Должны были

Густой влажный воздух стискивал лёгкие с каждым вдохом. Ноги тонули и криво ступали по рыхлой сухой земле и Хлоя пожалела, что надела злосчастные балетки. Спустя добрые двадцать минут она наконец добралась. Было темно и холодно, а в носу сразу же засвербило от пыли. Но ничего другого она, естественно, и не ожидала. Ветер грубо швырнул створку раздолбанного окна, и она звонко ударилась о стену, отбив хороший кусок облупившейся штукатурки. Буржуа поёжилась от дребезга стекла и вошла в комнату. Под ногами тут же отозвался хруст сора и другой гадости, о которой даже думать не хотелось. Она неторопливо водрузила бутылку вина на бог знает какой стол и уселась на табурет, предварительно лениво тот обтряхнув. Брезгливость затолкалась куда подальше, но с выдрессированными рефлексами комфорта уже ничего нельзя было поделать. Благо хоть вонь, что могла впитаться в стены, не задерживалась здесь надолго из-за тех же битых окон. Некоторое время ничего не происходило. Она изредка проверяла телефон и вертела злосчастную бутыль за горлышко, заставляя ту биться толстым стеклянным дном о слой пыли на столешнице. За спиной послышался суетный шорох. — Я уж подумала не придёшь, — хмыкнула Буржуа в пустоту, словно бы с ней и разговаривая. — А это что? — вместо пустоты отозвался Куффен. Он зашёл в скудную на свет комнату и ткнул пальцем в предмет, который только что служил ей тухлым развлечением. — Свистнула из запасов отца, — пожала она плечами, — почему нет? Лука, по видимому причины не найдя, лишь повторил её жест. — Лучше скажи, зачем гитару припёр, — протянула Хлоя, высвобождая ноги из грязных балеток и поджимая колени. Ох, сколько бы мыслей пронеслось бы раньше — боязных, осуждающих, гневных — за такое поведение… А сейчас даже не смешно. Да уж. — Почему нет… — то ли просто эхом, то ли отвечая на вопрос, проговорил Лука. Он же сел прямо на пол, не церемонясь вовсе, кинув в качестве импровизированной сидушки лишь чехол. — Только не говори, что будешь снова терзать мои уши, — фыркнула Хлоя. На самом деле музыка Куффена была даже сносной, но ему то знать было не обязательно. — Думаю в благодарность с открытием вина потерпишь пару мелодий. Что-то я не вижу у тебя штопора. Она лишь грузно фыркнула, скрыв смешок. Как всегда его душная проницательность. — Ты... — наконец выдал он, но тут же споткнулся, когда она подняла на него глаза. Вязкая тишина. Ветер угомонился. — …кхм, не передумала? Весь артистизм Куффена вмиг куда-то улетучился, и он откинул волосы в показной небрежности. Да и сама Хлоя была хороша — в горле почему-то сразу же пересохло, и кровь поднялась к лицу. — Нет, — глухой шепот. Нелепо то как, будто они секретничают. — А ты? — Нет, — подобрался Лука, наконец снова вернув свою флегматичную нормальность. Походным ножом он расправился с пробкой, грубо пропихнув ту прямо вглубь бутылки. Вино жгло горло, Буржуа особо не церемонилась. Когда Лука перешёл к новой мелодии, а алкоголь добрался в кровь, она хмыкнула: — Ты снова играешь эту тоскливую чепуху. Он тоже улыбнулся — вежливо-печально. Огладил гриф гитары, что отозвался скрежетом струн. — Я уже и не замечаю. Вся голова забита лишь этим. Лука, как казалось Хлое, совершил самую главную ошибку, какую может совершить творец. Будучи музыкалистым до мозга костей, тот опрометчиво позволил смешаться страсти всей своей жизни с какой-то то… девчонкой. И теперь каждый аккорд, каждый выверенный звук флажолета звучал ему как долбанная Дюпен-Чен. Хлоя бы посмеялась и над этим, ведь это действительно было ужасно смешно и глупо… Если бы ей не было так его жаль. Жизнь была ироничной стервой и забирала действительно самое ценное. В случае Хлои — ядовитый цинизм. — На, — протянула она бутылку. — Встряхни содержимое своей головы. Он чуть скривившись подвинулся, выхватывая выпивку, и неохотно сделал пару глотков. Хлоя проводила взглядом скачущий кадык и острую щетинистую скулу. Когда он перестал бриться?.. Не особо понимая, что ей движет, она подалась чуть ближе. Даже захотелось тоже усесться на пол, но память услужливо напомнила про антисанитарию их сегодняшних апартаментов. Забавно, что ее волновали такие вещи даже сейчас. На краю пропасти ужасающих решений. Лука вскинул на неё взгляд, и Хлоя запоздало поняла, что он подавал ей напиток. Внимание