Пробитое стрелою сердце

Темная улица голосила душными криками молодых людей, на которых сваливались местные убийцы. Девушкам было по плечу разгуливать там. Но, весомо, стоило скорее уходить, пока не затянули за собою больше проблем. Молодая дева с волосами, связанные между собою персиковыми и розовыми оттенками с переходом с палитру океана, пустые, полные разочарования глаза. Ранее та была известна на Ватацуми как «Сангономия Кокоми», управляющая островом молодая госпожа. Ушла, взяв на плечи студенческую учебу. Подчиненные уверяли остаться юную правительницу, но был ль в этом хоть малейший толк? Сопровождая за собой кучку разочарованных членов отрядов, которыми руководила Сангономия пинками каблучков сливала прозрачную воду, копившиеся капли днями, ночами, месяцами. Вторая девица выглядела безобидно, в принципе, как и впитывающая быль управляющая Коми. Хотя, навряд ли так. Сиренево — голубые пряди волос, сливающиеся с ее цветовой гаммой, вплетённые в низкий хвост, собирающий по бокам хрупкие косы. Извилистые темные рожки, которые порой кажутся лишь дорогой безделушкой. Подобная вещь была и у Сангономии, которую окружающие не могли определить по форме и цвету, головной убор это в качестве украшения или собственное. Собственное, неясное что окружающим. И лишь внятно выглядит. Красиво, в самом деле. Та дева, она по многочисленным слухам является адептом, обычно скрывающимся в заоблачном пределе, покинула свою должность, мучая себя мыслями про предательство Властелина камня. Чаще всего, рассказывая о своих будучи и прошлых заботах подруге, Коми довольно хихикала, понимая, что синевласке хочется ей открыться. Она сама то и не против! Они учатся в одном университете, быв ранее приятельницами во времена правительства Госпожи Кокоми и, явь быв адептом девицы с синими волосами, которую в обществе зовут Гань Юй. Гуляя по темным переулкам девушки хохотали, но не громко, кабы не влечь к себе убийц, которых, между прочим, и так полно. Шли они в дом к Райденам, их товарищу страннику — Скарамучче, его матери Эи, и Мико, которая, по сей видимости, тётя парня. Ранее, когда брюнет вошел в их кабинет впервые, многие были очарованы его внешностью. Всё сменилось его характером, но никак не отразилось на внешний вид. Подходя к подъезду дома парня, Гань сомнительно приоткрыла дверь, впуская Кокоми первой. Дверь подъезда не абсолютно всегда открыта, на районе вырубили свет, из за чего электричество перестало работать, включая и домофон с механикой подъезда. Скару явно скучно в квартире, тот и решил позвать четырех друзей, что б тому не было скучно. Когда один единственный парень средь будущей компании открыл дверь, услышав негромкий стук, две ослепительно прекрасные девы вникли в квартиру брюнета. На ходу их отвёл рыжеволосый парень, друг Скарамуччи в одну из комнат, где красовались свечи и ихний синеволосый друг с девицей, знакомой всем тем как девушка Скарамуччи–Мона Мегистус.Компания, состоящая из пятерых человек дружно уселась напротив светящихся огнями свечей, начиная ладить между друг другом контакт, говоря о ранее произошедшем или наоборот. —Ну, —начала Кокоми. —На днях я поеду к Аяке. Она проболела практически весь февраль, а выходить до сих пор не хочет. Хочу посмотреть, как она себя чувствует, если что, расспросить о событиях в месяце посиделок дома, устроился ли Аято на работу. Надеюсь, что с ней всё будет хорошо. —пожала плечами дева, начиная выслушивать остальных. —Точно, —растерянно проговорила Гань Юй. —Мне говорила о ней Яо Яо. Сестрёнка учится в младших классах, а их уже заставляют дежурить. Пока те шастали по кабинетам наступила и очередь Яо Яо, заходя в наш класс, она заметила отсутствие Аяки. Аяка и сестрёнка Яо не плохо дружат, —развела руками синевласка.—Она узнает ее из тысячи. —Мгм,—подтвердив слова Юй, шмыгнула Мона.