Яблони зацветают весной

Весеннее солнце ласково светило в открытые окна класса. С улицы слышались весёлые голоса детей, не обременённых школой. Листья деревьев шумели от мягкого, майского ветерка. Погода за окном так и манила, хотелось выбежать из душного класса, и не глядя, не разбирая дороги бежать, вдыхая ароматы приближающегося лета. Хотелось выбежать на пустырь, швырнуть куда подальше тяжёлый ранец с надоедливыми учебниками и тетрадками, и просто лечь. Лечь на землю и нежиться под лучами и теплом солнца, вдыхать аромат свободы и не думать, даже не вспоминать о существовании школы. — Сова и кошка, перейдя брод, продолжили свой путь по извилистой, длинной тропе. Клотер вздрогнул. Засмотревшись в окно, он совсем забыл о диктанте и пропустил уже предложения два. Вот же блин! Попросит повторить и ему напишут в дневник, что он отвлекается на уроке, а потом ещё заставят писать «Я не должен отвлекаться во время диктанта.» сто раз. И родителей заставят это подписать. Он-то планировал сегодня погонять с друзьями в футбол. У Николя вон новый мяч, и Жоффруа обещал показать свои ролики. Родители обязательно накажут его, если увидят замечание в дневнике! И накажут ещё сильней за ноль за диктант, ведь он решал его четвертную. Нет родители привыкли к плохим оценкам сына, но ему обещали подарить крутой набор железной дороги, если закончит четверть по французскому не на ноль. Эх, не видать ему ни обещанного подарка, ни пирога на ужин последующие недели две. Только если… Нервно поёрзав на месте и найдя глазами учительницу, сейчас идущую в конец класса к нему спиной, Клотер судорожно вдохнул. Она всегда ходила кругами по классу во время диктанта. Рядом с Клотером сидел худосочный, очкастый отличник-подлиза-любимчик Аньян, сосредоточенно выводивший последнее продиктованное предложение в тетради. От усердия он прикупил губу и его очки съехали на кончик носа. Клотер ещё раз мельком глянул на учительницу — та только дошла до конца класса, — и скосил взгляд в тетрадь соседа. Аньян писал хоть и аккуратно, но мелко. Переписывать приходилось быстро. Клотер наклонился к нему ближе, стараясь разглядеть в закорючках на листе знакомые буквы. Цоканье каблуков учительницы эхом разносилось по классу. Он старался не дышать и не дёргаться лишний раз. Клотер подпрыгнул на месте, когда аккуратный почерк соседа ускользнул от его взгляда, а уши покоробило от резкого истерично-возмущённого возгласа: — Мадам, а Клотер у меня списывает! Клотер у меня списывает! — заверещал Аньян, прижимая к груди зелёную тетрадку и тыча пальцем в лицо Клотеру. — Я не списывал Мадам, он всё врёт! — он начал оправдываться, хотя понимал, что ему ни за что не поверят. Здесь верят на слово только Аньну. Класс, будто проснувшись ото сна, встрепенулся. Все разом уставились на него. Возбуждённый шёпот прошёлся по кабинету. Учительница, нахмурившись, подошла к ним, и смерив Клотера серьёзным взглядом, забрала у него тетрадь. — Молодец, Клотер! — по спине побежали мурашки, дыхание перехватило. — Сразу два достойных поступка! Мало того, что списываешь, так ещё и врёшь! — она пробежалась глазами по тексту и нахмурившись ещё сильней, спросила: — А где последние два предложения? Клотер пожал плечами, стараясь не смотреть в глаза учительнице. — Полагаю, ты меня не слушал, так? Что ж, положение и так бедственное и наказания не избежать в любом случае, так почему не попытаться хоть чуть улучшить ситуацию? — Я слушал, Мадам, просто не успел записать. — несмело подняв глаза от парты и встретившись со строгим взглядом учительницы, он мигом