в ясный день! — Молодые должны жениться с молодыми, — ровным голосом ответил отец, хотя внутри у него начинало гореть. — Пфф… — Матильда отпустила его плечи и отошла на пару шагов. — Тоже глупый устой… — Не позволят в храме нам жениться, — продолжал отец, и у Матильды и правда укрепилось впечатление, что его останавливает только закон. Он не говорит «Я не буду…», а «Нам не позволят…». Как бы он не считал себя для неё обузой, но и расставаться с ней не хочет. Она его единственный близкий человек. Его родители давно умерли. Двое братьев погибли на войне так и не успев жениться и оставить детей. Жена скончалась. Только Матильда придаёт ему сил жить дальше, а без неё он пропадёт. — Значит, подадим прошение королю и раз он сам женится на дочери, то и нам позволит! — уверенно заявила Матильда. Вот уж до чего упрямая, что даже до короля готова достучаться. И что самое главное — переубедить её не получится. Томас это прекрасно знал. Если что ей в голову взбрело, то она будет бороться до конца. Эмма была такая же, вот только со своей болезнью она справиться так и не смогла… — Что ж… — отец махнул, — делай что хочешь. Только вряд ли твое прошение дойдет до короля. У него есть заботы посерьезней. — Значит буду писать до тех пор, пока оно к нему не попадет! — Матильда подошла к шкафчику, где у них лежали письменные принадлежности, взяла жёлтые листы бумаги, перо и чернила и уселась за стол. Дочь фермера хорошим образованием похвастаться не могла, но грамоту, достаточную, чтоб вести торговлю с фермы знала. На составление прошения она потратила полдня, подолгу думая, как ей описать сложившуюся в их семье ситуацию, а Томас лишь за ней наблюдал. Несколько раз Матильда сминала исписанные листы и кидала на пол, но когда прошение, которое её полностью удовлетворило было готово, она довольно кивнула и немедля отправилась в ратушу, а уж оттуда прошение отправится к королю. Следующие дни проходили в мучительном ожидании. Уже отгремела свадьба короля Оскара и его дочери принцессы Инес. В ту ночь не прекращали пускать праздничные фейерверки до самого утра. После свадьбы прошла неделя, потом две, а потом и месяц, а потом и два. Уже пошли слухи, что принцесса… Нет, королева Инес в положении, а ответа на прошение так и не было. Видимо, оно и правда так и не попало к королю. Матильда с каждым днем мрачнела все сильнее. Отцу было больно на неё смотреть. Она не собиралась отказываться от своей затеи, а потому уж собралась писать новое прошение, но перед этим Матильда на всякий случай ещё раз сходила в ратушу, чтобы проверить не поступил ли ответ и в этот раз… — Папенька! Папенька! — Матильда вбежала в дом, словно за ней гналась стая бешеных собак. — Ответ пришёл! Папенька! — Неужто! — изумился Томас, когда увидел перед собой раскрасневшуюся от бега дочь с широченной улыбкой на лице. — Да! Смотри! — она продемонстрировала ему увесистый конверт с королевской печатью. — Я его ещё не вскрывала. Хотела вместе с тобой открыть, — она уселась вместе с отцом за обеденный стол и вознамерилась снять печать, но вдруг прижала конверт к груди и испуганно посмотрела на отца. — А вдруг отказ? — Вот откроешь, тогда узнаем, а сейчас нечего предполагать, — сказал ей Томас, хотя внутри тоже страшился отказа. За два с лишним месяца, что они ждали этот ответ, он уж и сам весь извëлся. Мысль жениться на Матильде только крепла в его голове, и если это действительно отказ, то дочь будет вынуждена всë-таки выйти замуж за другого, либо жить до конца своих дней с позором. Негоже девушке быть незамужней. Матильда глубоко вздохнула и открыла конверт. Она ожидала, что там будет только ответ на прошение, но кроме него там оказалось ещё одно письмо в конвертике поменьше. Сначала она развернула дрожащими руками ответ и стала молча читать. Её зелёные глаза бегали по строчкам и постепенно на её взволнованном лице начала появляться