—Я видела Яо Яо с Аякой на перемене. Они болтали. Интересно, Аяка действительно находит что то в младшеклассниках? —Нет-нет! —стала отрицать Гань Юй, рассматривая остальных. —Яо Яо действительно хорошая девочка. С ней общаются многие. —пожала плечами девушка. —Аяка,похоже,в том числе. —В этом есть смысл,—клал руку под подбородок Скарамучча, периодически поправляя круглые очки. —Возможно, многим комфортно общаться с младшими, ну или играет зависть на беззаботность. —Угу, —подтвердила госпожа Кокоми. —В прочем, не так важно придираться ко мнениям окружающих. —Кстати говоря, кто в курсе, почему Джинн так себя чувствует? Вечно кашляет преподавая математику. Я не могу разобрать слова. —Она заболела. —мягко вздохнув, ответила синевласка. —Горло болит. Джинн упоминала это. —Ясно.—осмотрел друзей Аякс. —Тоня тоже часто болеет. Из за дел в снежной я не могу навестить ее. —Ну и ной об этом дальше. —усмехнулся брюнет. —Раньше ты был мягче. —пробубнил рыжий. —Раньше, —с ухмылкой на лице пожал плечами Куни. —Не хотите остаться на ночь? Эи и Яэ Мико свалили в Инадзуму. Все дружно воскликнули «да», на что паренек усмехнулся и принялся накрывать большой диван белой простыней, расставляя пять подушек в ряд. —Аякс! Хотя-б помог бы. —закатил глаза странник. —А что я сразу?—нахмурился рыжеволосый. —А что, не мужик? —цыкнул тот, дожидаясь действий от Чайльда. Он молча вздохнув, подошёл ко Скарамучче, помогая ему раскладывать подушки и стелить одно, большое одеяло. —Ты уверен, что его хватит на всех? В смысле, если его будут использовать все, укрываясь с полна. —задал вопрос тому Чайльд. —Нет, —наигранным тоном ответил он. —Это всё мне. —Что?! —встала Мона, начав дубасить кулаками по спине Куникузуши. —А, эй! Я же пошутил! В конце концов, ребятки собрались, приняв решение, где кто будет спать. Скарамучча спиной к Аяксу лицом к краю, где лежит Мона, за Тартальей Кокоми, лежащая лицом к Гань Юй. Вроде, было удобно. Синеволосый положил очки на тумбочку, освободив руку, обнимал Мону. С другой стороны парня обнимал Аякс, Кокоми и Гань—между собою. Утром Сангономия вернулась на Ватацуми вместе с Гань, надеясь на комфортную, привычную им атмосферу и посиделки. Кокоми была одета в черное, длинное платье, пышность, свисающая вниз казалась полупрозрачной. Именуемые «извилистые рога» были тоже черными, но до сих пор было не ясно, «собственное» ли это, которое меняет цвет, или побрякушка. Сев у водопада, у девушек свисали ноги к текущей воде, порой слегка обливая обувь. —Как думаешь, —вздохнула Гань Юй. —заслужил ли Властелин камня такого отношения и подлости от меня? —Что ты, —искренне посмотрела на подругу Кокоми. —каждый человек выбирает собственные пути не в зависимости от чужого комфорта, даже если чужой является Архонтом, которому ты подчиняешься. Анемо Бог, он же архонт свободы, не дует на человеческие чувства, дает им права выбора и не обязывает их любить его. Эи, мать Скара, она ж ценит его намерения, хотя, вся Инадзума содрогается от одного ее имени. —периодически пополняет себя воздухом Коми, глотая некоторые слова. —Да, —твердит Юй. —я тоже считаю, что Анемо Бог верно поступает. Чжун Ли дорожит Ли Юэ, но народ оберегает Нин Гуан. Он доверил госпоже Гуан народ города, сложив на ее плечи обязанности. Архонт свободы, архонт притяжения к любви, города романтиков, воля свободы людям и мгновенное перевоплощение в обыкновенного, проходящего мимо города барда, готового пить вина из одуванчиков пока не откинется. Но у людей родом Мондштадта отлично получается контролировать себя и свои действия без принципов богов. Они привыкли обращаться без сопровождения своего Анемо Архонта, —весила грустную эмоцию адепт. —Угу, —вздыхает госпожа Сангономия. —Рядом мой дворец. Изволишь навестить подчинённых со мною? Уверена, генерал тоже скучал. —усмехнулась девушка. —Хорошо?—нервно посмотрела на подругу синевласка. —Отлично.