***
Хайтам заходит в свою квартиру, кладя ключи на тумбочку, и сразу готовится к разнообразным комментариям от Кавеха. К его удивлению, тот сидит на небольшой кухне и пьет что-то из чаши. Хайтам скрипит полом, и рубиновые глаза прошивают его взглядом, а светлые брови сходятся на переносице. —Где тебя носило? Я уже начал открывать коробку с деньгами на твои похороны. Ну конечно... Следом по его ногам плавно проходит поток холодного воздуха. Вот же. —Хм? А у тебя есть такая? —облакачивается на косяк и поднимает бровь. —Ну да, состоит из твоих же денег. Он что, сейчас подмигнул?... —А вообще, чего ты такой недовольный? Я приготовил ужин. О НЕТ, не смотри на меня так. Это просто Бирьяни. Можешь не есть, — Кави взмахивает руками, прикрывая глаза. Сейчас Хайтам замечает, что его великолепный сосед одет слишком легко: прозрачная рубашка, через которую просвечивают очертания торса, обязательно расстёгнутые две первые пуговицы и штаны, обтягивающие бедра. —У тебя праздник какой-то или что-то типо того? — он проводит взглядом по фигуре Кави и прищуривает глаза. Кавех поднимает на него взгляд, облизывая кончиком языка губы и не смотря на чашу в руках, ставит ее на стол. —Хм, — ехидная улыбка. —Закрыл я тут один заказ и, как видишь, — обводит взглядом комнату, останавливается на Хайтаме. —Праздную. Возможно, не стоит ему верить, а возможно, нужно перестать пялиться. —Боюсь вам поверить, мистер Кавех, — чуть наклоняется вперед. —Но раз уж вы будете дома, то настоятельно прошу соблюдать правила. Глаза соседа слегка приоткрываются при резком переходе на «вы». Он полностью разворачивается на стуле и кладёт локоть на спинку. —Подчиняться вам? Ну уж нет, — Кави принимает эту игру. —Вы мешаете моему настрою. Знаете, концентрация очень важная вещь, — театрально поднимает руку вверх. —И разве я не порадовал вашу душеньку? М, действующий секретарь Сумеру? — победно улыбается и обнажает небольшие клыки, сверкая глазами. Терпение кончилось. Хайтам резко подходит к Кавеху, приподнимает его подбородок пальцами и заставляет смотреть в глаза. Шепчет прямо в губы: —Кави, будь добр закрывать окно, когда меня нет. Хайтам отодвигается, наблюдая как тот застывает в замешательстве. —Надеюсь, не отравлюсь, — бросает он и проводит кончиками пальцев по руке Кавеха. А после подходит к столешнице и начинает разбираться в чужих кашеварениях. Напиток остаётся на столе, пока его хозяин, спровоцированный этим сероволосым умником, медленно подходит к Хайтаму сзади и кладёт руки тому на талию. Вздох. —Кавех, — звучит предупреждающе. «Если он сейчас уткнется мне в шею, клянусь, я убью его прямо здесь». —Пошёл и закрыл окно. Быстро, — тихо, но твердо произносит Хайтам и откладывает кухонную деревянную лопатку. —Ла-адно. Скучный, — тянет Кавех, убирая руки с талии. Тихие шаги в другую комнату. «Невыносимый придурок».***
Три минуты спокойствия и он возвращается. Судя по звуку Кавех садится прямо на стол, допивая напиток. —Слушай, не хочешь вина, м? Хайтам оборачивается и... Правда. Он сидит на столе, болтая ногами. Бесит. —Я не собираюсь сейчас пить. Мне бы до еды добраться. Наконец, приготовив все к ужину, он направляется к столу. —Будь добр, слезь и дай поесть. Кави только делает вид, что рассматривает самую интересную вещь в собственном стакане. —Понятно, — садится на другой половине, кидая взгляд на спину Кавеха. Чертовы рубашки. —Я завтра по делам, вернусь через пару часов, — неожиданно заявляет он. —Ладно. Иди и строй какой-нибудь сарай или что ты там делаешь. —Хах, — короткий смешок и Кавех уже не сидит на столе, а направляется в свою комнату. —Доброй ночи, — оборачивается и секундно улыбается. «И что это было?» Этот вопрос можно задать половине жизни Хайтама. Точнее, там, где присутствует этот придурок. Ужинать в тишине поистине приятно, поэтому уже через десять минут он оказывается в своей комнате, чтобы разобрать документы и прочие скучные вещи. Когда на часах стукает пять утра, можно начинать задумываться насколько важна твоя работа... Но Хайтама волнует только порядок и еле слышимые шорохи в коридоре. Поворот