улыбка. — Нам разрешили, папенька… — она вновь прижала лист к груди, а потом вновь его перечитала, чтобы убедиться, что ей не почудилось. — Разрешили, папенька! — девушка бросилась обнимать отца, целовать его щетинистые щеки, нос, глаза, а потом она вдруг примкнула своими губами к губам мужчины, да и замерла так, не в силах отстраниться. Это был её первый поцелуй с Томасом не как с отцом, а как с будущим мужем. И она не могла не признать, что это было очень сладко. Также считал и Томас. Он обнял дочь в ответ, как можно сильнее притягивая любимую всей душой девочку к себе, и от этого в его штанах начало тяжелеть. Он хоть и калека, но член у него в порядке и он уже давно истосковался по женской ласке. Оттого и простой поцелуй с Матильдой вызвал приток крови к нему. — Клянусь, я стану тебе хорошей женой, — Матильда все же отстранилась, но не отпускала отца из своих объятий. Она смотрела на него влюбленными глазами. — Буду заботиться о тебе пуще прежнего и рожать тебе славных малышей… Ох… — она прикрыла рот ладошкой, словно только что кое-что осознала. — Нам же теперь спать придется вместе, — её щеки украсил смущенный румянец, а губы снова красила улыбка. — Ах, папенька! Давай завтра же пойдем в храм и договоримся со священником о дне свадьбы. Раз мы получили разрешение, то тянуть больше нельзя. Мне через месяц двадцать уже! — Как скажешь, душа моя, — согласился Томас. Матильда улыбнулась ещё шире, обхватила щеки мужчины своими ладонями и вновь потянулась к отцовским губам. Ей понравилось целоваться с ним, как со своим женихом. Впрочем, он теперь и был её женихом. Только когда они нацеловались вдоволь Матильда вспомнила о втором конверте. Оказалось, что это было письмо от принце… королевы Инес. Из него Матильда и Томас узнали, что прошение все два месяца провалялось среди других сотен прошений от простолюдинов, и что Инес наткнулась на него совершенно случайно, когда разбирала эти свёртки, помогая своему отцу… мужу и осваивая обязанности королевы. Когда она прочитала прошение, то была настолько тронута их историей, что немедля отправилась к королю просить разрешение для них. Король сначала отказывал, мол, закон запрещает, но она тут же напомнила ему, что он сам женился на своей дочери и никакой закон его не остановил, и теперь та носит под сердцем их общее дитя (чем письменно она подтвердила слухи). Так почему же они должны запрещать любящим друг друга людям жениться? И король в конце концов сдался под напором своей дочери-жены. Так что этим разрешением Матильда и Томас обязаны именно ей. На следующий день отец и дочь отправились в храм. Священник тоже сначала упирался, что такой брак незаконный, но увидев разрешение от короля, лично подписанный им и королевой, позволил и назначил дату свадьбы. Все-таки королям он перечить не смеет. Новость, что одноногий фермер Томас женится на своей единственной дочери Матильде быстро облетела город. Если весть о том, что король женится на принцессе народ воспринял более спокойно, мол, у королей свои причуды (как и говорил сам Томас), то брак фермеров вызвал больший резонанс. Они ведь простолюдины и должны слушаться закона, а закон запрещает отцам жениться на дочерях, но когда в ход пошел аргумент, что это личное дозволение короля и королевы, то все сразу закрывали рты. Король же разрешил! А его не слушаться нельзя! Свадьбу Томас и Матильда сыграли через полторы недели после получения разрешения. Матильда все это время просто светилась счастьем и порхала словно бабочка. Если раньше она и слышать не хотела о браке, то сейчас с нетерпением ждала дня, когда наконец-то станет женой Томаса. Представляла, как будет засыпать и просыпаться в одной с папенькой кровати и как будет нянчить их деток. Все её подружки стали говорить, что она стала похожа на Мари, которая после того, как вышла замуж за своего брата вела себя точно также. Матильда и сама