Звезды видят все

      Звезды — поистине удивительное явление. И люди вкладывают в это слово свое понимание, свой смысл.       Доктор усмехнулся: сколько бы людей тот не повстречал, они все те же дети, те же шкодливые и непоседливые. Все, что могло менять их самих — время: оно не только старило, но и маленькими шагами толкало на прогресс.       Но пройден очередной рубикон, осталось найти нового спутника или спутницу.       С Розой было весело и интересно. Доктор временами сравнивал их отношения с отношениями героев повести Экзюпери «Маленький принц», где Доктор — принц, а Роза — роза.       Но если принц в конце концов вернулся к цветку, то Доктор к своей Розе — никогда.       Не дотронется, не услышит голос, не увидит.       ТАРДИС оставалось воспроизводить изображение спутницы на мониторе. И боль остро проходилась по всему телу и сильно ударяла по двум сердцам.       ТАРДИС протяжно заскулила, попискивая то одними кнопками, то вторыми.        — Знаю, детка, — грустно отозвался инопланетянин. — Нам ее будет очень не хватать!       Повелитель Времени нажимал на кнопки и тянул рычажки, а корабль несся через пространство и время.       Они одни в этом огромном мире.       ТАРДИС приземлилась неожиданно, но довольно мягко, отчего Доктор отложил книгу немедленно.        — Куда это ты привела меня, малышка? — ласково обратился пришелец к кораблю, выходя наружу.       В глаза сразу резанул яркий солнечный свет, в нос — удушающий запах моря и сырой земли. Дезориентированный, Доктор чуть было не отступился, благо ТАРДИС позаботилась, выставив барьер, о который Повелитель Времени стукнулся лбом. Глаза и уши Доктор закрыл, а когда более-менее привык к какофонии, то увиденное его потрясло.       Это место завораживало: запах моря и водорослей смешивался с запахом мха и сырой земли; все это забиралось под кожу, оголяя нервы, вскрывая все, что можно было.       На панели, куда посмотрел Доктор значилось: «Место прибытия — Ирландия, графство Клэр, Утесы Мохер».        — В интересное ты место меня привела, — присвистнул мужчина. — Но здесь очень красиво.       ТАРДИС беззвучно ответила.       И это место напоминало ту бухту, в которой Доктор и Роза прощались…       Внизу шумели волны, солнце слепило, прохладный ветерок трепал волосы пришельца, а в нос бил морской запах. Слышались голоса туристов, осторожно ступавшие на опасную тропинку, тянувшуюся вдоль всего утеса; кто-то предпочитал оставаться на более безопасной территории.       Доктор хмыкнул: Роза бы не упустила такой возможности и пошла бы по той узенькой тропке — и на этом воспоминания снова унесли Повелителя Времени в прошлое. В прекрасные дни.       Доктор вернулся к будке.        — Нас никто не увидит? — спросил тот свой корабль, а через несколько секунд кивнул. — Хорошо, и как надолго мы останемся… До ночи?! Детка, да ты с ума сошла!       ТАРДИС возмущенно что-то отвечала в ответ, но слышал это лишь Доктор.        — Хорошо, — вздохнул тот. — Но зачем нам столько ждать?       Самому себе Доктор признался, что не хотел покидать этого уголка — здесь было спокойно, и время шло так, как стоило бы: не спеша и не замедляясь. В этот самый момент пришелец словно перестал быть Повелителем Временем сливаясь с людьми. Словно он перевоплотился в человека, как многие его спутники прошлых жизней.       На сердца упало нечто тяжелое и болезненное: они словно убивали и вырывали душу из тела. Происходящее становилось само по себе странным.       В этом вполне могли быть замешаны ощущения от происходящего, да и вообще от места. На экране все также светилась фигурка Розы. Она стояла, чуть сгорбившись, но тем не менее ее поза и лицо не казались наигранными. Девушка смотрела сквозь Доктора, на что пришелец на мгновение обернулся.       Сзади никого не было, но напряженная тишина сопровождала путешественника эхом несколько секунд.       И Доктор принялся ждать ночи.       Жаклин вошла в комнату Розы. Она сидела на кровати, не двигаясь и смотря в одну точку на потолке.        — Ты все думаешь о нем, я не права? — голос матери зазвучал тревожно. Ей самой хотелось вернуться в те времена, когда вокруг нее и ее дочери крутился тот странный, но эксцентричный молодой мужчина, и мир с ними одновременно закружился одной гигантской каруселью.       Джеки присела на кровать.        — Будь такая возможность, — едва слышно начала Роза, — ты бы продолжила все те авантюры, которые когда-то свалились на наши головы?       Джеки не знала: безусловно, как мать, она была против того, чтобы дочь куда-то исчезала; но в то же время возвращалась она на возбужденной ноте, что не могло не радовать.       Теперь все вернулось на свои места, но чего-то не доставало.       На пороге показался живой Питер Тайлер.        — Все хорошо, дамы? — обратился тот к женщинам.       Если Джеки и выдавали дрожащие губы, то Роза уткнулась в коленки лишь бы не разреветься.       Питер нахмурился.        — Это из-за того странного джентльмена, с которым ты когда-то… проводила время? — отцовство свалилось внезапно, но Питер маленькими шагами шел к намеченной цели; со взрослыми вроде и легче договориться, но в то же время взрослый человек — отдельный мир.       На первое время все трое смогли отыскать те самые опорные точки, над которыми стоило работать — долго и упорно.       Как убедилась Жаклин, немного освоившись, Питер Тайлер был тем же человеком, которого она знала, когда выходила за него замуж — немного неловкий, немного рассеянный, немного не социализированный.       Это был все тот же человек…       Роза помогала тем, что связывала мать и отца. Как родителей могло объединить особенность ребенка-инвалида.       Не хватало приключений…        — Мир приостановился, верно, Роза? — Питер присел почти рядом с дочерью и протянул ладонь, чтобы погладить Розу по голове. Девушка на мгновение дернулась, но разрешила продолжить гладить ее. — Я помню нашу первую встречу и помню, как сияли твои глаза от всего этого приключения. И, может, это уже все позади, но расскажи обо всем этом миру. Расскажи ему про те самые приключения, пусть большинство посчитают истории странными… выдуманными. Главное, ты пишешь от всего сердца.       Роза посмотрела на Питер покрасневшими глазами.        — Я… понимаю, как тебе тяжело. Я мог бы представить тебя на своем месте. Мы с тобой столкнулись тогда, когда один предприниматель не рассчитал последствия своей же идеи. Мир сейчас переполошен, и ему нужно ненадолго на что-то отвлечься.       Жаклин смотрела на мужа и невольно улыбалась — Питер, видимо, долго репетировал речь, но тем не менее, эти слова нужны были сейчас.       Роза улыбнулась и обняла отца, шепотом произнося благодарности. Было ли ей больно? Безусловно. От Доктора терялось все: и его образ, его голос, отпечатываясь в памяти далекими воспоминаниями, смутным силуэтом.       Но карие грустные глаза яркой вспышкой то появлялись, то исчезали в памяти.        — Я поеду на бухту, — откашлявшись, произнесла Роза.       Родители переглянулись.        — Конечно, — Джеки кивнула.       Питер предпочел помолчать — он знал, что его дочь взрослый человек. Это ее мир, и что-то должно оставаться не во власти остальных.        — Не задерживайся, — пробурчал тот.       Бухта немноголюдная, даже безлюдная. Волны бились о песчаный берег и гальки. Запахи перебивали друг друга, и микроскопические песчинки проходили сквозь пальцы ног. Солнце отражалось в воде и садилось.       Мир обыденный и в то же время необычный. Кто-то приезжал прыгать с небольших обрывов, а семьи ходили вдоль песчаной косы и наслаждаться жизни: то громко разговаривая, то пропадая в шуме волн.       Полумостик заскрипел от старости и тяжести. В дырах между досками мелькали пена волн, а редкие водоросли качались на поверхности.       Роза улыбнулась: совсем недавно незамеченное становилось видимым. Подобные мелочи приносили свою прелесть и красоту в жизни. В тот самый момент «Живи здесь и сейчас», «Живи в моменте».       Волны, песчинки и гальки — все это особенно. Все это невероятно.       Все это часть одной жизни.       Небо темнело, и первые звезды замигали в черноте.       