ключа. Хлопок. —Ушёл, — произносит он в пустоту комнаты. У аль-Хайтама, если так задуматься, была постоянная работа, которая хоть его и раздражала (почему он вообще должен делать так, как сказали, если вообще не считает это действие полезным?), но она была и приносила деньги. А вот что до Кавеха... Здесь сложнее. Когда они только начали жить вместе, то он постоянно сидел в своей комнате и строил чертежи, рисовал, а потом просто пропадал на несколько часов или больше. —Я сегодня сдаю проект, отстань, — сказал как-то Кавех. Он являлся архитектором, но, судя по наблюдениям, это нужно было не всем. Точнее, не всем нравилось. Хайтам видел бессонные ночи того, видел, как психует Кавех, когда ему сказали сделать небольшую правку в чертеже, а на самом деле нужно было переделывать абсолютно всё. Но он не знал одну вещь. Кто в этом виноват? Может Тигнари, который не сообщил достаточно информации. Может сам Хайтам, что не поинтересовался, почему Кавех иногда сидит на кухне в полной тишине и просто пьет вино. Он не спрашивал, что случилось, когда тот безвылазно сидел в своей комнате два дня. Возможно, нужно было узнать, поинтересоваться, но ответили бы ему?... Это был обычный день. Он вместе с Сайно сидел в кафешке, обсуждая различные расследования и новости по региону, но в один момент генерал махаматра бросает фразу: —А где Кавех? Хайтам только открывает рот для ответа, как Сайно сам отвечает на свой вопрос: —А. Ну да, опять бегает, долги закрывает наверное. И примерно здесь секретарь застывает. Что? Собеседник замечает его ступор и спрашивает: —Что с тобой? Выглядишь так, как будто в Академии сказали то, что ты никогда в жизни не слышал. —Все в порядке. Нет, вообще нет. Вот и спрашивается, почему он узнал это от Сайно? Долги неоспоримо были. Интересовался ли Хайтам у него самого? Нет. Это не его дело. Он не хотел лезть в и так запутанное досье Кавеха и его прошлого. Он не мог допустить мысли, что волнуется, потому что это было всё ещё не его дело. Заниматься самокопанием и одновременно убираться — плохая идея. Потому что ты либо делаешь то, либо другое. Поэтому Хайтам вовремя заметил, что просто сидел за столом с книгой в руках и пялился на полку. «Он даже сейчас занимает мои мысли...» Чтобы отвлечься, принимается решение почитать. Это всегда его успокаивало.***
Он успел заняться всем и ничем одновременно. Сейчас Хайтам сидит на месте Кавеха и пьет травяной чай, который ему отдала Коллеи, потому что: «Ты иногда либо слишком много работаешь, либо наоборот... Это довольно большая нагрузка на организм! Я-я собрала специальные травы. Обязательно завари их». Были ли они полезны? Относительно науки — да. Относительно того, что Хайтам испытывал ощущение «Мой-сосед-ушел-и-не-пришёл-через-пару-часов-он-странный-я-не-волнуюсь-может-он-сдох-под-забором» — нет. «Почему я вообще должен анализировать всё это, — думает он, с умным видом попивая чай. —Мои ежемесячные траты наконец-то уменьшатся». Ха. Первая стадия — отрицание. «Он просто мой сосед и всё». Всплывает воспоминание ощущения холодных ладоней на талии. «Мы находимся не в таких отношениях чтобы... » Улыбка. Глаза. Рубашка. Хайтам резко ставит чашку на стол с характерным звуком и зарывается пальцами в волосы. «Ладно, может и волнуюсь». В принципе, можем пропустить все стадии и перейти сразу к пятой: принятие. По меркам времени и временных клише прошло уже более «пары часов». Хайтам понимает, что выйти на воздух не такая уж плохая идея. Он хватает накидку и направляется в темный коридор. Сейчас у него крайне хмурое выражение лица, но жителям Сумеру не привыкать. Хайтам решает провести остаток дня, бродя вдоль рек, подмечая интересные места для записей.***
