Посторонний

Прекрасное утро — безжизненное, холодное и хмурое. Какаши выходит из подъезда и замечает иномарку Бэтмена. Кажется, он перепутал дома — Сакура чуть дальше. Или он стал геем, а Какаши в его вкусе. Еще один повод совершить самоубийство, но смертью никому ничего не докажешь. Из передней двери машины выходит водитель и открывает заднюю. Бэтмен изящно выпархивает, поправляет пальто, чтобы крылышки не прищемило дверью. Он направляется к Какаши, пока тот делает щелчок, затяжку, выдох. Будет какой-то разговор, точно не из приятных. От солидных людей ничего хорошего не жди. Судя по эмоциональности Саске, дементоры и до него добрались. Он без приветствий и выяснений требует, чтобы Какаши не лез к Сакуре. Выглядит прочнее кирпичной стены, но если убрать одну деталь — посыплется. Пафосная элита, вокруг него даже снег блестит ярче. — Ты, видимо, любитель ручной стирки. — Какаши стряхивает пепел и неуверенность. — Что? — Копаешься в чужом белье. Свое все перестирал? Какаши делить Сакуру не собирается — или его, или ничья. Бэтмен хмурится, расправляет плечи — добавляет важности и говорит: — Я видел вас на балконе, — прищуривается. — Сломанная рука заживает долго, — он кидает угрозу и этим ставит точку. — Сломанная жизнь не заживает вообще, — со спины Какаши раздается голос Кисаме, который превращает точку в многоточие. — Такой деловой и без своего братишки, взрослеешь, петушок. Кисаме появляется бесшумно — домофон в подъезде не работает — и сразу нападает на добычу. Бэтмен не знал, что у Джокера есть союзник. Сам Джокер впрочем тоже. Саске сжимает руку в кулак до скрипа кожаных перчаток. Его полет насмехательства над Какаши был недолгим. За этим падением наблюдать по-мерзкому приятно. Наверно, больно, когда стыдят и ставят на место, но Какаши плевать. Не он чувствует эту боль. Вопросы ко всему происходящему не уходят в минус. Они сыпятся, словно он на викторине. Кисаме знает Саске, а у того есть еще и брат. Сакура знакома с Конан. Ебать экшн, а пистолеты будут? Мир слишком тесен и коллапсирует в пиздец. Напрямую Какаши во всем не участвует, но ощущается, что он катализатор всего. Кисаме выглядит жутким без своего фирменного оскала. С оскалом — Сатана, но приветливее. — Я предупредил, — бросает Саске и садится в машину. Чёрное пятно удаляется, виляя по узкой дороге. Какаши следит за ним и думает, что у сердца крепкая память. Саске тому подтверждение, если не может отвязаться от Сакуры. А она стоит разбитого сердца. Ради нее можно развязать войну. Кисаме внезапно чихает, как взрыв Хиросимы, Какаши аж дергается. — Ебучий холод. — Сосед шмыгает носом. Мороз прожигает до внутренней стороны щек. Зима убивает все живое, но они с Кисаме ещё на ногах. — Предполагаю, у тебя много вопросов. — Он косит взгляд на Какаши и чешет шрам на скуле. — Очень. Например, с чем у тебя сигареты? Кисаме смотрит на пачку и усмехается. — Рак горла. А у тебя? — Инфаркт. — Бля, мое любимое. Махнемся? Какаши отрицательно мотает головой и закуривает второй раз, потому что от первого никакого удовольствия. Кисаме копирует его действия и говорит: — Разбавили серьезную тему хуйней, а теперь стоит поделиться тем, что сам знаю. Он вкратце объясняет внутряк дел. То, куда Какаши не хотел влезать до тюрьмы, в тюрьме и после, но приходится. Вот она, вторая голова, которая помогает расставить все по полкам. — Это целый муравейник, как в «Обителе зла» корпорация Амбрелла под землей. Кисаме прочищает горло, сплевывает и продолжает: — У Какузу много своих людей. Вплоть до копов. Но у них там пришел новый начальник, который за справедливость и радугой блюет. Из-за него Какузу и накрыли, никакие взятки и прочие спасательные манипуляции не помогли. Разве что срок скостили, да и тут заслуга адвоката. Да, надо было узнавать детали до того, как кинули за решетку. — Семью Учих знаешь? — Кисаме зачем-то пихает его локтем в бок. — Нет. — Припиздыш. — Он тяжело вздыхает. — Столько здесь живёшь и не слышал про этих ебаных аристократов. Даже в их магаз по ночам ходишь. — Я думал, хозяин старик Теучи. — Нет, он просто хорошо подходит для этой роли. Как влитой. Пока Какаши обрабатывает и записывает информацию на жесткий диск, Кисаме пританцовывает на месте от холода, матерится и бубнит своим ботинкам: — В общем, Учихи стоят еще выше Какузу. Они ему пошли на уступки, чтобы он отмывал деньги через их рестораны, сферу красоты и модельный бизнес. Я в эту шумиху не влезаю, знаю