пожалел о сказанном. Лучше бы он молчал. Она поджала губы, нахмурилась ещё сильней и отчеканила: — Не желаю больше ничего слышать. Марш к директору! — Клотер поднялся, взял в руки портфель, и еле переставляя ноги, поплёлся к двери. — Хоть он сможет преподать тебе урок дисциплины. Из кабинета директора он вышел будто в каком-то забвении. Звонок на перемену давно был, но выходить во двор школы совершенно не хотелось. Ноги не слушались, в носу свербело, а единственной связной мыслью было — как бы позорно не расплакаться прямо перед друзьями. Было обидно. Он утёр рукавом свитера кончик носа. Друзья засмеют если узнают, что он ревел из-за этого. Но так ведь не честно! Почему подлиза не мог промолчать?! Конечно, этому выскочке всегда надо быть лучше всех, честнее всех, он не какой-то дурной двоечник. В ушах всё ещё звенело от громкого голоса директора. «Позор школы!», — эхом проносилось в голове. «Да кем ты вырастешь? Если уже в таком возрасте врёшь, что будет потом? Станешь вором, преступником, ты этого хочешь?», — каждое слово тяжеленным молотом било по сознанию, не давая возможности осмыслить происходящее. «А ты подумал о своих родителях? Они работают изо дня в день, что бы обеспечить тебе достойное будущее, и это твоя благодарность им?!», — в глазах плыло от накатившихся, так невовремя, слёз. Обидно. До боли в груди, до дрожащих ладошек, обидно. «Ты должен брать с Аньяна пример!», — сказал ему директор, грозя толстым пальцем перед носом. «Не должен.» — мысленно ответил Клотер, но вслух не проронил ни слова. От отчаяния он закусил губу. Только бы не заплакать. Только бы не заплакать. На кого он больше обижался он так и не понял: на себя ли, за то, что не слушал; на учительницу, за то, что безоговорочно поверила Аньяну; или на этого подлизу, который не может хоть иногда не быть таким занудно-правильным. Губы задрожали, в горле встал противный ком слёз. Нечестно. Он шмыгнул носом, старясь успокоиться. Тщетно. По щекам уже катились крупные капли слёз. Клотер сжал ручку портфеля. Майское солнце всё также светило сквозь окна, но больше не грело. Коридор школы показался холодным и промозглым, не смотря на залитые ярким светом стены. Родители его точно накажут. Домашний арест на две недели ему обеспечен. Перед глазами плыло, слёзы ручьём бежали по щекам. Клотер всхлипнул, швырнув портфель в другой конец коридора. Он с грохотом ударился о стену и рухнул. Тетрадки, ручки и учебники полетели на пол. В свете майских лучей издевательски блестела начищенная защёлка на крышке. Послышался сдавленный писк. Клотер вновь шмыгнул носом и только сейчас заметил, прижавшегося к стене, в конце коридора, у лестницы, Аньяна. Он шокировано уставился сначала на валяющийся на полу портфель, затем на Клотера и замер. Зелёные глаза за круглой оправой испуганно бегали. Они смотрели друг на друга несколько секунд пока Клотер ещё раз не всхлипнул и надрывно крикнул: — Убрайся! Видеть тебя не могу! Глупый подлиза! С лестницы послышались торопливые шаги, перешедшие в бег. Клотер закрыл лицо руками и разревелся. *** — Алё! Земля вызывает Клотера! — Николя щёлкнул пальцами перед глазами Клотера и нахмурился. — Ты с нами вообще? Он встряхнул головой, отгоняя наваждение. События восьмилетней давности неожиданно заставили ненадолго потеряться в пространстве. — Да, да… — Ну так в Дурака? — Николя озорно улыбнулся, вертя в руках колоду карт и обращаясь к сидящим за большим круглым столом друзьям. Они сидели в гостиной в доме Жоффруа — в кои то веки собрались поиграть в настолки. В первый день школы о целом годе