the feast

Сквозь высокие окна пробиваются лучи рассветного солнца, рассеиваясь по комнате. С противоположной стороны виднеется луна, отражающая солнечный свет. На лепестках цветов поблескивают капли воды, их полили совсем недавно, и она еще не успела впитаться. Зал большой. С потолка свисает объемная хрустальная люстра, блики от маленьких камней расходятся по стенам. За стеклом — сад, наполненный всевозможными растениями, они никогда не вянут и цветут круглый год. По всему залу расставлены горящие свечи, огонь которых едва заметен, и ни одна капля воска никогда не упадет на пол, потому что они не тают вовсе. Почти все пространство здесь занимает стол, рассчитанный ровно на двадцать две персоны. Все места, кроме одного, уже заняты, блюда еще не поданы, только в бокалах плещется вино, и отовсюду доносятся разговоры. На первом стуле — самый громкий член трапезы. Каждые пару минут рассказывает шутки, пытаясь вызвать хотя бы одну улыбку, и предлагает соседям сыграть в карты, для которых в его одежде есть специально отведенный карман. Его больше не порицают за манеры. Все вокруг привыкли и не обращают внимание на него до тех пор, пока не начнется официально прием. Словно младший брат для всех, но играть с ним утомительно донельзя. Второй — излучает могущество на метры перед собой. На губах расслабленная улыбка, но больше она не обманывает никого из них. Одного взмаха его руки хватит, чтобы сравнять с землей весь дворец. Он хитрец, каких поискать, сам не заметишь, как отдашь и выболтаешь ему все самое ценное. К его стулу прислонен жезл с двумя змеями, выгравированными на нем, точь-в-точь как те, что ждут своего хозяина в покоях. Третья — загадочная. За столом молчит большую часть времени, отзывается только на заданные ей вопросы. Одеяние ее роскошное, но не слишком, в правом ухе — солнце, в левом — луна. Она умна. Всегда знает, что к чему, и с прислугой, которой доверяет, делится придворными секретами. По утрам, когда она наслаждается своим кофе, часто можно услышать, как она рассказывает о своих снах, которые всегда запоминает удивительно четко. Четвертая — на одном конце стола, пятый — на другом. Она — спокойная и жертвенная. Именно она ухаживает за неувядающим садом и после того, как польет цветы, часто прогуливается к реке, подолгу стоя у нее. На голове у нее корона, усыпанная двенадцатью звездами, что блестят на свету. Он — напряжен и упрям. Следит за порядком и дает советы тем, кто в них нуждается. Трон его украшен бараньей головой. Они вдвоем правят мудро и справедливо. В их власти никогда не сомневались, они друг друга дополняют и делают совершенными. Шестой — мудрец. Наставник, каких редко встретишь, приверженец традиций и порядка. В волосах у него красная роза и белая лилия, которые всегда остаются свежими на его голове. Его покои — почти библиотека, если бы здесь были ночи, он бы каждую из них просиживал за книгами и старыми манускриптами. На седьмом — сразу двое. Одна сидит на коленях у другого, закинув руку ему на шею и шепча что-то на ухо. Никто не слышит ее слов, но всем видна его улыбка, которую он прячет среди ее длинных волос. Они неразлучны, всюду ходят вместе и бесполезно пытаться поговорить с одним из них наедине, — второй тут же окажется рядом. Восьмая — целеустремленная. Она всегда уверена в том, чего хочет, и никогда не сомневается. Была бы у нее работа, она была бы трудоголиком, не отдыхала бы, пока от усталости не начинали подкашиваться ноги. Руки ее укрыты перчатками, украшенными россыпью сияющих звезд. Она держит голову прямо, а голос ее звучит уверенно. Девятая — справедлива. Она никогда не осудит сгоряча, но совершите перед ней что-то, чего не стоило, она обрушит на вас всю силу правосудия. У нее ровная осанка и мягкий взгляд. За столом она всегда следит за порядком и любое препирательство разрешает еще до того, как оно успевает перерасти в конфликт. Десятый — редкий гость. Из своих покоев он выходит так редко, что слуги каждый раз пугаются, видя непривычное им лицо. Ценит одиночество