Незаметно время перетекло к одиннадцати вечера. Хайтам понимает это, стоя посреди поля в абсолютной темноте. Огни города плещутся далеко впереди, не задевая его. Обратный путь не занимает много времени. Тем более Хайтам любил прогуливаться ночью, когда на небе появлялись первые звезды, а на землю опускалась прохлада. И вот он здесь. Стоит перед домом. Первое: свет не горит. Второе: окно не открыто. Третье: Кавеха нет дома. Просто нет. Хайтам не двигается с места, пронизывая дверь взглядом. Сжимает кулаки. Ладно. Дотрагивается до двери пальцами и она просто открывается. Без ключа. Он замирает. По технике безопасности лучше не стоит заходить в собственный дом, когда его дверь абсолютно не закрыта. Но Хайтама это ни разу не волнует. Кругом темнота. Он ступает осторожно, оглядываясь. Звук воды. Хайтам сразу определяет место: ванная комната. «Он пришёл домой?...» Свет бьёт прямо в глаза, и пол тихо скрипит под его ногами. ... Кавех оборачивается на звук. И мир останавливается. Кровь струйкой стекает из его носа, переходя на шею, неаккуратно пачкая мятую рубашку. Под светом видно рассеченную бровь и горящие алым царапины на щеке. Кавех медленно проводит рукой рядом с носом, еще больше пятная пальцы красным. Взгляд Хайтама бредёт дальше: вторая рука занята зеленоватым глазом бога в золотой оправе, заколки лежат на краешке раковины. Твою же м- —О. Хайтам. Ты пришёл. Я... Снова подумал, что ты ушел учить непутевых исследователей из Академии, — голос звучит глухо, возможно, из-за сломанного носа. «Он серьезно?» —Кавех, — низким голосом. —Эм, я споткнулся о пиздецки большой камень. Ты не представляешь- Хайтам складывает руки на груди. —Кавех. Если ты прямо сейчас не рассказываешь, где тебя носило, то будешь отныне жить на улице и питаться травой. Он убирает руку с раковины. —Я... немного задержался и- —Я в курсе. —Что? — в его глазах на секунду проскальзывает ужас. Кровь на руках начинает засыхать. —Я в курсе. Всего. И насчет денег тоже. Кавех умолкает, шагая навстречу Хайтаму. — ...чёрт, Хайтам, — перебирает рукой волосы. —Эти ублюдки потребовали больше, чем мы договаривались... Я не ожидал этого, понимаешь? Я только закрыл проект, поэтому сразу пошёл улаживать конфликт. Все кончилось не совсем дружелюбно. Хотя я изначально хотел въехать одному по лицу, потому что он сразу смотрел на меня так. Они первые начали. С собой меча не было, и я снял Глаз Бога с этой золотой оправой. Она, кстати, довольно прочная. После завязалась драка... Кавех прислонился к двери. И так, что мы имеем во второй раз? А имеем мы пиздец. —Ох, кажется я запачкал рубашку, которая тебе понравилась. И пол тоже. Пара новых капель упало на доски. —Мне она не нравилась. Идём. Он резко разворачивается в глубину квартиры. Кавех садится на свое место, поднимая голову вверх, чтобы еще больше не окрасить поверхности кровью. Хайтам гремит ящиками, доставая небольшую коробку, и ставит ее на стол. —Сиди пока так. Сейчас я дам тебе ватку, хоть нос заткнешь. Он шуршит упаковкой и протягивает ватку Кавеху. Пока он разбирается с проблемой, Хайтам мочит марлю в обеззараживающем средстве и дополнительно в йоде. Придвигает стул поближе и склоняется над пострадавшим. —Поверни голову. Рубиновые глаза встречаются с изумрудными, пока марля промакивает рану над бровью. Закончив с царапинами, Хайтам приступает к йоду и Кавех тихо шипит: —Ауч... Ты мне что пластырь клеишь? Пальцы Хайтама аккуратно приглаживают клейкую часть к коже. —Хей, — почти шепотом зовёт Кавех. Между их лицами остается совсем ничтожное расстояние. —Спасибо что-ли. Теплое дыхание обволакивает их губы и Кави решается податься вперед. Он не успевает словить прикосновение, потому что Хайтам шепчет: —Умойся для начала. —Ты же знаешь, что ломаешь момент?... —также тихо произносит архитектор, непроизвольно кидая взгляд на губы. Хайтам отодвигается, но его взгляд продолжает быть тяжестью непроходимых болот. Кави поднимается с места и направляется в изначальную точку. Хлопок двери и шум воды отрезвляют опустившуюся тишину, пока фантомные прикосновения тлеют на губах.***