зависло на тонкой розовой капле вина, что скатилась по его бледным губам. Буржуа медленно сняла её пальцем, ожидаемо ловя недоуменный взгляд Луки. И повинуясь ещё одному глупому решению, она облизала палец. Терпко и обжигающе — дурацкий сухой мускат. Сделать вид, что всё нормально оказалось легче простого и Хлоя даже смогла вполне искренне улыбнуться. Куффен заправил ей прядь за ухо, прищурившись лишь одному ему известным мыслям. Буржуа о их содержании гадать не хотела. Она неторопливо поднялась, подходя к крошеву стекла, что когда-то было лоджией, кинула взгляд на улицу. — Высоко, — подметил Лука. Ещё бы! Она вильнула плечом, чтоб не выдать скакнувший при взгляде вниз страх. — Чтоб наверняка. Вновь послышалось переплетение струнных лязганий. Лука всегда так делал, когда слова заканчивались. Но Хлою это на удивление даже перестало раздражать. И сейчас она почти ни о чем не думала. Ни о родителях, ни о ссорах с одноклассниками, ни о тех безымянных парнях, что грели ее постель по выходным. Словно она забрела сюда по ошибке, случайно встретила Куффена, и это скорбное выражение их кислых лиц лишь ни что иное, как совпадение. Она наконец посмотрела на Луку. Хоть это и было тяжело: последний месяц окончательно вытянул краски с его кожи, и игривое ехидство из улыбки. Только старый призрак образа остался на чертах знакомого лица. — Убери, — она мягко коснулась гитары и он послушно отложил ту в сторону. Она таки уселась на пол. К чёрту. Уже всё к чёрту. Буржуа положила голову на его плечо, не в силах оторвать взгляда от скважины окна и единственного источника света, хоть и скудного. Страшно не было, но гадкая вязкая тяжесть в груди давила почти до физической боли. — Мы правда это сделаем? — тихо спросила она — Наверно. Не зря же я оставлял такую громадную записку. Хлоя усмехнулась. — Что, серьезно? — Ага. В жизни наверно так много не писал. — Он чуть откинулся, почесывая затылок. — На самом деле, получилось довольно скверно: куча каких-то странных метафор, да и в целом вода одна. Когда как объясниться то в общем хватило бы и пары строчек. Блеклая жалость к парню растворилась так же быстро, как и начала очерчивать форму в её мыслях. Нет. Она чувствовала странную схожесть, на удивление. Хотя раньше казалось, что у них решительно нет ничего общего. Забавно. Его лицо было близко, хоть и в сумраке силуэт смазывался синими тенями. Лёгкая ветровка отозвалась шуршанием, когда Хлоя вскользь пробежалась по ней ладонью. Даже ненароком успела подумать, какую дрянь всё-таки носит Куффен. Подумать, и прежде чем подобраться ближе, усмехнуться. Она наугад потянулась ближе, криво затягивая в поцелуй. Не тот, романтичный из фильмов про любовь, а тот что выходит спонтанно и путанно. На его тонких губах ещё тлела спиртовая тяжесть, а ладони, коснувшиеся её щек, оказались прохладными. Лука был скудно нежен, и Буржуа было решила, что это была дурацкая затея. — Извини, — буркнула она отстранившись. Хотя, жаль ей абсолютно не было. Но ведь нужно было сказать что-то, верно? Лука ничего не ответил, рвано вздохнул и кивнул запоздало. А потом совсем по-глупому поцеловал ту в лоб. Невесомо так, но лицу стало теплее, и улыбка больше не ощущалась как натянутая на собственное лицо маска. — За что? — улыбнулся он мягко, даже по одному звуку голоса это можно было понять. Она дурашливо хмыкнула, поймав его тёплое лицо в ладони. Внезапно в теле словно включился колкий озноб и срочное желание согреться. — За то, что кажется, всё же передумала прыгать, — тихо призналась она, опустив голову. Лука невесомо вздохнул. Словно бы хотел утаить от неё тот факт. Его ладони слегка дрогнули, коснувшись её плечей. — Ничего, — невозмутимо ответил он. Его волнение выдала лишь лёгкая хрипотца. — Мне тоже сегодня что-то не хочется, — его рука слабо дёрнулась, а в голос залезли какие-то странные дрожащие нотки. Это что-ли он так шутит по-дурацки? Она цокнула, пихнув его в грудь и надула губы, только запоздало понимая, что он того не видит. «Ну и ладно», подумалось вдруг ей. Пусть шутит, в принципе, как хочет. Главное, чтобы за этими глупыми шутками непременно следовала эта лёгкая полуулыбка, или же слабый вздох. Да и чтоб водой и странными метафорами полнились лишь его несуразные песни о любви, а не всякие там предсмертные записки.