он как никто другой, наедине с собой ему спокойней, и мысли звучат более складно. Вид у него не совсем подходящий, монашеское одеяние выглядит здесь не к месту, но никто не обращает на это внимание. Одиннадцатое место — колесо вместо стула. Все оно исписано письменами и алхимическими символами. К нему всегда кто-нибудь прикован. Люди меняются, но колесо всегда останется неизменным. Оно бесконечно вращается, просто не может стоять на месте, не для того уж оно было создано. Говорят, с его вращением меняются судьбы. Двенадцатая — энтузиастка. Она всегда рада происходящему в ее жизни и пытается взять из неё все. На ее коленях отдыхает лев, которого она ласково гладит по голове и играет с ним, когда у него есть настроение. На голове ее венок из прекрасных цветов. Тринадцатый — отчаявшийся. Он сдался, устал бороться со всеми жизненными невзгодами. Отдал себя на милость Колесу, полностью подчиняясь судьбе. Его руки связаны за спиной, левая нога закинута за правую, на которой болтается веревка. Четырнадцатый — живой скелет, двигающиеся кости. К вину он не притрагивается, у него ещё много работы. Было и будет всегда. К спинке его стула прислонена искусно сделанная коса. Он никогда с ней не расстаётся, и она кажется непропорционально массивной по сравнению с тем, что можно назвать его телом. Пятнадцатая — гармоничная. Она спокойная, все конфликты за столом пытается решить мирно. Терпелива и не настойчива, хотя внутри у неё всегда есть энергия. В ее руках два кубка, она переливает воду из одного в другой. За плечами у неё крылья, а на груди украшение в виде треугольника, заключённого в квадрат. Тени от неё совсем не видно. Шестнадцатый — обманчивый. Он воплощение желания власти, зависти и противоречий. Его ненавидят и боготворят. У него крылья, а на голове рога, между которых светится перевёрнутая пентаграмма. Стул его вырезан из камня, и от него тянется цепь прямо до седьмого. Семнадцатая — массивная. Вместе с ней всегда приходят изменения и разрушение. Она ранит, но предлагает бальзам. Она возвышается над остальными. На ее голове накренившаяся корона, вокруг которой плывут едва заметные тяжёлые тучи, из которых виднеются молнии. Восемнадцатая — сияющая. Она верит в себя и направляет остальных. Рядом с ней сразу все становится легче. В руках у неё два кувшина, вода из которых льётся на пол и исчезает прямо там. Ноги ее никогда не касаются земли, и тени за ней не видно. Девятнадцатая — пугающая. Рядом с ней нельзя совершать неверных поступков, нельзя бояться. И все равно каждый, кто оказывается перед ней, блуждает в неуверенности, страшась пойти по неверному пути. Вокруг неё рассеяна темнота. Ее лицо едва можно рассмотреть за этой завесой, но когда она заговаривает, откуда-то слышится отдалённый животный вой. Ее тень длиннее всех остальных, настолько, что она кажется пугающе непропорциональной. Двадцатый — любим всеми. Противоположность Девятнадцатой, все, кто с ним встречается, обречены на успех. Рядом с ним всегда начинаешь чувствовать радость и уверенность в отсутствии проблем. Вокруг него собран мягкий свет, он не ослепляет, но приятно мерцает. Он освещает все, что скрыто темнотой. Двадцать первый — пугающий. К нему не хотят подходить, хоть и несёт он после себя исцеление и освобождение. Выглядит он так, будто восстал из мёртвых. При взгляде на него в голове слышится трубящий во всю ангел. Двадцать второй — ещё пустует. На спинке стула образован круг из гирлянды цветов, внутри которого нарисована Земля. Все члены трапезы давно сидят на своих местах, развлекают себя разговорами и ждут последнего гостя, что вот-вот должен появиться. Хоть он и не их правитель, уважают его больше остальных. Кажется, даже цветы замерли в предвкушении, ожидая начала столь редкой встречи. Двери зала наконец открываются, заходит последний гость. Невозможно определить, женщина перед тобой, или мужчина. В руке роскошный жезл, а походка уверенная и спокойная. Неспешно подойдя к столу, он занимает своё место. Все гости собраны. Пир начинается.