предстоящих мучений думать совершенно не хотелось, и сразу после уроков они направились к Жоффруа. Альцест жевал печенье, беря его из вазочки по середине и кроша на голубую скатерть. Жоффруа лениво наблюдал за Николя, доставшим из картонной упаковки колоду и начавшим её перемешивать. — Дурак? Серьёзно? Мы только в него и играем. И с чего это ты выбираешь во что нам играть? — хмыкнул Эд, откинувшись на стуле. Николя ничего ответил, поджав губы. Жоффруа перевёл на Эда испепеляющий взгляд и возмущённо бросил, всплеснув руками: — О, ну предложи ты во что нам играть! — Ну и предложу! В двадцать одно например! И вообще лучше бы на пустырь пошли пока погода хорошая! — Да ну твой пустырь! Успеем ещё, не декабрь же! Вот опять они ссорятся. Клотер обречённо вздохнул. Николя прекрасно справлялся с организацией их компании. Он умел сглаживать острые углы в их дружбе, легко мог найти подход к любому и был лёгок в общении, и как бы некоторым не хотелось признавать — он всё-таки был негласным лидером, ну или связующим звеном группы. И кажется особенно не хотел этого признавать Эд. Может поэтому у них с Николя часто возникали споры? Но спорил с Эдом чаще Жоффруа, заводясь с полуслова и устраивая жуткие скандалы. Мирить их потом, то ещё удовольствие. — Голосование? — предложил Николя, очевидно не желая выслушивать выяснение их отношений. — Я за Дурака. — Я тоже. — кивнул Жоффруа, победно и издевательски покосившись на Эда. — И йа. — пережёвывая очередное печенье, буркнул Альцест и потянулся за следующим. — Мне в принципе всё равно. — пожал плечами Клотер и добавил: — Но если все за, то и я. Эд тяжело вздохнул и мрачно окинул взглядом присутствующих, но таки кивнул, соглашаясь. Николя перетасовал карты, разложил на каждого и они начали игру. Решили играть в подкидного. — Ну, — аккуратно начал Клотер, просматривая карты в руке. Одна козырная. Плохо. — Как у вас в классе? В смысле, что было? Николя прыснул, покосившись на Альцеста, моментально отвлёкшего от печенья. Жоффруа переглянулся с Эдом, и ткнув в бок Николя, шепнул ему что-то на ухо, от чего тот засмеялся ещё сильней. — Я в этом не виноват! — Альцест, посмотрел сначала на уже загибающегося от хохота Николя, потом на остальных. — Ну так вышло! Я вообще жертва! Это были мои любимые бутерброды! — Конечно, конечно… — ухмыльнулся Эд хлопнув, его по плечу. В груди неприятно что-то сжалось, дыхание перехватило. Он здесь лишний. Он не с ними. Отсмеявшись, Николя наконец обратился к нему: — Пришли мы короче в кабинет, начался классный час, Альцест у нас ведь как всегда голодный, — Альцест на это что-то возмущённо буркнул. — и он достал свои бутерброды, начал есть, а тут Мадам Вьен заметила это, начала идти к нему, он со страху бутерброд выронил, а она этого и не заметила, — улыбка от уха до уха расползлась по его лицу, и он еле сдерживая смех продолжил: — И шла к нему так быстро, уверенно, ну и налетела на этот бутерброд. С таким грохотом упала! Она когда поднялась, мы думали она Альцеста просто убьёт. Теперь во всю смеялись уже все кроме Альцеста, смущенно жующего печенье. На душе стало неожиданно спокойнее. Лёгкие разговоры, шутливые перепалки, и последующий чай растянулись на весь день. Клотер даже забыл о не самом лучшем начале учебного года и немного расслабился. Вторая кружка чая в прикуску с бисквитом сулили ему хорошее настроение до самой ночи. Они, наигравшиеся вдоволь, развались по диванам и пуфикам в просторной гостиной. На фоне радио вещало о прошедшем недавно футбольном матче. За окном постепенно начало смеркаться. Николя лежавший