это заметила, но если раньше она подшучивала над Мари по этому поводу, то теперь относилась к ней с пониманием — это ведь от любви. В храме на венчание собрались не только знакомые молодоженов, но и почти половина города. Такое ведь событие! Но зато дома на праздничном ужине были только подружки Матильды и немногие друзья Томаса. Матильда не отпускала отца из своих объятий ни на минуту, чем вызывала умилительные вздохи у своих подружек. Даже у той самой Мари возникло лёгкое чувство зависти, а потому она сразу, как представилась возможность, повела своего брата-мужа на сеновал. Пузо у неё уже было большое, но это нисколько не останавливало молодых супругов. Её брат говорил, что сестричкин животик его только больше заводит. Когда наступила ночь и пришло время гостям расходиться по домам, а молодоженам отправляться в постель, Матильда и вовсе вся раскраснелась. Нет, она видела раньше отца голым, потому что ей часто приходилось помогать ему мыться, но тогда ни она, ни он ни о каком интиме и не думали, а теперь, когда они муж и жена им необходимо закрепить свой союз. Придя в комнату, Матильда помогла отцу сесть на кровать и стала заботливо снимать с него одежду, а потом и сама обнажилась. Если отца она голым видела, то он её голышом не видел с тех пор, когда она была совсем маленькой. Она очень смущалась. — Ох… Какая же ты у меня красавица, — восхищенно произнёс Томас, когда свадебный наряд дочери валялся у её ног. Он осматривал её стройную фигурку задержав взгляд на её сочненькой груди и рыжеватых завитушках между стройных ножек. От вида его голой дочери член у него тут же затвердел. Матильда, обрадованная комплиментом, приосанилась и приблизилась к сидящему на постели отцу. Она встала между его ног и уже привычно, обхватив его щеки ладонями, стала целовать его губы. Томас положил руки ей на спину и стал поглаживать дочку вверх-вниз. Матильда млела под его ладонями. Она улыбалась сквозь поцелуй, предвкушая близость с любимым мужчиной. Она мысленно благодарила короля, что тот удумал жениться на собственной дочери и открыл такой же путь для их семьи, а то так и пришлось бы Матильде выходить замуж за не пойми кого, зато теперь она точно всегда будет с отцом. Любимым и родненьким, и без всякого позора. А отцовские руки, тем временем, уже сминали её ягодички. Матильда замычала от смущения и восторга — папенька трогает её там, кому раньше никому доступа не было. Как же приятно! И ей тоже захотелось сделать папеньке приятно, поэтому она отпустила его губы и опустилась на колени между его ног. Вид отрезанной правой конечности её не отталкивал. Она за эти годы уже привыкла, но другая часть его тела её сегодня особенно привлекала, поэтому она обхватила член рукой и секунду помедлив, набираясь смелости, склонилась к паху и вобрала отцовский орган в рот. — Ох… Дочь… — Томас блаженно прикрыл глаза наслаждаясь жаром дочуркиного ротика. — Ты где про такое узнала? — Мари рассказывала, — ответила девушка, подняв голову и посмотрев на лицо отца. — И даже показывала на огурцах, как это делать, — она стала облизывать член по всей длине, показывая, чему научилась у подруги. — Ох уж эта Мари… — произнёс отец. — Только дай ей волю, так она не замолкая будет болтать где и как ее братец берёт… Ах! — простонал мужчина, когда дочь стала посасывать во рту одно его яичко. — Ах, молодец… — Томас наклонился вперед, прижавшись животом к голове дочери. — Подними попку, — сказал он, и Матильда послушалась. Томас протянул здоровую руку, погладил попку между ягодицами, а затем накрыл ладонью и начал массировать нижние губы, дабы подготовить юную жену к соитию. Матильда игриво покрутила бедрами. — Ты такой вкусный, папенька, — довольно произнесла девушка. Между её губами и головкой члена повисла тоненькая струна слюны, а потом она с ещё большим усердием стала сосать родительский орган, словно он был сладким