только, что Какузу и Учихи сотрудничают, а как — мне поебать. — А что у Саске за брат? — Итачи. Он чем-то болен. Постоянно обещает сдохнуть, но остается живее всех живых. Суперспособность, не иначе. У Какаши походу тоже такая имеется. Он цепляется за цепочку Какузу и модельного бизнеса, но не успевает ее развить. Из-за угла дома выходит силуэт и направляется к магазину. Какаши сразу узнает — Сакура. — Я на ней женюсь, — выпаливает Какаши и тыкает в ее сторону указательным пальцем. Кисаме находит ее взглядом и заливается смехом. — Это ж соска Саске. О, так он и об этом осведомлен. Из него разведчик лучше, чем Обито. — Они расстались. Об этом ты тоже в курсе? — Нет, мне похуй. Она не в моем вкусе. А вот на ее подругу блондинку вздрочнул, на Сакуру рука не поднялась. — Он самодовольно улыбается. Есть подробности, о которых лучше не говорить, даже если спросят. Иногда кажется, что он с Кисаме ближе, чем с Генмой. По крайней мере, они мылись в одном душе. Кисаме вещает обо всем и без спроса, почти как Обито. Какаши запрокидывает голову к небу и тяжело вздыхает. Пусть так, минус один конкурент. Выходит, убрать нужно только Саске. — Я думал, электричества всего мира не хватит, чтобы в твоих глазах мелькнула искра. Но когда ты смотришь на Сакуру, то превращаешься в ебучий фейерверк. — Если даже Кисаме это замечает, то… — У меня прицел на тот свет, хочу быть ближе к небу, а фейерверк это красиво. — Какаши продолжает стоять, задрав голову вверх. Сакура правда его на части разрывает. Кисаме наблюдает, как она скрывается за поворотом, цыкает и говорит: — Мда-а-а, росла деваха, горя не знала, втянули в модельный бизнес. А где бизнес — там Какузу. Где Какузу — там проблемы. Какаши переживает, чтобы она не попала в какое-то дерьмо. — А чем занимается Конан? У Кисаме не лицо, а табло с мысленным вычислительным процессом. Взвешивает — делиться информацией или нет, сплюнув, отвечает: — Заведует модельными цыпочками. Какузу ее поставил во главу этого бизнеса, чтобы ей скучно не было. — Он становится серьезнее, интонация темнеет. — Были инциденты, когда модели просто пропадали. По слухам, они препирались с Конан, жаловались на график, диеты и строгие рамки. У нее не такие модели, которые выходят на мировой рынок, поэтому их легко заменить, а пропажу никто не заметит. Кисаме нервно стучит ботинком, прибивает снег в плоскость. Его лицо все еще в режиме калькулятора, думает и, кажется, что-то не договаривает. У Какаши и без недосказанности все леденеет внутри. Он вдруг понимает, какая кнопка отключает непонятные ощущения в теле — сонная артерия. А ведь когда-то радовался, что не пришлось продавать душу дьяволу за то, чтобы ничего не чувствовать. Обычно его решение проблем заканчивалось так: выключить свет и пойти спать. Сейчас это не прокатит. Если Кисаме нравится подруга Сакуры, то, возможно, они объединятся и спасут их из лап Какузу? Мотивировать его какой-то женщиной — так себе, но он отсидел за бесплатную хату, может, и тут повезет. Он смотрит на подошвы Кисаме и ощущает себя под ними. Проводит рукой по лицу, проверяя нет ли гофрированных отпечатков. Какузу меркантильный и жестокий, но даже у него есть слабость — Конан. У Какаши — Сакура, у Генмы — Шизуне и пиво, у Кисаме… хрен знает. — Как насчет не дрочить на подругу Сакуры, а встретиться с ней в живую? Кисаме зависает перед тем, как стрельнуть окурком в мусорку, и говорит: — Устроишь ей свидание вслепую? Хочешь, чтобы у нее от меня случился инфаркт без сигарет? Оба давятся смешком. — А может, у нее случится оргазм. Кто знает насколько у нее специфические вкусы. — Хуеплет, — по-доброму бросает Кисаме, отсмеявшись, — ну попробуй. Они как будто оба из мороженого, попроси — размякнут и сделают. Теперь Какаши будет переживать за их отношения больше, чем за свои. Если Кисаме в ней очень заинтересован, то вряд ли бросит на корм Конан в случае беды. А подруга не оставит Сакуру — должны выплыть вместе. Какаши будет на подстраховке, хотя у самого никой опоры. — Только давай без твоих подкатов, типа «ты случайно не дверь, тогда почему я хочу в тебя войти?». — Какаши показывает руками крест, вообще схема полный отстой. — Да было один раз. И ведь вошёл же, — Кисаме вкладывает всю самовлюбленность в голос и часто кивает, мол, «ага, ага, работает». — Не произноси вслух подробности. — Ладно, я напишу. Пойду в тепло, а люди — хуи на блюде. — Кисаме салютует на прощание. Вывод с потолка, но