Примерно через пятнадцать минут, Кавех выползает из ванной. Хайтам не оборачивается на него, когда тот входит в комнату, принося запах геля для душа. Хайтам не смотрит на него, когда Кавех облакачивается на столешницу и кажется... о. Он не застегнул рубашку. —Ты же волновался за меня, верно? Хайтам снова поднимает тяжелый взгляд на парня. В комнате все еще темно, поэтому Кавех не может видеть, как сжимаются его кулаки. —Бесишь. Он поднимается с места, вставая почти вплотную к соседу. —Кави, — тихий шепот. —М? Ответа не требуется, когда он опускает одну руку на чужую талию, и жадно впивается в мягкие губы. Кавех в свою очередь, сразу толкается языком в рот Хайтама, слегка улыбаясь сквозь поцелуй. —Мм... — стон получается тихим, но Кави чувствует, как усиливается чужая хватка на его боку. Ох, Боже. Хайтам чувствует, что его толкают за край, в котором его терпение достигает предела. На очередной стон он разрывает поцелуй, подхватывает под ноги партнера и садит его на столешницу. —Поосторожнее, я вообще-то раненый, — Кавех тяжело дышал, жадно хватая воздух. —Потерпишь. Кавех неожиданно мычит, когда пальцы Хайтама проходятся по его внутренней стороне бедра, а поцелуи опаляют шею, не забывая про чувствительное место за ухом. В ответ Кави обхватывает ногами талию секретаря, притягивая того ближе. Он отрывается от шеи светловолосого и тихо шепчет ему в плечо: —Ты... ты выводишь меня из себя. Ноги Кави слегка подрагивали, когда он ответил: —Тебе же нравится, — придвигается еще ближе, чтобы увеличить такое нужное сейчас трение. —Мхм. Кавех оставляет легкий поцелуй сбоку чужой шеи. —Ты такой красивый. Даже когда злишься на меня, даже когда пытаешься заботиться, даже когда смотришь так. Хайтам утыкается лицом в плечо Кави и молчит. Но через мгновение его рука бредёт к штанам, проникая кончиками пальцев под пояс. —Молчи. Белая рубашка падает на столешницу, оголяя плечи. Кавех ерзает, но не успевает вставить слово, потому что ловкие пальцы справляются с его ремешком и тянут штаны вниз. На секунду он чувствует облегчение, но его уже вставший член трется о ткань нижнего белья, заставляя Кавеха простонать сквозь зубы. Хайтам наблюдает за этим, слизывая звуки с мягких губ. Кави опирается на руки позади себя, чтобы увеличить доступ к опоре, но секретарь пользуется этим, переходя с губ на соски. Он прикусывает и сразу зализывает, заставляя Кавеха дрожать. Хайтам чувствует, как сосед трясущимися руками пытается залезть под его одежду, и он позволяет. Всё летит на пол. Кожа под руками Кави мягкая, а мышцы на спине плавно перекатываются, когда он ставит очередной засос на бледной шее. Архитектору хватает дыхания, чтобы произнести: —Ты... ты собираешься трахнуть меня на этой столешнице? — ухмыляется и загнанно дразнит. Изумрудные глаза сверкают в свете от окна. Он ничего не отвечает, но зато стягивает последний предмет одежды с соседа, утягивая в поцелуй. Хайтаму едва хватает выдержки, чтобы не сделать опрометчивых вещей. Он тянется за пояс, доставая небольшой пузырек с жидкостью. От Кавеха не утаивается это движение, и ухмылка снова покоится на его губах. —Ха, ты готовился значит?... — пальцы задевают чужую грудь вместе с сосками, вызывая ответные мурашки. Жидкость прохладная, поэтому Хайтам растирает ее между пальцев, не прерывая зрительного контакта с Кавехом. Его грудь часто-часто вздымается, но он прерывается, когда в него входит одна фаланга пальца. —М-м-м...Ты... ты умеешь понежне- — Кавех выгибается дугой, чувствуя, как движется чужой палец. —Святые Архонты... Легкое жжение никуда не делось, но болевые ощущения перекрывают чувства и чужие горячие прикосновения. Поцелуи мелькают везде: нос, щеки, веки, уголок губ, лоб. Кавех не успевает следить, потому что все его внимание переключается на движение внутри него, на то, как Хайтам растягивает его. Возбуждение копиться внутри все больше и больше, а член только изредка трется о живот, не доставляя удовлетворения. Кавех не понимает, как Хайтам еще держится, потому что два пальца уже спокойно входят в него, и он просто хочет получить больше. Говорят, что мысли материальны. Он резко выгибается и несдержанно стонет, очевидно, ощущая давление на простату. Хайтам только улыбается, кусая открытую шею. Он удиляет большое внимание бедрам, которые ему кажутся до жути привлекательными, он сжимает кожу, оставляя пульсирующие пятна. —Хай... там! Пожалуйста, — пот стекает по его вискам, когда Кавех отчаянно просит. Секретарь