леденцом. — Какой я теперь тебе папенька? — спросил Томас, аккуратно проникнув девственную щелку дочери пальцем. — То что теперь ты мой муж не отменяет того, что ты мой отец, поэтому папенькой я тебя называть не перестану, — она вновь потянулась к его губам, увлекая в глубокий поцелуй. За те полторы недели, что они были женихом и невестой, Томас научил её хорошо целоваться. Матильда не упускала возможности переплестись с ним языками, но терпеливо ждала первой брачной ночи. Она слегка толкнула отца, заставляя его лечь на спину, а сама уселась сверху. Девушка терлась о его член промежностью, но попыток вставить его в себя пока не делала. Там уже было мокро, но все равно было немного страшно. Все-таки она слышала от подружек, что в первый раз бывает больно. Томас не переставал исследовать тело дочери руками, а уж теперь когда перед глазами маячила дочкина грудь он сразу схватил один сосок губами. — Ах, папенька! Ты прямо как ребëночек! — восхитилась Матильда своему отцу и новым ощущениям, что он ей дарил. — А разве твоя Мари тебе о таком не говорила? — поинтересовался он, и схватил вторую грудь. — Говорила, — подтвердила она. — Но в рассказах это одно, а на деле другое… — девушка часто дышала и тихо постанывала. Она запрокидывала голову вверх, двигала бедрами трясь о член, пока отец обласкивал её соски. — Ох… Папенька… Папенька… Я вся горю… Папенька… Сделай меня наконец маменькой… Я больше не могу… — не выдержала Матильда, и отец, глухо рыкнув, повалил дочь на спину и прижал её к кровати. Даже отсутствие одной конечности ему сейчас не помешало. Томас пристроил член ко входу и не спеша стал проникать внутрь. Дочка уже была настолько мокрой, что его орган входил почти без проблем. — Ах! Папенька, ты во мне! Ты во мне! Томас вошёл до упора, и похоже, дочь не испытывала сильной боли, раз на её лице читалось такое счастье. Мужчина был рад этому. А еще от ощущения горячей узости хотелось кончить прямо сейчас, но он держался со всех сил. Сначала надо порадовать дочурку. Мужчина медленно задвигал бедрами вперед-назад, вызывая у Матильды новые стоны и вздохи. — Ах… Ах… Ах… — восклицала девушка, в такт движением в ней отца. Она хваталась за его спину и выгибалась ему навстречу, пошире раздвигала ноги, чтобы мужчине было легче двигаться в ней. — Ах… Мне так хорошо, папенька… Так хорошо-о-о-о! — на деле ощущать скольжение внутри члена любимого мужчины даже лучше, чем это описывали подружки. До сего момента она даже и близко не могла представить ощущения, что они описывали, но теперь… Теперь она самозабвенно трахалась с отцом моля Богов, чтобы эта ночь не заканчивалась никогда. Это слишком прекрасно, чтобы прекращать. Томас пыхтел, ускоряя темп. Матильда вторила ему, двигая бедрами ему навстречу. Её щëлка издавала неприличные влажные звуки любовных соков. Его яички звонко шлепались о её промежность. Ей так нравилось это слышать и чувствовать, что сейчас для нее существовал только отец и его член внутри. — Ах… Я так люблю тебя, папенька, — произнесла Матильда. — И я тебя люблю, доченька… — сказал отец, вновь соединяя их губы в поцелуе. — Моя женушка… — его член запульсировал внутри и, наконец, больше не в силах сдерживаться, он спустил в утробу своей девочки. Матильда громко простонала, даже почти закричала от непередаваемого удовольствия. Она блаженно улыбнулась, понимая, что теперь у неё внутри отцовское семя. Томас откинулся на спину, стараясь отдышаться. Оба старались привести себя в порядок. — Ох, ты у меня оказывается такой жеребец, папенька, — после недолгого молчания произнесла Матильда и прильнула к боку мужчины. — Я еще хочу, — улыбнулась она. — Ой, подожди, дай передохнуть сначала… Не молод уже, — довольно ответил Томас. Томас и Матильда были счастливы и даже не догадывались, что прямо сейчас где-то в городе писалось ещё несколько прошений о браке, адресованных королю и королеве.