верный. Какаши направляется к магазину, чтобы увидеть Сакуру и заодно купить сигарет. У старика Теучи он ее не находит, значит, пошла в дальний гипермаркет. Он выбирает путь наименьшего сопротивления — избегать толпы людей, чтобы не чувствовать дискомфорт. От социальной тревоги отмыться трудно, даже если драить наждачкой. Но желание встретиться с Сакурой пересиливает социофобию. Когда он смотрит на людей, то у него включается паранойя. Каждый теперь кажется кем-то из шайки Какузу. Или Учих. В гипермаркете людно, в Какаши пусто. Замечает розовую макушку, и внутри что-то екает. Он смотрит на нее и думает: как пробить ей сердце и застрять там. Саске же смог. Хоть и ненадолго — прошел, как пуля навылет. Какаши планирует залатать собой эту сквозную дыру. Ему ничего не надо, кроме сигарет и внимания Сакуры. Второе не купишь, но можно заслужить. Он расплачивается быстрее и подходит к ее кассе. Пока Сакура не замечает его и копается в кошельке, Какаши поочередно складывает товар в пакет и дает себе время полюбоваться ею. Если она в зимней одежде выглядит классно, то что будет летом? С ума сойдет от ее оголенных частей тела. Она слышит шуршание и резко оборачивается. Снова с войной на лице. Увидев его, меняется на мир во всем мире. — Я помогу, не спеши, — говорит Какаши и млеет от ее смены мимики. Наверно, это доверие. — Спасибо. Сакура расплачивается с улыбкой на лице. Он готов горы свернуть, чтобы быть причиной ее хорошего настроения. Или кому-нибудь шею. Все уместилось в один пакет. Они выходят из магазина, ломают тонкий лёд подошвами и морозят щеки. Какаши не знает, как начать разговор, с мужиками как-то попроще. Сакура сама решает эту проблему. — Ты специально пошел за мной? — спрашивает задорно, с прищуром, думает на чем-то подловить. — За сигаретами. — У Теучи твоих не нашлось? — Неа, — пожимает плечами. — Вот так дела. А мне Теучи говорил, что запаса «кэмэл» хватит на года два, если зомби нападут. — Сакура закусывает нижнюю губу, улыбается так, что щеки треснут, и искоса смотрит на него. Подловила. Да и он не особо увиливал. Сакура — причина не сидеть дома. Причина тахикардии, убийства легких и смерти апатии. Пока все гонятся за богатством и счастливой жизнью, Какаши бежит на месте. И ему нормально. Если модель с обложки будет идти рядом, то все остальное вообще не нужно. Он ее фанат номер один. Вокруг все бессмысленно, так может смысл в Сакуре? Какаши неожиданно поскальзывается и падает на одно колено. Холодный лёд обжигает болью — заставил преклониться перед королевой. Сакура обеспокоенно на него смотрит и протягивает руку. — Сильно ушибся? Снизу она тоже красива. Любой ракурс — искусство. И это полный пиздец. Он забывает про вопрос, боль, выпитое пиво Генмой, собачий холод и желание выпилиться. Берет ее руку и поднимается. Типа с помощью Сакуры, но все усилия приложил сам. При контакте с ней трясет больше, чем при социальном. — Я в тебя сейчас влюблюсь, — сообщает Какаши на полувыдохе. — Только сейчас? — Сакура смеётся. — Видимо, сильно ушибся, аж в голову отдало, — отшучивается. Знала бы, что у него кукуха давно поехала. Удар по колену как будто задел фильтр мыслей, иначе зачем озвучил эту хрень. — Пошли, только смотри аккуратно. — Она отпускает руку и идет, как пингвин, мелкими шагами. Это так забавно, что Какаши не сдерживается и смеется в кулак. — Эй, — Сакура резко оборачивается и угрожающе смотрит, — тебе одного удара мало было? — Прости, ты очень забавная. — Какаши стирает улыбку, делает сосредоточенное лицо и копирует ее походку, чтобы она заценила, как выглядит со стороны. Сакура складывает губы в трубочку, чтобы не смеяться. — Такими темпами мы домой к вечеру доберемся, а нам еще чай пить, согреваться и ногу твою осмотреть. Какаши останавливается в ступоре. Она не спрашивает, зайдет ли он на чай, а констатирует факт. Сакура прямолинейна, Какаши пунктирный. Как сохранить спокойствие и не идти вприпрыжку? Хотя он и не сможет. Обстоятельства на его стороне. Это десять счастливых Генм с пивом из десяти и упавший в минус Саске. По количеству улыбок Сакуры Джокер лидирует. Травмирован, но не сломлен. Когда тебе за тридцать, уже нет времени быть шестнадцатилетним влюбленным придурком, но всегда есть пробел, в который вклинится незапланированное событие. Вот так вляпался. Какими бы химическими процессами не объяснялись амурные дела, холодным ум им проигрывает. Можно отменить эту случайную влюбленность?