целует чужие ссадины и спрашивает: —Что «пожалуйста»? —Х-хватит. Я... — он не успевает закончить предложение, потому что Хайтам сгибает пальцы внутри, снова доводя Кавеха до края. —Мне нравятся эмоции, которые отражаются на твоем лице, — шепот опаляет ухо с золотой сережкой. —Как по мне... — длинный стон и дрожь. —Это самое интересное. Кавех ожидает «худшего», но внезапно чувство заполненности пропадает. Рука в полуперчатке ползет по нежной коже бедра и сжимает. Архитектор хмурится, потому что привык, что его... что Хайтам там. Но это позволяет ему немного выдохнуть, чтобы унять дрожь по всему телу. Разные украшения на поясе штанов тихо брякают, когда Хайтам стягивает их, при этом целуя такие нужные сейчас губы. Он не углубляет поцелуй, а только поверхносто прикасается к теплой коже. —Хайтам, — шепчет Кави. —Выеби уже. Бесишь. В его голосе нет злости, только вновь нарастающее возбуждение. Хайтам не спорит, он притягивает Кави за бедра ближе, утыкаясь в место между шеей и плечом. Если честно, то ему было практически больно сдерживаться. Естественная смаз уже давно стекала белесыми каплями вниз, а тело просило разрядки. —Я... Он что-то неразборчиво говорит Кавеху на ухо, прежде чем неожиданно толкнуться в разгоряченное тело. Их одновременный стон стекается в один, пока Кавех обхватывает чужую спину, оставляя полосы. Хайтам не спешит двигаться дальше, потому что чувствует, как дрожит Кави под ним. Он ждёт, судорожно выдыхая в темноту, которая скрывает его, наверняка, покрасневшее лицо. —Продолжай. Пожалуйста, — сережки звенят, когда их хозяин откидывает голову назад. Губы секретаря сразу находят шею. Хайтам двигается аккуратно, чтобы Кавеху не было больно, но низ живота ужасно сводит, поэтому Кави решает толкнуться вперед. Его член задевает чужой пресс, и стон непроизвольно вырывается сквозь сомкнутые зубы. Проходит пару секунд, после чего Хайтам повторяет движение, наслаждаясь чужой реакцией. Он поглащает каждую морщинку между бровей, каждый укус губ, каждое подрагивание светлых ресниц. Постепенно темп нарастает, что становится отправной точкой для долгожданного оргазма. И когда секретарь первый раз задевает простату, то рубиновые глаза распахиваются, а пальцы оставляют новые полосы на подтянутой спине. «Нашёл» Шея горит от укусов и засосов, в уголках глаз скапливаются слезы. Но Кавеху так хорошо, что он не замечает, как случайно скидывает руками предметы кухонного гарнитура, как столешница шатается под ними... Ему просто хочется ещё. Ещё. Ещё. Он собирается взять всё от этого момента, прочувствовать каждую эмоцию, ощутить, что его хотят. Слишком много времени было упущено в пустую, упущено в колких словах и плохо скрытом флирте. Поэтому сейчас его руки ужасно трясутся, и Кавех предполагает, что не сможет остаться в вертикальном положении, пока Хайтам вбивает его в твердую поверхность столешницы. Но пик его предположения достигается тогда, когда влажный язык очерчивает ореол соска, а член вновь задевает комок нервов. Крупная дрожь сотрясает тело, и Кавех кончает, прикрывая глаза от удовольствия. Первые секунды он слышит абсолютно ничего и видит только расплывающиеся разноцветные круги перед глазами, но спустя короткий промежуток времени Кавех замечает, что его держат под спину и вырисовывают непонятные символы на спине. —Ты... — взгляд вниз. —Помочь? Хайтам встречает его взгляд и не успевает ответить, как рука обхватывает плоть, обводя выступающие вены. Ему дрочат быстро, но этого хватает, чтобы полностью насладиться процессом. Время проходит незаметно. Оба пытаются отдышаться, держась друг за друга. Кавех нарушает тишину первым. —Что... что ты писал у меня на спине? Ответ раздается также тихо. —«Орхидея». Кави замирает, но решает продолжить. —Почему...? —Они красивые, — шепчет Хайтам, поглаживая чужие плечи. У Кавеха вырывается усталый смешок. —Нужно помыться, — тишина. —Хайтам. Ему нужна была минута, чтобы начать двигаться. Секретарь берет Кавеха на руки и несет в ванную комнату среди темноты ночи. Тогда Кави хватает смелости одними губами проговорить... «Я тебя люблю»