Воздух становился промозглым, волны не успокаивались — резко бились о берег, включая какофонию. Волны редко что-то выбрасывали: небольшой мусор и водоросли липли к влажному камню и песку.       Роза вздохнула — сильно, глубоко — так, что легкие на мгновение обожгло. И слезы сами собой текли.       По телу пробежались мурашки, отчего девушка зашипела и обхватила плечи. Кофта осталась в машине, а идти за ней было лень — ветер одновременно и освежал, но обнимал и не отпускал.       Роза, в конце концов, посмотрела вверх — перед ней открылась огромная плеяда звезд, которая то вспыхивала, то угасая.       Млечный Путь — отдельная галактика, а не часть того мира, в котором жила она. Доктор поспорил бы с этим тезисом, так как параллельная Вселенная, и все этим сказано.       Роза села на большой гладкий камень. Редкие капли летели в лицо девушки, а шум ни на секунду не умолкал.       Она подняла голову и замерла. Звезды подмигивали, словно говорили — Доктор рядом, он навсегда останется воспоминанием.       В той прошлой жизни.       Утесы Мохер, море и звезды — отдельный шедевр: запахи примешались, превращаясь в нечто удивительное, безумное. Напоминало нечто величественное, как музыка, раскрывающая кульминацию огромной истории.       Доктор, выйдя, охнул от увиденного.        — Это… невероятно, — только и смог он прошептать.       Этот вид завораживал: широкое небо расплылось в звездах, на мгновение перенося на Галлифрей, где те же плеяды небрежными мазками расплывались в черноте.       На Галлифрее многие оставляли дела и выходили посмотреть на невероятное зрелище. Эти моменты — целая вечность, ради которой можно все бросить и насладиться.       Слезинка скатилась по щеке, Доктор шмыгнул носом и вытер глаза. Щемящее болезненное ощущение давило на грудь, словно молот бил о наковальню.       Оно тянулось вечно, отбивая кувалдой раз за разом, а громкое биение не прекращалось.       Чуть влажная трава щекотала руки и пальцы, но оно ненадолго отвлекало от непрошенного колота. Мягкая рыхлая земля и запах моря успокаивали. Даже ТАРДИС нравилось это.        — Спасибо, детка, — полушепотом произнес Доктор. — Людей нет, природа сама с собой болтает и с нами тоже.       Волы бились о неровные стены утеса и шипели.       Звезды перемигивались — друг другу и тем, кто на них мог бы смотреть.       Этот миг — вечен.       Созерцание — проникновение в суть явления или события. Доктор, как никто другой понимал это, видел вспышки и затухания, легкость и тяжесть.       Мир — неравномерное полотно, где сосуществует много противоположностей, список бесконечен.       Но звезды светят всем.       Звезды во многих Вселенных везде и всегда сопровождали людей, чем-то объединяя миллионы: красотой, душевностью или мечтательностью. У каждого свои причины, мир.       И такие моменты невольно напоминали давно минувшие дни.       У Доктора и Розы их приключения.       Она — в бухте, сидит на огромном гладком камне.       Он — на высоком утесе, почти что на краю обрыва.       Оба они одни, но не одиноки в то же время. Потому что ощущали, что находились рядом друг с другом, сидели и смотрели на одни и те же звезды. Они в параллельных мирах… но одновременно в одном пространстве.       И оба улыбнулись этой мысли.       Связь разорвалась, но воспоминания — никогда.       Однажды они бы все равно встретились, сели бы и стали смотреть на что-то одно. Мир не может долго стоять на одном месте, а это значит, что когда-то — хоть этому противоречили все законы пространства и времени — маленькое чудо придет. Маленькое чудо постучится в дверь корабля, и на пороге окажется Роза.       На один миг прикрыть глаза…       И увидеть друг друга.       Одновременно их обоих что-то коснулись.       Они посмотрели на небо — словно поняли, что они рядом друг с другом.       Легкий шлейф прошелся по ним — горелым костром, шумом волн, необычными блюдами и красками.       Былые приключения яркой вспышкой и теплой волной прошлись быстро.        — Надеюсь, эти приключения для тебя были классными…        — Надеюсь, ты не расстраиваешься, что ты теперь один…       Брошенные фразы словно долетели до невидимого собеседника.       И каждый из них грустно улыбнулся…