на софе посреди гостиной, устало приподнялся на локтях и обратился к Клотеру, сидящему неподалёку в кресле: — А как у тебя первый день? — Нормально. — нехотя ответил он. — А учитель как? — явно стараясь оживить диалог, спросил он. — Нормально. — хорошего настроения как ни бывало. В голове возник образ мсье Обье, его уничтожающий взгляд. Воспоминание о противном голосе Аньяна и его приторном лебезенье перед учителем заставили тихо застонать. Эд, Жоффруа и Альцест с интересом вслушивались в итоги матча в другом конце комнаты. Николя молчал, задумчиво глядя в потолок. Повернув к нему голову, он тяжело вздохнул и от чего-то серьёзно спросил: — Это из-за Аньяна? Клотер неопределённо хмыкнул. Вот же, напомнил! Ему теперь на всех уроках сидеть с этим очкариком — хуже наказания не придумаешь! Ещё этот мсье Обье со своим примером! Видите ли, лучший ученик школы! От одной только мысли о завтрашнем дне хотелось выть. Ну что за ужас! Школа и так сплошное наказание, а тут такое. — Это из-за Аньяна. — мрачно процедил он. — Поменьше обращай на него внимания и не ведись на провокации, а то мало ли что он захочет тебе устроить. — Николя наконец сел, задумчиво уставившись в одну точку перед собой. Тяжело вздохнул и тише, но намного уверенней произнёс: — Если что всегда обращайся к нам, мы всегда выручим. — он неожиданно замолчал и как-то неловко добавил: — Мстители же всегда вместе? — Мстители всегда вместе. — с улыбкой кивнул Клотер, откинувшись на подушку в кресле. Молчание означало конец их диалога. За окном сгустились сумерки и друзья стали расходиться по домам. Попрощавшись со всеми, пожав руку Жоффруа и договорившись встретится завтра и погонять в футбол, Клотер зашагал к дому. Мама на ужин обещала его любимое рагу, поэтому настроение хоть и было весьма паршивым в свете завтрашнего дня, но не настолько ужасным, чтобы не спешить к ужину. На улице гуляла сентябрьская прохлада. Листья неумолимо желтели, ознаменуя конец столь любимого лета. Никаких теперь подъёмов к обеду, прогулок до поздней ночи. Теперь его будут загонять домой к девяти, аргументируя это предстоящей учёбой. Клотер поёжился от осеннего ветра и зашагал уверенней. С порога его встретил запах свежей выпечки и тушёных овощей. Дома было тепло, на кухне шумела вода — мама мыла посуду. В гостиной работало радио. Звонкий голос диктора вещал о надвигающихся штормах и погодных аномалиях. Видимо поиграть в футбол завтра они не смогут. Входная дверь от неожиданного порыва ветра громко хлопнула. Стих шум воды в кухне. Мама, вытирая руки белым в голубую полоску полотенцем, показалась в коридоре. Лицо было мрачным и недовольным. Колтер невольно поник. — Явился таки. — Голова сама собой вжалась в плечи. Выслушивать очередные нотации не хотелось совершенно. — И где ты шлялся, скажи мне на милость? Ночь на дворе — тебя всё дома нет. — Мы играли у Жоффруа. — он со вздохом повесил пальто на вешалку, усиленно избегая прожигающего взгляда в спину. — И ничего не под ночь я, темно сейчас просто. — А вам всем кроме игрищ ваших ничего не надо! Школа началась, а им хоть бы хны! Клотер медленно вдохнул и выдохнул. Нельзя сейчас спорить с ней — запрёт дома на месяц. — Уроки бы сидел учил! Завтра в школу, а ты по гостям расхаживаешь! — Мам, нам ещё ничего не задали! — Клотер повернулся к ней и встретился с непроницаемо строгим выражением лица. Внутри всё кипело. Она только об уроках спрашивать и может. — Знаю я твоё «ничего не задали». А потом выясняется, что у тебя долгов немерено. — уже спокойнее бубнила мама, скорее для себя, уходя обратно на