—легкий смешок, и, госпожа Кокоми встаёт с колен, подавая руку подруге, направляется во дворец в центре Сангономии, сопровождая взглядом оставшийся наедине с ветром, которого, возможно, принес Анемо архонт водопад. Напевая строку из песни, Кокоми вела Гань Юй ко дворцу. «Baby will you kiss me, already and toss your dirty shoes in my washing machine heart, baby, bang it up inside». Голос Кокоми казался нежным. Даже слишком. Он напоминал голос исполнительницы песни, которую недавно напевала девушка волос персикового цвета. Ты не виновата, Юй, всё, что случилось с тобой ранее—ерунда. Соберись. Соберись. Соберись. Голубоволосая поднялась с места, следуя за недалеко ушедшей госпожи Сангономии. В скором времени, во дворце вместе с генералом Горо и подчинёнными Коми все дружно пили чай, обсуждая произошедшее на Ватацуми без контроля «вашего превосходительства». Они не вернутся из лужи крови, куда заброшены их часто стучащие сердца. В понедельник компания пяти человек вновь идут в колледж к окончанию второго урока по улицам, пиная грязь и слякоть со спором «у кого дальше улетит». Будущая атмосфера праздника морских фонарей, который состоится уже завтра слегка напрягала. Приморские горные степи, на краю обрыва сидит скрестив ноги молодая дева из Сумеру, волосы ее вьются на ветру, глаза очаровательно сверкают. Она разжимает кулак и смотрит на засохшие лепестки цветка Цинсинь, растущие совсем рядом, высоко в заоблачном пределе. Она подносит их на ветру вверх на ладони, впитывает влагу воссозданной Гидро элементом, растворяя листья белобрысого цветка на высоте. Красные волосы играют с ветром до момента появления тихих гулов кабанчиков, дающие знать половине пяти часов. Второй урок, запоздали. Ах, как жаль. Девица слезает с горы, аккуратно и надёжно, соприкасаясь с бордовыми прядками. Нилу, бывшая айдолка, современная в Сумеру, покидает свою должность, бродя по Ли Юэ, тютелька в тютельку проходя к двум часам к университету. Ребята оглядываются, сзади стоит необыкновенной красоты девушка, известная всем им. Аякс ранее весел на ее плечах, трогая пышные волосы. Она красивая. —О, Ни-са! —воскликнул Чайльд, приветливо махая приятельнице. Скарамучча хмурился. Ему не нравились взаимоотношения Аякса и Нилу. —Кис, ты ревнуешь? —спросил рыжеволосый. —Че? Повтори. —скорчил недовольную гримасу брюнет. —Кис, ты ревнуешь? —усмехнулся Тарталья. —Хуле. Во те. —показав рыжему средний палец, тот отвернулся в сторону девчонок. —Скарамуш, у тебя новый черный маникюр? —задалась Мона. —Кис почернел! —ухмыльнулась Сангономия. —ХАХАХАХАХХАХАХ Гул Моны, Аякса, Гань и Кокоми раздавался по всей улице, одному брюнету было не до шуток. Он, поправив круглые очки на ровном носу, скрестил руки у груди. Дойдя до университета, они, вместе с Нилу на улице дожидались подачи информации звонка как ранее в школе. -давайте скажем что мы первоклашки и охранник Хайтам нас запустит? —он нас как свои пять пальцев знает, —ковырялась в ногтях Мегистус. —Не получится. Тем более, что делать первоклашкам в университете? —Первокурсники? —усмехнулся Аякс. —Говорю же, —постучала по головам брюнетка. —Как пять пальцев знает. —Когда уже смена Кавеха? Хайтам Хайтамович не хочет запускать нас. —закатила глаза Коми. —обидное прозвище? —протянул руку Скарамучча. —обидное прозвище! —стукнув руками те шестеро начали что то обсуждая, дожидаться звонка. Джинн привыкла к их приходу ко второму уроку, ничего им не сказав, вздохнула, пропустила их к аудитории. Молча сидя ближайшие пары, в голове крутилось одно, бесполезные чувства. Даже Гео Архонт мог доверять людям. Нин Гуан. Возможно, у них могло что то получиться. Эи и Венти, они научились доверять друг другу не по праву архонтва. По собственному желанию. Каждое сердце подобно звезде, только вот всех—круглосуточным, а средь аудитории Гань и Кокоми—в ночном небе. Молчание. То чувство, когда тебя бросают, все окончено а не кто ни извинился. Порой, так сложно скрепить одно единственное сердце. Что, если все, находящиеся тут—мертвецы?