кухню. Скрежет противня в духовке и последовал крик: — Идите есть! Всё готово! Буря миновала. Пока что. На кухне было ещё теплее чем в коридоре. На столе уже стояло рагу, были разложены все приборы, а мама обеспокоено проверяла готовность макарон. Клотер замер в проходе, вдыхая пряный запах специй и отцветающих на подоконнике фиалок. — Чего застыл? На, ставь на стол давай. — ему вручили поднос с рагу. В животе заурчало. Тихо покряхтывая, вошёл отец. Льняная рубашка была заправлена в домашние брюки, на плечах висел махровый халат, пояс которого стягивал чуть выпирающий живот. Светлые волосы выглядели небрежно и скомкано. Наверняка сразу после работы завалился спать и только встал. — Вечер добрый. — он потянулся, разминая плечи и протяжно зевая. Прошёл к нему и хлопнул по плечу. Клотера слегка подкосило, благо он успел схватиться за стул. Рука у отца была тяжёлая. — Садитесь давайте. — подгоняла их мать, наконец поставив на стол и макароны. Готовила мама всегда вкусно и Клотер с удовольствием уплетал ужин, почти не отставая от отца. За оком совсем стемнело. В саду шумели деревья, спали гиацинты. Тихо скрипели качели. Накатила сонливость, тело обмякло, а в голове не осталось ни одной связной мысли. До разомлевшего сознания смысл слов доходил с трудом. — Да взрослый уже парень. В прошлом году же обещал за голову взяться. А мужчина слово своё держит. Да, сын? — А? — Клотер повернулся к отцу, силясь сфокусировать взгляд. Он тихо усмехнулся. — Мать у тебя за учёбу переживает. — Голову пронзила резная боль и он поморщился, рвано выдохнув. Только не снова. Ну хотя бы не сегодня. Отец уже строже продолжил: — А ты нам обещал, что подтянется по всем предметам не ниже чем на пятнадцать. Слово своё надо держать, молодой человек. — Я и не говорил, что не подтянусь... — он отвёл глаза в сторону. Плитка на стене оказывается может быть такой интересной. — но сегодня была только линейка и классный час. Нам даже задать ничего не успели.  — Ну вот с завтрашнего дня и берись за учёбу как следует! — мама начала убирать тарелки и приборы в мойку. — А то потом ведь не нагонишь! — Хорошо... — Но учти — ты нам пообещал. — отец положил широкую ладонь на его плечо и сжал. — Не подводи, парень. — Я понял. — к горлу подступил неприятный ком. Он закусил губу. Вышел из кухни он на ватных ногах и чуть не полетел с лестницы, поднимаясь наверх. Доковыляв до собственной комнаты, Клотер обессилено рухнул на кровать, уставившись в потолок. В груди всё сжималось от отчаяния и обиды. Родителям важна только его учёба. Ничего больше о его жизни они знать не хотят. Нечестно. Так ведь нечестно. Клотер шмыгнул носом стараясь отогнать назойливые мысли. Почему так? Почему этот подлиза именно с ним в классе? Почему от него бесконечно что-то требуют? «Учись прилежно, веди себя хорошо, читай книжки, не гуляй поздно.» Ему не нужно даже пытаться учиться лучше. Он точно знает, что лучше он не сможет. Не дано ему и всё. Глаза защипало и заволокло мутной пеленой. Противная влага побежала по вискам. Губы задрожали, он зажмурился и перевернулся на бок, сжимая в руках одеяло. Он не должен плакать. Уже не маленький, чтобы реветь в подушку. Но вопреки всему слёзы не останавливались. Было противно от самого себя за слабость, противно от нравоучений родителей и противно от школы. От Аньяна в особенности. Клотер накрылся одеялом с головой, скрываясь от внешнего мира. Ветер задул сильнее. По стеклу забарабанили тяжёлые капли дождя. Раздался гром. Он сжался, закусил всё ещё дрожащие губы. Надо заснуть. Надо заснуть. Завтра длинный день.